Расчёт по-королевски

Глава 5 Эльза

Как называют эти последние, отчаянные моменты осужденного на смерть, когда он тихо умоляет о пощаде, только ради хрупкой, аккуратно культивируемой надежды, чтобы по ней прошлись кирзовыми сапогами, незнающими пощады? Может быть, воззвание?

Как бы ни называлось, у меня оставался час до того, как мы покинем Ваттенголдию на частном самолёте. Я пошла к отцу с засунутой в карман гордостью, рассчитывая на сочувствие и понимание.

Он был неподвижен.

— Не принимай это так близко к сердцу.

— А как иначе? Это же касается моего сердца. Моей жизни!

— Твоя жизнь — это служение. Прямо сейчас у тебя появился шанс изменить что-то для нашей страны, как и у Изабель. Два выгодных шанса. Если ты не будешь счастлива со своим спутником, сделаешь то же, что и я.

Я вся напряглась.

— Ты хочешь, чтобы я нашла себе любовника?

Он взбесился на меня даже больше, чем когда-либо за весьма долгий срок. Я была заслуженно поставлена на место, когда он напомнил мне, что, независимо от того, женилась бы я на дворецком или на принце, я бы сделала только то, что было лучше для Ваттенголдии. И я сделала бы это, потому что я родом из династии Васа, а мы живем и умираем по традициям.

Традиция, как мне теперь известно, не такая уж радужная штука, как была когда-то.

После того указа, моему заду было велено садиться в самолёт, и вот я уже на третьем этапе перелёта: мы летим из Лос-Анджелеса вдоль береговой линии в сторону крошечного городка под названием Сан-Симеон. Когда мы пошли на посадку, моя сестра приняла особое положение в кресле через проход. Она вся сжалась, ничего не говоря, её пальцы плотно обхватили колени. Полагаю, что Изабель произнесла не более двадцати слов за всю дорогу. Незадолго до того, как мы отправились в дорогу, она схватила меня за руку и прошептала:

— Разбуди меня от этого кошмара, сестра. Всё это неправильно.

Я ответила:

— Только если ты сначала разбудишь меня.

После этого её невозмутимое лицо стало ещё более замкнутым, но я-то знала. Она была так же огорчена этим фарсом, как и я, а, возможно, ещё сильней. В отличие от меня, одинокой, моя сестра, на тот момент, была впутана в сложные, но страстные, отношения, о которых родители ничего не знали.

Я пробурчала:

— Расскажи отцу. Это твой шанс избежать тюрьмы.

Она быстро и резко качнула головой — вот и весь ее ответ. Я пребывала в совершенном недоумении. Почему она продолжала скрывать это, особенно сейчас? Изабель была сдержанна, даже чересчур, но она никогда не была слабовольной или, по крайней мере, не той, кем её хотели видеть родители.

Хотя, до этой недели, я могла бы утверждать то же самое насчёт себя самой. Но вот мы, девушки Васа, в дороге на рынок брака. За окнами самолёта появляются мягкие, богатые разными оттенками, зелёные холмы и неспокойные воды, разбивающиеся о золотые берега. А впереди, вдалеке, начал материализовываться наш пункт назначения: высоко на холме, в окружении густых деревьев, из океана показались белые башни.

Вся моя жизнь прошла в окружении прекрасной архитектуры. Я выросла в Ваттенголдии, провела много времени в разных уголках Скандинавии, училась в школе в Швейцарии и часто отдыхала во Франции и Италии. Я видела потрясающие здания разных эпох и культур. Но, несмотря на это, первый проблеск Херст-касла заставил меня сомневаться — приходилось ли мне когда-либо созерцать такой потрясающий вид?

Он выглядел совершенно нереально. Это было вполне уместно, учитывая то, что я до сих пор ощущала, будто вся эта чёртова ситуация не могла происходить на самом деле.

Через несколько минут наш самолёт приземлился на малюсенькую полоску в основании холма. Нас ожидал микроавтобус, рядом с которым стоял Принц Лихтенштейна.

— Густав! Как раз вовремя, — выкрикнул он, когда мы высадились, — через час состоится собрание, где мы нуждаемся в вашей компетентности.

Не было времени для пустой болтовни на взлётной полосе. В течение часа прибыли самолёты из Японии, Саудовской Аравии, Малайзии, Свазиленда. Вообще-то, в тот же момент, как наш багаж был уложен и двери микроавтобуса закрыты, самолёт, который нас доставил, освободил полосу.

