Радиация. Реальный мир

XXII. Франк

Прошла неделя.

Хайди понемногу поправлялась, и отношения между ней и Франком стали еще доверительнее. Если раньше девушка относилась к нему как к мозгоправу, которому по доброте душевной дала приют, то после того, как Франк спас ей жизнь, Хайди взглянула на него другими глазами.

Со дня, когда впервые пришел в Dein Traum, Франк изменился. Стал серьезнее, трудолюбивее. Перестал жаловаться на трудности и подолгу печалиться о прошлом.

Не только Франк подвергся изменениям. Время не стоит на месте, и то, что вчера казалось ошеломляющим, сегодня обрело статус повседневного. Мир изменился, и это надо принять. Можно вечно сидеть на террасе, закрыв глаза и, и вспоминать об ушедших временах. О том, когда люди еще были людьми, а на жилье в поселке вроде Dein Traum обывателю пришлось бы работать сто лет и отказывать себе абсолютно во всем.

Сейчас деньги обесценены. В городах ими усыпаны улицы, но никто больше не подбирает ставшие бесполезными купюры. То, что могло еще недавно обеспечить интересную жизнь, сегодня смешалось с мусором. Раньше за деньги убивали, теперь велик риск получить пулю в лоб за корку хлеба и неиспорченное мясо.

Им еще повезло. То ли об этом месте мало кто знал, то ли другие выжившие до него не добрались. Ясно было одно — Франк и Хайди готовы к зиме. На территории поселка нашлось немало консервированных продуктов, не нуждающихся в заморозке, картофеля, макарон, круп и сухих пайков. На зиму хватит, если экономить. В крайнем случае, можно несколько раз прокатиться до Берлина и поискать что-нибудь в разгромленных супермаркетах.

Теплой одежды оказалось в избытке, как и одеял из натуральной шерсти. Друзья решили зимовать в одном доме, чтобы тратить меньше ресурсов на отопление, и обосновались в особняке, ранее занимаемом Хайди. После недолгой дискуссии приняли решение заколотить все окна на первом этаже и укрепить дверные засовы. Сейчас у них нет гостей, но завтра могут нагрянуть. Никто не станет спрашивать разрешения пройти на территорию. К тому же мертвецы могут найти лазейку. Неизвестно, что случится с этим местом за то время, пока будет лежать снег.

На втором этаже было просторно и удобно. Освободив самую большую комнату, Франк и Хайди обустроили ее максимально комфортно для жизни в холода. Около двадцати одеял расстелили по полу и оборудовали спальные места рядом с камином, который, к счастью, оказался исправным. Рядом со своим ложем Хайди сложила в несколько раз одеяло, тем самым создав удобное место для Рекса. Ранение еще давало о себе знать, и Франк почти не разрешал девушке трудиться, что ее не особо радовало.

Холоднее становилось с каждым днем. Красивые виды за окном поблекли, все чаще небо хмурилось и лил дождь.

А однажды пошел снег.

Это случилось пятнадцатого ноября. Необычайно рано для этих мест. Хайди даже обвела дату в настенном календаре красным маркером. Словно завороженная, долго не могла оторвать взгляда от снежинок. Почему теперь это природное явление воспринимается иначе? Не только из-за того, что случилось в ноябре. Хайди никогда особо не любила снег, но сегодня не могла дышать, глядя на него. Она не понимала, что чувствует: то ли восторг, то ли страх. Наверное, второе. Это ее первая зима в опустошенном эпидемией мире. Она привыкла к удобствам, но здесь их не было. Даже несмотря на роскошь дома и поселка в целом. Им с Франком придется жить несколько месяцев в холоде и относительном голоде. На ней было надето два свитера, но тело пробирало дрожь. Франк взялся за растопку камина. Они договорились, что будут беречь ресурсы, чтобы хватило на весь сезон. А это значит, что температура в запечатанной, как бункер, комнате не достигнет той отметки, когда можно будет снять хотя бы один свитер.

Хайди хотелось провести в комнате всю зиму — с Франком и Рексом. Забыть, во что превратился мир, и наслаждаться видом из окна. Но даже этого она лишилась. Чтобы выглянуть наружу, можно лишь немного отодвинуть штору. После инцидента с Хайди у Франка развилась паранойя, и он настоятельно просил не «светиться». На вопрос «кого ты боишься?» отвечал одно и то же: «Нигде не безопасно. Лучше не рисковать».

И она слушалась. Хайди Штерн — независимая девушка, готовая на все ради желаемого, убийца в прошлом, — слушалась. И кого? Инфантильного мозгоправа.

