Рассказы к истории «Научи меня мечтать!»

Лучший друг

(о реакции Шерри на уход Элроя из Клуба)

Улица пуста. Ничего удивительного. Утро еще раннее. Скоро должен начаться профилактический дождь. Облака уже совсем коричневые. Улица пуста.

Обычное дождливое воскресенье, одним словом.[8]

И улица пуста, если судить по тому кусочку, что виден из окна.

Шерри вздохнула и опять уткнулась лбом в стекло, не отводя взгляда от безлюдной улицы и словно ожидая чьего-то появления там.

Так оно и было.

Она недоуменно теребила то одну косичку, то вторую, то обе сразу. Она ждала.

— Вот ты где! — мягко окликнул ее мистер Дчжонс, просунув голову в чердачный люк. — Давай спускайся! Мы выходим!

— Уже? — Шерри в очередной раз дернула косичку.

Отец кивнул.

— Так ведь еще рань такая! — возразила Шерри.

— Ничего не рань! Мы и так уже опаздываем!

Шерри неохотно поплелась за отцом.

— Опаздываем, да! — не очень довольно повторил мистер Дчжонс и вдруг вспомнил. — Знаешь, а я ведь все знаю! Ты умудрилась уже дважды опоздать в школу в этом году! Плохо!.. Знаешь, что говорят земные люди? Точность — вежливость королей, — тут мистер Дчжонс неуверенно оглянулся на лицо дочери. — Знаешь, кто такой король?

Шерри перестала теребить косичку и рассеянно уставилась в ответ.

— Что?

— Ты что, меня совсем не слушаешь? Ты знаешь, кто такой король?

— Король — отец принцессы, — безразлично ответила Шерри. Она уже натягивала свой непромокаемый плащ.

— Вы готовы? — бодро спросила миссис Дчжонс, ожидавшая на крыльце. — Ну что, выходим?

Мистер Дчжонс поднял свой рюкзак и уже начал спускаться к газону.

— Нет, не готовы! — запротестовала вдруг Шерри. — Вы разве не видите? Элрой еще не пришел!

Родители переглянулись.

— Так он тоже едет?

Шерри потупила взгляд.

— Я думала, он придет.

— Он никогда раньше не опаздывал, — с сомнением заметила миссис Дчжонс. — Ты уверена, что он собирался? Может, родители его не пустили? Помнишь, как он ни с того ни с сего простудился тогда, бедняжка, а ведь сегодня весь день будет дождь? Или, вполне может быть, он боится дождевых червей не меньше, чем гусениц?

— Он давно уже не боится гусениц! — уверила Шерри. — Я же говорила…

— Ты не думала позвонить ему по видеофону? — предложил мистер Дчжонс.

Шерри смутилась еще больше.

— Ох уж эти предрассудки! — с досадой выдохнул мистер Дчжонс. Это была больная для него тема. — Ты об этом даже не подумала, правда? И зря! Видеофоны — чудесные устройства, бояться которых просто смешно! На Земле, например, тоже уже появляются первые переносные телефоны! Вот увидите, через несколько лет такие у каждого будут! Увидите! И все они будут пользоваться ими активнее нас всех, и…

— И это все наверняка будет так, — мягко согласилась миссис Дчжонс, — но последний поезд уходит через 20 минут, и если Шерри хочет ему позвонить, то дай ей наконец возможность это сделать.

Мистер Дчжонс покорно кивнул, но Шерри не спешила к видеофону.

— Не знаю, па… — помялась она. — Наверно, он все-таки решил не приходить сегодня.

— Вы что же, вчера договориться не могли? — недоуменно спросила миссис Дчжонс.

— Мы… нет… вчера… плохо получилось, — Шерри закусила губу. — Но я надеялась, правда, очень надеялась, что он придет… он так расстроился вчера… из-за меня…

— Уж так и из-за тебя? — шутливо переспросил мистер Дчжонс. И мигом понял по затрясшимся губам дочери, что выбрал неправильную тактику. Похоже, все действительно было серьезно. — Ну-ну-ну, — похлопал он ее по плечу. — Вы поссорились, да? — плечо Шерри как-то особенно резко вздрогнуло. — Ничего страшного. С кем не бывает? Рано или поздно все ссорятся… А потом мирятся. И снова дружат.

Они были уже на улице.

— И у тебя так было? — неуверенно спросила Шерри.

— Конечно! И не раз.

— И у мамы?

— Да у большинства людей на свете, Шерри! Ссоры — неприятные, но вполне нормальные явления, — философски заметил отец. — Помнишь ту историю с земным сыром? Мы с мамой не разговаривали тогда несколько дней… Или вот в твоих комиксах — что, никогда не ссорились герои?

— Не знаю… Мне кажется, так, как мы, никто ни с кем никогда не ссорился, — мрачно проговорила Шерри. — Ну, так сильно…

— Так всегда кажется, — утешил ее отец. — И, тем не менее, всегда можно найти путь к примирению. Было бы желание дружить!

Шерри горячо кивнула:

— Я же совсем не обижаюсь на него! Честное слово! Я правда виновата была, мы оба… он же никогда не сказал бы мне… ну… что он сказал, если б только… па, а вдруг он не пришел, потому что думает, что я на него обиделась? Ну, что не хочу его видеть? Но я же хочу! Может, мне сейчас сбегать к нему? Тут по дороге. Я бы успела…

— Мне кажется, если он не пришел, то лучше его пока не трогать, — серьезно покачал головой мистер Дчжонс. — Это его решение. Дай ему побыть одному!

— Но… — Шерри опять понурилась. — Как же он тогда узнает, что я… Ааааа… — глубокомысленно вдруг протянула она и замолчала на несколько минут.

— Па! — дернула она его вдруг неспокойно. — Но даже вот сейчас… мы же с ним друзья, да? Просто мы пока не разговариваем. Но это ненадолго. Он мой друг все равно, правда?

— Определенно, — согласился мистер Дчжонс, — если только ты считаешь его другом, а ты, конечно, так считаешь.

Шерри кивнула.

— Отдохните друг от друга, — поддакнула миссис Дчжонс. — Ладно бы мы на месяц или год уезжали… Однодневная экспедиция. Завтра в школе снова увидитесь.

— И помиримся? — с надеждой спросила Шерри.

— Это зависит от вас. Почему нет?

— Мне кажется, я перед ним очень виновата, — Шерри в очередной раз вздохнула. Конечно, ей хотелось услышать в качестве ответа только уверенное «Разумеется помиритесь!». Обычно неопределенность ее не пугала, но только не в этот раз.

— Элрой — хороший мальчик, — заметила миссис Дчжонс. — Я думаю, он тебя скоро простит. Ты же его уже простила?

— Конечно! — Шерри приободрилась. Простить Элроя оказалось не так уж сложно, и он, наверно, тоже с радостью ее простит. — Он хороший и он мой друг!.. Но все-таки вчера я… ужасно. Мне очень стыдно.

— Не знаю, что ты там натворила такого, но впредь думай о последствиях, — назидательно молвил мистер Дчжонс. — И, кстати, о последствиях школьных опозданий, моя принцесса…

***

— Элрой Макинтош. Отсутствует по уважительной причине, — безразлично пробубнила учительница, не отрываясь от списка учеников, чтобы скорее назвать следующую фамилию.

Шерри вся похолодела. А на что она надеялась? Что Элрой со своей пунктуальностью и двумя часами на запястье просто опоздал и сейчас стоит за дверью, не зная, как попасть в класс? Он слишком обязательный, чтобы опаздывать или прогуливать.

Подтвердилось. Сегодня он отсутствует по уважительной причине.

Она, помимо собственной воли, все не могла оторвать взгляд от соседней, пустой, парты и умоляла время идти быстрее. Скорее бы только кончился этот ненавистный урок!

Она терялась в догадках. Какая может быть уважительная причина? На ум ничего не приходило, кроме болезни.[9]

«Вдруг он заболел! — с ужасом повторяла она про себя снова и снова. — Так сильно расстроился, что заболел… Я тут сижу как ни в чем не бывало, вчера копала червяков как ни в чем не бывало, а он все это время провел дома, один, больной, расстроенный, он, наверно, очень переживает… а вдруг у него разболелась голова из-за очков?! Это же ужасно! Мне надо к нему, срочно! Сколько там еще осталось? Полчаса? Скорее бы уже!»

По окончании занятий она пулей вылетела из класса и через четырнадцать с половиной минут стояла вся красная и совершенно запыхавшаяся у калитки его дома. Нужно было немного отдышаться. Если Элрой действительно заболел, то дверь откроет миссис Макинтош, работающая по нечетным дням на дому. Миссис Макинтош производила впечатление довольно занятой и строгой женщины, а потому, чтобы не раздражать ее лишний раз, Шерри хотела хоть немного упорядочить собственные мысли после быстрого бега.

Наконец она позвонила в дверь.

На пороге довольно скоро появилась миссис Макинтош с широкой улыбкой на лице. Кажется, она была в хорошем настроении, и даже вид все еще красной Шерри, стоявшей прямо перед ней, ненамного его испортил.

— Добрый день, Шерри, — сдержанно поприветствовала миссис Макинтош. — Ты к Элр…

— Здравствуйте! Да! Как он?! — нетерпеливо выпалила Шерри.

Миссис Макинтош нахмурилась. До чего шебутная девчонка!

— Как он себя чувствует? — повторила Шерри сдержаннее.

— С утра он чувствовал себя прекрасно, — ледяным тоном ответила миссис Макинтош, но даже такой холодный ответ заставил Шерри облегченно вздохнуть. Миссис Макинтош нахмурилась еще сильнее. — А почему ты спрашиваешь?

— Его не было сегодня в школе… по уважительной причине… и я испугалась, что он мог заболеть… как хорошо, он в порядке!.. Он куда-то уехал? Он придет в среду?

— Сомневаюсь, — все так же холодно проговорила миссис Макинтош.

Шерри понурилась.

— А когда он вернется?

— Сегодня вечером, — просто ответила миссис Макинтош, но тут же спохватилась. — Но очень поздно. Он очень устанет. Тебе лучше прийти к нему в другой раз. Я ему передам, что ты приходила, спасибо!

Она хотела уже захлопнуть дверь, но Шерри явно не собиралась уходить.

— Где же он сейчас?

Миссис Макинтош, конечно, могла сделать вид, что не расслышала последний вопрос и преспокойно все-таки закрыть дверь, тем более Шерри определенно не входила в число ее любимых собеседников, но действительность была слишком заманчивой, чтобы промолчать.

— В Администрации Президента! — гордо проворковала миссис Макинтош и с превосходством взглянула на Шерри. — Сейчас он с мистером Бдэчжем на совещании, где обсуждаются проблемы и перспективы развития текстильной промышленности.

Шерри непонимающим взглядом уставилась на миссис Макинтош. Такого ответа она, похоже, не ожидала.

— И... что он там делает? — только и смогла она спросить. — Он же никогда не интересовался модой...

— Вносит предложения, конечно, — самодовольно улыбнулась миссис Макинтош, как будто это она сейчас вносила предложения в президентской Администрации, а не Элрой.

— Какие предложения? — все так же непонимающе спросила Шерри.

— По поводу развития текстильной промышленности, само собой.

— Аааа, — все еще озадаченно протянула Шерри.

— Он вчера с самого утра и до позднего вечера готовился к этому выступлению. Жду-не дождусь его возвращения, узнать бы, как там у моего мальчика дела!.. А, впрочем, у него все будет хорошо, я и сейчас уже знаю! Я же всегда говорила и не уставала повторять, какой он талантливый! Даже сам господин второй заместитель Президента это отметил! О да! Мы с Ллойдом уже два дня просто вне себя от радости, а уж сам Элрой-то как счастлив! Наконец его талант раскрылся во всю силу! Все эти его жуки, или что там у него было, даже они не дали его природным дарованиям зачахнуть... конечно, он много времени занимался не тем и мы с отцом волновались, но все это время талант его зрел внутри него, не замеченный им самим, и вот наконец... и теперь все увидят то, что видели раньше только мы с Ллойдом! Какая радость!

Тут миссис Макинтош вспомнила, что Шерри — та самая особа, из-за которой Элрой много времени занимался не тем и прятал свой талант, и ее словоохотливость сошла на нет.

— Он точно не придет в школу до конца этой недели, — холоднее добавила она. — У него так много совещаний, что на школу просто нет времени. Впрочем, он хваткий… вот и мистер Бдэчж утверждает, что Элрой с легкостью нагонит все упущенное, да я в этом и не сомневаюсь. Административные совещания гораздо важнее школы!

— Кто это — мистер Бдэчж?

— Высокопоставленный сотрудник Администрации, — гордо отчеканила миссис Макинтош.

Шерри все еще пыталась свыкнуться со всей поступившей информацией, но получалось у нее с трудом. Казалось, они разговаривают сейчас о постороннем, о ком угодно, но только не об Элрое…

— И Элрой…он… он выглядит счастливым? Он доволен?

— Забавный вопрос! Конечно, разумеется! Разве можно как-то иначе в его ситуации?

Шерри хотела что-то сказать, но в последний момент передумала.

— Я рада, миссис Макинтош!.. За вас… и за него… — промямлила она неуверенно. — А… он теперь ходит в… ну… со стеклами?

— О чем ты?

— Я говорю о стеклах перед глазами. Большие, овальные… они очень бросаются в глаза…

Миссис Макинтош повспоминала пару секунд.

— А, да, поняла, о чем ты… ну да, в них.

— Постоянно?

— А что такого?

— Вы… ну… не спрашивали… ну…

— О них? Пока не до этого было, столько событий, столько радости. Как-нибудь спрошу, — безразлично отговорилась миссис Макинтош. — Когда он не будет так занят... я думаю, лучше его пока никому лишний раз не беспокоить.

«Никому» было явно сказано с намеком.

— Хорошо, миссис Макинтош, тогда я пойду… передайте ему, пожалуйста, привет от меня! У меня как раз много свободного времени, и если только у него найдется…

— Да-да, прекрасно! — нетерпеливо отозвалась миссис Макинтош и наконец захлопнула дверь.

***

Шерри квело следила, как чаинки оседают на дно чашки. Периодически она взбалтывала их ложкой снова.

— Элрой совсем перестал к нам заглядывать, — осторожно начала миссис Дчжонс. — Как вы там в школе? Вы помирились?

Шерри грустно пожала плечами.

— У него пока очень много дел. Я его еще не видела. Он даже в школу не успевает приходить…

— Правда?

— Да, он теперь в Администрации… все время там, на этих их совещаниях… И миссис Макинтош сказала, что его похвалил сам второй заместитель. Говорят, у него талант. А еще миссис Макинтош сказала, что он и сам вне себя от радости.

— Ну так это же просто замечательно! Ты за него не рада?

— Не знаю, — Шерри вздохнула. — Наверно, я сейчас должна была бы радоваться… а я не рада. Мне кажется, он и сам не рад…

— Почему ты так решила?

— Потому что он забросил все свои прежние увлечения! Он не прислал мне ни одной новой фотографии… мы с ним совсем не разговариваем… мне кажется, там, в Администрации скука смертная, как говорят земные.

Миссис Дчжонс задумалась:

— Возможно, для тебя, с твоей точки зрения — да… но вряд ли для него. Если у него есть способности, ему наверняка интересно.

— Ему интересно другое! — не согласилась Шерри. — И у него совсем другие способности! Это все после нашей ссоры…

— Но Шерри! — возразила миссис Дчжонс.

