Расчёт по-королевски

Глава 8 Кристиан

Что это было?

Все, о чем я думал пять минут назад, это уйти, неважно куда, лишь бы там не было графиков, матерей и отцов, отчаянно пытавшихся сбыть своих драгоценных наследников в соседние королевства. И желательно в место, где подавали алкогольные напитки. Раз я застрял на этом холме на всю следующую неделю, то полагал, что теперь, за неимением любимого паба, мне больше подошла бы моя комната и небольшой бар c алкоголем, на котором настояла моя мать.

Как вдруг появилась Наследная Принцесса Ваттенголдии Эльза.

На мгновение я, словно… не остолбенел, нет — потому что, иначе показался бы полным придурком — но может почти. В Херст-касле передо мной стояла скандинавская валькирия, она была полна огня и праведности, и нечеловечески прекрасна. Это было объяснимо, ведь она, скорее всего, была плодом моего воображения. Только она ещё и выдала свой… отказ от предложения, которое я даже не произнёс…

Вот же… ЧЁРТ! Она подумала, что я хотел сделать ей предложение?!

— Ваше Высочество?!

Паркер стоял прямо передо мной, в руках он держал стопку папок и разглядывал меня так, будто беспокоился за то, что прямо в коридоре у меня случился сердечный приступ. Который, кстати, был вероятен, учитывая произошедшее. Женщины просто так не кричат на незнакомцев, отказываясь от предложения, которое даже не было сказано. Даже на КРБ.

Ведь так?

— Крис?

Мне пришлось заставить свои ноги сдвинуться с места.

— Да… Да, — я тряхнул головой — уйма пересекающихся хитросплетений заблокировала поток рациональных мыслей. Потом я врезался прямо в кисточки, свисавшие с одной из люстр. Жесть, блин, совсем не в себе.

— С вами всё в порядке?

Просто пришла одна валькирия, оторвала мне яйца, повесила их себе на плечо и ускакала прочь. Так что, нет. Я не в порядке.

Но мужчины так не говорят.

— Всё хорошо.

Почему меня так трясёт? Глупее быть не может. Она не валькирия. Она типичная, грёбаная гарпия.

И, возможно — ну, кто знает — она оставила мои яйца где-нибудь в этом коридоре. Я осторожно осмотрелся вокруг.

— Вы уве…

— Всё хорошо.

Он протянул руку и повёл меня к тому убогому месту, в котором я жил с матерью и братом.

— Можно поинтересоваться, почему вы здесь, а не в своей комнате? — и тише, словно рядом и не было никого, он ехидно пробурчал, — чтобы собраться с духом и вновь спуститься в сад?

Он что, сдурел?

— Господи, нет.

Потому что я уж точно не планировал находиться рядом с матерью. Нет. Не дождётесь. До того кошмара в саду, я, целых два часа, отведённых под встречи, просидел вместе с Волчицей, от которой разило мёртвыми розами, пропитанными самыми противными духами в мире, и, которая всё это время подсовывала мне записки о присутствовавших девушках. Хуже, блин, чем в аду, из-за чего теперь я был абсолютно уверен, что в одной из прошлых жизней был конкретным негодяем, раз заслужил такую судьбу.

— Тогда, вам определённо нужен коктейль.

— Кто сказал «коктейль»?

Он обвёл рукой вокруг нас.

— Фрэнк Синатра.

— Синатра был больше человеком 50-х и 60-х годов, чем 30-х и 40-х, когда это место, — я передразнил его, обводя руками вокруг, — переживало свой расцвет.

Паркер рассмеялся себе под нос:

— И всё же вы прочитали то, что я прислал вам.

— Я всегда читаю то, что ты присылаешь мне.

Его брови резко подскочили вверх в неверии, поэтому я добавил:

— А ещё мне кажется, что Синатра назвал бы это «выпивкой».

На это его смех стал громче:

— Отлично. Пойдем, найдём тебе выпивку, Крис. Теперь ты счастлив?

Уголки моих губ вздёрнулись вверх.

— Я буду вполне счастлив, если немного выпью, спасибо.

Я также был рад тому, чтобы он сам немного расслабился. Несмотря на долгие годы дружбы, с его приходом на должность моего личного секретаря между нами вкралось чересчур много формальностей. Когда я предложил ему работу, то посчитал это блестящей идеей — я мог доверять одному из моих лучших товарищей и, казалось, будет классно, если он всегда будет рядом. Но потом он настоял на сохранении дистанции между нами, как будто мы больше не были друзьями, а являлись лишь принцем и помощником.

Но сейчас Паркер говорил так же, как в те лучшие годы нашей дружбы.