Нет, не инфантильного. Таким он был раньше. До ранения Хайди видела во Франке ребенка во взрослом теле — беспомощного и наивного. Боялась понадеяться на него и доверить что-то важное, требующее ответственности. Но после того, как он спас ей жизнь, что-то изменилось. В них обоих. Может, они придумали себе это, а, может, тот случай заставил их повзрослеть окончательно. Ведь и она — Хайди — вела себя зачастую как капризная школьница.

Солнечных дней почти не было. Первый снег растаял быстро, и после на протяжении двух недель шли дожди. Когда приходилось выходить из дома, Хайди и Франк одевались в теплые куртки, шапки и шарфы. Снаружи было очень холодно. Возможно, из-за невысокой температуры в комнате они постоянно чувствовали прохладу, а, может, зима пришла быстрее, чем ее ждали.

Каждые три дня Хайди проверяла табличку на воротах. Удивительно, что столько времени она прекрасно справлялась с делом. В Dein Traum никто не совался. И, как хотелось верить девушке, никто не сунется и впредь. Может, табличка ни при чем, и выжившие не знали об этом месте. Скорее всего, так и было. И все же Хайди не оставляла затею и стремилась убедиться, что табличку не сорвал ветер.

Рексу нравились прогулки. Часто хозяева выпускали его из дома одного. Теперь это стало безопасно. Раньше надо было следить, чтобы собака не покусала чьего-нибудь ребенка или не пометила чужой газон, а сейчас об этом можно не беспокоиться. Поселок пуст, и Рекс мог идти, куда пожелает. К тому же, он умен, и всегда найдет дорогу домой.

Декабрь наступил незаметно. Так же незаметно почти подошел к концу. Все еще считая дни, Хайди отметила в календаре Рождество. По ее подсчетам, оно должно было наступить завтра.

— Ты любишь Рождество? — спросила девушка вечером, когда они грелись у камина.

— Кто же его не любит? — искренне удивился Франк.

— Я. Ну, в последние годы.

— Почему?

Хайди пожала плечами.

— Не знаю. Выросла, наверное. Перестала верить в чудеса. — Она грустно посмотрела на календарь. — Любила, когда была маленькой и не знала, что подарки под елку кладут родители, а не Санта Николаус. А потом узнала правду и разочаровалась.

Франк улыбнулся.

— Моя сестра верила в Николауса до тринадцати лет.

— Ого! — воскликнула Хайди.

— Она всегда была фантазеркой. А вот я уже в пять лет заподозрил неладное.

— Наверное, грустно было узнать, что родители тебя обманывают?

— Нет, — ответил мужчина. — Мне было приятно, что они создают нам с Сабиной атмосферу праздника. Я подыгрывал им до десяти лет. Собственно, Рождество было единственным днем, когда никто в доме не ругался и не плакал.

— А что случилось потом?

— Я застукал отца под елкой, когда он клал подарки. Он тогда жутко расстроился, а я его успокоил, сказав, что давно об этом знаю, и все равно верю в чудо.

Хайди грустно улыбнулась.

— Почему-то сейчас мне хочется в него поверить. Забыть на время о мертвецах и разрухе, почувствовать себя живой и счастливой.

— Так что тебе мешает? — Франк игриво толкнул ее плечом. — Давай, устроим небольшой праздник? Хоть в одном из домов должны быть елка и гирлянды. Украсим комнату и помечтаем.

Хайди рассмеялась.

— Не думала, что ты такой романтик!

— Я просто люблю праздники. Сейчас они нам необходимы, чтобы не сойти с ума.

Девушка не могла не согласиться.

— Если не найдем искусственную елку, можем нарядить одну из тех. — Она махнула рукой в сторону окна, из которого была видна роща. — Или маленькую елочку перед домом.

Франк мгновенно нахмурился.

— Исключено. Нельзя привлекать внимание.

— Кого? — не сдержала смех Хайди. — Франк, здесь никого нет и не будет. Мы одни.

— Надолго ли? Лучше не рисковать.

— Кому придет в голову приходить сюда в такую погоду?

— Думаешь, сейчас холод кого-то остановит? Нет, мы должны быть осторожными. Найдем искусственную елку, как и планировали.

— А если не найдем?

— Придумаем что-то другое.

Девушка расстроенно вздохнула.

— Хорошо. Тогда утром займемся поисками.

Процесс занял половину дня. Франк и Хайди обошли почти все дома в поселке, и в одном даже нашли коробку с елочными украшениями, но самой елки там не оказалось. Люди хранили в домах всякий хлам, среди которого редко встречались праздничные атрибуты. Ни искусственных деревьев, ни растяжек с поздравлениями, ни именинных колпачков. Почти ничего.

— Как же скучно жили эти богачи, — качая головой, сказал Франк. — Они что, совсем не умели развлекаться?