— Что? — раздраженно бросила Шерри. — Он не приходит только потому, что у него не хватает времени теперь. Он бы обязательно пришел, я уверена!.. Он очень хотел бы! Мы же друзья! Я знаю, как он любит земные вещи, и совершенно точно: он обожает ловить бабочек! Неужели все эти совещания показались ему интереснее? Да быть такого не может!

— Ты никогда не сможешь утверждать наверняка.

— Могу! Я хорошо знаю Элроя!

— Люди меняются…

— А Элрой все такой же, — запальчиво перебила Шерри, — я знаю! И надо вернуть его обратно! Этот мистер, который на Б, много себе позволяет!

— И как же ты собираешься это сделать?

Шерри моментально сникла:

— Не знаю, я еще не решила…

— Пойми, Шерри, крошка, люди меняются, — мягко повторила миссис Дчжонс, — иногда постепенно и совсем незаметно, а порой очень сильно, но все эти изменения неизбежны. И тебе необходимо научиться правильно к ним относиться. Тут ты не в силах что-либо изменить. Может быть, ваша ссора лишь подтолкнула Элроя быстрее изменить свои интересы, но рано или поздно это все равно могло бы случиться. Например, когда он вышел бы после школы на работу и убедился, что там ему интереснее... Люди находят новые увлечения, меняют приоритеты — они имеют на это право и надо уважать их выбор. Элрой уже достаточно взрослый, и это его решение, его путь. Никогда нельзя заставлять другого делать то, что ты хочешь. Он сам должен захотеть…

— Элрой хочет! — уперто заявила Шерри. — Просто у него нет времени пока…

— Значит, на данный момент он по какой-либо причине хочет потратить его по-другому. Если он по-настоящему захочет вернуться в Клуб, он обязательно найдет время и на него, — уверила миссис Дчжонс. — А ты наберись терпения…

— Но он неправильно тратит время! Неправильно! — Шерри сложила пальчики в два кулачка и затрясла ими от негодования. — Он что, не видит, как глупо? Глупо просиживать дни на совещаниях в пыльных кабинетах! Глупо! Ты разве так не считаешь?

Миссис Дчжонс кивнула.

— Вот видишь!

— Я считаю, что это глупо, коль скоро у человека нет выбора, — уточнила миссис Дчжонс и продолжила. — Если человек всю жизнь сидит в кабинете, как ему указали, и даже не догадывается о том, что можно заниматься чем-то еще, когда ему попросту не с чем сравнить свое нынешнее занятие, — тогда глупо. Но Элрой уже имел возможность ловить бабочек и предпочел этому занятию сидение в кабинете. Он попробовал и то, и другое — и сделал добровольный выбор. Ведь вряд ли его кто-то заставил, да он бы и не дал: раньше, например, даже родители не могли отвлечь его от бабочек… Так почему?.. Может, ему просто НРАВИТСЯ сидеть в кабинете? Если человеку по-настоящему нравится его занятие, можно утверждать, что оно глупое?

— Ну не знаю, — нахмурилась Шерри. — Наверно, нельзя… но я не могу поверить, что он променял заседания Клуба на это… так… так это… не похоже на него… меняется… почему…

Шерри не закончила последнюю фразу и разревелась, уткнувшись в руку матери.

— И все равно, — сквозь слезы решительно выговорила она, — все равно… пусть меняются… эти его увлечения… все равно, он мой друг… и я знаю, сам он все такой же, как был. Мой лучший друг. Всегда. И мое отношение никогда не изменится.

***

Время шло.

Все так же тихо.

Шерри совсем перестала опаздывать в школу. Она очень боялась, что Элрой может прийти на занятия именно в день ее опоздания, когда ее не пустят в класс. И она делала все необходимое, чтобы исключить любую вероятность подобной ситуации. Каждый раз при входе в класс у нее от волнения и надежды замирало сердце — вдруг сегодня?.. Но Элрой все не приходил. Она старалась не смотреть на пустую парту и, чтобы хоть как-нибудь скоротать время до урока (а порой и самого урока тоже), доставала комикс и принималась за его изучение.

После занятий она продолжала читать комиксы в школьном подобии сада. Этот «зеленый»[10] уголок был слишком запущен, чтобы называться садом, но Шерри любила его именно таким. Она хорошо изучила его еще несколько лет назад — и все это время он оставался таким же диким, как был. Неизменным, привычным… родным. Именно тут она впервые увидела Элроя, здесь они проводили много времени в последующие три года… Шелест листвы и пение птиц действовали на нее умиротворяюще, а пестренькие венчики цветов, бесстрашно выглядывающие из густой темной травы, всегда поднимали настроение. И все-таки, даже тут ей было теперь одиноко.

Однажды, когда она была на дереве, ей даже показалось сквозь крону, что там внизу, над цветами, как и тогда, давно, склонился Элрой. Но прежде, чем она решилась выкрикнуть его имя, птица (конечно, это был не Элрой), сидевшая внизу, успела улететь.

Особенно грустно было видеть бабочек, которые, как и всегда, беззаботно порхали с цветка на цветок. Чем красивее встречались бабочки, тем больше расстраивалась Шерри.

«Жаль, Элрой не видит, — в очередной раз подумалось ей, когда мимо опять пролетела большая роскошная бабочка нового вида, не встречавшегося им раньше. — Как бы он обрадовался!»

В этот момент бабочка перестала порхать в тени кустов, неторопливо села на крупный освещенный солнцем цветок и кокетливо расправила крылышки, предоставляя Шерри возможность оценить их красоту во всем великолепии.

«Вот бы сюда сейчас Элроя с фотоаппаратом! Такой бы снимок устроил! До конца жизни гордился бы! — Шерри глаз не могла отвести… и вдруг громко хлопнула в ладоши, так что бабочка, возмущенная подобной дерзостью, упорхнула. Но Шерри даже не обратила внимания. Она уже пробиралась через кусты к калитке.

«Ну конечно! Я сама ее для него сниму!» — повторяла она про себя снова и снова по дороге домой, все больше воодушевляясь.

Несколько последующих дней бабочка, постоянно дразнившая Шерри до этого, и не думала появляться, но в конце концов Шерри удалось сделать несколько довольно симпатичных снимков.

«Конечно, не так, как получается у Элроя, — принялась оценивать собственную работу Шерри, разложив фотографии дома на столе, — но, по крайней мере, лучше, чем получилось бы у Объективчика[11]. Надеюсь, Элрой простит мне недочеты, выберет лучший и вклеит к себе в альбом… или даже вдруг все-таки найдет время и сам ее сфотографирует? Пока она тут — нельзя упускать возможность! Интересно, а на Земле такие есть?»

Шерри положила фотографии в конверт, щедро обклеила его всеми образцами имевшихся земных марок, тщательно заклеила, чтобы ни один снимок не выпал, и осторожно просунула в щелочку почтового ящика Макинтошей.

Элрой ничего не ответил.

«Ну ничего, нестрашно, — уверила себя же Шерри, когда ей стало ясно, что надеяться на ответ бесполезно. — Ну и что? Подумаешь, ответ! У него просто слишком много работы и слишком мало времени. Мы друзья, и он знает, что даже если не ответит мне, как отвечает всем этим административным, я не обижусь. Потому что я друг, я понимаю… наверно, лучше его лишний раз действительно пока не отвлекать…»

Был уже конец сентября. И хотя на дворе было почти так же жарко, как и летом, появившийся ветер не уставал напоминать о наступлении осени. Шерри теперь меньше времени проводила в своем уголке. Читать комиксы на улице с таким ветром было очень неудобно, так что она переместилась к себе на чердак, который, наравне с лабораторией, был ее любимым местом в доме. Раньше здесь часто проходили заседания Клуба.

Теперь Шерри подолгу сидела тут в одиночестве, перечитывая протоколы заседаний, записанные аккуратным почерком Элроя, и разглядывая все те вещи, что они успели изучить.

Нередко она листала комиксы или книжки с картинками, записывала собственные мысли на основе прочитанного, выписывала интересные английские выражения, а главное — идеи для изобретений, встретившиеся ей на страницах. Правда, теперь эти идеи проходили гораздо более жесткий отбор, чем раньше. Шерри стала осторожнее. Наконец она начала осознавать, какая огромная ответственность связана с ее даром изобретать.

Все чертежи и другие рабочие материалы, касавшиеся очков, она давно уже разорвала на мелкие кусочки, чтобы никто больше не смог создать что-нибудь подобное. Так же точно она поступила с начатым было в июле проектом прибора, который должен был позволить читать мысли других. «Никогда тебя не изобрету!» — твердо сказала Шерри и для пущей уверенности кивнула головой. — Так тебе и надо!»

Теперь она проводила гораздо больше времени с родителями, которые, к великой ее радости, стали бывать дома намного чаще и не собирались никуда уезжать в ближайшее время. Конечно, Шерри жаждала узнать о Земле как можно больше, взять в руки как можно больше вещей оттуда… но в то же время она очень скучала по родителям, когда они уезжали так надолго. Ей нравилось наблюдать за их работой в домашней (что не мешало ей быть достаточно большой и функциональной) лаборатории, выполнять простенькие ассистентские задачи, которые предлагали ей родители, как бы невзначай подавать им решения для казавшихся до этого неразрешимыми проблем и посмеиваться про себя, потому что решения эти казались ей с самого начала более чем очевидными.

«Шерри, в последнее время ты делаешь стремительные успехи! Умничка!» — хвалил дочку мистер Дчжонс, когда она успешно справлялась с очередным его заданием. Например, поводом для семейного праздника стал первый собранный Шерри без посторонней помощи фотоаппарат. И мистер, и миссис Дчжонс были слишком рассеянными, чтобы хоть раз заметить ее Объективчика.

Однажды она забылась и зашла в ту часть лаборатории, где ей пока еще официально было запрещено находиться одной.[12]

— Шерри! Ты что тут делаешь?! — ошарашено выкрикнул мистер Дчжонс, заметив дочь, преспокойно усевшуюся на синтропазаторе модели 7465035 и с интересом наблюдавшую за реакцией, происходившей в окошке.

Шерри ойкнула, но этим, конечно, дело не кончилось. Вечером ей предстоял серьезный разговор.

Мистер и миссис Дчжонс были страшно недовольны непослушанием дочери.

— Шерри! Тебе уже десять лет и ты что, до сих пор не понимаешь, как там опасно? — серьезно спросил мистер Дчжонс. Он не кричал, но Шерри чувствовала, что он очень расстроен, и боялась поднять взгляд. — Разве стали бы мы запрещать тебе заходить туда, если б на то не было достаточных оснований? — мистер Дчжонс помолчал и продолжил. — Вы же уже проходили синтропазаторы в школе? Какова мощность базовой модели?

— 3000 штрейнов, — с трудом выдавила Шерри. — Но па…

— Правильно! 3000 штрейнов — и это всего лишь базовая модель! Вдумайся! Чтобы работать с лабораторным синтропазатором, мало разобраться в работе базовой модели, как вас научили в школе… запомни, Шерри, лабораторный — это совсем иное устройство, разительно отличающееся базового, — тут мистер Дчжонс принялся перечислять множество технических терминов. — Скажи мне, — обратился он к Шерри, — ты слышала раньше хоть один из них?

Шерри неуверенно кивнула. Весь этот разговор действовал на нее угнетающе.

Мистер Дчжонс тяжело вздохнул:

— Вот именно, как можно подходить к синтропазатору одной, если не имеешь ни малейшего понятия об его устройстве?

Шерри слабо дернула косичку:

— Но я же... пап, я…

— Отец прав, — подала голос миссис Дчжонс. — Впрочем, дорогой, ты забыл о фазовом генераторе.

— Разве? Мне показалось, о нем я тоже сказал, — мистер Дчжонс рассеянно почесал затылок. — Ты уверена?

— Вполне.

— И я тоже вполне…

— Папа упомянул о поле Ктачжа, а ведь оно невозможно без фазового генератора, — поспешила разрешить их сомнения Шерри.

— Ну вот видишь, я все-таки не забыл… и потом, о чем мы говорим, если Шерри пока… подожди-ка… Шерри! Я не ослышался? Повтори-ка, что ты сказала!

Через час вся семья Дчжонсов склонилась над чертежом, составленным Шерри, и теперь мистер и миссис Дчжонс обсуждали его потенциал.

— Нет, это невозможно! — горячо выкрикивал мистер Дчжонс и сыпал терминами направо и налево. — Так точно не сработает! Если только усовершенствовать его вот тут…

— Дорогой, но посмотри, — не уступала ему в горячности миссис Дчжонс. — Если создать поле вот тут, как указано в чертеже, то… — тут она начинала сыпать терминами пострашнее мистера Дчжонса.

Шерри молча слушала, догадываясь, чем все закончится.

Еще через два часа они пришли к первоначальной версии ее чертежа.

— Это невероятно! — не уставал повторять мистер Дчжонс. — Где ты его все-таки достала?

— Я сама… или ты спрашиваешь, где я достала бумагу, па?

— Бумагу?! Неважно!.. Неужели правда?! Ты сама?!.. Когда ты успела все это узнать? И где? Неужели даже такое входит теперь в школьную программу для складских менеджеров?!

Лицо Шерри осунулось.

— Ну-ну-ну! — выкрикнул мистер Дчжонс, поняв, как оплошал. — Я не хотел тебя обидеть! Ты сама знаешь! Прости, золотце!

— Я никогда не буду складским менеджером, — твердо сказала Шерри. — Никогда. Это совершенно не мое.

— Кто бы сомневался! — мистер Дчжонс чмокнул ее в щечку. — С такими-то данными, как у тебя! В десять лет самостоятельно…

— Нет, я по книгам, — бойко вставила Шерри, — которые в библиотеке. Их там много, я часто брала…

— … самостоятельно по книгам разобраться в том, что такое поле Ктачжа… — продолжил мистер Дчжонс. — Да если так и дальше пойдет, когда-нибудь (и, чую, довольно даже скоро!) я с гордостью буду говорить всем вокруг, что я отец одной из лучших изобретательниц во всей нашей Межгалактической Ассоциации!

— Па-а-а-а! — протянула Шерри с улыбкой и закрыла глаза от удовольствия — ей очень хотелось в Межгалактическую Ассоциацию Исследователей и Изобретателей. Хотя в то же время все эти похвалы казались ей незаслуженными. Что сложного в поле Ктачжа? Шерри искренне не понимала. Ей всегда казалось, с этим справится и пятилетний карапуз.

— Я до сих пор вспоминаю, как папа объяснял мне, что такое поле Ктачжа в течение полутора лет! — заметила миссис Дчжонс. — Я же рассказывала тебе о дедушке? Он был изобретателем, талантливым! Ты, должно быть, вся в него!

— И в вас тоже! Вы же тоже изобретатели!

— В 10 лет я даже не думала об изобретательстве, — рассмеялась миссис Дчжонс. — А ты, милый?

— Конечно нет! Я тогда думал только о своем банковском деле… Смотри только, принцесса, не возгордись! Чтобы попасть в Ассоциацию Изобретателей, надо будет еще много работать! Но ты не забывай, что членство — не главное…

— Па, ну что ты! Да я не могу не изобретать!

— Золотые слова, — улыбнулся мистер Дчжонс. — Пусть так всегда и будет! А теперь, — он взглянул на часы, — заболтались мы сегодня… отправляйся-ка в кроватку, малышка! Сладких тебе снов!

— И вам тоже! Пусть вам приснится ваша первая земная экспедиция!

