Радиация. Реальный мир

XXI. Ракель

— И как долго мы здесь пробудем?

Кэсс не нравился супермаркет, как и его обитатели, и девушка не пыталась скрыть чувства от друзей. Судя по настроению тех, они всерьез задумались над словами Лорен. Общую мысль выразил Джеймс, отвечая на вопрос:

— Солнышко, успокойся. Ты чего завелась? Взгляни: это отличное место. Защищенное. Хорошо, если нам удастся здесь осесть.

— Осесть? — шепотом возмутилась Кэсс и придвинулась ближе. — Это уже не «Мэйсис[1]», а собственность этих людей! Они не обязаны быть хорошими.

— Постой, не ты ли уговаривала нас зайти и попросить лекарства для Пэйдж?

— Я. Но…

— В чем дело? Кэсс, эти люди такие же, как мы.

— Откуда знаешь?

— Это очевидно.

— Сомневаюсь.

Кэсс хотела еще что-то сказать, но замолчала, увидев группу людей, вышедшую из-за поворота и направляющуюся в их сторону. Их оказалось не слишком много, но раза в четыре больше, чем визитеров. Впереди шла улыбающаяся Лорен с аптечкой в руках.

— Я нашла лекарства и привела людей, — сообщила она. — Сначала познакомьтесь, после чего Дэйв и Люк введут вас в курс дела.

— Постойте. — Ракель встала, натянув улыбку. — Мы еще не знаем, сможем ли остаться.

Лорен изобразила на лице искреннее удивление.

— Что значит — не знаете? Снаружи ад. По Нью-Йорку ходят толпы мертвецов. Вы должны быть рады, что нашли нас и обрели шанс здесь задержаться.

— Мы рады. Только еще не успели обсудить…

— А что здесь обсуждать? — Лорен окинула взглядом помещение. — Места много, хватит на всех. Правда, едой мы не слишком богаты. В «Мэйсис» ее никогда не было. Поэтому приходится время от времени ходить на вылазки. Но не бойтесь. Пока не обживетесь, от вас не станут требовать участия.

Лорен говорила и говорила, а на душе у Кэсс становилось холоднее. С чего такой радушный прием? В городе, где разграблены даже газетные киоски, люди готовы насмерть сражаться за черствый кусок хлеба и крышу над головой. А здесь настоящая крепость и дефицит еды. Им бы себя прокормить, так зачем нужны лишние рты? Девушка не верила в теорию объединения. Может, человечество к этому придет, но сегодня оно стоит далеко от подобного. Люди превратились в озлобленных зверей, радушие и дипломатия исчезли. Так зачем Лорен давать кров и питание группе незнакомцев, которые могут оказаться кем угодно?

Нет уж, Ракель — не Соланж. Та бы завалила дамочку миллионом вопросов, а эта стоит, слушает и кивает. Видимо, они поторопились, поставив ее во главе группы. Ракель, казалось, верила всему, что втирала эта девка. Кэсс хотелось вмешаться в разговор, но она продолжала сидеть на месте. Этих людей было больше, и у них было оружие. Завяжется потасовка, и могут появиться трупы. Лучше не раскрывать рта, а потом уж высказать Ракель все, что накопилось.

В супермаркете оказался лазарет. Точнее, когда-то он был обыкновенной аптекой, но теперь там лечили от всего — как от простуды, так и от ранений. Лорен предложила Пэйдж отправиться с ней, пообещав, что некий доктор Линн ее осмотрит. Кэсс вызвалась пойти с девочкой. Ни за что она не позволит Пэйдж остаться наедине с этими людьми.

Доктором Линн оказалась женщина азиатской национальности. На вид ей было чуть за тридцать. Она сидела за столом в переоборудованной аптеке и читала книгу. Увидев Пэйдж, улыбнулась, и глаза превратились в щелки.

— Привет, — ласково поздоровалась она. — Ты Пэйдж, верно?

Девочка робко кивнула, не отпуская руки Кэсс. Та смотрела на женщину в белом халате с нескрываемым подозрением.

— Меня зовут Мэй. Иди сюда. Я просто осмотрю тебя и дам лекарство. Не бойся, это не больно. Мама может остаться, если захочет.

Кэсс мгновенно зарделась.

— Я… я ей не мама. Ее родители… ну, вы понимаете…

— Да, да, конечно. — Доктор Линн закивала. — Каждый из нас кого-то потерял. Ну что ж, кем бы вы ей ни являлись, девочка к вам привязана. Так что, если пожелаете, можете остаться на время осмотра.

— Да, спасибо.

Кэсс села на стул у стены и принялась рассматривать свои пальцы. Да уж, от красивого маникюра не осталось и следа. Похоже, грязь насмерть впиталась под ногти, и ее оттуда уже ничем не убрать. А сами ногти? Стриженные под корень, с налетом, совершенно неухоженные. Но кто сейчас заботится о красоте?

Доктор казалась нормальной. В аптеке Кэсс почувствовала себя спокойнее. Только вот Лорен вызывала у нее дрожь по телу. На первый взгляд выглядела дружелюбной, но от нее постоянно исходило что-то неприятное, темное.