— Отчего же? — саркастически заметила Хайди. — Только посмотри, сколько у них техники: от дорогущих компьютеров до не менее дорогущих домашних кинотеатров и студийных микрофонов.

— Чудесно! — тоже перешел на сарказм Франк. — Интернет, кино и караоке — потрясающие развлечения.

— Наверное, они считали себя слишком взрослыми и умными, чтобы наряжать елки или купаться в бассейнах с шариками.

— Но у них должны были быть дети.

— Я знала пару семей с детьми. Те постоянно зубрили уроки и сидели в соцсетях. Даже мяч во дворе не кидали.

— Грустная картина, — вздохнул Франк. — Все же хорошо, что я рос в семье со средним достатком.

— Да, — согласилась Хайди. — Я рада тому же.

— Смотри-ка! — Они уже собрались уходить, когда Франк прокричал из кладовой. Хайди мгновенно оказалась у двери.

— Что там?

Мужчина извлек на свет что-то небольшое, зеленое, завернутое в полиэтилен.

— Кажется, именно то, что мы искали. Не до потолка, конечно, но все же дерево.

Хайди выхватила у него из рук находку.

— Поверить не могу! Ты ее нашел!

— Мы нашли. — Франк закрыл дверь в кладовую. — Дело сделано, можно идти домой.

Вечером они украсили комнату гирляндами, а на камин поставили миниатюрную елочку. Хайди с воодушевлением повесила на нее несколько разноцветных шаров и обмотала мишурой и светящейся гирляндой.

— Может, зажжем огоньки? — предложила она. — Хотя бы на пять минут?

Франк нахмурился, как делал это всегда, когда подруга, по его мнению, начинала пренебрегать безопасностью.

— Лучше не надо. Генератор и так почти мертв…

— Перестань! Топлива хватит на пять минут праздника.

На этот раз Хайди не собиралась уступать. Раз уж они потратили столько времени и сил на поиски елки, то ей необходимо было видеть на деревце мигающие огоньки. Все, как положено. Франку не осталось ничего иного, кроме как исполнить просьбу. И вот, наконец, елка замигала всеми цветами радуги. Даже выражение лица Франка сделалось менее напряженным, хотя он то и дело с опаской поглядывал на плотно зашторенное окно.

— Расслабься! — Хайди весело толкнула его в бок. — Здесь нас даже Санта Николаус не найдет.

— Хотелось бы верить, — вздохнул мужчина.

Через несколько минут световое шоу прекратилось, и комнату освещал теперь только огонь из камина. Франк и Хайди сидели перед ним, не сводя взгляда с елки, поблескивающей из темноты мишурой и шарами.

— Хотела бы я тебе что-нибудь подарить, — сказала Хайди, — только все богатства Dein Traum тебе известны, а других у меня нет. Сюрприза не получится.

— Да, я подумал о том же, — признался Франк. — Но может, случится чудо, и Николаус нас все-таки найдет?

— А я-то думала, что ты повзрослел! — рассмеялась Хайди и навалилась головой на его плечо. От вина, что они нашли в подвале одного из домов, начала кружиться голова. Похоже, девушка выпила больше, чем следовало.

— Иногда мне хочется снова стать маленьким, — разоткровенничался Франк, обняв ее одной рукой. — Вернуться в детские годы, поверить в чудеса и освободиться от проблем. А главное — снова жить в нормальном мире.

— Я тоже этого хочу, — ответила Хайди, — но знаю, что мечты останутся мечтами. Даже если когда-то все закончится, то точно не на нашем веку. Нам придется до старости жить среди руин и бегать от мертвецов. Если мы вообще при таком раскладе дотянем до старости…

— Расскажи о ней, — вдруг попросил Франк. — О Корделл. Какой она была? И как тебе удалось не сойти с ума, подобно другим игрокам?

Хайди, казалось, даже не удивила резкая смена темы. Она лишь слабо пожала плечами.

— Корделл была обычной девчонкой. Мы с ней даже чем-то похожи. Она никогда не сдавалась и не ревела по пустякам. Ее знания помогали группе выживать. Но все же в реальном мире жить сложнее, чем в игре. До «Радиации» я увлекалась и другими зомби-шутерами. Когда все это началось, мне казалось, что я — Беар Гриллс[1] во вселенной зомби. Тогда я, как никогда, чувствовала единство с Корделл. Думала, что знаю все о том, как выживать в мире ходячих мертвецов. Но на деле приемы из игр почти не работают. За исключением некоторых. Я только и делала, что разочаровывалась. Мне хотелось быть такой же всезнайкой, как Корделл, но со временем я стала понимать, что игра и реальность — разные вещи. Наверное, это помогло мне не сойти с ума. А еще то, что я не зациклилась на «Радиации» и своем аватаре. Да, это было заманчиво, но я не забыла о родном мире. — Хайди подняла глаза. — Кстати, у Корделл был отличный друг — Сэм. Чем-то походил на тебя, только намного моложе.