«Как же все-таки это все странно… — думала Шерри, лежа в кровати, — мама с папой никогда раньше не замечали… я столько раз им говорила — а они не слышали почему-то… а сегодня вдруг поняли! Наверно, это все потому, что мы редко раньше разговаривали, не так, как теперь. Они много времени дома… Да и без наших заседаний Клуба… — мысли ее вдруг обратились к Элрою. — А ведь ему сейчас, наверно, так же хорошо, как и мне! Ведь все-таки, как бы там ни было с этой его бесконечной работой, всегда здорово, когда родители говорят, что гордятся тобой! Наверно, он теперь каждый день это слышит от мамы и от папы… Надо же! Кажется, я никогда раньше до конца не понимала, как же это приятно! И как это вдвойне должно быть приятно ему — ведь меня мои мама с папой иногда просто так хвалили, а его — я никогда раньше не слышала… Может, поэтому ему так нравится в Администрации?»

— Знаешь, Элрой, — тихо сказала Шерри в темноту, — я рада, что твои родители гордятся тобой! Надеюсь, каждый раз, когда они тебя хвалят, тебе так же радостно, как мне сейчас! Спокойной ночи!

С этих пор Шерри еще активнее ушла в изобретательство — родители разрешили ей проводить эксперименты в любое время в любом секторе лаборатории, какой мог ей потребоваться, и не было больше необходимости скрываться. Теперь Шерри уже сама не смогла бы точно сказать, почему же раньше не рассказывала им о собственных экспериментах. Сейчас это казалось таким естественным.

— Мам, знаешь что? — спросила она однажды. — Я тут подумала… а почему вы никогда не разговаривали с земными людьми? Вот я бы первым делом, если б оказалась на Земле, вступила с ними в коммуникацию[13]… А вам с папой что, не хотелось совсем?

— Хотелось, конечно. Но это гораздо сложнее, чем кажется. Во-первых, сначала необходимо было лучше изучить их образ жизни и привычки, историю, географию и еще много всего, чтобы при разговоре не попасть впросак… а, во-вторых, мы пока еще не владеем английским или каким-нибудь другим их языком на должном уровне.

— Но мы же его учим…

— Но до разговорного пока далеко…

— Но вы же смогли понять, что они говорят? Вы же составили каким-то образом словари… А как?

— Ты что же, никогда раньше не видела папины переводчики?

— Папины переводчики?

— Я хочу сказать, переводные устройства, изобретенные для нас твоим дедушкой. Если уметь ими пользоваться — им цены нет! Без них мы бы никогда не смогли понять слова земных людей, записать их значения, мы бы вообще не смогли приступить к изучению английского.

Миссис Дчжонс кратко описала работу устройств.

— Ну вот! Нам с Элроем всегда приходилось читать и переводить комиксы собственными силами… ну, по вашим словарям… А вы просто включали эти переводчики, и они вам все переводили, — негодующе вздохнула Шерри. — И вы мне даже не рассказывали…

— Ими можно пользоваться только после предварительных тренировок, — покачала головой миссис Дчжонс. — Весьма упорных и продолжительных тренировок, Шерри. И только взрослым. Понимаешь, они забирают очень много сил. Это не так легко, как кажется на первый взгляд.

Шерри надула губы. Какое-то время она обдумывала полученные сведения.

— Значит, они могли переводить для вас только с земного на тыньчжианский, так? А обратно, с тыньчжианского на земные языки — нет. Поэтому вы не могли поддержать беседу и не разговаривали с ними совсем. Я правильно поняла?

— Да, все так.

— Ну так это очень неудобно! Надо их усовершенствовать.

— Что именно?

— Да все! Во-первых, чтобы ими можно было пользоваться без всяких предварительных тренировок и даже детям! Во-вторых, они не должны забирать силы! Ну и наконец, они должны переводить не только с земного, но и обратно! Чтобы я говорила на тыньчжианском, а все земные люди все равно понимали и даже не замечали, что я говорю на родном языке! Вот так они должны работать!

— Легко сказать, — нахмурилась миссис Дчжонс. — но вот сделать…

— Я сделаю! Они нам совершенно необходимы, это же очевидно! Значит, надо будет сделать!

— Ну, это вряд ли выполнимая задача.

— Почему? Если подумать основательно…

— Шерри! Ты что же, не понимаешь? Этот прибор, который ты хочешь изобрести, он должен воздействовать не только на тебя, но и на всех тех, с кем ты говоришь…

— Ну и что?

— Это же практически невозможно… и никто еще…

— Сначала я попробую, а потом уже скажу! Никто с таким еще не сталкивался? Ну и что? Значит, я буду первая. Чем сложнее — тем увлекательнее! Это как головоломка!

— Твой дедушка уже пытался… это изобретение, которое он до конца так и не довел, в итоге совершенно вымотало его, и я боюсь, как бы ты тоже…

— Ну что ты, мам! Я тут прочитала, как земные говорят: игра стоит свеч! Зачем игре свечи я, правда, не поняла, но вот когда-нибудь у земных и спрошу… Чем быстрее я его изобрету, тем больше вероятности, что в Администрации вам выделят деньги на новую экспедицию! Ведь отдачи от нее будет уже гораздо больше! И ко всему прочему мне самой просто очень хочется, чтобы вы наконец поговорили с земными, а потом, когда вернетесь, рассказали мне, каково это.

— И тебя уже не переубедить? — улыбаясь спросила миссис Дчжонс.

— Нет! — Шерри тоже улыбнулась. — И я вот еще что подумала! С таким изобретением меня наверняка примут в Межгалактическую Ассоциацию Исследователей и Изобретателей!

— А мне кажется, они скорее обрадуются какому-нибудь усовершенствованному скоросшивателю.

— Неееет, мам, скоросшиватель — это скука смертная… Я уже решила, и ты же знаешь…

— Да, знаю, — кивнула миссис Дчжонс. — Если ты решила, так тебя никто не переубедит… Вся в отца. Только я тебя умоляю, не увлекайся чрезмерно!

— В пределах нормы! — хитро улыбнулась Шерри.

— Знаю я твою норму… — покачала головой миссис Дчжонс.[14] — Надеюсь, ты будешь посвящать в свои планы нас с отцом? Ты же знаешь, мы всегда рады помочь!

— Конечно, мам! И для начала мне нужно ознакомиться подробнее с…

— Знаю-знаю! — миссис Дчжонс уже встала.— Сейчас принесу!

Скоро Шерри с увлечением разглядывала модель переводчика, сконструированную еще ее дедушкой.

***

Учительница уже не называла имя Элроя во время переклички, а проект по изобретению переводчика занимал Шерри все сильнее. И, тем не менее, она продолжала часто вспоминать своего друга и иногда даже, возвращаясь домой, делала лишний крюк, чтобы пройти по улице, на которой он жил. Она не решалась опять беспокоить миссис Макинтош расспросами, надеясь, что все в их семье благополучно.

Про себя она решила следующее:

«Проходить по улице — самый ненавязчивый вариант. Элрой наверняка об этом узнаёт и видит, что я его не забываю. И ему, должно быть, приятно. Вот если б я опять написала ему письмо, у него, скорее всего, снова не нашлось бы времени ответить, и он наверняка расстроился бы. Поэтому я просто пройду мимо его дома по улице…»

По возвращении домой она совсем скоро обедала и убегала в лабораторию, где рассказывала родителям о новых идеях для переводчика.

Этот проект действительно оказался гораздо сложнее, чем ей показалось на первый взгляд, и каждая новая трудность, которую она вдруг осознавала, только сильнее разжигала ее упорство. На данный момент в этом переводчике сосредоточились все ее устремления и надежды.

Тем не менее, Шерри замечала, что время продолжает идти. В середине октября она уже вовсю считала дни до Дня Заключения Договоров.

Это был один из крупнейших тыньчжианских праздников и, надо заметить, один из самых любимых, за которым давно уже закрепилось неофициальное название — День Дружбы. Праздновали его в конце ноября.

На самом деле их было даже два — два официальных выходных в честь праздника, которые тыньчжиане традиционно посвящали дружеским визитам, а также общению с родственниками и в кругу семьи.

— Шерри, ты собираешься кого-нибудь приглашать на День Дружбы? — спросила миссис Дчжонс за ужином в один из вечеров, когда до праздника оставалось немногим более двух недель.

— Само собой, мам! Уже пригласила! Ведь за два совсем нерабочих дня он, конечно, найдет время, правда?

— Надеюсь… — неуверенно отозвалась миссис Дчжонс. — Ты же об Элрое? — осторожно добавила она, немного помолчав.

— Конечно!

— Ты отправила ему письмо? — спросил мистер Дчжонс.

Шерри кивнула.

— Так я и знал, что не по видеофону, — разочарованно вздохнул отец. — Ну почему ты его так не любишь?

— Пап! Я не не люблю его! — принялась объяснять Шерри. — И в этот раз я о нем первым делом вспомнила… перед тем как написать письмо, я пробовала звонить, но Элрой не отвечал... Вот он его, наверно, не любит. Он никогда не берет… Но только па, когда он к нам придет, пожалуйста, не упрекай его, ладно? В праздник лучше не надо…

— А ты не думала пригласить кого-нибудь еще? — украдкой предложила миссис Дчжонс.

Шерри пожала плечами.

— Золотце, у вас что, ни одного изобретателя в классе? — удивился мистер Дчжонс.

— Нет, почему, целых три… а что?

— Ну как что? Тебе разве не интересно поговорить с ними? Пусть они покажут тебе свои изобретения…

— У них пока нет, — перебила Шерри. — Они не хотят изобретать бесплатно, ждут, когда войдут в Ассоциацию, а это еще через несколько лет…

Мистер Дчжонс нахмурился.

— Ну, расскажи им о своем, им наверняка будет интересно послушать! — предложила миссис Дчжонс.

— О переводчике?.. Не, мам… я уже пыталась… — Шерри замолчала и стала усиленно мять вилкой картошку.

— Что? — мистер Дчжонс тоже перестал есть и с удивлением взглянул на дочь. — В чем дело, сахарок?

— Им не понравился мой проект … по-моему, они даже не считают меня настоящей изобретательницей… — Шерри опять замолчала и только продолжала безучастно мять картошку, но через пару секунд приободрилась. — Хотя, может, и считают… Наверно, все-таки считают…Они мне даже совет дали, что изобрести! Но только у нас разные интересы, — теперь она принялась мять горошек.

— Так что они все-таки посоветовали изобрести? — с интересом спросил мистер Дчжонс. — Какой-нибудь летающий карандаш?

— Нет, пап, про карандаш они ничего не сказали… и потом, такой уже, кажется, есть… а они говорили все про какую-то штуку, которая — сейчас процитирую — «избавила бы меня от уродливой зеленушности моих глаз и вернула бы им нормальный цвет», — Шерри оторвала свои большие зеленые глаза от горошка и впилась ими в отца.

— Ээээ… нууу… — мистер Дчжонс даже растерялся. — Ты им что-нибудь ответила?

— Конечно! Я им сказала, что не вижу смысла в изобретении такой штуки. Ну, объяснила, что на Земле очень много красивых зеленоглазых людей и что я наоборот горжусь, что похожа на них.

— Умница! — похвалил мистер Дчжонс. — На Земле и впрямь много зеленоглазых, но у тебя редкий оттенок, который земные особенно ценят.

— Спасибо, па! И знаешь, что после этого было? Что они мне сказали, после того, как я объяснила?

— Что?

— Они спросили: «А Земля — это что?»… наверно, у них все-таки не очень хорошая память, я же в тот же самый день им говорила, когда рассказывала о переводчике… и до этого еще… и не раз… мне кажется, если они все так быстро забывают, им бы не помешали специальные упражнения для тренировки памяти, внимания… — Шерри глубокомысленно замолчала. — Почему так? Вот у них память плохая, а у Элроя, наоборот, — очень хорошая… Когда он придет, я у него обязательно спрошу, тренирует ли он ее как-нибудь. И потом расскажу ребятам в школе, как надо… а то неинтересно рассказывать им о Земле одно и то же снова и снова… надо это куда-нибудь записать, а то вдруг сама забуду. Так много всего хочу у него спросить!

Чем меньше дней оставалось до Дня Дружбы, тем сильнее возрастало волнение Шерри. Она часто вспоминала о предстоящей встрече в течение дня и долго ворочалась перед сном, думая о том, что совсем скоро наконец увидит своего лучшего друга, припоминая все детали прошлых Дней Дружбы, которые они так чудесно отмечали… а когда совсем не спалось — подолгу гипнотизировала оставшиеся еще незачеркнутыми дни в своем календаре, которых становилось все меньше.

Наконец таких осталось всего три.

Шерри вернулась из школы в хорошем настроении. За обедом она весело рассказывала родителям о недавно прочитанном комиксе, но, как ей показалось, они слушали довольно рассеянно. Впрочем, Шерри была в слишком приподнятом настроении, чтобы серьезно задуматься о причинах их невнимательности. После обеда она, как и обычно, убежала в лабораторию.

Спустя какое-то время ее окликнул мистер Дчжонс.

— Шерри, детка, мы с мамой хотим серьезно с тобой поговорить, — сказал он. — Пойдем в гостиную.

Шерри послушно оторвалась от работы, хотя она была в самом разгаре.

— Ладно, пап, иду.

В гостиной ее ждала миссис Дчжонс с письмом в руках.

— Крошка, нам пришло письмо из Администрации…

— От Элроя? — радостно перебила Шерри.

— Нет. Официальное письмо.

— Сегодня я там был с утра, — пояснил мистер Дчжонс, — и мне передали…

— Элрой?

— Нет, не Элрой. В Администрации много других людей, кроме Элроя, — немного раздраженно заметил мистер Дчжонс. — Оно должно было прийти нам по почте завтра, но я получил прямо там сегодня, хотя разница невелика…

— Так что там? — нетерпеливо спросила Шерри.

— Дочка, они готовы обменять нашу нынешнюю лабораторию на одну из лучших в Тчельпьорьи!

— То есть как? Почему?

— Не знаю, Шерри, не знаю! Мы с мамой до сих пор поверить не можем! Но это так! Тут написано яснее ясного!.. Ты только взгляни! Чего там только нет!

Шерри с любопытством принялась читать описание лаборатории. Временами она не могла удержаться, чтобы не ахнуть — какое там было оборудование!

— Ну ничего себе! Вы посмотрите, там даже фазовый генератор модели Джи-18 есть! А вот тут — ого! — целых три камеры Дчжейлинса! Фантастика! А вот еще, па, ты видел, твое любимое — видеофонная трубка нового поколения! — Шерри оторвала взгляд от страницы и подвела итог всему прочитанному. — Да это же просто чудесно! Ма, па, лучше и быть не может!

Мистер и миссис Дчжонс улыбались.

— Мы с мамой тоже так считаем.

— А где она находится? Туда далеко ехать? Я б хотела бывать в ней каждый день!

Родители перестали улыбаться, и на их лица опять вернулось то странное выражение, которое она успела отметить еще за обедом.

— Что? Она где-то далеко?

— Малыш, там внизу написан адрес, — вздохнул мистер Дчжонс. — Это в районе Тчельпьорьи-23.

Несколько секунд Шерри еще соображала, что к чему, затем ее восторженное личико немножко помрачнело.

— Ой, далеко… — она вздохнула. — Но пару раз в неделю точно можно… а уж когда подрасту — так иногда можно и телепортатором…

— Шерри, ты, кажется, не совсем поняла… нам не придется туда ездить, там же будет и квартира…

— То есть? — недоуменно подняла бровку Шерри.

— Они предлагают нам переехать туда жить, — пояснил мистер Дчжонс.

