Раскинулось море широко

Глава девятая. Пiраты Тiхаго Океану.

Достойное решение… идти во Владивосток!

Но как, каким именно путём?

Согласно довоенному маршруту, путь «Херсона» на далёкую Родину пролегал через Зондский пролив, причём предполагалась бункеровка в бухте Ломбок…

Положим, Голландия – вполне дружественное государство… да даже и по всем международным морским законам – «Херсон» не более как вооружённое торговое судно, под трёхцветным российским флагом и вымпелом правительственной компании. Значит, в любом нейтральном порту судно могло оставаться сколько угодно времени…

Капитан русского судна не думал, что голландцы будут чинить какие-то препятствия нахождению в их водах… но увы, кроме международного права – есть право сильного… Японский военный корабль вполне мог, нарушив суверенитет голландской колонии, прихватить «Херсон» прямо во время бункеровки.

Учитывая, что в районе Зондского пролива были, согласно сообщению захваченных на английском паруснике газет, замечены японские вспомогательные крейсера «Ниппон Мару» и «Гонгонг Мару», прорыв через него вызывал обоснованные опасения…

Оставались иные варианты – Малаккский пролив; путь вокуг Явы; путь между Новой Гвинеей и Австралией в обход Зондского архипелага; можно было вообще попытаться обойти Австралию с юга, через полярные воды…

Однако Тундерман Первый решился на прорыв по кратчайшему пути…

Приближение к земле Суматры ознаменовалось пусть небольшим, но повышением температуры воздуха – но самое главное, резко повысившейся влажностью… стояла душная, тягостная жара… В кочегарках сразу увеличилось число обмороков, чего не было даже в Красном море… потерявших сознание матросов отливали из ведра забортной водой. Для подкрепления сил добрый корабельный доктор велел выдавать по половине стакана красного вина…

К слову сказать, Валера своё вино не пил – относя Лене, которая в самом минимально возможном неглиже отлёживалась на жёстких нарах…

Тропические ливни не приносили облегчения – однако скрывали «Херсон» от встречных судов… только один раз пароход British – Indian Co, встретившийся поутру, быстро свернул в сторону и тут же исчез курсом на NO…

Было очень интересно: Куда идут? Как скоро будут в порту? Как скоро телеграф разнесёт по всему свету известие, что крупный русский лайнер идёт Малаккским проливом?

Около двух часов ночи прошли One fathoms bank, у которой фарватер сужался до пяти миль… теперь – только вперёд…

И – как только тропическое солнце выбросило первый зелёный луч из ультрамариновых пучин тропических вод… прямо на встречу появился небольшой, однотрубный, двухмачтовый пароход с ясно видимыми иероглифами у якорного клюза, неторопливо идущий себе шестиузловым ходом на Запад…

Вахтенный, лейтенант Остолопов, с бессмысленной надеждой произнёс:«Я думаю, может… китайский?»

Рулевой, боцманмат Осип Перебийнос, с досадой ответсвовал:«Кой чёрт китайский… вон на флаге – красная фрикаделька… япошка, Ваш Бродь!»

«Алярм!»

И резкие звуки обще-судовой тревоги выбросили из коек досматривавших последние сны русских матросов…

…«Кэт, чавой-то? Мы уже таки тонем или всё-же горим?»

«Спокуха, мать! Дыму не слышно, воды не видно, вроде не кренимся… может, за борт кто упал?»

… Застёгивая на ходу белоснежный китель, командир поднялся на мостик…«Да, точно японец… что же делать-то? Буквально в двух шагах – Сингапур, связанный прямым телеграфным кабелем с Токио… пропустим торгаша – он на нас наведёт крейсер… надо его остановить! Прикажите – „Большой сбор!“»

Засвистали боцманские дудки, и скоро вся команда, кроме вахты – выстроилась на шканцах…

«Товарищи моряки! („Не мог он сказать – товарищи моряки“ – пишет Взыскательный Читатель. Тем не менее – взято из воспоминаний моряка торгового плавания… так обратился капитан пассажирского парохода к своим матросам, когда узнал – что у них в трюме начинает гореть потихоньку бертолетова соль… )

Мы ведем, и мы обязаны довести наш „Херсон“ до родного порта! Однако – посмотрите вдаль – вы видите японское судно… сейчас – война. Море – не место для прогулок, и любой неприятельский корабль – есть корабль вражеский… если мы его не остановим – он донесёт о нас, и скоро все мы окажемся в японской тюрьме…»

Строй команды глухо зароптал…

«Молчать! Слушай мою команду! Дети мои! Вы – простые русские люди… но наша Родина внезапно, без объявления войны, подверглась нападению подлого врага. Предательски, в спину – были убиты русские моряки Тихоокеанской эскадры, предательски – захвачены наши товарищи с торговых судов… Неужели мы позволим, чтобы коварный враг смеялся и радовался? Вам за Россию – обидно?»

