Радости и горести знаменитой Молль Флендерс

XIX Я успокоиваюсь. — Мои похожденія въ качествѣ проститутки

Теперь я была спокойна относительно всякихъ свидѣтельствъ противъ меня, потому что всѣ тѣ, кто былъ замѣшанъ со мной въ различныя дѣла или кто зналъ меня подъ именемъ Молль Флендэрсъ, всѣ были повѣшены или высланы; поэтому я, такъ сказать, свободно открыла себѣ новый кредитъ и имѣла много счастливыхъ другихъ похожденій, впрочемъ, мало похожихъ на прежнія.

Теперь настало веселое время года, начиналась Варѳоломеевская ярмарка. Я не имѣла привычки ходить по ярмаркѣ, такъ какъ она не представляла для меня особенныхъ выгодъ; въ этомъ же году я направилась къ монастырямъ; во время одной изъ такихъ прогулокъ я случайно попала въ лавку, гдѣ разыгрывались въ лотерею различныя вещи. Здѣсь тоже не представлялось мнѣ ничего особеннаго, пока не явился какой то джентльменъ; онъ былъ прекрасно одѣтъ и повидимому очень богатъ. Бесѣдуя то съ тѣмъ, то съ другимъ, онъ обратилъ на меня особенное вниманіе и былъ очень любезенъ со мной. Прежде всего онъ сказалъ мнѣ, что возьметъ на мое счастье билетъ, что и сдѣлалъ. На этотъ билетъ выпала какая то бездѣлица, кажется, пуховая муфта, которую онъ предложилъ мнѣ; онъ продолжалъ поддерживать со мной разговоръ съ болѣе чѣмъ обыкновенною любезностью, но очень вѣжливо, какъ истинный джентльменъ.

Такимъ образомъ мы долго говорили, пока не вышли изъ лавки и не направились вмѣстѣ къ монастырю; онъ наговорилъ мнѣ тысячи различныхъ пустяковъ, не дѣлая однако никакого предложенія. Наконецъ онъ объявилъ, что очарованъ моимъ обществомъ, и спросилъ, позволю-ли я себѣ довѣриться ему и сѣсть съ нимъ въ карету. Сначала я отклонила его предложеніе, но потомъ, не смотря на то, что мнѣ немного наскучили его любезности, я согласилась.

Сперва я не могла сообразить, что представляетъ изъ себя этотъ джентльменъ, но скоро я замѣтила, что онъ немного пьянъ и не прочь выпить еще. Онъ повезъ меня къ Спрингъ-Гарднъ, въ Найтсъ-бриджъ, гдѣ мы гуляли въ саду, причемъ онъ очень деликатно обходился со мной, хотя пилъ много, предлагая и мнѣ выпить, но я отказалась.

До сихъ поръ во всѣхъ его бесѣдахъ не было никакихъ непристойныхъ намековъ. Мы ѣздили въ каретѣ по разнымъ улицамъ; было около десяти часовъ вечера, когда онъ приказалъ остановиться возлѣ одного дома, гдѣ повидимому у него были знакомые, которые не постѣснялись показать намъ тотъ-часъ отдѣльную комнату. Сначала я сдѣлала видъ, что не хочу войти туда, но послѣ многихъ настояній съ его стороны я согласилась, желая знать, чѣмъ кончится все это, и надѣясь въ концѣ концовъ кое что продѣлать съ нимъ.

Здѣсь онъ началъ держать себя со мною немного свободнѣе, чѣмъ обѣщалъ, и мало по малу я уступала ему, словомъ мнѣ нѣтъ надобности больше распространяться на эту тему. Все время онъ продолжалъ пить; было около часа утра, когда мы снова сѣли въ карету и поѣхали. Свѣжій воздухъ и толчки экипажа подѣйствовали на него и мало по малу онъ крѣпко заснулъ.