— Переехать? — ошарашено переспросила Шерри. — Как это переехать?!.. Мы же тут! Тут наш дом! — воспротивилась она вдруг и, чтобы придать весу своим словам, добавила. — Фамильный!

— Да, детка, но Тчельпьорья-23 от нас очень далеко, туда не наездишься… и потом, эта их сделка, она не предполагает варианта с сохранением нынешнего жилья…

— То есть если я останусь тут, мне запретят пользоваться той лабораторией?

— Вероятнее всего, малыш... Нам необходимо принять решение до Дня Дружбы. Если мы откажемся, лаборатория уйдет другим изобретателям…

— Ну и пусть! — раздраженно выдохнула Шерри. — Я никуда не уеду! Вы же даже не рассматриваете такой вариант, правда?

Мистер и миссис Дчжонс переглянулись:

— Шерри, вообще-то… мы с мамой уже обсуждали… такой шанс…

Шерри открыла рот от удивления и не знала, что сказать.

— Пожалуйста, подумай хорошенько, крошка! — вздохнула миссис Дчжонс. — Мы боялись, что ты именно так это и воспримешь… Но ни в одном деле не стоит сразу так категорично заявлять… Для начала просто подумай, успокойся, взвесь основательно все за и против… там же очень качественное оборудование! Подумай, оно бы очень пригодилось для создания переводчика…

— Подумаешь! Я справлюсь и с нашим!.. просто больше времени потребуется — но мы же не спешим? Так что нет, тут и взвешивать нечего!

— Но Шерри... — вступил мистер Дчжонс.

— Что Шерри?! — Шерри так разозлилась, что даже топнула ножкой по полу. — Вы что, думаете я променяю Элроя на какую-то крутую, напичканную техникой лабораторию?! Да никогда!

— Шерри…

— Тут дом моих предков, тут живет мой друг, тут школьный сад… никуда я не уеду!

— Малышка, послушай! — мистер Дчжонс усадил Шерри на диван рядом с собой. — Прошу тебя, успокойся!.. Я не хотел тебе говорить, но, похоже, придется… У нас складывается тяжелая денежная ситуация ввиду отсутствия финансирования извне… наших собственных средств остается все меньше… я уже начал бояться, как бы не пришлось запретить тебе проводить эксперименты в нашей нынешней лаборатории… понимаешь, я столько дней ездил в Администрацию, надеясь получить от них финансирование на наши разработки, но они никак не реагировали, так что я уже совсем отчаялся… ничего не получалось, и мы с мамой собирались сразу же после Дня Дружбы снова начать работать по нашим прямым специальностям...

— Вы бы перестали проводить эксперименты? — изумилась Шерри. — Ты бы снова пошел в банк?

Мистер Дчжонс кивнул.

— Но теперь меня принимают лишь на самую низкооплачиваемую должность, ты же понимаешь… вряд ли бы такая зарплата действительно помогла… и вдруг такой подарок судьбы! Большая квартира с шикарной лабораторией, все расходы по деятельности которой в ближайшие два года берет на себя государство! Да ты сама уже убедилась, насколько она хороша!.. Солнышко, мы любим этот дом не меньше тебя, я сам провел тут все детство, но иногда приходится что-то менять… тем более, мы знаем уже наверняка, что нас ожидает дом, ничуть не хуже прежнего, а лаборатория — ты сама видела… Это официальное предложение от Администрации, и, вне всякого сомнения, ему можно доверять…

— Но па, я не могу уехать, — умоляюще прошептала Шерри. — Ладно дом, но ведь тут Элрой…

— Шерри! Мы же едем не на край света! Это один город, все та же Тчельпьорья! Если ты соскучишься…

— Но мы не сможем видеться так, как раньше…

— Малышка, послушай, — мистер Дчжонс глубоко вздохнул, как будто собираясь с силами. — Вы давно уже не видитесь с ним так, как раньше… даже если мы останемся тут, это ничего не изменит…

— Неправда! — Шерри опять начала раздражаться и краснеть. — Неправда! Мы с ним друзья! Он давно не приходил в гости — да! — но это еще ничего не значит! Мы все равно друзья! Когда он придет на День Дружбы, ты увидишь! Да он сам тебе все скажет! Я знаю, весь этот сезон глупых их административных переговоров кончается почти сразу после Дня Дружбы! И он опять вернется в школу! Он вернется — и мы снова будем устраивать заседания Клуба, и смотреть марафон рекламы, и ходить в походы! Как раньше! Немножко еще осталось подождать! Всего чуть-чуть! И он вернется! Я так долго ждала — вы понимаете?! — и когда почти уже дождалась, вы вдруг говорите мне уезжать! Так нельзя!

Родители слушали с виноватым видом и даже не пытались ее перебить.

— А в Администрации они конечно снова начнут нас финансировать! Даже если мы не согласимся на эту глупую сделку! Я постараюсь собрать переводчик как можно скорее, мы его запатентуем — и с ним нам точно выделят деньги! И не придется никуда уезжать! Вы что, не верите, что я его соберу?!

— Верим, — твердо сказал мистер Дчжонс. Миссис Дчжонс кивнула.

— Значит, мы остаемся? — с надеждой спросила Шерри.

Мистер Дчжонс в очередной раз вздохнул.

— Шерри, скажи пожалуйста, Элрой тебе уже ответил? Он точно придет на День Дружбы?

— Он придет… — не очень уверенно выдавила Шерри, — придет… но не ответил пока…

Мистер Дчжонс открыл было рот, но Шерри его опередила, поняв все по выражению его лица:

— Ты не веришь, папа! Нет, ты не веришь! И ты мама! Вы ничего не поняли! И не хотите понимать! Так вот, я вам докажу! Я прямо сейчас пойду к Элрою и поговорю с ним! И… и вот увидите!

Шерри, вся красная, негодующе развернулась и, не слушая родителей, выбежала из дома.

***

«Продается» — так было написано на табличке, появившейся у них во дворе. Шерри перечитала несколько раз, не веря собственным глазам. Когда она успела появиться?!

— Добрый вечер, миссис Макинтош! Неужели это правда?! — Шерри стремительно приближалась к матери Элроя, усердно сервировавшей стол на веранде и потому не заметившей ее сразу.

Миссис Макинтош вздрогнула.

— Здравствуй, ты о чем? — холодно спросила она, продолжая как ни в чем не бывало складывать, раскладывать и снова складывать салфетку. Ей хотелось сложить ее идеально. Она даже не взглянула на Шерри.

— Об объявлении!

Миссис Макинтош, не говоря ни слова, невозмутимо взялась за следующую салфетку.

— Вы продаете дом?! Вы уезжаете?! И Элрой?!

— Ну а как ты думаешь… — безразлично проговорила миссис Макинтош.

— Вы уезжаете… — снова повторила Шерри, и было непонятно, обращалась ли она к миссис Макинтош или сказала скорее для себя.

Миссис Макинтош начинала потихоньку раздражаться.

— Да, уезжаем! Иначе ты бы не увидела это объявление во дворе!.. Зря Ллойд его вывесил, Элрой должно быть не просто так просил, и весьма упорно, подождать до завтра… он как будто знал… — миссис Макинтош не договорила и с негодованием посмотрела на красную лохматую девчонку, которая, похоже, ее сейчас совсем не слушала. Появилась тут без приглашения и, судя по всему, уходить даже не думает, хотя ей все уже сказали. Чего она еще ждет?

Миссис Макинтош хотелось как можно скорее от нее отделаться. Эта юная Дчжонс существенно мешала ей сосредоточиться на сервировке.

Для начала следовало вывести ее из оцепенения.

— Шерри! — миссис Макинтош обратилась к ней по имени, хотя оно и было ей неприятно, и расчет оказался верным — девочка вздрогнула и взгляд ее стал осмысленнее.

— Почему? Почему вы уезжаете? — жалобно спросила она.

Миссис Макинтош проигнорировала вопрос.

— Далеко?

— Какая разница?

— Но вы же оставите мне новый адрес, правда? — с надеждой спросила Шерри.

— Вряд ли. Быть может, он его еще и поменяет, — миссис Макинтош взглянула на Шерри и добавила, — в скором времени поменяет… Все достаточно неопределенно пока еще…

— Кто — он?

— Элрой. Неважно.

— Так значит, вы не можете сейчас назвать точный адрес … ну, нового места? — с нескрываемым разочарованием спросила Шерри.

— Можно и так сказать, — согласилась миссис Макинтош.

— Значит, вы будете еще какое-то время тут? — у Шерри появилась новая надежда. Миссис Макинтош поспешила поскорее разбить и ее.

— Еще чего! Завтра днем нас тут уже не будет.

«И я тебя больше никогда не увижу», — удовлетворенно подумала она. Миссис Макинтош любила вежливых, разумных и послушных детей, которые покорно принимали все, что говорили взрослые, и никогда не докучали им лишними вопросами. Шерри представляла из себя полную противоположность ее светлым идеалам, а потому миссис Макинтош даже немножко коробило от общения с ней. Почему она вообще должна с ней общаться? Кто она ей, кто она их семье?

И все же миссис Макинтош гордилась своей выдержкой и не позволяла себе даже мысли о том, чтобы просто прогнать Шерри со двора — и дело с концом. Нет-нет, она была слишком хорошо воспитана, поэтому ей оставалось лишь мученически продолжать беседу.

— Разумеется, мы все уезжаем завтра. Разве не очевидно, что я сейчас готовлю стол к традиционному прощальному ужину? Или тебе в семье никогда не рассказывали о чем-нибудь, кроме… а впрочем, это неважно… у меня уже мало времени, Шерри, поэтому я была бы тебе очень признательна, если бы только…

— И Элрой скоро придет? — бесцеремонно перебила Шерри.

— Да, — раздраженно ответила миссис Макинтош.

— Тогда позвольте мне, пожалуйста, дождаться его прихода!

— Это… — миссис Макинтош неуверенно помедлила. — Это может оказаться еще долго… Я, конечно, ожидаю, что он скоро приедет, но все может быть… ты устанешь ждать.

— Что вы, миссис Макинтош! Наоборот, я могу вам помочь с…

— Благодарю! Но я прекрасно справлюсь сама… а ты лучше отправляйся к родителям, им, наверно, твоя помощь нужнее…

— Позвольте мне остаться! Пожалуйста!

— Это семейный ужин.

— Ну что вы! Я не прошу остаться на ужин, мне только немножко поговорить с Элроем перед тем, как вы сядете…

— Он приедет с мистером Бдэчжем, так что сегодня уже никак нельзя… но я ему передам, что ты приходила, не переживай.

— Но Элрой… Элрой уезжает! Я не могу не попрощаться… мы же… друзья…

— Не переживай так, — повторила миссис Макинтош. — Я ему передам, что ты приходила. Он не обидится…

Она проводила Шерри до калитки.

— Это все мистер Бдэчж предложил, да? — спросила вдруг Шерри озлобленно.

— Ты о чем? — искренне удивилась миссис Макинтош.

— Это он сказал вам уезжать? Наверняка, это все он!

Миссис Макинтош поджала губы от досады.

— Какие глупости! При чем тут мистер Бдэчж? Мистер Бдэчж всего лишь поддержал его, а решил все Элрой. Это была его идея, даже не наша с Ллойдом.

Шерри смотрела на миссис Макинтош с открытым ртом, но та, как с ней случалось, стоило разговору зайти о ее способном сыне, уже не замечала ничего вокруг, всеми помыслами уносясь в восторженный монолог:

— И этим своим решением он в очередной раз доказал всем, насколько же он взрослый и разумный. Не по годам. Мальчик мой не боится демонстрировать самостоятельность и принимать ответственные решения. И — чем я ужасно горжусь — не боится идти на оправданный риск. Хотя что в данном случае означает риск? Мы с Ллойдом всего-то должны поработать какое-то время в Шеттильдчже — умница сам нашел для нас жилье и работу! Да какую приятную! — и оплатить ему часть ипотеки для его квартиры рядом с Администрацией. Конечно, бедняжка очень уставал после дороги, столько времени тратилось на нее напрасно… само собой, та квартира, что он пока себе присмотрел, тоже не в двух шагах от Администрации, но все же много ближе, чем этот дом… а главное, он уверен, что это — только начало. И все у него еще будет. Я тоже так считаю. Такой талант, такие способности — да он горы свернет!

Миссис Макинтош улыбнулась собственным мыслям и попрощалась с Шерри даже теплее, чем обычно. Мысли о сыне пробуждали в ней небывалую нежность, отголоски которой распространялись и на окружающих.

Шерри осталась стоять у калитки в совершенном оцепенении.

Она чувствовала, как к горлу подступил комок.

— Эх ты! — с чувством выдохнула она. Голос дрожал. — Даже не сказал!.. Ничего не сказал…

Дома через дорогу казались все размытыми пятнами из-за подступивших слез. Захотелось вдруг прямо тут упасть на траву и зареветь, что есть силы.

Вместо этого Шерри запрокинула голову вверх на несколько секунд, а потом решительно вытерла кулачками все-таки выбежавшие на щеки слезы. Она глубоко вздохнула пару раз, пытаясь хоть немножечко успокоиться и подавить рыдания, упорно подступавшие снова и снова.

— Почему, Элрой, почему?! — скоро зашептала она. — Почему ты решил уехать, не попрощавшись… совсем ничего не сказал… почему так скоро?.. И День Дружбы… а ты уезжаешь… неужели я тебя больше не увижу, неужели мы больше не поговорим?.. ты что, ПРАВДА не хочешь разговаривать со мной? Но почему?!.. Неужели ты все еще обижаешься?.. Нет! Не может быть! Я знаю, ты не такой!.. но тогда почему ты не сказал мне?! Ты не мог просто забыть, не мог! Неправда!

Она протерла глаза еще раз и оглянулась. Через калитку было видно, как миссис Макинтош продолжает как ни в чем не бывало хлопотать на веранде. Она повернула голову посмотреть, ушла ли Шерри, нахмурилась, но, заметив, что та на нее смотрит, поспешила невозмутимо отвернуться и продолжить свое занятие.

— Не знаю, почему ты не хочешь со мной разговаривать, но если ты надеялся, что я сейчас обижусь, убегу домой и постараюсь скорее тебя забыть, то ты ошибся! — с вызовом прошептала Шерри. — Ты мой друг, Элрой, а друзей так просто не забывают! И я ничуть, ну ни капельки не обиделась!.. Хочешь ты или нет, но я не уйду, не попрощавшись!

К ней вернулась былая решимость.

Она наклонилась к земле — так, чтобы миссис Макинтош ее больше не видела — и стала ждать, приподнимаясь иногда на несколько секунд, чтобы проверить, не ушла ли миссис Макинтош. Возможность представилась довольно скоро — миссис Макинтош отправилась за чем-то в дом — и Шерри не стала терять времени.

Она быстро пересекла лужайку, резво, как умела она одна, забралась на дерево и так там и затаилась, ожидая появления Элроя.

С дерева улица совсем не просматривалась вдаль, поэтому Шерри, чтобы унять волнение и скоротать время, стала наблюдать за размеренными приготовлениями миссис Макинтош, опять вышедшей на веранду. Сверху ей было прекрасно видно, как она тщательно (если не сказать дотошно) готовилась к предстоящему вечеру: выносила все новые чашки и тарелочки, расставляла их и так, и эдак, качала головой, пыталась уместить между всеми приборами и блюдами еще несколько декоративных вазочек и пр. и пр. и пр. Временами ее внимание переключалось на стулья и подушечки, которые она к ним то привязывала, то отвязывала, еще несколько раз она поправила картины, висевшие на стене. За все время она ни разу и не подумала взглянуть на дерево.