— Перелёт прошёл хорошо?

Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что вопрос был обращён мне. Я отвернулась от окна и солгала монарху Лихтенштейна.

— Очень хорошо, Ваше Высочество, — потому что я, очевидно, уже плыла по реке Стикс, которая очень быстро несла меня к Аиду.

Если этот великолепный, гламурный замок на вершине холма в Калифорнии являлся Адом.

— Моя дочь передаёт свою любовь, — тепло продолжал Принц. — Она очень хотела посетить Саммит, но, увы, домашние обязанности не позволили ей приехать.

Уж точно Принцесса Лихтенштейна не желала быть здесь. Она уже была замужем. И, вероятно, она была рада тому, что ей никогда не приходилось выставляться напоказ на каком-либо Саммите.

Повезло же ей.

Я сказала Принцу:

— Пожалуйста, передайте и ей от меня любовь и почтение, Ваше Высочество.

После мой отец завёл разговор со своим другом. Одним ухом я вслушивалась в их обсуждение — по-видимому, ряд карликовых государств хотел объединиться, чтобы заявить о себе в мировой политике, — но вид за окном был намного интереснее. Мы поднялись на изумрудный холм по извилистой дорожке, которая то открывала, то заслоняла замок из вида. Фруктовые деревья и суккуленты окаймляли путь, и, должна признать, я была очарована этим Адом. Но эффект удвоился, как только мы дошли до лестницы с широкими ступенями, которые вели ко двору с мраморным фонтаном и средиземноморский собором.

Отец со своим другом не почтили вниманием вид, когда проходили мимо главного фасада. Но мы с Изабель остановились, восторгаясь башнями, возвышавшимися над нами, а также буйными видами на океан.

Это и есть Калифорния? Соединённые штаты, такая молодая страна, что здания начала двадцатого века называются историческими?

Всё, что мы видели, Изабель точно резюмировала тихими «вау».

Это, и правда, было «вау».

— Я изучил местность, Ваше Высочество, — мы с сестрой повернулись в изумлении и увидели Биттнера в нескольких шагах позади нас. — Первоначальным владельцем был яростный коллекционер европейского изобразительного искусства и архитектуры. Большая часть замка и гостевых домов тоже содержит элементы средневековых фасадов и ворот, как напротив нас или факсимиле, созданных для соответствия.

— Выглядит очень по-испански, не так ли? — сказала Изабель задумчиво.

— Действительно, Ваше Высочество. И всё же по всей территории можно найти черты римской, английской, итальянской и других стран и исторических периодов, — он сощурился при взгляде на высокие башни, виднеющиеся по сторонам главного здания. — А точнее это полная мешанина. Это Каса-Гранде, — он указал жестом, чтобы мы посмотрели вперёд, на дверь с краю. — Хоть нам и даровано больше свободы в замке, чем большинству, мне поручено сообщить вам, что есть много того, в отношении чего мы должны быть осторожны или вовсе держаться подальше. К примеру, входная дверь ведёт к древней лестнице с римской мозаикой, которую нельзя трогать.

Мы вошли в большой средневековый зал, по краям которого шли деревянные сиденья для хора. Женщина в тонкой темно-синей юбке и пиджаке с именным бейджем шагнула вперёд.

— Позвольте мне быть первой, кто официально поприветствует Вас в Херст-касле, — сказала она нам. — Меня зовут Николь, и я одна из гидов замка. Я буду сопровождать Вас на небольшой экскурсии по территории и покажу Вашу комнату, а также отвечу на любые возникшие вопросы, касательно вашего пребывания здесь на предстоящую неделю.

У принцессы, приближающейся к своему третьему десятку, мысленно всплыл смешной вопрос — возможно, она знает, с кем меня собираются свести?

— Спасибо, Николь, — я запрятала всё своё негодование подальше до другого раза. — Мы очень рады возможности посетить столь красивое и историческое место в Калифорнии.

Биттнер извинился за необходимость найти нашего отца, предупредив, чтобы мы немедленно связались с ним, если нам что-нибудь понадобится.