— Хочешь сказать, что я старый? — усмехнулся Франк.

— Хочу сказать, что Сэма сожрали зомби. — Девушка приподнялась и выпрямила спину. — Надеюсь не пережить с тобой того, что пережила Корделл, глядя на эту сцену.

— Беспокоишься обо мне? — прищурился Франк. — Помню, ты хотела разнести мне череп из винтовки, а потом относилась, как к обузе.

— Еще расплачься! — Девушка игриво толкнула его. — Не такая уж ты обуза.

— Так-то лучше. — Франк снова притянул ее к себе. — Думаю, самое время загадать желание. Говорят, в Рождество они сбываются.

— Сомневаюсь, что утром мы проснемся в мире, населенном людьми, — съязвила Хайди.

— Не будь так пессимистична. — Франк задумался с улыбкой на лице. — Загадал.

— Вот же ребенок!

Хайди вдруг рассмеялась. Она сама не понимала, откуда взялся этот смех. То ли ее развеселило поведение Франка, то ли нервные эмоции таким образом вырвались наружу. Девушка смеялась и смеялась, пока по щекам не потекли слезы — не то радости, не то горя. Через некоторое время она услышала, что Франк смеется вместе с ней. Прежде такого никогда не было, и обоих захватило непонятное чувство свободы и близости. Они просто смеялись, не беспокоясь о том, что голоса окажутся слишком громкими, и кто-то, притаившийся снаружи, их услышит. То и дело бросали взгляды на Рекса, сидевшего на своем месте и внимательно за ними наблюдавшего.

Что это? Влияние Рождества? А, может, вина? Может, им не следовало пить и терять бдительность?

Невозможно все время быть сильным. Нельзя постоянно оставаться начеку. Человеческий организм не железный. Людям иногда требуется забыться и поддаться чувствам. Даже тем, за которые утром будет стыдно. Почему бы не дать себе немного свободы? Почему бы не отринуть убеждения, потерявшие ценность в мертвом мире?

Ничто не станет прежним. Больше нет смысла верить в чудо. Даже в Рождество. Нужно учиться создавать чудеса самостоятельно. Своими руками. Святой Николаус не спустится по дымоходу в комнату, чтобы развеселить людей и вручить им подарки. Пока ребенок или живешь в нормальном мире, ты волен в это верить, но при текущих обстоятельствах нельзя надеяться на волшебство и постоянно держать себя в узде. Человеку свойственны слабости, и если раньше существовали правила и нормы, то сейчас имеют значение только люди. Живые и сохранившие доброту в сердцах.

И Франк, и Хайди догадывались, что, останься мир прежним, они стояли бы по разные стороны баррикады. Они слишком разные, чтобы идти по одной дороге. И дело даже не в том, что ему через год исполнится сорок, а она через три месяца отметит двадцатилетие. Все дело в их мировоззрении и образе жизни.

Различия стираются, когда умирает мир. Люди перестают быть кем-то; они становятся просто людьми — без прошлого и даже без настоящего. Франк Рихтер больше не дипломированный психотерапевт, а Хайди Штерн — не развязная девчонка. Они — выжившие.

Огонь в камине погас. Комната погрузилась во тьму. Рекс мирно спал на своем одеяле. В двух шагах от него спали хозяева, уставшие и обнаженные, обнимающие друг друга во сне.

Любовь? Нет. Это — привилегия цивилизованных людей, чьей жизни ничто не угрожает. Те, кому удалось избежать участи становления всепожирающей тварью, мыслят иначе. И чувствуют иначе. Их сердца слишком черствы для любви, но их может влечь друг к другу потребность в ком-то живом. Настоящем. Умеющем мыслить и сочувствовать. Потребность в человеке, роднее которого никого не осталось. Даже если духовно он из другого мира.

Они не знали, что произойдет завтра. Не знали, доживут ли до вечера. Завтра стало слишком непредсказуемым. Но осталось сегодня — время, когда они еще живы и способны чувствовать.

Чем бы это ни было, оно помогло забыться и ощутить себя живыми. Так нужны ли в сложившейся ситуации ухаживания и копания в себе? Может, завтра они пожалеют о содеянном, но сегодня им впервые за долгое время посчастливилось уснуть без страха в сердцах.

________________________

[1]Британский путешественник. Ведущий популярной телепередачи «Выжить любой ценой», которая транслировалась на канале Discovery с 2006 по 2012 год. Его имя стало нарицательным в обсуждениях темы о выживании в экстремальных условиях.