«Если бы такое дерево росло у меня во дворе, — как-то раз, давно еще, сказала Шерри Элрою, — я бы каждый день любовалась на него с веранды или из окна, по полчаса как минимум. После чего отправлялась бы полазить по нему. Жаль, что когда ты внутри — ты не видишь его снаружи… Честное слово, Элрой, оно мировое!»

Большой раскидистый дуб был самым приметным (и чуть ли не единственным) деревом на улице, где жил Элрой.

«Как же нам повезло, что оно растет именно у тебя!» — не раз повторяла Шерри, и Элрой всегда соглашался.

В густой его кроне ничего не стоило спрятаться, и Шерри за время дружбы с Элроем успела экспериментально установить, что ни один человек, находящийся внизу, на земле, не сможет ее заметить, если только не подумает вглядываться слишком пристально. Но даже если и подумает — то вряд ли он опознает в том нечетком силуэте Шерри. Скорее уж решит, что там какая-нибудь большая птица или несколько маленьких.

Еще одним достоинством дерева было то, что мощные ветви его доходили до дома, до самых окон второго этажа (и до комнаты Элроя в том числе), так что по ним, при должном уровне сноровки, который Шерри уже имела, можно было легко перебраться в дом. Это она тоже успела несколько раз проверить на практике. Элрой никогда не пробовал заходить или выходить из собственной комнаты подобным, весьма экзотическим образом, предпочитая ему обычную лестницу внутри дома и не менее обычную дверь. Так было спокойнее и безопаснее. Впрочем, в Шеррином случае последний пункт оставался спорным — особенно в тот раз, когда она покидала комнату Элроя в 11-м часу вечера (они тогда слишком долго готовили ловушку для эльфа). Попадаться на глаза родителям Элроя в такое время было совсем нежелательно.

Шерри вспомнила этот и еще несколько похожих случаев, когда дерево ее выручало, и в очередной раз, как и в те, с благодарностью погладила его шершавую кору. Она попыталась вспомнить, когда последний раз забиралась на него, и не смогла.

В целом, сидение на дереве и добрые воспоминания подействовали на Шерри умиротворяюще.

«Прямо сейчас я сижу на дереве во дворе Элроя и скоро его увижу», — напоминала она себе снова и снова и отказывалась поверить, что скоро все изменится. Это дерево перестанет называться «Деревом Во Дворе Элроя», этот двор перестанет называться «Двором Элроя», этот дом перестанет называться «Домом Элроя». Нет, так не будет. Никогда. Все останется, как прежде, как сейчас. Когда Шерри почти забывалась подобными мыслями, на глаза ей снова попадалось уродливое объявление о продаже…

Миссис Макинтош наконец закончила подготовку праздничного ужина и, судя по всему, теперь уж точно совершенно окончательно[15]. Она скрылась из поля видимости и пропадала в доме довольно долго, но потом все-таки вернулась на веранду (теперь она выглядела гораздо наряднее), села на стул и замерла, глядя на дорогу. Она часто переводила взгляд на часы, а еще временами поправляла воротничок, приглаживала волосы или смахивала пылинки[16] с рукавов. Иногда она поворачивала голову в сторону стола, начинала загибать пальцы, что-то считая и припоминая, а пару раз даже доставала из сумочки крошечную записную книжку и перечитывала какие-то свои записи.

Ей внизу был виден больший участок дороги, чем Шерри. Минут через десять она встрепенулась и подошла к воротам, сосредоточенно глядя вдаль. Скоро подъехал автомобиль. Шерри почувствовала, как у нее замерло сердце, но это оказался всего лишь мистер Макинтош-старший — отец Элроя, вернувшийся с работы.

Они обменялись парой предложений и мистер Макинтош ушел в дом, но довольно быстро вернулся обратно. И вот уже они оба сидели на стульях, вынесенных на лужайку, глядя на дорогу и сверяясь с часами. Миссис Макинтош спросила у мистера Макинтоша, как прошел его день, посоветовалась по поводу «той вазочки, которую подарила бабушка» — стоит ли и ее вынести на стол или можно обойтись — плавно перешла к вопросу о том, какое блюдо следует подать первым…

И тут у ворот остановился дорогой черный автомобиль. Мистер и миссис Макинтош, переключившие в ходе жаркой дискуссии все свое внимание на праздничный стол, одновременно ахнули и суетливо поспешили через лужайку обратно к воротам — встречать новоприбывших, которых все это время так усердно ожидали.

Из автомобиля вышел водитель, чинно обошел его, поприветствовав мистера и миссис Макинтош, и открыл заднюю дверь.

— Благодарю, — послышался голос Элроя. Шерри сразу его узнала, хотя слово это было ему каким-то чуждым, несвойственным, и отдавало чрезмерной официальностью. Раньше Элрой никогда не говорил «Благодарю!», только «Спасибо!» И все-таки, это, конечно, был его голос и ничей другой.

Секундой позже показался и он сам. А вскоре за ним вышел еще один господин, но Шерри сейчас было не до него. Она не могла оторвать взгляда от Элроя.

Разумеется, человек, стоявший внизу у ворот, был Элроем. Он был того же роста, что и Элрой, того же телосложения, на руке у него поблескивали два привычных циферблата часов, а на лице — стекла очков, до боли знакомые — Шерри трудилась над ними столько времени, что не перепутала бы с самой искусно изготовленной копией. Это были те самые очки, которые она сама несколько месяцев назад торжественно ему вручила — конечно, именно они. И все-таки — она никак не ожидала увидеть его таким. Все это время в голове ее присутствовал образ совсем иного Элроя — растрепанного, немножко неловкого, немножко стеснительного мальчика с искренней улыбкой. Именно к такому Элрою она обращалась все эти месяцы и именно таким она знала его всю жизнь. Элрой, которого она увидела сегодня, был совсем не похож на себя. Ее не оставляло ощущение, что это кто-то совершенно чужой, незнакомый, неудачно копирующий Элроя внешне. Она с волнением и радостью ожидала увидеть старого друга, но встретила вместо него пугающего незнакомца, и сердце ее упало.

Рубашка у него была новая. На шее он теперь завязывал галстук, совсем как взрослые ребята из выпускных классов в школе. Волосы были все того же чудесного фиолетово-коричневого оттенка, но теперь он зачесывал их назад и, скорее всего, пользовался гелем, потому что они как-то очень неестественно блестели на солнце. Выйдя из машины, он тут же стал тихонько приглаживать одной рукой растрепавшиеся, несмотря на предпринятые меры, пряди, но оставил эти попытки, когда еще одна выскочила прямо на лоб. Он не участвовал в разговоре, который его родители тут же завели с тем господином (очевидно, мистером Бдэчжем), но внимательно наблюдал за всеми их рукопожатиями, важно поглаживая дужки очков. Временами, правда, он крутил головой и один раз даже блеснул стеклами в сторону дерева во дворе, но вскоре безразлично отвернулся. Может быть, немножко быстрее, чем если бы ему правда было все равно.

Мистер Бдэчж тоже глянул на дерево, но, не найдя в нем ничего примечательного, больше на него не смотрел.

Они наконец прошли во двор.

Теперь Шерри удалось разглядеть выражение лица Элроя лучше, и ей стало не по себе. Все эти его новые привычки, новый облик — это все была ерунда, мало ли! Но вот выражение его лица! Перед ней был совершенно другой человек — угрюмый и отталкивающий. Просто смотреть на него было страшно, но понимать, что это и есть Элрой — еще страшнее. Ее пронзило то ужасное ощущение, которое она уже успела позабыть — во время их ссоры, когда он только-только надел очки — чуждости, страха. Лицо его ничего не выражало, кроме тупой неприветливой сосредоточенности. Губы были крепко сжаты, а брови так сильно нахмурены, что за ними почти совсем не видно было глаз.

«Лучше бы я его совсем не видела!» — в отчаянии подумала Шерри. Она не смогла заставить себя назвать Элроя по имени, и ей казалось в высшей степени неестественным, что мистер и миссис Макинтош продолжают вести размеренную беседу с тем господином, когда рядом находится этот… жуткий человек.

«Люди меняются», — вспомнились ей слова матери, и к горлу опять подкатил ужасный комок. Шерри вдруг поняла, что все это время лишь тешила себя надеждой снова поговорить с Элроем. Настоящий Элрой давно уже уехал, и она опоздала — она не успела с ним попрощаться. Осознавать это было невыносимо больно. Она добилась желаемого — совсем близко, в нескольких метрах от нее, все-таки стоял Элрой… но при этом друг ее был уже далеко — гораздо дальше, чем могут выразить метры.

Мистер Макинтош вызвался показать мистеру Бдэчжу семейную коллекцию типографских шрифтов, и они скрылись в доме.

Его сын подошел к матери, оставшейся во дворе, и сказал ей что-то так тихо, почти шепотом, что Шерри ничего не расслышала. Она даже обрадовалась, потому что казалось, что с таким отталкивающим лицом и голос у него должен стать совсем другим — и ей не хотелось бы его услышать. «Ах, нет, я же его уже слышала… и он все такой же, как был…» — вспомнилось ей.

Он, судя по всему, хотел отправиться в дом за отцом, но миссис Макинтош ему не дала.

— Нет-нет, я несколько раз пересмотрела прогноз погоды! Никаких дождей сегодня, зачем же нам перебираться в дом? (тут Элрой заметно покраснел) Ты, кажется, что-то перепутал… тяжелый был день на работе? Ты весь красный!.. Посиди, милый, отдохни! Подыши свежим воздухом! Тебе это сейчас необходимо, столько на тебе дел в последнее время… Обещаю, до ужина я не буду тебя тревожить, а отец с мистером Бдэчжем и без тебя найдут, о чем поговорить.

И она указала ему на тот самый стул на лужайке, где сама провела немало времени в ожидании его приезда, а сама направилась обратно к веранде.

Элрой, похоже, хотел что-то возразить, но передумал, послушно сел и закрыл глаза.

Было совсем не похоже, чтобы он отдыхал. Даже с закрытыми глазами на лице его сохранялось мрачное, сосредоточенное выражение.

Шерри с досадой смотрела на этого угрюмца. Ее раздражал его галстук, раздражали эти прилизанные волосы…

«Да что же это на меня нашло? — с ужасом подумала она. — Там же Элрой! А я так нехорошо о нем думаю… Конечно, он не похож сейчас на себя, но это все равно Элрой! Это Элрой!» И чтобы уверить себя, что это все-таки он, она стала комментировать про себя все его действия, каждый раз называя его по имени. Вот Элрой повернул голову вправо. Сейчас Элрой подпер щеку рукой. Вот Элрой погладил дужки очков. А сейчас Элрой чихнул. Вот Элрой поправил очки на лице. А теперь Элрой их протирает. Элрой посмотрел на мать. Элрой посмотрел на часы. Элрой опять посмотрел на дерево. Элрой отвернулся. Элрой снова повернулся и закрыл глаза.

Эта констатация фактов действительно помогла, и Шерри окончательно поверила, что человека внизу все-таки зовут Элрой.

«Это он, конечно, он! — сказала она себе еще раз. — А я такая глупая! Подумаешь — как он выглядит! Это ничего еще не значит... Он такой же, как был… просто испугался. И не хочет, чтобы остальные видели. Вот и решил, чтобы никто не догадался, как ему страшно, самому всех напугать… а, может быть, он и не думал их пугать? Может, он рад был бы не пугать? Просто так у него получилось? И как исправить — он пока не знает, вот и продолжает хмуриться дальше?.. Но почему же он хмурится даже дома? Неужели он думает, что хмурым ему лучше?.. Может, он даже не понимает, как страшно выглядит?.. Наверно, он слишком привык хмуриться, и ему уже тяжело быть собой… ведь на самом деле он совсем другой, он просто притворяется. Вот даже сейчас — я же вижу, что он очень нервничает, а притворяется, что спит. Но зачем?»

Элрой вскоре встрепенулся и резко встал.

Шерри, нервно теребившая бусы все это время, от неожиданности порвала нитку, и все бусины посыпались вниз. Они были большими и каждая изображала Землю — когда-то их раскрасил сам Элрой — это был его подарок ей на День Рождения.

— Что там за шум? — спросила миссис Макинтош. — Ты из-за него проснулся, милый?

— Нет, мам, я раньше встал… сейчас разберусь.

Элрой начал приближаться к дереву все с тем же суровым выражением. Шерри опять стало страшно, и она инстинктивно вся съежилась и впилась руками в дерево.

«Он меня сейчас выдаст!» — вот первое, что пришло ей в голову, и она старалась не дышать, чтобы только он ее не заметил.

«Боже! Как глупо! — подумала она несколькими секундами позже, когда он, не взглянув даже вверх, наклонился и стал быстро собирать бусинки. — Зачем ему это делать? Он давно уже знает, что я тут! Если бы он хотел, он бы сразу всем сказал… опять я за свое! Испугалась! А ведь… он сам меня сейчас боится — и не меньше, чем я его… а я и не боюсь, я его уже раскусила…»

Ей стало спокойнее. Элрой быстро закинул все бусины в карман, который заметно оттопырился, и, так и не взглянув на Шерри, подошел к матери. Она уже открыла рот, намереваясь спросить, что же там было, но Элрой ее опередил:

— Я пойду, принесу Большую Книгу, — сказал он спокойным голосом как ни в чем не бывало.

— Ну что ты! — миссис Макинтош моментально переключилась на новую тему и забыла о шуме у дерева. — Она же тяжелая! Отец принесет, а ты отдыхай!

— Нет, мам, мне несложно. Я вчера нес стопку папок, которая была почти тяжелее… мне несложно.

— Ну что ж ты непослушный такой! Говорю же — отдохни как следует! — миссис Макинтош ласково погладила его по волосам. На выражении лица Элроя это никак не сказалось. Оно было все таким же напряженным.

— Мне нравится помогать, — твердо сказал он.

— Но ты разве видел ее когда-нибудь? Ты знаешь, где она лежит? Это надо спросить у отца, а он пока разговаривает с мистером Бдэчжем, зачем теребить их понапрасну?.. пусть он принесет, милый…

— Я уже знаю, мам…

— Ты у него спросил? Заранее?

— Я знаю, — уклончиво ответил Элрой.

— Ай да умничка! — миссис Макинтош громко чмокнула его в лоб. — Обо всем успеет позаботиться мой милый мальчик! Вот за что я тебя люблю, — тут она чмокнула его в лоб еще раз, — так это за то, что ты всегда все знаешь лучше всех! Ну, иди, мой милый! Принеси! И возвращайся скорее — свежий воздух тебе необходим!

Элрой, покрасневший от смущения, поправил очки и был уже у самой двери, когда миссис Макинтош окликнула его еще раз.

— Подожди! Пока никто не видит! — тут она чмокнула его в третий раз, да так, что последние еще прилизанные волосы выскочили на лоб. Миссис Макинтош тут же принялась укладывать их обратно, но Элрой, уже совсем красный, воспротивился.

