Расчёт по-королевски

Глава 43 Кристиан

Губы отца были крепко сжаты. Как и у Лукаса. А раз так, то и у меня. Мы, мужчины, изнывали в полном, затравленном молчании, пока Волчица выкладывала распорядок дел на следующую неделю.

Мне предстояло ухаживать за Изабель самыми изощрёнными и непристойно публичными способами. Лукас, в сопровождении отца, отправится в Испанию, чтобы делать то же самое, правда менее возмутительным образом. Волчица не хотела, чтобы они затмили то, что она называла «мощной парочкой».

— И скорее уложите их в постель, — сказала она мне и брату мерзким деловым тоном. — А я заранее позабочусь о том, чтобы не было проблем с противозачаточными таблетками. Чем раньше появятся наследники, тем лучше.

И её не волновало, что, вполне возможно, Изабель или Мария-Елена и не думали о том, чтобы ложиться в постель. Как и не приходило Волчице в голову то, насколько подлой и подсудной является подмена противозачаточных.

Время от времени отец перехватывал мой взгляд. В его лице было столько скорби и вины, будто он сам имел отношение к махинациям жены. Но, несмотря на это, я винил его. Я винил его в том, что он не вступился за нас.

Чёрт, да я и себя винил, и брата. Мы обязаны бороться и сказать Волчице «нет».

Мы трусы. Жалкие трусы.

В моём кармане завибрировал телефон. Вот бы это была Эльза, но из-за того, что мать разъясняла в невыносимых деталях то, как моя предстоящая помолвка на Изабель может быть загублена, я не стал его вынимать.

Когда Волчица выговорилась и была на полпути к двери, чтобы пойти делать то, что Волчицы делают после того, как сожрут своих детёнышей, я встал. Мои конечности тряслись от ярости, руки от боли, но так как петля у меня на шее в полную меру затянулась, то я понимал, что мне уже почти нечего терять.

— Как же хочется, — сказал я ей, — чтобы у меня была мать, для которой бы её семья имела хоть какое-то значение. Как и всё остальное, а не только она сама. Ты просто омерзительна.

Может, я всё же и не законченный трус.

Она не ответила. Даже тогда, когда Лукас встал и показал, что он тоже не рохля.

Спустя час, когда мы с Паркером работали в моём кабинете, паршивое начало дня сменилось чудовищным продолжением — позвонила Изабель.

Как же велико было моё искушение оставить этот звонок до голосового сообщения. Именно так я и сделал во время её прошлых попыток дозвониться до меня в последнюю пару дней. Я не мог даже думать о том, чтобы разговаривать с ней, и особенно делать вид, что я чего-то хотел делать с ней. В отличие от её сестры. Это представлялось невыносимым и сейчас. Только из-за настойчивости Паркера, я всё-таки ответил на звонок.

— Может быть, если вы оба поговорите… — советовал он, и единственное, что крутилось в моей голове, было: оптимистичный подонок.

И только я сказал «привет», то сразу был встречен:

— Наконец-то, мать твою, ты взял трубку, Кристиан!

Если её сестра и могла случайно обронить такую вот бомбу, то от Изабель я никогда раньше не слышал ругательств. Звучало непривычно.

— Э…

— У меня нет времени на нашу обычную пресную болтовню, но есть кое-что, о чём тебе нужно поскорее узнать. Я буду говорить, а ты — слушать.

То, как она говорила сейчас, пугающе напоминало Эльзу — и, хоть и неохотно, но я был приятно этому удивлён.

— Я весь во внимании.

— Чтобы ты знал, я не полная дура. Я хорошо осведомлена о том, что в Калифорнии между тобой и моей сестрой что-то произошло.

Инстинктивно вырвалось:

— Не твоего ума де…

— Может, я и не знаю деталей, но я знаю, что что-то точно произошло. Эльза… — она недовольно вздохнула. — Давай я начну с самого начала. Я помолвлена, Кристиан.

Я резко ответил:

— Ещё нет.