— А Лорен — она у вас главная? — спросила Кэсс.

Мэй Линн улыбнулась.

— Нет. У нас демократия: нет главных и второстепенных. В нашей общине каждый имеет права, равные правам остальных. Люди вносят вклад в общее дело — кто на что способен. Я работала медсестрой в клинике до начала эпидемии и в период ее разгара. Помню, как к нам чуть ли не каждую минуту привозили десятки больных. То были страшные дни. В клинике не хватало мест, людей клали на пол прямо в коридорах. Они умирали один за другим, а потом превращались в этих… тварей. Старики, женщины, дети — все подряд. Когда зараженных стало больше, чем здоровых, и от врачей уже не было толку, я бросила пост и убежала. Скиталась по городу, пряталась от них до тех пор, пока Лорен меня не нашла. Здесь я могу заниматься тем, что хорошо знаю, и помогать людям. Жаль, что нас осталось мало.

— А кем была сама Лорен? У нее сильные лидерские качества.

— Она работала психологом в центре поддержки для женщин, страдающих от насилия в семье. Благодаря ей многие освободились от тирании и начали новую жизнь. Она — мудрая женщина, и всегда помогает нам не сдаваться, когда кажется, что все потеряно.

— Значит, психолог, — подытожила Кэсс для себя. Теперь стало понятно, почему эта женщина легко может уговорить человека действовать так, как ей хочется. Представители этой профессии знают толк в убеждении. Что бы ни говорили доктор и сама Лорен, Кэсс не поверит в демократию. Она не верила в нее никогда. Любое стадо кто-то погоняет. Так было испокон веков. С чего бы устоявшемуся режиму вдруг поменяться?

Два брата-близнеца, представившиеся Дэйвом и Люком, повели Ракель и остальных новичков наверх по эскалатору. Он давно замер и превратился в обычную лестницу. Подниматься по ней было не слишком удобно, но никто не жаловался.

— Весь третий этаж ваш, — великодушно сообщил Дэйв, тряхнув белой челкой. — Располагайтесь, где пожелаете. Мы живем на втором, если что. Наверх поднимаемся редко. На четвертом этаже кафе. Обычно мы едим у себя, но если захочется романтики, можно подняться туда. Правда, там слегка темновато. Впрочем, с тех пор, как пропало электричество, везде недостаточно света.

— И давно вы здесь живете? — поинтересовалась Ракель.

— Почти с самого начала, — ответил Люк. — Пришлось, конечно, повоевать с другими желающими занять это место, но победа осталась за нами.

— Мы когда-то жили в «Плазе», — сказала Ракель. — Отель нам тоже достался не без боя.

— «Плаза»? Круто! — восхитился Люк. — Мечтал там побывать, но денег не хватало.

— Я работала там горничной. Меня уволили за день до начала всего этого.

— Печально.

На втором этаже оказалось гораздо светлее, чем на первом. Оно и понятно — все окна и стеклянные двери первого были заколочены. И все же здесь царил не слишком приятный полумрак. Группа свернула и прошла к эскалатору, ведущему на третий этаж. Поднявшись, они оказались в похожем помещении.

— Здесь три мебельных бутика, — сказал Дэйв. — У вас потрясающая возможность спать на нормальных кроватях. Выбирайте любые.

Кровати и впрямь оказались большими и удобными. К счастью, два бутика находились почти по соседству, и члены группы, разделившись на женскую и мужскую половины, расположились в них. Каждому досталось по двуспальной кровати с чистой постелью. Поставив рюкзак на пол рядом со своей, Ракель повернулась к парням.

— Спущусь вниз и дождусь Кэсс и Пэйдж. Они ведь не знают, куда идти.

— Лорен просила вас всех спуститься после того, как обустроитесь, — сказал Люк. — Мы вместе пообедаем и получше познакомимся.

— Хорошо, — улыбнулась Ракель. — Спасибо.

— Ну, мы пошли. Ждем вас внизу.

Ракель кивнула и принялась распаковывать рюкзак. Тем же в другом бутике занимались мужчины.

Через пятнадцать минут гости спустились на первый этаж. Когда только вошли в здание, там горело несколько свечей, но сейчас тускло мерцали напольные лампы. Лорен встретила их у засохшего дерева.

— Мы включаем свет редко и ненадолго, — сообщила она, заметив удивление новых членов группы. — Бережем генератор. Кстати, хочу сразу предупредить: во избежание незваных гостей это позволительно только на первом этаже и только днем. Мы не хотим привлекать внимание.

— Значит, вы все же даете кров не каждому встречному? — спросила Ракель.

— Отнюдь.

— Тогда почему так любезно приняли нас?

Лорен улыбнулась.

— Вы не такие, как другие. Большинство выживших озлоблены и не хотят вести переговоры на мирном уровне. А вы еще не утратили человечность.

— Вы это поняли, лишь посмотрев на нас? — удивилась Ракель.

— Я психолог. — Улыбка все еще присутствовала на лице Лорен. — Я умею отличить хорошего человека от плохого. Вы — хорошие.

В эту минуту подошли Кэсс, Пэйдж и женщина, похожая на китаянку. Малышка выглядела лучше, хотя все еще часто шмыгала носом.