Я воспользовалась этимъ случаемъ, обыскала его и обобрала начисто. Я взяла у него золотые часы, кошелекъ съ червонцами, изящный тонкій парикъ, перчатки, шпагу и красивую табакерку. Затѣмъ я тихо открыла дверцу кареты, соскочивъ на приступку; въ это время карета остановилась въ тѣсной улицѣ, недалеко отъ Темпль-Баръ, чтобы дать проѣхать другой каретѣ. Я вышла, крѣпко заперла дверцу и оставила карету вмѣстѣ съ спящимъ въ ней джентльменомъ.

Ничего нѣтъ болѣе нелѣпаго, болѣе мерзкаго и смѣшного, какъ пьяный мужчина съ порочными вкусами и наклонностями. Это люди, о которыхъ Соломонъ сказалъ: «Они существуютъ какъ быкъ на бойнѣ, пока стрѣла не пронзитъ его печень», хотя, надо сказать правду, мой бѣдный кавалеръ сразу внушалъ къ себѣ уваженіе; это былъ человѣкъ хорошаго происхожденія, джентльменъ, нѣжный, добрый, съ хорошими манерами, благопристойный, здоровый, крѣпкаго сложенія и съ очаровательнымъ лицомъ; въ немъ все было пріятно; но, къ несчастью, передъ тѣмъ, какъ встрѣтиться со мной, онъ пилъ и не спалъ всю предъидущую ночь, какъ разсказывалъ мнѣ потомъ; такимъ образомъ, разгорячивъ виномъ свою голову, онъ усыпилъ въ ней свой разсудокъ.

Что касается меня, то я заботилась только объ его деньгахъ и о томъ, что дѣлать съ нимъ дальше; если бы у меня нашлась возможность, я бы отправила его домой, въ семью; быть можетъ онъ былъ одинъ изъ десяти, который имѣлъ честную и добродѣтельную жену и невинныхъ дѣтей; быть можетъ они тревожились за его безопасность; какъ бы они обрадовались его возвращенію домой, какъ бы они ухаживали за нимъ до тѣхъ поръ, пока привели бы его въ чувство; и потомъ съ какимъ стыдомъ и сожалѣніемъ онъ оглянулся бы назадъ!

Я вернулась съ послѣдней добычей домой къ гувернанткѣ и разсказала ей всю исторію, которая такъ опечалила ее, что старуха была едва въ силахъ удержать свои слезы. Она говорила, что ей жаль каждаго джентльмена, который рискуетъ попасть въ бѣду, лишь только выпьетъ лишній стаканъ вина.

Но когда я передала ей, какимъ образомъ я начисто обобрала своего джентльмена, она осталась очень довольна и затѣмъ сказала: «Нѣтъ, дитя мое, насколько я знаю, привычки и обычай дѣйствуютъ на человѣка сильнѣе, чѣмъ всѣ проповѣди, какія приходится ему слышать во всю свою жизнь». Если окончаніе моей послѣдней исторіи вѣрно, тогда и ея замѣчаніе тоже справедливо.

На слѣдующій день я замѣтила, что она сильно интересуется этимъ джентльменомъ; мое описаніе его платья и наружности вполнѣ согласовалось съ ея представленіемъ о томъ господинѣ, котораго она знала. На нѣкоторое время она задумалась и, выслушавъ подробности, сказала: «Бьюсь объ закладъ на 100 фунтовъ, что я знаю этого джентльмена».

— Мнѣ очень жаль, если это такъ, сказала я, — я бы не стала ни за что на свѣтѣ смѣяться надъ нимъ; онъ и такъ много перенесъ оскорбленій, и я не хочу больше давать для этого поводъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, отвѣчала она, я не буду оскорблять его, но вы такъ затронули мое любопытство, что я ручаюсь вамъ найти его.

При этихъ словахъ я слегка задрожала и сказала ей съ видимо озабоченнымъ лицомъ, что точно такимъ же образомъ онъ можетъ найти и меня, и тогда я погибла. Она быстро повернулась ко мнѣ, говоря:

— Неужели вы думаете, дитя мое, что я выдамъ васъ? Нѣтъ, нѣтъ, ни за что на свѣтѣ я не сдѣлаю этого. Я хранила болѣе серьезныя ваши тайны, а ужъ теперь вы можете вполнѣ на меня положиться. — На этомъ мы и кончили разговоръ.