И никогда не будешь, уж я постараюсь.

В смехе Изабель слышалась грусть и усталость.

— Я помолвлена, уже давно.

— Поясни.

— Ещё в прошлом году я ответила «да» на предложение выйти замуж от моего инструктора по верховой езде. Эльза знала о наших отношениях, а родители нет. Она понуждала меня сообщить об этом Его Светлости, но… — и снова слабый, нервный выдох смеха. — Каждая моя попытка затронуть эту тему перебивалась красноречивой болтологией моих родителей о семейной истории, славе и выгодных браках. Возможно, поэтому я стала трусихой, но моё бездействие всё равно не имеет значения. Важно то, что мы с Альфонсо — моим женихом — повздорили накануне Саммита. Он не хотел, чтобы я ехала, но родители предписали, что я должна сопровождать отца с сестрой, в рамках своего рода договоренностей в работе с Эйболендом. Короче, они меня шантажировали.

— Всё хорошо? — прошептал Паркер, когда я резко сел на своё рабочее кресло.

Я поднял вверх палец, когда Изабель продолжила взрывать мне мозг.

— Эльза постоянно ругалась с отцом из-за Саммита. Я решила, что раз он не будет потакать её капризам — ей, наследнице, которая обычно чтит традиции! — то какие-либо возражения с моей стороны были бы не стоящими внимания. Так и случилось, когда мне сообщили, что, если я не выполню пожеланий родителей и не добуду требуемое торговое соглашение и финансовую поддержку — от твоей страны — я лишусь своих денег. Поэтому, я попыталась представить себя на Королевском рынке брака настолько элегантно, насколько было возможно. Только вот… — вздохнула она, — Кристиан, мне больно говорить об этом, но… мы не подходим друг другу. Совсем.

Ну-ну, серьёзно?

— Я…

— Ты кажешься достойным мужчиной, но между нами нет искры. И ничего общего. Я насмотрелась на родителей, за плечами которых брак без любви, но полный неприязни. И я отказываюсь проживать такую же жизнь. Кроме того, я люблю другого, и не полюблю тебя, с деньгами или без.

Кстати, об эго. Ей было скучно со мной?

— Я сейчас в Женеве. Я сбежала с Альфонсо, мы поженимся сегодня вечером. Любовь в нищете — то будущее, которое я без сомнений предпочту обеспеченному и нудному мужу.

У меня язык отсох. Конкретно, невероятно, тупо нет слов. Подумать только, всего несколько минут назад я считал, что моя жизнь — полный отстой.

— Как ты понимаешь, моя семья ничего не знает. Я оставила Эльзе письмо, но она на благотворительном вечере. Так что она узнает сегодня вечером. Так я о чём, Кристиан. Я убеждена, что моя сестра влюблена в тебя. И если не ошибаюсь, ты тоже в неё влюблён.

Не мешкая, я ответил:

— Да.

— Я видела, как вы танцевали в последний вечер Саммита. Никогда ещё я не видела, чтобы Эльза так смотрела на кого-то, как на тебя. Будто бы она встретила своего Прекрасного Принца. К тому же я провела с тобой достаточно времени, чтобы понять, что ты никогда не посмотришь на кого-либо так, как смотришь на неё. Вы оба исчезали каждую ночь, когда все остальные трахались, упивались до отключки или оплакивали свои судьбы. Все в замке знали, что вы влюблены друг в друга. Все. Вот сколько раз мы на вас натыкались, когда вы прятались ото всех?

На мгновение меня охватил страх, что это лишь сон, потому что впервые за всё время нашего знакомства, я слушал её, затаив дыхание.