Несмотря на жгучее желание отправиться в спальню, какую бы нам не отвели, и спрятаться от неизбежного, мы с Изабель следующие полчаса следовали за Николь. Она проводила нас через главный дом, три гостевых коттеджа и роскошные прибрежные сады. Также мы прошли через потрясающие внутренние дворики, с которых открывался вид на океан и горы, и два настолько потрясающих бассейна, что мы с Изабель начали сожалеть, об отсутствии таких у нас. К тому времени, как мы добрались до нашей небольшой комнаты — с одной двуспальной кроватью, письменным столом и раскладной кроватью в углу, я нехотя признала, что Херст-касл совершенно меня очаровал.

Это был ужасный знак.

Благодаря гиду наш багаж благополучно прибыл в комнату и был уже распакован.

— Уверена, что вы заметили во время тура, что столовая, хоть и просторная, но всё же не достаточно большая, чтобы вместить всех. Завтрак, чай, и обеды будут подаваться там, в форме шведского стола, но сама трапеза будет проходить на разных патио по всей территории. Сегодня всё будет организовано у бассейна Нептун, — в её улыбке была заметна гордость. — Закаты там поразительной красоты.

— Вы насчёт бассейна на улице? — взгляд Изабель стал слишком мечтательным, для женщины, находящейся на грани замужества с не своим женихом. — Того, с римским храмом у входа? Думаю, я с удовольствием бы украла его у вас и забрала к себе домой.

Николь коротко рассмеялась, словно она слышала это постоянно.

— Да, Ваше Высочество.

— Планируешь загорать, пока мы здесь? — спросила я, скорчив лицо, после того, как наша гид закрыла за собой дверь.

— Возможно, — моя сестра упала в одно из кресел в комнате. Она жестом указала на пакет, который Николь передала мне, он включал в себя моё расписание на неделю. — Я много думала во время перелёта, — её голова откинулась на подушку, темные локоны спадали поверх одного плеча. — Давай попытаемся извлечь что-то хорошее из неприятной ситуации. Мы обе бледны, как смерть. Если мы должны страдать из-за КРБ, давай хоть, уедем отсюда с золотым, калифорнийским загаром.

Я выглянула в окно. Кучка других представителей монархических династий прохаживались мимо вместе со своими гидами.

— Хотела бы и я загорать с тобой, но мне необходимо присутствовать на встречах.

— В последнее время отец просит всё больше твоего участия. По крайней мере, там лежит серебряная подкладка для тебя.

С выдохом у меня вырвалось грустное облачко досады.

— Вчера мне передали досье, заполненное тезисами для обсуждения. Его Светлость интересует моё мнение насчёт Ваттенголдии и мира в целом не больше, чем то, что нам нужно одеть сегодня. Всю неделю мне придётся повторять за ним, как попугай.

— Ты нервничаешь?

Я отвернулась от окна, когда она задала мне этот мирный вопрос.

— Я — да, — предложила она спокойно и грустно.

Я подошла, чтобы взгромоздиться на край кровати.

— Если ты откроешься насчёт своих отношений с Альфонсо, проблемы больше не будет.

Она втянула короткий вдох прежде, чем мотнуть головой.

— Изабель, ты уже обручена.

Её слова прозвучали тихо, но твёрдо.

— Я не могу говорить об этом.

Мои брови поднялись. С каких это пор моя сестра не хочет петь дифирамбы своему жениху?

Она наклонилась вперёд, ещё сильнее понижая голос.

— В любом случае это не имеет значения. Родители вызвали меня в кабинет отца накануне отправления и сказали свое мнение. Что бы ты или я ни говорили, не будет иметь значения сейчас. Ничто не собьёт их с мысли о том, что, по их мнению, будет лучше для страны. Так что, пожалуйста… — её пальцы обвили мои и сжали их. — Я прошу тебя уважать мою личную жизнь, пока мы здесь.

Я отстранилась назад, будто она дала мне пощёчину.

— Ты думаешь, что, узнай отец о твоей помолвке, это ничего не изменит?

— Эльза! — моё имя слетело так пронзительно и злобно с её губ. — Закроем эту тему!

Но потом она побледнела, зная, что пересекла черту. Я встала, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу, в приступе тихой ярости.

— Сестра ты мне или нет, ты не имеешь права так разговаривать со мной.

— Я приношу извинения. Я просто…

— Не надо мне ничего объяснять, — я отступила, перед тем как могла произнести что-то, о чём могла сожалеть. — Я прогуляюсь. Удостоверюсь, что моё платье для ужина выглажено и повешено на вешалку.

Она закусила губу, но кивнула. И тогда я вышла из комнаты.