Из строя выступил седовласый боцман Мыкола Раздайбеда… снял бескозырку, перекрестился…

«Мабудь, Ваше Бла-ародие, усе так думають, шо Россыя нам мати… а шо, може, вломим пизды тем япошкам?»

«Спасибо, матросы… не сомневался в вас… слушай мою команду! Аварийные инструменты – ломы, топоры, лопаты – разобрать! Господа офицеры! Прошу Вас возглавить Ваши вахты! Будем швартоваться борт -о-борт с ходу! Аврал! Отомстим за „Варяг“!»

Через несколько минут на борту «Херсона» закипела бурная деятельность… мгновенно были разорены все пожарные щиты… завсегдатаи кабацких драк доставали припрятанные кастеты и матросские ножи… Те, кому аварийного имущества не досталось – расхватывали со шлюпок багры, отпорные крюки и даже тащили ручки от швабр… Кок раздавал с камбуза разделочные ножи и капустные сечки – умоляя:«Братцы, только с возвратом – а то весь рейс вы у меня одну кашу шамать будете!»

«Куда, куда? – Пассажирам вход воспрещён!„… на мостик вбежали бородатые, худые мужчины, с горящими адским огнём глазами… “Кэптайн… ми есть с Вами вместе! Дас ист буттем Вас помогайт! Ми есть коммандос, проклятий ингленд мало-мало либен резать…» «Да делайте что хотите!» «Данке шён, кэптайн, форверст, камераден!»

За левый борт вывалили на манильских тросах кранцы – для сбережения борта… из всех трёх труб русского корабля повалил густой чёрный дым – в топках горели дрова, обильно смоченные нефтью… («А что, уголь закончился?» -пишет Взыскательный Читатель. А как, по Вашему – топки разжигают? Не лучиной же!)

Заложив крутую дугу – «Херсон» мало-помалу набирал ход, быстро нагоняя японский пароход…

… Вахтенный штурман Накадзима Кобаяси с удивлением смотрел на странные эволюции длинноносых варваров… Сначала разминувшись с «Хиросима Мару», неизвестный – судя всему – пассажирский пароход теперь приближался с кормы…

«Интересно, что он делает, и зачем ему это надо?» – неторопливо подумал японец, рассматривая поднятый на стеньге неизвестного судна голландский флаг – отчего-то перевёрнутый…

Между тем неизвестный пароход приблизился настолько, что блеснувшее на его чёрном борту название, выведенное золотыми буквами – можно было разглядеть невооружённым глазом «Ксе-е-п-к-о-х»… (ХЕРСОН)

Выйдя на траверз «Хиросимы», «Ксепкох» вдруг резко изменил курс – нависая над ней своей высокой надстройкой… и тут по рубке торгаша хлестанул первый залп снятых с миноносцев митральез…

Зазвенели разбитые стёкла, полетели в разные стороны щепки – калеча не хуже пуль… а пули полудюймового калибра, попадая в жёлто-кожие тела японцев – оставляли огромные рваные раны…

Со стоном сминаемого металла соприкоснувшись планширем, высекая снопы соломенного цвета искр – «Херсон» навалился всем бортом…

«Полундра!!»

«Фан ундер – падает вниз!» – кричали петровские учителя, голландцы, предупреждая на саардамской верфи царственного плотника об опасности…

И как падало вниз – сметая всё на своём пути, тяжёлое дубовое бревно – так посыпались русские моряки на палубу японского судна…

В распахнутых на груди голландках, сквозь которые виднелась «морская душа» – тельняшка, русские с отчаянными, вгоняющими в ужас воплями – которые скоро сменились тяжёлыми сочными ударами – напали на японцев…

И скоро свежевымытая палуба японского угольщика была обильно забрызгана красным…

…«Dоn't shoot! I'm – Englishman! I'm not the Japanese! You don't dare to kill me!» – рыжий и конопатый «маркони» скорчился в углу радиорубки…

Вилли Штейн, по прозвищу «Лев», размахивая окровавленным тесаком, вожделеюще усмехнулся, а потом просто радостно оскалился:«О-о-о, вундербар! Англичанин – это очень хорошо! Дас ист фантастиш! Я так и знал, что встречу сегодня англичанина. Gott, bestrafe England!