Вернувшись в нашу двухуровневую комнату, в которой я жил со своей семьей, Паркер налил нам по стакану коньяка. Лично у меня настойки вызывают отвращение, но, как Её Королевское Высочество часто напоминала нам с Лукасом: «Коньяк это то, что до меня пил мой отец, а до него — его отец. Наша семья всегда пила коньяк».

Вот бы она узнала, как хорош виски. Или, черт возьми, стаут. Я был готов на всё ради хорошего, крепкого стаута прямо сейчас. Но я всё равно потягивал теплую мочу, усаживаясь на переносную кровать, которую принесли для меня. Будь я проклят, если я слабое звено в ряду любителей коньяка.

— Что тебе известно об Эльзе Васа?

Паркер только что откинулся на спинку одного из кресел, закрыв глаза от жала приторно-сладкой настойки, но от моего вопроса его позвоночник выпрямился.

— О ваттенголдской принцессе?

Слава Богу, что я спросил Паркера, а не Лукаса, потому что, тогда мне пришлось бы выслушать долгий и нудный монолог.

— Да, по всей видимости, это Принцесса Ваттенголдии, если нет другой Эльзы, заявленной на КРБ. Что ты о ней знаешь?

Он подтащил ближе к себе свою громоздкую кожаную сумку и через несколько секунд выудил из неё тонкую папку. Во время разбора полётов, до прибытия на Саммит мне посчастливилось узнать, что существует множество одинаковых папок, которые содержат досье на всех присутствовавших монархов и членов их семей.

Он призвал нас с Лукасом прочитать эти файлы во время перелёта. Но мой брат наотрез отверг предложение. А я, пролистав половину папок в алфавитном порядке, уснул. Это был самый простой способ избежать непрекращающихся и отвратительных разговоров с Волчицей о том, как бы быстрей заманить в ловушку девушек, которых она заприметила (просто скажу, что её план включал соблазнение — то, что ни за что не сработало бы с родителями). По причине сна, я не успел добраться до буквы В, так что валькирия, вместе со своим родом, по-прежнему вызывала уйму вопросов в моём сознании.

Всё-таки Паркер был прав. Я читал не всё, что он мне давал.

Он передал мне файл, подписанный как «Ваттенголдия».

— Эльза Виктория Эвелин София Мари правящего дома Ваттенголдии, династии Васа…

— Даже моё имя не такое длинное, — я не смог удержаться от комментария.

На что Паркер и бровью не повёл, но продолжал:

— Является старшей дочерью Его Королевского Высочества Густава и Её Светлости Софии. Её детство прошло в элитной школе-интернате Ле Рози в Швейцарии, где она получила безупречные оценки. Выпускница Оксфордского университета. Двадцать восемь лет. Свободно говорит на пяти языках. Во время учёбы в Оксфорде её научные изыскания были сосредоточены на европейской истории…

Я поставил свой стакан на пол и наклонился вперёд.

— Да, да, это я уже знаю. — Хотя, вообще-то не знал. Тем не менее, то, что валькирия любила историю, не имело значения. Все монархи любят историю: изучая прошлое своих славных семейств, они питали своё эго.

— Я имел в виду, что ты знаешь о ней?

— Я тебе как раз рассказывал, — он сжал губы от недовольства.

— Она сказала, что не выйдет за меня. Или… не знаю. Не станет со мной спать.

Паркер вздрогнул в своём кресле, от чего коньяк выплеснулся через край стакана.

— Ты ей предложил? Наследной принцессе?!

Боже праведный! Мне действительно пора было научиться аккуратнее заводить разговор на подобные темы. Я бросил ему лежавшую неподалёку футболку Лукаса, чтобы он вытерся. Кстати, а где мой брат? Наверное, ему тоже хотелось бы скрыться с нами ото всех.

— Ничего из вышеперечисленного.

— Но…

— В смысле, я, вне всяких сомнений, не делал ей никаких предложений, даже гнусных.

Он долго рассматривал меня, прежде чем бросить назад футболку.

— По-видимому, ты начал пить раньше, чем я думал.

Я запихал майку под подушку на кровати Лукаса. Никто из нас не хотел подниматься по тесной крутой деревянной лестнице нашего дуплекса, чтобы проходить мимо кровати матери. Да, плохо, что нам всем приходилось жить в одном месте.

— Мы столкнулись с ней в коридоре. Прежде, чем я успел вообще что-то ей сказать, она протявкала, что не выйдет за меня замуж. И что не станет заниматься со мной сексом или… я не знаю. Она сказала что-то про предложение руки и приставание.

Это вызвало у Паркера искренний и весьма продолжительный смех.

— Рад, что рассмешил тебя.

— Это точно. Насмешил до слёз.

Я сказал ему, куда он может засунуть свой смех, что его ещё сильнее рассмешило.