Между тѣмъ она составила себѣ другой планъ и, не говоря мнѣ ни слова, рѣшила найти этого джентльмена сама. Она пошла къ одной своей пріятельницѣ, которая, по ея догадкамъ, знала его семью, и сказала ей, что имѣетъ очень важное дѣло къ джентльмену (который, сказать мимоходомъ, былъ если и не барономъ, то во всякомъ случаѣ человѣкъ изъ очень хорошей фамиліи), но не знаетъ, какъ явиться къ нему самой безъ всякой рекомендаціи. Ея пріятельница обѣщала помочь ей въ этомъ и потому отправилась на домъ узнать, въ городѣ онъ, или нѣтъ.

На слѣдующій день она пришла къ моей гувернанткѣ и сказала, что сэръ — дома, но съ нимъ случилось большое несчастье, почему она и не могла переговорить съ нимъ.

— Какое несчастье? — поспѣшно спросила моя гувернантка, сама притворно удивляясь этому извѣстію.

— Какое? — отвѣчала ея пріятельница, онъ былъ въ гостятъ въ Гэмпстедѣ у своего знакомаго и, когда возвращался домой, то его остановили и ограбили; полагаютъ, что онъ былъ выпивши, и воры, пользуясь этимъ, причинили ему много вреда.

— Ограбили! — сказала моя гувернантка, а что они у него взяли?

— Золотые часы, золотую табакерку, изящный парикъ и всѣ бывшія при немъ деньги, которыхъ оказалась значительная сумма, такъ какъ сэръ никогда не выѣзжаетъ безъ кошелька, набитаго гинеями.

— Полноте, смѣясь, сказала моя старая гувернантка. Ручаюсь вамъ, что онъ напился пьянъ и взялъ съ собой развратницу, которая обобрала всѣ его карманы, а онъ, пріѣхавъ домой, сказалъ своей женѣ, что его ограбили разбойники; это старыя штуки; каждый день бываютъ тысячи подобныхъ продѣлокъ съ бѣдными женами.

— Фи, — сказала ея пріятельница, сейчасъ видно, что вы не знаете сэра, — онъ очень образованный джентльменъ. Во всемъ Сити нѣтъ скромнѣе и благонравнѣе господина, какъ онъ; онъ питаетъ отвращеніе къ подобнымъ вещамъ; и каждому, кто его знаетъ, не можетъ придти въ голову то, что вы говорите.

— Хорошо, хорошо, сказала моя гувернантка, это не мое дѣло, но если что и случилось съ нимъ, то я ручаюсь вамъ, что это что-нибудь въ этомъ родѣ; ваши такъ называемые скромные люди не лучше всякаго другого, и отличаются только тѣмъ, что принимаютъ на себя личину скромности, или если хотите, являются лучшими лицемѣрами, чѣмъ люди нашего слоя. Но это меня нисколько не касается; мнѣ необходимо поговорить съ нимъ совершенно по другому дѣлу.

— Но теперь, сказала ея пріятельница, отложите всѣ ваши дѣла; вы не можете его увидѣть, такъ какъ онъ дѣйствительно боленъ и весь разбитъ.

— Бѣдный джентльменъ, сказала моя гувернантка, значитъ придется обождать, пока онъ поправится, но я надѣюсь, что это будетъ скоро.

Затѣмъ она пришла ко мнѣ и разсказала эту исторію.

Спустя десять дней, она снова отправилась къ своей пріятельницѣ, прося, чтобы та повела ее къ этому джентльмену, хотя въ то же время она нашла другіе пути увидѣться съ нимъ и переговорить тотчасъ, какъ онъ выздоровѣетъ.