— Не надо, мам, я сам сейчас…

— Ты взрослый, да, все теперь сам, — вздохнула миссис Макинтош. — Ну дай еще хоть немножечко погладить тебя по головке, пока никто не видит… не бойся, я никому не скажу, никто не узнает... Ты взрослый, а для меня все такой же сыночек, крошка… ну, еще чуть-чуть, мистер Бдэчж не узнает… ты же теперь стесняешься маминых ласк — я все вижу, понимаю… он не узнает… А волосы у тебя мои. В детстве они у меня тоже всегда торчали во все стороны… как хорошо, люди изобрели гели — а то как бы мы с тобой? — она улыбнулась. — Ох, милый, я буду так по тебе скучать! Ужасно сильно! Но ты не бойся, ты же знаешь — мы с папой часто будем тебя навещать! Обещай мне, что когда бы мы ни приехали, ты всегда будешь встречать нас с тем же румяным счастливым личиком, как сейчас! Какой ты все-таки хорошенький с румяными щечками! — она не удержалась и опять чмокнула его — на сей раз в пунцовую щеку. — Ну ладно, иди, иди!

Элрой моментально скрылся за дверью.

И до самого ужина так и не вышел во двор.

«Это потому, что боится лишний раз показаться мне на глаза, — окончательно уверилась Шерри в собственном предположении. — Но почему?»

За несколько минут до назначенного времени он вышел с огромной книженцией в руках. Волосы его снова были прилизаны, карман, куда он положил бусины, снова пуст, а выступившие на лбу капельки и тяжелое дыхание говорили о том, что нести Большую Книгу ему и впрямь было тяжко.

— Ллойд, ну помоги же Элрою! — вполголоса обратилась миссис Макинтош к мужу, уже занявшему свое место за столом (мистер и миссис Макинтош сидели почти под Шерри, и все их реплики были хорошо ей слышны. Напротив них уже сидел Бдэчж и как раз готовился сесть Элрой — их лица она видела очень хорошо).

— Нет, Лэйси, раз уж он сам вызвался — пусть несет, — холодно ответил мистер Макинтош. — Никто его не заставлял… Пусть привыкает брать ответственность за свои слова, — и сказал уже громче, обращаясь к мистеру Бдэчжу, очевидно намереваясь отвлечь его от Элроя, находившегося на пределе сил и вздыхавшего уже до неприличия громко. — Чудесный вечер, мистер Бдэчж! Идеальный для прощального ужина.

— Согласен, — кивнул мистер Бдэчж без особого энтузиазма.

Элрой наконец сумел водрузить книгу на стол и теперь пытался поскорее отдышаться, чтобы приступить к чтению.

Чтение Большой Книги выступало неотъемлемой традицией прощального ужина на Тыньчже. Разумеется, в том случае, если такая книга в доме имелась. Прощальный ужин устраивался, если семья покидала дом, где прожила более 5 лет. А Большая Книга представляла собой не что иное, как список имен, дат рождений и прочих регистрационных данных всех тех, кто когда-либо жил в доме, на который она была заведена. Большинство современных домов на Тыньчже не могло похвастать наличием собственной Большой Книги (со временем обычай заводить такую книгу исчез — слишком много случалось переездов и перекупок типовых квартир, да и жильцов в каждом многоквартирном доме (на Тыньчже почти все такие) было огромное количество), но Шерри с Элроем жили в элитном районе, где каждый дом принадлежал отдельной семье и, хоть и претерпел несчетное количество перестроек и реставраций, продолжал хранить память о прежних жильцах. Забросить Большую Книгу, которую завели еще первые жильцы, было верхом неуважения к ним и всем тем, кто жил тут после. Большие Книги таких, чаще всего фамильных домов, регулярно обновлялись (с регистрацией новых жильцов в доме) и были действительно большими (а еще объемными и тяжелыми — не сколько даже из-за сотен, а порой и тысяч страниц, сколько из-за массивных украшений на обложке). Читать Большую Книгу в простой день считалось плохой приметой, поэтому ее обычно держали в самом отдаленном и редко посещаемом месте в доме (и хорошо упакованной — чтобы не запылилась там). Открывали ее только когда надо было внести имя нового жильца (тогда же, если требовалось, ее отдавали на несколько недель на реставрацию) или же во время Прощального ужина. В этом случае перед началом ужина традицией полагалось читать вслух списки — с некоторых пор только с последних 10 страниц (иначе до ужина могло бы и не дойти… и даже до завтрака и до обеда…). Такое перечисление имен прежних жильцов выступало символом почтения и уважения к ним тех, кто все-таки решил покинуть их дом.

Большую Книгу всегда читал тот, кто ее принес. На Элроя были устремлены выжидающие взгляды всех присутствовавших, но он никак не мог начать, потому что до сих пор еще тяжело дышал.

— Что же ты, Элрой? Давай, сынок, читай! — подбодрил и одновременно поторопил его мистер Макинтош.[17]

Элрой кивнул, открыл книгу на нужной странице, еще раз тяжело вздохнул и принялся за чтение.

Сначала он читал медленно, ему все еще не хватало воздуха, но в скором времени он уже освоился и затараторил скоро и ладно. Шерри видела его лицо — оно было все таким же угрюмо-отталкивающим, как и раньше. И, приглядевшись внимательнее, заметила (или, может быть, так ей показалось?), что глаза его даже не скользили по строчкам — впрочем, такое чтение ему теперь и не нужно было — он скороговоркой перечислял фамилии и имена, как будто стараясь поскорее от них отделаться, а думал сейчас, судя по всему, совсем о другом. О чем — по застывшему выражению лица никак нельзя было сказать… Впрочем, страницы он все-таки переворачивал время от времени.

Шерри ожидала услышать имена всех его родственников и предков, но Элрой читал все какие-то незнакомые фамилии, совсем не похожие по звучанию на его собственную. Впрочем, она не могла быть уверена, потому что в начале чтения слова его перекрывались вздохами, а к концу он так разогнался, что разобрать что-то становилось тем более невозможно. И все-таки, судя по всему, Элрой и его родители были первыми Макинтошами, поселившимися в этом доме.

Когда Элрой закрыл Большую Книгу и поплелся с ней обратно в дом, мистер Бдэчж не преминул разобраться в этом вопросе.

— Да-да, вы все правильно поняли, — согласился мистер Макинтош. — Раньше у нас было несколько квартир в Тчельпьорьи-14. Неплохой район, очень даже, но нам с Лэйси всегда хотелось жить в доме, где есть Большая Книга. Вы же понимаете, о чем я? Ну конечно… так вот, и я, и Лэйси усердно работали и старательно копили средства на покупку, а перед самым рождением Элроя мы решили продать имеющиеся у нас квартиры и полученных денег как раз хватило… Мы хотели, чтобы мальчик с рождения привыкал только к лучшему, рос в элитном окружении и гордился своей принадлежностью к нему… Главное, конечно, чтобы он не останавливался на имеющемся, то есть на том, что предоставили ему мы, а сам стремился внести свой вклад в семейное благосостояние, приумножать его и дальше… Дом очень хороший, жаль, конечно, что теперь придется его продать… но мы мыслим стратегически — первоначальная цель достигнута — не сочтите меня нескромным, но Элрой наконец осознал, насколько талантлив и, судя по всему, достаточно мотивирован вести усердную работу, — вот что главное… если так и дальше пойдет — а я в сыне не сомневаюсь — возможно, со временем он сумеет выкупить этот дом обратно.

— Почему бы и нет? — равнодушно согласился мистер Бдэчж. — Способности у него определенно имеются, в этом уже никто не сомневается, да и на дисциплину жаловаться не могу… и все-таки, главное его не расхолаживать раньше времени. Возгордившийся работник хуже лентяя.

— Ну что вы, мистер Бдэчж! Я всегда уделял большое внимание его воспитанию. Мне хотелось, как и любому отцу, вырастить чемпиона. А настоящий чемпион, даже получив награду лучшего их лучших, никогда не бывает доволен имеющимися результатами и всегда стремится к большему — вот главное жизненное кредо, которое я стремился привить сыну… Надеюсь, желание мое осуществилось, и Элрой его хорошо уяснил. На данный момент я горжусь сыном и его стремлением уже сейчас приносить пользу семье и обществу, — мистер Макинтош все более вдохновлялся собственными словами и закончил на совсем торжественной ноте. — И сегодня я без ложной скромности могу уверенно сказать, что вырастил чемпиона!

В этот момент в дверях показался Элрой, опять тяжело дышавший после переноса книги. Сейчас он совсем сгорбился и казался не просто худым, а каким-то совсем щуплым.

— Но, тем не менее, расслабляться нельзя, и даже из Шеттильдчжа я постараюсь жестко контролировать сына, особенно в первое время, — добавил мистер Макинтош.

— Не могу согласиться, — возразил вдруг мистер Бдэчж. — Контроль, конечно, необходим, но не переусердствуйте. Человек, которого постоянно контролируют, никогда не сможет считать себя достаточно самостоятельным. А самостоятельность Элрою необходима — иначе из него не получится хорошего сотрудника Администрации. Всего лучше в меру… Миссис Макинтош, ребрышки выше любых похвал! — с этими словами он положил себе огромную порцию добавки.

— О, благодарю! — горячо отреагировала миссис Макинтош. — А как вы находите овощное рагу?

— Неплохо, неплохо, — прочавкал мистер Бдэчж, — если не считать немного переваренной моркови…

Мистер Макинтош с упреком посмотрел на жену, а та покраснела.

— Это все из-за нее. Несносная девчонка! — почти шепотом проскрежетала миссис Макинтош, и Шерри заметила, как ее плечи дрогнули.

— Ну ничего-ничего, такое иногда случается, — миролюбиво заметил мистер Бдэчж, все-таки услышавший ее слова. — Стоит заняться чем-то важным, обязательно найдется тот, кто постарается изо всех сил помешать тебе сделать свою работу хорошо. И чем важнее работа, тем больше отвлекают.

— Ваша правда, — уже спокойнее согласилась миссис Макинтош.

— А вот закуска безупречна, — добавил мистер Бдэчж и надолго замолчал, сосредоточившись на еде.

Элрой ел, опустив голову, и, судя по всему, вовсе не стремился поддержать беседу.

Минут через 15 миссис Макинтош уронила вилку.

— Прошу прощения, — смущенно выдохнула она и прошептала мужу. — Ох, мне опять показалось… там же не она? Нет? У ворот?

— Да кто? — не выдержал мистер Макинтош, вглядываясь за ворота. Странные выходки жены в присутствии мистера Бдэчжа начинали действовать ему на нервы. — Кто там должен быть?

— Шеррилья, — с отвращением произнесла миссис Макинтош. — Ты ее помнишь? Девчонка Дчжонсов с зелеными глазами…

— Ну да… нет, ее там нет.

— Ну вот и замечательно, — миссис Макинтош улыбнулась с явным облегчением.

— Почему она вообще должна там быть?

— Она приходила сегодня… Ох, Ллойд, как же она меня замучила! Смотри, ее давно уже нет, а мне все чудится, что она где-то рядом…

— Что ей было нужно?

— Кажется, хотела Элроя о чем-то попросить… или сказать ему что-то… забавно, да? Три месяца ни слуху ни духу и вдруг явилась — Элроя ей вынь да положь! Так уперлась, я ее еле выпроводила… что за воспитание!

Миссис Макинтош вздохнула.

— Я ей сказала, что передам Элрою, и она, вроде бы, успокоилась, хотя долго еще стояла у ворот… дорогой, ты думаешь, стоит говорить ему о ней? Мне кажется, лучше не надо. Наконец он о ней забыл, так и незачем…

— Почему, Лэйси, не вижу ничего страшного, чтобы сказать.

— Но Ллойд!

— Вот увидишь, ничего не случится. Неужели ты думаешь, он еще помнит ее имя? Я совершенно уверен, сейчас оно не произведет на него никакого впечатления. Он давно уже все понял и разобрался, что к чему... А проверить лишний раз никогда не повредит.

— Элрой! — начал он громко. — Мама мне сказала, что сегодня к тебе приходила Шеррилья.

Элрой перестал ворочать рагу вилкой и спросил безразличным голосом, не поднимая головы:

— В самом деле?

— Я так и думала, тебя это вряд ли заинтересует, — с явным облегчением вздохнула миссис Макинтош. — Шеррилья, когда узнала, что ты уезжаешь, передала тебе привет и ушла домой.

— Хорошо.

На этом разговор, очевидно, должен был завершиться, но тут опять вступил мистер Макинтош.

— Мама сказала, Шеррилья сначала очень удивилась твоему отъезду… кажется, она так надеялась тебя застать, чтобы о чем-то попросить… Ей давно пора понять: у нее своя жизнь, у тебя — своя, свои интересы. На будущее: четко расставляй приоритеты и не трать понапрасну время на всяких, никому не позволяй себя использовать.

— Это она умеет, — поддакнула вдруг миссис Макинтош. — Я рада, что не сказала ей твой новый адрес.

— Эта Шеррилья…

— Пожалуйста, называйте ее Шерри! — перебил вдруг Элрой. — Я же давно вас прошу.

— Но милый! — маленькие глазки миссис Макинтош стали чуточку больше от удивления, которое она пережила. — Ты что же, до сих пор поддерживаешь эту блажь?

— Ей нравится, когда ее называют Шерри, — мрачно произнес Элрой. — Почему нельзя называть ее так, как ей нравится?

— Что за глупость? — возмутился мистер Макинтош. — Почему я должен угождать ее желаниям и называть ее так, как ей нравится, а не так, как записано у нее в свидетельстве о рождении? Мало ли, чего она хочет, нравится ей или нет, пусть привыкает — ее все и всегда будут называть по полному имени. Положено — значит положено.

— Кроме того мы и так уже пошли тебе на уступки, — поддакнула миссис Макинтош. — Вот сегодня, например, я обращалась к ней так, как ты меня просил, как там ей нравится… Но сейчас она не слышит, и я не вижу никакого смысла называть ее не своим именем… Эта Шеррилья просто несносна, не понимаю, как ты вообще с ней общался… зря мы о ней вспомнили, она не заслуживает такого внимания. Безответственная бездарная девочка — такие всегда липнут к умным положительным мальчикам вроде тебя и пытаются их испортить… но я точно знаю, милый, что даже такая вздорная девчонка, как она, не сумеет… — миссис Макинтош замолчала, думая, как бы эффектнее закончить фразу — ей хотелось превознести сына как можно убедительнее.

— Насколько мне известно, — спокойно вмешался в разговор мистер Бдэчж, не дожидаясь окончания фразы, — Шерри — весьма одаренная юная изобретательница.

Он с почти незаметной улыбкой встретил благодарный взгляд Элроя и растерянные выражения лиц его родителей, после чего принялся, как ни в чем не бывало, за свой ужин дальше.

— Вы правда так считаете, мистер Бдэчж? — неуверенно переспросила миссис Макинтош. — Мы слышали, ее учеба в школе оставляет желать лучшего… — она немного помедлила и все-таки решилась. — Мне даже известно, что Шеррил… Шерри — она учится не на изобретательницу… не помню, на кого точно, но уверена — это кто угодно, но только не изобретатель. Вот это меня и поразило…

Миссис Макинтош хотела еще что-то добавить, но мистер Бдэчж опять не стал ждать.

— И тем не менее, сегодня мы с Элроем были в лаборатории, которую Администрация любезно предоставляет Шерриной семье в обмен на их нынешнюю. Элрой очень хотел побывать там лично и посмотреть, что да как — перед тем как она перейдет к ним непосредственно. Сегодня как раз и у него, и у меня выдалось свободное время после обеда, так что я решил — почему бы не проехаться туда на автомобиле?.. Хорошая лаборатория, правда, Элрой?

Элрой заметно покраснел и сдержанно кивнул:

— Она просторная. И современная.

— Только далековато отсюда, — вставил мистер Бдэчж.