— У нее обыкновенная простуда, — заверила китаянка, глядя на Лорен.

— Хорошо, — кивнула та. — Что ж, прошу к столу. Обычно мы едим в своих «апартаментах», — женщина сделала пальцами жест, обозначающий кавычки, — но сегодня сделаем исключение по случаю пополнения в нашей семье.

Она провела новеньких к столу, за которым собрались остальные. Несколько стульев стояли свободными. На них и сели прибывшие. Еды было немного, но она отличалась разнообразием. Ракель заметила даже жареное мясо. Лорен проследила за ее взглядом.

— Этим мы себя редко балуем. Мясо в магазинах пропало, так что приходится охотиться. Надеюсь, вы не брезгуете собаками и кошками? Это — единственные животные в городе, кого еще не сожрали зомби. И то, их осталось ничтожно мало.

Ракель сглотнула. Ей совсем не хотелось есть собаку или кошку, но голод не дал привилегии выбирать. Тем временем Дэйв потянулся за куском, похожим на обрубок лапы.

— Я был вегетарианцем, — сказал он, взяв кусок и положив себе на тарелку. — Вел здоровый образ жизни и все такое. Но потом с едой стало совсем плохо, и пришлось довольствоваться тем, что имеется. Не бойтесь, мясо хорошее. Вы ничем не заразитесь.

— Если мы не превратились в зомби, то, думаю, и мясо нас не отравит, — усмехнулся Джеймс и взял себе кусок.

— Ну, так что? — Лорен насадила на вилку кусочек консервированной рыбы из банки. — Кем вы были при жизни?

— При жизни? — Кэсс подняла правую бровь.

— Ну, я имею в виду, тогда, когда мы еще жили, а не существовали.

— Я училась на модельера, — сказала девушка. — Хотела стать известной. Но не срослось.

— Мы с матерью приехали из Мексики, — взяла слово Ракель. — Я работала горничной в «Плазе» и мечтала, что когда-нибудь заработаю на интересную жизнь. Но меня уволили, а потом начался этот хаос.

— За что именно тебя уволили? — с интересом спросила Лорен.

— Опрокинула вазу с цветами на сенатора и его любовницу.

Мужчины дружно загоготали, женщины улыбнулись.

— Круто! — похвалил Люк. — А что насчет остальных?

Роб рассказал, что помогал отцу чинить машины и мечтал открыть собственную мастерскую; Джеймс работал барменом, а по выходным гонял на байке (глаз потерял, когда решил прокатиться без шлема и попал в аварию); Мэтт похвастался знаниями в области инженерии, полученными в ходе самостоятельных исследований; Пэйдж уже без слез рассказала, как ее родители обратились, а ей самой пришлось бежать. Ракель рассказала о Соланж, чем вызвала сочувствие у новых знакомых. Не забыла упомянуть и Кайла, которого на Манхэттене укусил зараженный во время вылазки. Мужчину оплакивали всей группой. При жизни, как выразилась Лорен, он был кассиром.

В свою очередь Лорен поделилась воспоминаниями о работе с женщинами, пострадавшими от семейного насилия; Мэй поведала о госпитале и побеге оттуда, а Дэйв и Люк в прошлом были начинающими актерами, мечтавшими когда-нибудь покорить Голливуд. Ракель слушала и ловила себя на мысли, что испытывает жалость к себе и остальным. Многие из этих людей так и не достигли желаемого. Она так и увидела роскошную жизнь, Роб не открыл автомастерскую, Мэтт не стал выдающимся ученым, Кэсс не сшила ни одной модной вещи, Пэйдж пришлось рано потерять родителей и повзрослеть. Что до новых знакомых, то их жизни ничем не лучше. Братья не покорили Голливуд, один парень не накопил на колледж, молодая писательница не издала первую книгу, угрюмый мужчина потерял невесту за неделю до свадьбы.

Люди рассказывали свои истории, и в каждой звучали слова горести и сожаления. В каждой звучала боль от потери родных и близких.

Каково это — сидеть в полумраке за столом, заставленным тарелками со скудной едой, и понимать, что мечты никогда не сбудутся? Никто не проснется завтра у себя дома и не осознает, что ему приснился страшный сон. Мир не станет прежним. Может, когда-нибудь все войдет в норму, но точно не в ближайшее время. Люди, сидевшие за этим столом, никогда больше не увидят цивилизации. Доживут ли до старости, умрут ли раньше, — в любом случае им придется бродить среди руин, жить в темноте и утолять голод бродячей кошкой.

Кто-то еще верил в то, что происходящее не затянется надолго. Кому-то казалось, что в один прекрасный день мертвецы возьмут и умрут окончательно. Кто-то надеялся, что спасение рядом.

Ирония в том, что никто не приедет. Никто их не спасет. Теперь этот мир им не принадлежит. У него появились новые хозяева, и оставшейся горстке людей придется жить по их правилам.

____________________

[1]Macy’s — одна из старейших глобальных сетей супермаркетов в США. Базируется на торговле одеждой, обувью, мебелью и предметами быта. Не занимается продажей пищевых продуктов.