— Эльза совсем сникла, когда мы вернулись домой. Стала скрытной. Обиженной. Огрызалась на всех. А какой во дворце разразился гром, когда наша мать наняла организаторов свадеб. Эльза совсем слетает с катушек всякий раз, когда звонит бедняга Матье. Она должна встретиться с ним на следующей неделе в Париже. Мама велит ей с невозмутимым лицом изображать на людях влюблённость. Думает так привлечь к Ваттенголдии внимание и привнести романтический ореол. Наследница короны, влюблённая в принца без страны, в городе огней? Её Светлость полагается на то, что глянцевые журналы будут судачить о такой сказке. И лелеет надежду о том, что Ваттенголдия ещё долго будет на языках людей по всему миру.

Да чтоб мне провалиться, чтобы я позволил кому-то там подарить Эльзе сказку.

— Кристиан, я хотела бы извиниться за то, что мы не поженимся, но… так как я безумно влюблена в своего жениха, я не принижу того, что мы чувствовали друг к другу этой ложью. Но если ты испытываешь что-нибудь к моей сестре — хоть самую малость — мой тебе совет ехать на следующей неделе в Париж. Останови Эльзу от самой большой ошибки в её жизни. Она, без сомнений, будет потрясающим монархом, но не ценой же личного счастья, — она сделала паузу. — Я также не сомневаюсь в том, что наши родители шантажировали и её тоже.

Хоть я и сам был в подобной ситуации, но во мне закипала кровь от мысли о том, что кто-то может вынуждать Эльзу делать что-либо против её желания. Что, блин, не так с нашими родителями? Со всеми монархами мира?

— Я сожалею, — сказал я Изабель. За её словами чувствовалось раздражение. — Ты не поедешь в Париж?

— Чёрт, да, поеду, — ну её, эту Волчицу. — Приношу извинения за то, что ошибался в тебе. Я был ещё тем кретином. Но ты права, мы не подходим друг другу. Ни капли.

— Люди часто меня недооценивают. Удачи тебе, Кристиан. Я просто подумала, что будет справедливо, если ты будешь знать, ведь уже через час, когда их Светлости осознают, что я сделала, всё это дерьмо разлетится по свету.

Мужской голос на заднем фоне пробубнил что-то на немецком. По-моему, это было: «Пора идти, моя сладкая кобылка».

Да, вот они точно друг другу подходят.

— А, да, Кристиан?

— Ага?

— Альфонсо немного порылся во дворце по моей просьбе, пока я была в Калифорнии. Сразу после нашего первого совместного завтрака на меня напала паника, и я позвонила ему, просила его о прощении и о том, чтобы он проверил кое-что, от чего сама я была слишком далеко. Это, конечно, государственная измена, но… я должна была узнать, почему родители так отчаянно пытались составить нам такие выгодные пары. Должно было быть что-то ещё, а не просто жажда увеличения числа транспортных маршрутов и проектирование ловушек для туристов, — с другого конца связи донёсся громкий выдох. — Её Светлость приблизила династию Васа к банкротству. Детали мне не известны, но ясно, что отец в курсе этой проблемы. Полагаю, именно поэтому они так жаждут денег Матье, как и твоих. Им нет дела до модернизации технологических инфраструктур судовых реестров. Быстро переговорив с другом, я узнала, что Парламент уже покрыл их. Всё это лишь для того, чтобы не допустить скандала.

Я был в бешенстве. При той репутации, что была у Густава в ЕС, он желал продать своих собственных детей, потому что его жена растранжирила их деньги? Кто на такое способен?

Эльза заслуживала большего. Что уж там, и Изабель тоже.

— Помоги моей сестрёнке найти необходимую защиту, чтобы расправиться с нашими родителями, — сказала мне Изабель. — Поцелуй её от меня, и скажи ей, что я позвоню ей через несколько недель, как только освоюсь в Германии, в семье Альфонсо.

Я положил трубку и повернулся к Паркеру, тихо присвистнув.

В полном недоумении он спросил:

— О чём это вы?

О надежде, наверное. О прекрасной, мать её, надежде!

Я похлопал его по плечу, ухмыляясь как придурок. Я был уже непотерян, как час назад, а полон сил и энергии.

— Надеюсь, ты не против сегодня попозже лечь спать, потому что нам нужно придумать план.