— Кто там в Администрации только додумался до такой ерунды? — удивился мистер Макинтош. — Им — просторную современную лабораторию?

— Пап, я узнал насчет дерева, — неожиданно воодушевленно (что не мешало ему оставаться насупленным) протараторил Элрой.

— Дерева? — удивился мистер Бдэчж. — Ты о чем? Об этом дереве перед домом?

— Да, — ответил за Элроя отец. — Мы боимся, как бы из-за него стоимость участка не упала… мы много раз порывались его срубить, но Элрой нам всегда мешал.

— Хотя из-за него в несколько комнат всегда попадало меньше солнечного света, — добавила миссис Макинтош. — Да и толку от него никакого, оно только портит вид из окна. Это опять же все влияние... — она помялась, — Шерри… когда-то было…

— Так что там насчет дерева? — вернулся к вопросу мистер Макинтош.

— Я узнал мнения трех наиболее вероятных кандидатов на покупку. Оно никого не смущает, они сами готовы его… срубить, — на последнем слове его голос, в целом достаточно ровный, болезненно дрогнул.

— Ах, милый! У тебя уже начал ломаться голос! — миссис Макинтош от избытка чувств сложила руки на груди. Наверно, если бы Элрой сидел к ней ближе, она бы не удержалась и все-таки чмокнула его опять. — Смотри! Совсем взрослый! Недели через две уже и первый ДВвД!

— Ну вот и замечательно, — кивнул мистер Макинтош, не обращая внимания на умиление жены. Сейчас он был расположен к ведению деловой беседы, а не распусканию нюнь. — Участок отличный, элитный, дом в идеальном состоянии, надо постараться продать его по наиболее выгодным условиям.

— На аукционе, — опять спокойно проговорил Элрой.

— Мистер Бдэчж, Элрой считает, что нам необходимо провести аукцион, и у меня нет особых аргументов для возражения. Кроме одного… вы думаете, Элрою это окажется по силам? Вне всяких сомнений, у него светлая голова, но все эти операции с недвижимостью…

— У него уже есть разрешение на проведение подобных мероприятий, так что проблем не возникнет.

— Я понимаю, да… — кивнул мистер Макинтош. — Но вопрос в том, не слишком ли он еще наивен в подобных делах… быть может, следовало бы немного повременить с моей командировкой и мне самому с этим разобраться…

— А, вы об этом, мистер Макинтош! Ну что вы! Это Элрой-то наивный? Вы что же, даже не в курсе, на каких условиях он в этот понедельник заключил контракт с Комтчжи-эй? Переговоры с ними зашли в совершенный тупик несколько месяцев назад, но в итоге все разрулилось наилучшим образом — благодаря усердной работе Элроя, предложившего в конечном счете совершенно неожиданный вариант, который смог удовлетворить сразу обе стороны. На позапрошлой неделе также во многом с его помощью мы заключили целый ряд выгодных соглашений. Не сомневаюсь, он прекрасно понимает, сколько можно получить с продажи вашего дома, и знает, какой тактики лучше придерживаться на аукционе и какие аргументы следует использовать — так чего вам еще нужно?

— Думаю, вы правы. Молодец, сынок! О твоих достижениях приятно слышать!

— Впрочем, — обратился мистер Бдэчж к Элрою, — если бы ты чаще улыбался, особенно во время переговоров, все было бы еще замечательнее.

Элрой многозначительно дожевал печенье, насупившись еще больше.

Ужин стал переходить в чай.

— Ох нет! Мы же совершенно не учли! — раздраженно выпалил вдруг мистер Макинтош. — Эти Дчжонсы, как я понял, тоже съезжают в скором времени? Так?

Элрой неожиданно резко вздохнул и блеснул на секунду стеклами в сторону дерева. Наверно, он не ожидал, что разговор вернется к Дчжонсам и не успел подготовиться. Судя по его реакции, возвращаться к нему опять было для него крайне тягостно.

— Это еще неизвестно… все зависит от их решения, — невнятно пробурчал он.

— Не сомневаюсь, они переберутся в эту новую лабораторию… интересно, сколько времени им понадобится?

— А почему вас это так беспокоит? — поинтересовался Бдэчж.

— Мистер Бдэчж, я полагаю, они захотят продать свой нынешний дом… до меня доходили слухи, положение у них сейчас совсем бедственное…

— Слухи часто все преувеличивают, — все так же невнятно пробормотал Элрой.

— Элрой, да я и сам прекрасно вижу! Ты посмотри на их семью! Они же все помешаны на какой-то никчемной планетенке невесть где и совершенно забросили собственный бизнес!

— Подумать только! — поддержала мужа миссис Макинтош. — А ведь мой первый счет был заведен в банке Дчжонса! Тогда он считался лучшим из лучших!

Мистер Бдэчж раздраженно вздохнул. Очевидно, все это он и сам прекрасно знал. Банк Дчжонсов много веков занимал лидирующее положение среди коммерческих банков на рынке в Тчельпьорьи и сложно было найти хоть кого-нибудь, у кого не было бы заведено у них счета.

— И справедливо! — не останавливалась миссис Макинтош. — Дчжонсы эти всегда раньше оправдывали собственную репутацию, у меня, например, есть письмо по части финансов, написанное еще прапрадедом — он как раз завещает своим внукам хранить сбережения только у Дчжонсов. «Надежнее их на Тыньчже нет!» — так он сказал, это я цитирую... Рада, что он не дожил до наших дней и не видит, что с ними стало! Закрыли свое дело! Лишились всякой прибыли, ушли в тень… Элрой нам как-то говорил, чем они теперь занимаются. Да и по работе мне доходили сведения об их делах… Так низко пасть! Какой позор! Иногда я даже жалею Шеррил… Шерри. Бедняжка! Будь у нее ответственные и внимательные родители, она бы никогда не выросла такой… такой… какой выросла… безответственной!

— Вот именно, — согласился ее муж, — все дело в воспитании. Нельзя снимать ответственность с родителей ни в коем случае. Дети — всего лишь их зеркало.

— Дорогой! Ты чудесно сказал! Так оно и есть! Ввели девочку в заблуждение… Сами как дети! Если уж у них нет изобретательского образования, так и незачем портить фамильный особняк. Вы знаете, мистер Бдэчж, их дом был раза в три больше нашего и без всяких деревьев на участке — идеальный, одним словом, — и что же? Они понасажали на газоне каких-то мелких деревец и переделали две трети дома в лабораторию. Представляю, во сколько им это обошлось! У них было огромное состояние, приумножавшееся веками — и что же? Они все спустили на это свое сумасшествие… на эти свои никем не востребованные эксперименты и командировки! Они их зовут красивым словом «экспедиции». Все надеются попасть в Ассоциацию Изобретателей. Без дипломов! Невероятнейшая глупость! Не понимаю до сих пор, как только им еще что-то выделяли из Администрации. Наконец вот перестали только! И давно пора было! — тут миссис Макинтош осеклась. Только что она разболтала конфиденциальную информацию, к которой имела доступ по работе, поэтому тут же постаралась немножко переменить тему, пока никто не заметил. — И дочка их — туда же! Учится плохо, вся в этих своих иллюзиях, что ее примут в Ассоциацию… как же… а они так радостно ее поддерживают… загубят ребенка, вот увидите! Если уже не загубили… Вы не знаете, мистер Бдэчж, как она себя ведет! Позволительно ли девочке копаться в земле и скакать по деревьям — с одного на другое, как мартышка? Я лично заставала ее за этими занятиями! Отвратительно! Просто отвратительно! Других слов не подберу! И кто-то еще додумался дать им новую лабораторию. Прекрасно! Им потом будет еще тяжелее выпутываться… из этих своих иллюзий…

— Пожалуйста, давайте не будем… больше… пожалуйста, — заикнулся Элрой, пока миссис Макинтош сделала паузу, чтобы вздохнуть.

— Сынок, не будь глупым, — повелительно одернул мистер Макинтош. — Поразмысли хорошенько над услышанным! Если у них больше нет денег, как говорят, они не преминут съехать в новую лабораторию и продать свой нынешний дом. Чудесно, пусть сами разбираются в своих делах, мне все равно!.. Точнее, было бы все равно, если бы мы не продавали сейчас наш дом. Что, если они переманят всех наших покупателей? Дома расположены в одном квартале… конечно, у нас нет той ужасной лаборатории, но, тем не менее… можешь поблагодарить их за то, что тебе придется теперь срочно переделывать собственные планы и устраивать аукцион как можно скорее! Пока они еще не успели известить всех о продаже собственного дома! Ты можешь мне сейчас сказать, когда ты проведешь аукцион?

Элрой помялся.

— Ну что такое? — раздраженно спросил отец.

— Наш самый вероятный покупатель, мистер Шайнс, пока в командировке… я не могу провести аукцион без него. И мистер Трейндч пока слишком занят. Остальные готовы предложить гораздо меньше…

— Придется! — настаивал мистер Макинтош. — Риски слишком высоки. Где гарантия, что они не переметнутся к Дчжонсам?

— Я в этом уверен, отец… их интересует именно наш дом. Тут когда-то жили их предки — сегодня, правда, я не упомянул их фамилии, когда читал Большую Книгу, потому что они расположены гораздо раньше… и поэтому…

— Никогда нельзя быть уверенным, когда дело касается людей, — резко перебил мистер Макинтош. — Особенно незнакомых… сегодня так, а завтра — этак. Сегодня — один друг, завтра — другой.

Элрой нервно вздохнул и начал с другой стороны:

— Нет, отец. Им некуда будет переметнуться. Дчжонсы в любом случае не станут продавать дом, потому что он перейдет Администрации. Даже если захотят — у них не будет прав.

— Почему ты так решил?

— Мне… известны условия предложенной им сделки. Они получат новую лабораторию в обмен на имеющуюся. Все права на их дом перейдут Администрации, и пока все это оформится — пройдет…

— Ты в этом уверен?

— Да, — твердо кивнул Элрой.

— И никаких сомнений?.. Интересно почему… — мистер Макинтош задумался и нахмурился. — Почему ты так уверен? Ты лично видел этот договор? Ты… ты принимал участие в его разработке? — озарила его внезапная догадка.

— Я?.. я-я… — Элрой совсем скукожился, испуганно посмотрел на скучавшего мистера Бдэчжа, который, казалось, уже давно их не слушал и млел после сытного ужина в ожидании пирога (за коим уже отправилась миссис Макинтош), а потом мельком на дерево. — Я…

— Отвечай прямо!

— Принимал, — Элрой опять скатился почти на шепот.

— Громче!

— Да, я принимал, — все так же сдавленно, но уже громче повторил Элрой.

— Почему?

Элрой посмотрел на Бдэчжа еще раз, но тот определенно не собирался вступать в разговор.

— Это… входило в мою работу.

— Ты занялся этим по собственной инициативе?

— Я… всю работу выполняю по собственной инициативе.

— И почему же выбрали именно Дчжонсов? Они даже не входят в Ассоциацию Изобретателей! Это по твоей инициативе лабораторию предложили им?

Элрой сглотнул.

— Да.

— И почему же от тебя исходила эта инициатива?

— Просто… остальные не были против…

— Я спросил не об этом! Если другим не требовалось объяснений, это не значит, что они не нужны мне! Чем ты руководствовался, предлагая Дчжонсов?

— Они… они… обладают невероятно ценным участком и домом, который Администрации просто необходим!.. Им… нельзя позволять и дальше занимать такой элитный район… нам… нам давно уже поступали жалобы от других жильцов — им не нравится, что в доме на их улице кто-то держит лабораторию… они… некоторые даже грозились съехать в ближайшее время… за ними потянулись бы и остальные… это значит — слухи, плохая репутация района, потеря былого престижа… и нам… нам это тоже было бы невыгодно — мы бы не смогли продать наш дом по высокой цене… это… это тонкий расчет, отец. Вот поэтому, — Элрой уверенно кивнул головой.

— Ну что ж, — задумался мистер Макинтош, — вот значит как… неплохо, вполне неплохо. Отдать этим неучам новую лабораторию — обидно, разумеется, но, с другой стороны, это все же не такая высокая цена, чтобы сохранить репутацию одного из лучших тчельпьорийских районов и спокойствие всех его обитателей… ты думал в первую очередь о людях и поступил предусмотрительно, сынок, молодец.

Элрой промямлил что-то нечленораздельное.

— Не понимаю только, почему ты сразу не сказал… Я уж начал было подозревать, что дело в другом…

— Дорогой, ты о чем? — спросила подошедшая с пирогом миссис Макинтош.

— Мы обсуждаем, почему Элрой выступил с предложением отдать Дчжонсам новую лабораторию.

— Ах вот оно как, — миссис Макинтош стала накладывать куски пирога на тарелки. — И почему же? Неужели ради этой Шерри? — не думая брякнула она.

— Это было бы в высшей степени глупо, милая. Ты недооцениваешь Элроя, — пристыдил мистер Макинтош.

— Я так сказала только потому, что они раньше проводили много времени вместе… — попыталась оправдаться миссис Макинтош.

— Наш сын руководствовался совсем другими соображениями. Он думал об избавлении благополучного района от неблагополучной семьи. Из-за этой Шерри Элрой потратил три года на всякую ерунду и теперь, конечно, когда он наконец изменил свои взгляды на верные, ему хочется оградить от нее остальных, чтобы никто больше не попался в такую же ловушку.

— Ах ну конечно! И как это я сразу не догадалась? Она же самым бессовестным образом насаждала Элрою все это время невесть что! И ты, Элрой, еще говорил, что тебе это все интересно! Да ничего подобного! Со стороны всегда было видно яснее ясного! А теперь наконец ты и сам увидел! Как же я рада, что теперь ты считаешь по-другому! Жаль только, из-за нее у тебя не появилось друзей — распугала всех хороших ребят! Надо тебе было нас слушаться!.. Но ты не волнуйся! Все это поправимо. Ты переезжаешь на новое место — начинай все по-новому и не вспоминай о ней больше понапрасну, не расстраивайся лишний раз!

— Это все не главное, — добавил мистер Макинтош. — Интересы, друзья — приходят, уходят, меняются… это жизнь. И главное в ней — твердо чувствовать почву. Всегда. Будешь уверенно стоять на ногах — будут и друзья; не справишься — никакой друг о тебе и не вспомнит. Посмотри на Дчжонсов!

— Да-да, вот именно! Теперь уже никто о них не вспоминает! И ты в том числе! А сколько ерунды они тебе успели наговорить о дружбе?! До сих пор не забуду тот вечер, когда ты нам перечитывал их бредовую лекцию… А что на самом деле? Лицемеры!

— У них никого нет, и в этом только их собственная вина, — подхватил мистер Макинтош. — Надеются на каких-то иллюзорных друзей…

— Вот например ты, милый. Ты уже разумный, взрослый юноша. Зачем тебе такие друзья, которые не могут свести концы с концами? Ты это понимаешь и больше не поддерживаешь с ними отношений. У тебя новые интересы и ты смело движешься им навстречу. И правильно делаешь! Хвататься за Дчжонсов только потому, что когда-то они наговорили тебе о дружбе, — губить собственное будущее. Это их и только их вина, что они не в состоянии идти вровень с остальными. Лентяи, прикрывающиеся разговорами о дружбе! Не хотят идти — пусть будут готовы, что их бросят. И ничего предосудительного тут нет. Не бывает незаменимых, найдутся друзья и получше.

— Хочешь, чтобы тебя любили, — работай! Просто так ничего не дается. Это и к ним относится.