Хитрая женщина явилась къ нему и сказала, что хотя она незнакома съ нимъ, но рѣшилась придти съ тѣмъ, чтобы оказать ему услугу; онъ самъ скоро убѣдится, что она не имѣетъ никакой другой цѣли, и такъ какъ является съ одними дружественными намѣреніями, то и проситъ его обѣщать, если онъ не приметъ ея любезнаго предложенія, не отнестись къ ней дурно за то, что она вмѣшивается не въ свое дѣло.

Сначала онъ принялъ недовѣрчивый видъ и сказалъ, что не знаетъ за собой ничего такого, что бы требовало тайны.

Встрѣтивъ такое равнодушіе съ его стороны, она боялась входить въ дальнѣйшія подробности; однако же послѣ долгихъ разглагольствованій, наконецъ, сказала ему, что, благодаря странному и непостижимому случаю, ей пришлось въ точности познакомиться съ его послѣднимъ несчастнымъ приключеніемъ и узнать такимъ образомъ то, чего никто въ мірѣ, кромѣ ея и его, не знаетъ, неисключая даже той особы, которая была съ нимъ.

Сначала онъ сердито осмотрѣлъ ее и сказалъ:

— Какое же это приключеніе?

— Какъ какое? — отвѣчала она, — я говорю о томъ, какъ васъ ограбили, когда вы возвращались изъ Найтсбриджъ, изъ Гэмпстеда, должна бы я сказать. Не удивляйтесь сэръ, если я могу объяснить вамъ каждый вашъ шагъ въ тотъ день, когда вы отправились изъ монастыря въ Смизсфильдѣ въ Спрингъ Харденъ къ Найтсбриджъ, а оттуда въ…. на Страндъ, гдѣ васъ оставили соннаго въ каретѣ. Повторяю, сэръ, не удивляйтесь, я пришла къ вамъ не затѣмъ, чтобы извлечь себѣ изъ этого дѣла выгоду, я ничего не требую отъ васъ и увѣряю, что бывшая съ вами женщина не знаетъ, кто вы, и не узнаетъ этого никогда.

Эти слова поразили его, но онъ принялъ важный тонъ и сказалъ:

— Мадамъ, я васъ не знаю, но, къ несчастью, вы посвящены въ тайну такого моего поступка, хуже котораго я ничего не совершилъ въ моей жизни и который покрываетъ стыдомъ мою голову; моимъ единственнымъ утѣшеніемъ въ этомъ случаѣ было то, что я думалъ, что этотъ поступокъ извѣстенъ только Богу и моей совѣсти.

— Прошу васъ, сэръ, не причисляйте въ вашему несчастью, того, что я обнаружила вамъ вашу тайну, — сказала она. Я вѣрю, что обстоятельства застали васъ врасплохъ и быть можетъ я употребила нѣкоторую хитрость, чтобы напомнить вамъ о нихъ. Однако же у васъ никогда не будетъ основательнаго повода пожалѣть, что я знаю все, такъ какъ даже ваши собственныя уста не могутъ быть болѣе нѣмы, чѣмъ были и будуть мои.

— Хорошо, сказалъ онъ, но позвольте мнѣ отдать справедливость бывшей со мной тогда женщинѣ, кто бы она ни была; увѣряю васъ, что она не только не подстрекала меня на что либо дурное, но скорѣе отвлекала отъ него. Что касается того, что она обобрала меня, то въ ея положеніи я не могъ ожидать ничего другого, хотя и до сихъ поръ не знаю, кто собственно обокралъ меня: она или кучеръ, и если она: то я прощаю ей. Вообще меня болѣе огорчаетъ совершенно другое обстоятельство…

Теперь моя гувернантка, видя, что онъ откровенно признался во всемъ, дала полную волю своему языку. На его вопросъ прежде всего обо мнѣ, она отвѣчала:

— Я очень рада, сэръ, что вы такъ справедливо отнеслись къ женщинѣ, которая была съ вами. Увѣряю васъ, что она благородная дама и что у ней не бывало никакихъ приключеній.