Ну, англичанин, давай, я тебе чего-нибудь отрежу… хочешь, сначала – нос, хочешь – ухо… например, левое… люблю я погрызть хрящики…»

В этот момент радиоприёмник что-то мелодично, канареечной трелью, пропищал, помаргивая зелёной лампочкой на эбонитовой консоли…

Питер Бота, до войны трудившийся телеграфистом в железнодорожной конторе, поднял вверх, на уровень плеча, сжатые в кулак пальцы – принятым в коммандос сигналом призывая всех к молчанию…

«Так, английская собака, это кто вас, английских свиней, захватил?»

«Они японцы…»

«Какая разница… отвечай, тварь, а то кастрирую – и заставлю яйца сожрать!»

«Я… мне приказали… я не хотел! Пощадите!!»

«Садись за аппарат, и передавай… да смотри мне – я азбуку знаю!»

«Питер, я не понимаю… а ты сам не можешь?»

«Заткнись, Вилли… у каждого телеграфиста – свой почерк… передавай. Захватили МЫ – русский пассажирский пароход. Куда его доставить?»

Аппарат снова запищал…

«Ага, ага… Остров Raffles»

… Тундерман Первый, как тигр, метался по мостику… перед ним, комкая в руках широкополую шляпу, понуро стоял Питер Бота…

«Ну, за находчивость – хвалю… не получив ответа – японец бы стал разыскивать свой пропавший угольщик… а так – мы выиграли… а что мы выиграли? Пару часов? Пока они не догадаются, о том, что-то не так, и снова начнут разыскивать…

Ну хорошо, спасибо… Вы свободны… да, а где англичанин?»

«Лев» Штейн, ковыряя спичкой меж зубов, задумчиво отвечал:«Кэптайн… его ест великанский волна за борт шнелль-шнелль смыть… Es ist schade!»

…«Господа офицеры! Вначале – я думал, просто пройти мимо японского крейсера, изображая – что мы идём под конвоем… но понял – это не реально. Потому как японский командир обязательно захочет осмотреть такой ценный приз. Поэтому – поступим так… Прежде всего, мне нужны добровольцы! Три кочегара, механик, рулевой… и офицер… отставить офицера! Добровольцев – поведу лично я…»

… Маленький островок, впрочем – обладающий отличной, закрытой от преобладающих ветров якорной стоянкой, был назван в честь сэра Thomas Stamford Raffles, который намеревался открыть здесь торговое представительство английской – (Ост) Ист – Индийской компании. Однако после переговоров с султаном Джохора ему удалось заключить гораздо более выгодное соглашение – арендовать весь остров Сингапур… на котором, впрочем, в далёком 1819 году жило всего несколько семей бедных рыбаков…

Буквально за несколько месяцев численность жителей нового поселения достигла пяти тысяч человек – впрочем, по мнению англичан – человек там жило как раз очень мало, а остальные – были просто китайцами…

Ко времени нашего рассказа – Сингапур трёхсот-тысячный стал коронной колонией – важность которой неизмеримо возросла после открытия Суэцкого канала! Этот город-остров становился главной базой RN на Востоке… Впрочем, людей – в английской интерпретации – там по-прежнему жило немного…

К вечеру на рейде Сингапура, на котором стояли два британских крейсера – увидели, как к маяку на острове Райфлз, у которого на якоре стоял принимавший уголь с парохода «Ниитака-мару» японский вспомогательный крейсер «Ниппон Мару», понуро направляется огромный трёхтрубный пароход, с приспущенным с приспущенным русским торговым триколором… конвоируемый гораздо меньшим, каким-то замурзанным пароходиком под гордо развевающимся флагом Японии…

Коммодор Чейни, наблюдавший эту сцену с мостика «Кресси», указал биноклем, зажатым в холёной, затянутой лайковой перчаткой руке на эту поучительную картину своему гостю – капитану Джонсу с «Дрейка»:«Вот Вам, мой друг – апофеоз царизма… колосс на глиняных ногах! Маленькая и бедная Япония – но ведомая и руководимая нами, англичанами – царит в океанских просторах!»

«Разгрызи меня Господь, коммодор… но неужели „русски“ не могли хотя бы удрать?»