— А если об этом все узнают, Паркер?

Но это не помогло его успокоить.

Я попробовал ещё раз.

— Что, если об этом узнает Великая Герцогиня?

На этот раз сработало.

— Не был бы так уверен в том, что она не организует помолвку, как только я выражу интерес к кому-либо, особенно к этой девушке, так как её сестра стоит на первом месте в списке Волчицы, который я называю, — сквозь меня прокатилась лавина непроизвольных содроганий, — «на ком жениться». Ты знаешь, что она сделает это, вне всяких сомнений.

Паркер вмиг протрезвел. Конечно же, он это знал. Ничто не удивляло его в поведении Волчицы, потому как будучи моим старым другом, он с детства наслушался историй о её нраве.

— С чего бы Наследной Принцессе Ваттенголдии знать, что ты заинтересован в союзе с ней? — он налил нам ещё по стакану поганого коньяка. — Что произошло в коридоре?

— Ничего. Полагаю, мы посмотрели друг на друга.

Брови Паркера поднимались всё выше.

Вот, блин!

— Не посмотрели друг на друга, — быстро поправился я.

Уголки рта этого мерзавца дёрнулись.

— В смысле, мы оба были в коридоре. Мы почти столкнулись. Ну, или я напоролся на неё. Здесь сплошь невероятно узкие коридоры, — я скрестил руки, но потом понял, что от этого выглядел так, будто я защищался, и заставил себя расслабиться.

— Наши глаза тяготели друг к другу, как обычно бывает с вежливыми людьми, когда больше не на кого перевести взгляд. На расстоянии, конечно, — я не стал рассказывать ему, что она была достаточно близко, и я практически опьянел от её духов — аромат ванили, который был в десять триллионов раз чудеснее запаха мёртвых роз Волчицы.

Паркер водил пальцем по ободку стакана.

— Ты сделал предложение о замужестве взглядом? — он присвистнул. — Должно быть, это был дьявольский взгляд, Крис.

Идиот.

— Говорю тебе, это не было взглядом, ну, или, по крайней мере, это был не такой взгляд, в котором можно было бы разглядеть клятву в любви и верности. Это был взгляд почтения. Точнее, беглый взгляд, — я щёлкнул пальцами. — Признание её существования.

— Леди слишком много возражает, по-моему.

Друг он мне или нет, я молча сделал ему предупреждение.

— Мои извинения. Теперь, когда мы определились с тем, что это был за взгляд, сказав это слово дюжину раз на каждого, может быть, я должен продолжить рассказ о том, что знаю о принцессе?

Я провёл рукой по лицу.

— Продолжай.

— Ходят слухи, что Её Королевское Высочество — человек прямолинейный. Эта черта расположила к ней жителей Ваттенголдии. Несмотря на обожание принца Густава, принцессу Эльзу воспринимают как глоток свежего воздуха для страны, которую большая часть Европы игнорирует и считает устарелой. Она серьезно относится к своей благотворительной деятельности, охране окружающей среды, а также нацелена на то, чтобы Ваттенголдия обрела почву под ногами и расцвела, в условиях современной экономики, сохранив уважение и к своему культурному прошлому, — Паркер потёр переносицу. — А знаешь, у вас двоих, видимо, гораздо больше общего, чем вы думаете.

По крайней мере, манеры точно.

— Как так?

Он медленно попивал из стакана.

— В условиях поиска подходящей пары — здесь, всю эту неделю — я предполагаю, что своим отказом Её Королевское Высочество указала на свою незаинтересованность в том, чтобы её рассматривали как участницу КРБ, так?

Моё эго не позволит мне так живо пережить подобное унижение.

— Не столь любезно, но, да, суть была такова.

— Возможно, тебе стоит подружиться с ней. Вы могли бы стать прибежищем друг для друга в этом борделе.

Я аж поперхнулся — буквально подавился — этим идиотским коньяком.

Пока Паркер похлопывал меня по спине, я нехотя допустил, что эта идея, какой бы мерзкой ни была, не так уж плоха. Но, как бы я к ней не относился, у меня была гордость, и она уверяла меня, что не может выйти ничего хорошего из дружбы с женщиной, зацикленной на своей — как она это назвала — работе? Кроме того, валькирия была той принцессой, ради дружбы с которой Волчица продала бы душу своего мужа — она была «мостом» к её сестре. А, пошло всё к черту!

Когда я смог говорить, я сказал Паркеру:

— С ней лучше совсем не пересекаться.

Он не одобрил. Совсем плохо.

— Где, вообще, носит Лукаса? — Я послал брату короткое смс, сообщив, что мы с Паркером принимаем на грудь, и если он хочет здесь выжить, то лучше бы ему тоже выпить.