Онъ очень обрадовался ея сообщенію и сказалъ:

— Хорошо, мадамъ, теперь я буду говорить съ вами откровенно. Итакъ, если то, что вы передали мнѣ, справедливо, тогда я не могу придавать большого значенія моей потерѣ, потому что искушеніе было слишкомъ велико, а бѣдная женщина быть можетъ слишкомъ нуждалась.

— Если бы она не была бѣдная, сказала гувернантка, то я увѣрена, что вамъ никогда бы не пришлось обладать ею; ея нищета сперва дала вамъ возможность сдѣлать съ ней то, что вы сдѣлали, а потомъ та-же нищета побѣдила ея волю и заставила самой вознаградить себя, когда она увидѣла, что вы находитесь въ такомъ состояніи, что если она и не сдѣлаетъ этого, то первый кучеръ или носильщикъ могутъ сдѣлать то же, если не хуже.

На это онъ отвѣтилъ, что онъ сильно желаетъ видѣть меня и готовъ чѣмъ угодно увѣрить, что не воспользуется своимъ положеніемъ и прежде всего дастъ полное отреченіе отъ какихъ бы то ни было притязаній на меня. Затѣмъ, когда она стала утверждать, что въ такомъ случаѣ нельзя будетъ поручиться за сохраненіе тайны въ дальнѣйшемъ, что, разумѣется, возбудитъ оскорбительные для него толки, тогда онъ отказался отъ своего намѣренія. Послѣ этого они перевели разговоръ на взятыя у него вещи; повидимому, ему очень хотѣлось возвратить золотые часы и потому онъ спросилъ, не можетъ ли она доставить ихъ, охотно обѣщая заплатить гораздо больше, чѣмъ они стоятъ. Она обѣщала и просила, чтобы онъ самъ назначилъ ихъ цѣну.

Въ виду этого, на слѣдующій день она принесла ему часы и онъ заплатилъ за нихъ тридцать гиней, что превышало ту сумму, которую я могла бы выручить, хотя кажется они стоили много дороже. Потомъ онъ заговорилъ о парикѣ, который оцѣнилъ въ шестьдесятъ гиней, и о своей табакеркѣ; черезъ нѣсколько дней она отнесла ему то и другое, чему онъ очень обрадовался, заплативъ за нихъ на тридцать гиней больше. На слѣдующій день я послала ему его шпагу и палку, не требуя съ него ничего; я не хотѣла видѣться съ нимъ и предоставила ему довольствоваться только тѣмъ, что я знаю, кто онъ.

Я много думала по поводу его желанія снова увидѣться со мной и часто жалѣла, что отказалась отъ этого свиданія. Я была убѣждена, что еслибъ увидѣла и дала ему понять, что знаю, кто онъ, то быть можетъ я поступила бы къ нему на содержаніе; и хотя такая жизнь была не менѣе порочна, чѣмъ жизнь вора, по крайней мѣрѣ она не была такъ опасна, какъ моя. Однако, скоро я оставила эти мысли и отклонила это свиданье; но моя гувернантка, пользуясь его расположеніемъ, часто бывала у него; при каждомъ ея посѣщеніи онъ дарилъ ей что нибудь. Однажды она застала его особенно веселымъ и, какъ ей казалось, онъ былъ немного пьянъ; поговоривъ съ ней, онъ сталъ настаивать, чтобы она показала ему ту женщину, которая, по его словамъ, околдовала его въ извѣстную ночь; моя гувернантка, какъ извѣстно, была сначала противъ этого, но теперь сказала ему, что, въ виду его сильнаго желанія, она, быть можетъ, устроитъ наше свиданье, если только я соглашусь на это; при чемъ она прибавляла, что въ такомъ случаѣ онъ долженъ придти къ ней вечеромъ, и тогда она постарается уладить дѣло, съ условіемъ, что онъ дастъ мнѣ слово забыть все прошлое.

Согласно съ этимъ, она пришла ко мнѣ и передала весь этотъ разговоръ; разумѣется, она скоро уговорила меня согласиться на то, на что съ сожалѣніемъ я не соглашалась раньше; такимъ образомъ я приготовилась къ свиданью. Я одѣлась возможно лучше и къ лицу, и увѣряю васъ, что въ первый разъ въ жизни я воспользовалась притираньемъ: я говорю: въ первый разъ, потому что я никогда прежде не прибѣгала къ такому унизительному средству; я была слишкомъ тщеславна, чтобы думать, что нуждаюсь въ этомъ.