«О-о, капитан… они трусливы даже для бегства!»

Между тем «Хиросима-мару» под приветственные крики «Тенно хейку банзай! Банзай! Банза-а-ай!» приблизилась к своему сэнсею… Это было очень крупное – по японским меркам – судно… одно из восемнадцати самых крупных торговых судов, принадлежащих до мобилизации компании «Ниппон Юсен Кайса» – гордость её флота, построенное на верфи «Мицу-Биши Доккура энд Энджин Воркс -Нагасаки»… длиной 133 метра, тоннажем 6172 тонны… Скорость «Ниппон -мару» достигала 22 узлов, да её и проектировали как крейсер… и вооружена она была для своего класса вполне приемлемо…

Так что «Херсону» пришлось бы туго – встреть она японский корабль вместо угольщика в узком проливе…

Внезапно под штевнем «Хиросимы-мару» начал подниматься белый бурунчик… пароход увеличивал скорость…«Смотрите, капитан, япошка хочет подрезать флагману нос! – Да, друг мой, это – чистое пижонство…»

Но угольщик – собирался резать не нос… На вспомогательном крейсере началась встревоженная беготня, над передней трубой – вырос султанчик белоснежного пара – и до зрителей донёсся рёв пароходной сирены… потом прогремел предупредительный выстрел!

Но «Хиросима-мару» – всё ускоряла и ускоряла ход – пока с грохотом, треском и скрежетом – не вломилась прямо в мидель «Ниппон-мару»!

Спустя несколько минут на баке японского угольщика прогремел мощный, сдвоенный взрыв… и сцепившиеся суда закрыла туча дыма и угольной пыли…

… Валера Петровский, загребая одной рукой, плыл к «Херсону» – на которой взлетел андреевский крест – кормовой флаг русского вспомогательного крейсера… второй рукой он придерживал тело Тундермана Первого, контуженного при взрыве боевых зарядных отделений вынутых из трюма торпед, входивших в поставляемый вместе с миноносцами боекомплект… до русского корабля было ещё очень и очень далеко…

И не известно – сумел бы он выгрести против приливного течения – довольно сильного – если бы из тучи дыма не вынырнул паровой катер, с тонкой, почти самоварной трубой, и мачтой – похожей на зубочистку – на которой, между тем, гордо развевался вымпел Министерства Иностранных Дел Российской Империи… две скрещённые пальмовые ветви миротворцев под двуглавым российским орлом…

«Вы что творите, да ещё прямо напротив английского порта? Что скажет Даунинг-стрит?»

«Купаемся мы здесь…»

«Кто – нибудь ещё… купается?»

«Нет, только мы двое и сумели в воду спрыгнуть… япошки стали из винтовок и пулемёта стрелять… так все наши на палубе и остались…»

«А японцы?!»

«А японцы, по дикости своей, не соблюли „Правил противодействия столкновению судов на море“… не прогнозируемая случайность, форс-мажор…»

Тем не менее, не прогнозируемая случайность продолжала развиваться своим чередом… Если «Аудентес фортуна юват», так уж действительно, – «Смелым – везёт»…

«Хиросима-мару» врезалась как раз на уровне переборки между машинным и котельным отделением… при таране погиб инженер -механик Джон Граффтон – чистокровный японец… ничего удивительного! Англичане замещали треть офицерских должностей в японском Императорском Флоте…

Командир, капитан второго ранга Хосуява Тамагочи – погиб при взрыве русских торпедных зарядов…

Так что возглавить борьбу за живучесть было просто некому… тем более, что во время бункеровки японцами были отдраены все горловины угольных ям…

Медленно заполняясь водой, «Японские глаза» мало-помалу кренились на подбитый борт, увлекая за собой «Глаза Хиросимские»…

(«При чем здесь глаза?» – восклицает Взыскательный Читатель… так ведь для сбережения от злых духов сначала японцы на своих джонках рисовали изображения «ками» – богов… потом – только глаза этих богов, чтобы джонка видела – куда плывёт… а затем просто писали, мол, «глаза» – то есть «мару»)

Приняв на борт поднятых с воды Петровского и Тундермана Первого (по иронии судьбы – уцелевших: самого старшего и самого младшего из команды брандера) – и получив от русского консула пачку газет, которые последний (вот и говори об отсутствии интуиции) нахватал прямо на пирсе, «Херсон» торжественно проследовала мимо Сингапура, вступая в воды Тихого Океана…