— Отец прав, милый! Я знаю точно, скоро друзей у тебя появится столько, что о Дчжонсах больше и не вспомнишь никогда.

— Вряд ли Элрой вспоминает о них уже сейчас, — добавил мистер Макинтош. — О таких и вспоминать стыдно.

— Конечно, дорогой! Но они никогда и не дружили по-настоящему, так что тут и стыдиться нечего…

Мистер и миссис Макинтош продолжали поддакивать друг другу, не обращая уже никакого внимания на Элроя, который становился все бледнее и бледнее. Выражение его лица стало на редкость напряженным: он хмурился изо всех сил, и в то же время рот его открывался все сильнее, дыхание становилось все прерывистее. Ему не хватало воздуха, он задыхался и затравленными глазами прыгал с родителей на дерево и обратно. Временами он кидал умоляющие взгляды на мистера Бдэчжа, но тот был слишком увлечен пирогом, чтобы принимать участие в беседе.

— Я тут перед отъездом разбиралась с вещами… сколько ж мусора она ему успела надарить! Зачем ему, например, те тетрадки с безобразно яркими рисунками?! Фи! Что за вкус?! Или вот открытки, которые она делала сама… Хоть бы раз купила — одну, но красивую… хотя откуда у них деньги? Лучше б совсем ничего не дарила! Элрою они в жизни не понадобятся, я все выкинула, что нашла, он и не вспомнит! Да и вещей меньше, переезжать будет проще… ему теперь больше места нужно под все его папки с проектами — это я понимаю…

— Нет! — вдруг решительно перебил Элрой и встал. Вид у него был сосредоточенный, но говорил он рассеянно, хотя и твердым голосом. — Нет!

Все замолчали. Даже мистер Бдэчж оторвал взгляд от пирога и посмотрел на Элроя с плохо скрываемым любопытством.

— Ты думаешь, этим папкам не нужно много места? — неуверенно спросила миссис Макинтош.

— Нет! — повторил Элрой. — Это не так. Вы не правы.

— Возможно, — неуверенно выдавила миссис Макинтош. — Я не видела твоей новой квартиры…

— Зря я молчал… Я помню Шерри и я не хочу ее забывать. Да, мои интересы изменились, я сам изменился и больше не могу, не в состоянии дружить с ней так, как раньше, теперь не получится… Но это не значит, что теперь мне все равно и что я стал относиться к Шерри хуже. Нет! Я очень благодарен ей за эти годы и я никогда их не забуду! Я очень благодарен ей за все! За все! — Элрой помолчал, собираясь с мыслями. — Она — прекрасный друг, лучше не найти! Неправда, друзей не заменишь! Я не забуду Шерри… без ее помощи я бы никогда не нашел свое истинное призвание в жизни! Я долго заблуждался по поводу собственных желаний, но с недавнего времени понял… мне радостно осознавать, что я нашел свой путь, что у меня получается, что я не просто живу — я могу приносить пользу другим! Мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас, мне радостно помогать людям — помогать им договариваться между собой, решать проблемы, которые их волнуют, помогать им осуществлять собственные желания, реализовывать себя — чтобы они могли заниматься тем, что им нравится, как теперь занимаюсь я… И мне особенно хочется помочь Шерри — за все хорошее, что она мне сделала — и лаборатория — это пока большее, что я в состоянии ей дать. Я знаю, и мистер Бдэчж со мной согласится, — ее призвание — изобретать. Ей так же радостно этим заниматься, как мне — помогать людям. Именно поэтому, а не по чему-то еще я выступил с тем, чтобы ее семье передали новую лабораторию… Да, отец, почему я должен стыдиться сказать правду? Я сделал это в первую очередь из-за нее. И даже если бы это привело к тому, что наш дом пришлось бы продать дешевле, я бы все равно сделал так, как сделал, ни секунды не сомневаясь. В жизни есть вещи, которые важнее денег, и призвание человека, каким бы оно ни было, — одна из них. Ее призвание — изобретать, и ничто, никакие деньги, никакие дипломы не должны стоять у нее на пути! Главное — у нее есть дар! И я хочу, чтобы она стала настоящей изобретательницей, чтобы никакие формальности не помешали ей… Я и сам должен еще учиться в школе, но господин Президент пошел мне навстречу и позволил уже сейчас сдать школьные экзамены. В десять лет у меня уже есть аттестат. Скоро будет мой первый ДВвД. Все правила отошли на второй план, потому что во мне увидели способности, мне дали шанс… А я вижу способности в Шерри — и считаю, что ей надо дать такой же шанс, как дали мне. Будет у нее диплом изобретательницы или нет — это неважно. Я хочу, чтобы она изобретала и дальше, развивалась, не хочу ей мешать! Наоборот, мне хорошо, когда я знаю, что она занята любимым делом и ничто ее не отвлекает… — Элрой давно уже забыл хмуриться, и на лице его показалась сейчас воодушевленная улыбка, в которой он, кажется, даже не отдавал себе отчета. Он смотрел куда-то перед собой, увлекшись собственными мыслями. Он даже осмелился заметно приподнять голову.— Теперь я уезжаю и хочу сказать ей, чтобы она знала и не переживала: у меня все хорошо! Я нашел свое призвание в жизни! Мне бы хотелось тратить все свои силы на служение обществу! Помочь не только ей одной, но и другим! И это мое собственное решение!.. Конечно, я изменился — за это время стал серьезнее, взрослее… и я больше не в состоянии предаваться беззаботным играм, ловле бабочек, как раньше… Теперь мне это все не в радость — стоит только подумать о том, как я упускаю возможность помочь кому-нибудь, кому эта помощь требуется… нет, я не могу так, как раньше, да и дел теперь слишком много…

Элрой помолчал и перестал смотреть на дерево. Лицо его погрустнело.

— Она так хорошо ко мне относилась всегда! Мне бы хотелось, чтобы окружающие так же хорошо относились и к ней! Я… я… плохо повел себя с ней, очень плохо… Я боялся, вдруг она не поймет… и… решил, что лучше ничего ей не говорить… я думал, она тогда забудет, отвлечется — и это… это ужасно по отношению к Шерри… ведь… разве она же… нет… — он начал путаться. — И даже сказать все это в лицо… мне… сил не хватило… прости… — он тяжело вздохнул, задумался и хотел еще что-то добавить, но в самый последний момент его перебил капризный возглас миссис Макинтош:

— Ну вооооот! Милый! Хватит болтать! Ты погляди лучше! Мой пирог совсем остыл, а ты к нему даже не притронулся! Так-то ты ценишь мамин труд! И зачем ты встал? Ты же не на совещании, а за столом!

Элрой, спохватившись, вернулся к своему прежнему — угрюмому — выражению лица и молча сел, приглаживая волосы.

— Надеюсь, Шерри умная девочка, которая все поняла и не станет больше отвлекать Элроя от его любимого дела, — с расстановкой произнес мистер Бдэчж, глядя прямо в крону дерева, так что у Шерри пробежали мурашки по телу от его взгляда. На миг ей показалось, что он видит ее прямо сейчас, сквозь листву. Впрочем, секундой позже он уже внимательно изучал кекс на столе.

— Ничего не понял, — честно признался мистер Макинтош. — Какая-то каша, а не речь… Ты сейчас сказал «я боюсь», так? Чего же ты боишься? Боишься работать? — он сурово посмотрел на сына.

— Нет-нет, ну что вы, — вступился мистер Бдэчж. — Наоборот, Элрой выразил только что полную решимость к самоотверженному труду.

— Так, сынок?

Элрой кивнул.

— Прекрасно! Не думай меня разочаровывать в последний момент! И запомни: даже если на самом деле чего-то боишься, держи все эти свои «я боюсь» при себе. Страх — признак слабости. Слабаков не любят. Помни!

Остаток чаепития прошел за ничем не примечательными разговорами ни о чем. Начинало смеркаться. Мистер Бдэчж распрощался с хозяевами и уехал на своем шикарном автомобиле. Мистер Макинтош ушел в дом. Миссис Макинтош стала убирать со стола. Элрой неуверенно топтался на веранде, рассеянно убирая крошки со стола, большая часть из которых падала на пол.

— Ну вот и все, мой милый! Вот и прощальный ужин прошел… Завтра мы разъезжаемся! — миссис Макинтош нежно погладила его по голове. — Больше я так тебя уже не поглажу, мой хороший… — сказала она с сожалением.

— Ты же будешь приезжать… — тихо возразил Элрой.

— Но разве ж ты дашь потом? — вздохнула миссис Макинтош. — После ДВвД станешь официально совершеннолетним… и сейчас уже — погляди — ты теперь квалифицированный специалист, носишь галстук и даже голос ломаться начал… вот и вырос мой сыночек!

Она обняла растрепанного Элроя. В этот раз он уже не пытался пригладить волосы — и совсем не сопротивлялся ее объятьям. Просто закрыл глаза и перестал даже хмуриться. Некоторое время они постояли молча.

— Я ничего не поняла, что ты сегодня так долго говорил, — призналась миссис Макинтош. — Плохо тебя слушала, думала все это время только о пироге, который остывал у тебя на тарелке… Простишь меня? Я потом очень пожалела, что тебя перебила. Пирог даже остывший очень вкусный. Ты мог бы съесть его и потом… а я не дала тебе договорить…

— Ничего, мам… теплым он еще вкуснее.

Миссис Макинтош улыбнулась:

— Я полдня его готовила, давно так не старалась — и даже не для мистера Бдэчжа! Для тебя в первую очередь! Хотелось порадовать тебя напоследок чем-нибудь…

— Мам, я тебя очень люблю! — Элрой крепко обнял мать еще раз.

— И я тебя, мой милый! Хочешь еще поглажу по головке?

Элрой тихонько кивнул.

Она ласково гладила его по голове, не говоря ни слова.

— Ну а теперь иди спать, тебе завтра рано вставать, много забот с перевозкой… иди! Завтра с утра еще увидимся!

— Надо убрать со стола, — покачал головой Элрой.

— Не волнуйся, милый. Неужели я одна не справлюсь?

— Я хочу помочь…

— Ты сегодня уже здорово помог отцу с Книгой… не бери на себя слишком много... Я же вижу, ты на ногах еле держишься. Иди спать!

— Еще рано, я не усну…

— Нет, Элрой, иди спать, — повторила миссис Макинтош. — Я очень люблю мыть посуду и обижусь, если ты отберешь у меня любимую работу! Давай! Спать!

Элрой наконец повиновался и скрылся в доме. Шерри поглядывала в окно его комнаты, но он там не появлялся.

Темнело. Миссис Макинтош уносила посуду со стола. Можно было уже спускаться с дерева — увлеченная работой, она бы вряд ли заметила Шерри в сумраке.

Шерри еще раз поглядела в темное окно комнаты Элроя. В комнате через два окна горел свет. Шерри подползла по ветке к самому стеклу.

Там на свету был хорошо виден спящий Элрой. Он заснул на диване, при свете, в какой-то нелепой сидячей позе — весь его вид говорил о том, что заснул он совершенно случайно. Наверно, он и не думал, что уснет, всего лишь присел на минуточку отдохнуть. На нем все еще был завязан галстук, очки лежали рядом, на столике, поверх бумаг — наверно, до этого он их читал, а потом отложил вместе с очками — совсем на чуть-чуть, потому что положены они были не по обыкновению Элроя — довольно небрежно, а одна страница даже успела упасть на пол. Наверно, он снял очки, чтобы хоть на немножко остаться только с собственными мыслями — и вдруг уснул. Пряди волос на голове торчали во все стороны, а выражение лица, которое он во сне, разумеется, уже не мог контролировать, было совсем по-детски доверчивым… Он улыбался, и даже завязанный на шее галстук не мог разрушить ту беззаботную радость и безмятежность, так свойственную детскому сну, что проступала сейчас во всем его облике.

Шерри никак не могла отвести от него глаз. Он выглядел одновременно смешно и мило.

В какой-то момент внимание ее переместилось на очки. Ничего не стоило сейчас взять их с собой или разбить прямо в комнате. Поскорее унести их от Элроя. Ведь стоит ему проснуться, он обязательно потянется к ним, чтобы надеть. Стоит ему их надеть — он опять насупится, и лицо его, такое мирное и вселяющее доверие сейчас, тут же станет отталкивающим и пугающим, как тогда, на лужайке днем. Искушение отобрать их у Элроя сейчас, пока он спит и не может помешать, становилось все сильнее… Шерри продолжало казаться, что без них ему было бы лучше, что она совершила тогда ошибку, что они ему не нужны… Разбить их — и все станет как прежде! Элрой вряд ли сумеет справиться с административной работой без них и вернется в школу. Все эти проблемы неизвестных людей, которым он так хочет помогать, перестанут висеть над ним… ему станет легче, он снова станет обычным ребенком и будет улыбаться, как прежде, как сейчас… наконец ей удалось пресечь эти мысли.

«Нет, так нельзя, — подумала она про себя. — Он сам сделал свой выбор, и я должна его уважать. Он сам знает, чего он хочет. Он решил оставить их себе и работать в Администрации. Это его решение. Если он думает, что так правильно, значит…»

Шерри перестала смотреть на очки, перевела взгляд обратно на Элроя и долго смотрела на его лицо.

— Элрой… — прошептала она наконец. — А ты все такой же, как был… ничуть не изменился на самом деле, только внешне, чуть-чуть… я видела тебя сегодня, моего друга, когда ты рассказывал о своем призвании и улыбался, и вижу сейчас… глупенький, почему ты меня так испугался? Почему сразу ничего не рассказал? Ты думал, я не пойму? Думал, я обижусь, что интересы твои поменялись и теперь тебе некогда, да и не хочется совсем бывать в нашем Клубе? Обижусь, что в твоей жизни для тебя появились более важные занятия, а Клуб потерял свое прежнее значение?.. Ну что ты! Какая мне разница, чем ты сейчас увлекаешься! Главное — ты все такой же хороший, милый, добрый мальчик, каким я знала тебя раньше. И я всегда буду считать того улыбающегося мальчика, которого вижу сейчас за окном, своим другом, чем бы он ни увлекался!.. Я все понимаю… и уважаю твое решение… Возвращайся, если вдруг соскучишься, ты знаешь, я всегда буду рада!.. Но если ты счастлив там, в Администрации, если ты чувствуешь, что это твое призвание — разве стану я тебе мешать и тем более обижаться?.. Пусть будет так, как ты хочешь… Удачи тебе, Элрой, на новом месте! Будь счастлив!

В этот момент Элрой заворочался, пытаясь устроиться поудобнее, Шерри улыбнулась еще раз, глядя на него, и сердце вдруг защемило — она подумала, что теперь, наверно, не скоро увидит его снова.

Она начала спускаться.

***

— Шеррилья Дчжонс, — прочитал мистер Дчжонс очередное имя из Большой Книги. — Это твоя прапрапрапрапрапрапра — нет, на одно пра поменьше — бабушка — пояснил он дочери. — Мы назвали тебя в ее честь. Где-то тут у меня была ее фотография — он принялся крутить книгу, выискивая кармашки, где могли лежать фотографии. — А впрочем, я лучше поищу ее, когда дочитаю все фамилии. А то ужин никогда не начнется… Джон Джордж Джереми Дчжонс… Маргарита Дчжонс… Эклин Дчжонс…

Шерри внимательно слушала имена своих предков. Она сидела сейчас за столом на лужайке, смотрела не отрываясь на дом, где жили все эти люди, где жили ее родители, где жила она сама, и думала о том, что завтра уедет отсюда навсегда — и тут будет жить кто-то совсем другой.