Въ назначенный часъ онъ пришелъ и, хотя пьяный, но совершенно спокойный, какимъ былъ всегда въ этомъ состояніи, по наблюденіямъ моей гувернантки. Казалось, онъ очень обрадовался, увидя меня, и тотчасъ вступилъ со мной въ длинный разговоръ по поводу всей нашей исторіи. Я часто просила у него прощенія, доказывая, что не имѣла никакихъ дурныхъ намѣреній при встрѣчѣ съ нимъ и не зашла бы такъ далеко, еслибы не считала его за настоящаго джентльмена и если бы онъ не давалъ мнѣ столько обѣщаній быть со мной учтивымъ.

Я также торжественно заявила, что до сихъ поръ не позволила прикоснуться къ себѣ ни одному мужчинѣ, кромѣ моего мужа, умершаго около восьми лѣтъ тому назадъ. Онъ отвѣчалъ, что вѣритъ этому, такъ какъ мадамъ раньше намекала на то же самое, благодаря чему у него и явилось желаніе снова увидѣть меня, и ему кажется, что, разъ нарушивъ со мной свою добродѣтель безъ всякихъ дурныхъ послѣдствій, онъ можетъ рискнуть на это снова; короче сказать, онъ дошелъ до того, чего я ожидала и о чемъ неудобно разсказывать.

Когда онъ уходилъ, я высказала надежду, что теперь его не обокрали. Онъ отвѣтилъ, что онъ совершенно спокоенъ на этотъ счетъ, причемъ, вынувъ изъ кармана пять гиней, отдалъ ихъ мнѣ; это были первыя деньги, заработанныя мною такимъ путемъ, не смотря на мои большіе годы.

Я много разъ принимала его такимъ образомъ, и повидимому, объ много думалъ о томъ, что первый увлекъ меня на путь разврата, и по его словамъ, онъ не намѣренъ былъ этого сдѣлать. Это обстоятельство отчасти трогало его и онъ говорилъ, что считаетъ себя причиной какъ моего, такъ и своего грѣха. Часто онъ разбиралъ подробно всѣ обстоятельства своего проступка и говорилъ, что вино порождаетъ дурныя наклонности, а дьяволъ всегда наталкиваетъ человѣка на грѣхъ, доставляя ему предметъ искушенія.

Когда на него находили такія мысли, онъ уходилъ отъ меня и не возвращался въ теченіи мѣсяца и больше, но мало по малу чистая сторона его души заглушалась порочными инстинктами и онъ приходилъ снова. Такимъ образомъ мы прожили съ нимъ нѣкоторое время, и хотя онъ не держалъ меня на содержаніи, тѣмъ не менѣе давалъ столько денегъ, что я могла хорошо жить безъ работы.

Но скоро всему этому насталъ конецъ. Прошло около года и вотъ я замѣтила, что онъ началъ ходить ко мнѣ рѣже, чѣмъ обыкновенно, а затѣмъ совсѣмъ оставилъ меня безъ всякаго повода, не сказавъ послѣдняго прости. Такимъ образомъ закончилась эта сцена изъ моей жизненной драмы, не имѣвшая для меня никакого особеннаго значенія, кромѣ того, что прибавился новый поводъ для раскаянія.

Во все это время я почти всегда сидѣла дома; не нуждаясь ни въ чемъ, я не хотѣла подвергать себя риску и потому даже послѣ того, какъ онъ меня оставилъ, я около трехъ мѣсяцевъ не выходила на промыселъ; однако, видя, что мои фонды истощаются и не желая тратить свой основной капиталъ, я стала подумывать о своихъ старыхъ похожденіяхъ и выглядывать на улицу, при чемъ мой первый дебютъ оказался довольно удачнымъ.