Рассказы новых и древних дорог: Книга об Узбекистане

Ковры из цветов

В вагоне шумно. Люди как следует не устраиваются. Им нужно проехать лишь от Коканда до Наманга́на. Путь уж не такой долгий.

Усман с дедушкой стоят у открытого окна, смотрят на поля и сады.

Знаменит этот край и своими плантациями дынь. Трудно перечислить сорта, которые здесь выращивают с давних времен: кукча́, амири́, басвалды́, кзыл уру́г, ананас, чугри́…

Вдоль полей застыли ряды тутовых деревьев. Значит, здесь живут и шелководы. Порой мелькают голые холмы. Но вот они исчезли — и снова поля.

А когда поезд проходит мимо Чу́ста, хочется выпрыгнуть из вагона и двинуться по первой же попавшейся тропинке. Тропинка бежит, обгоняя ручей, и неожиданно ныряет в сад, будто приглашая за собой: заходите, заходите, гостем будете!

— Богатый край! — вслух говорит дедушка.

— Богатый! — соглашается незнакомый человек.

Он стоит рядом и тоже жадно всматривается в сады.

В этом краю живут замечательные мастера.

Кто, например, не слышал о чустских тюбетейках?

Здесь в каждом доме умеют вышивать их. На черном фоне белыми шелковыми нитями выводится тонкий силуэт бадама — плода миндаля или стручок перца.

Этот национальный головной убор, очень популярный в народе, отличается простотой и строгостью.

Но не так-то легко вышить тюбетейку. Работа тонкая… Чтоб лишней строчки не было!

Сейчас в Чусте создана художественная фабрика. На ней трудятся сотни мастериц. Машина быстро и ловко выполняет различные работы. Но ручная вышивка по-прежнему ценится высоко. Ее заслуженно считают одним из видов народного искусства…

Поезд движется неторопливо, словно понимает, что пассажирам хочется полюбоваться долиной.

Перед Наманганом, усевшись поудобнее, Усман открыл путеводитель.

— А ну-ка, посмотрим, каким был этот город прежде.

Кадыр-ата тоже заинтересовался.

— «Город Наманган, — прочитал Усман, — один из новейших городов Ферганской долины…»

— Хорошее начало! — заметил дедушка.

— «Но близость болот и рисовых полей, с одной стороны, способствует вспышкам лихорадки, а с другой — благоприятствует размножению мошек и комаров, отравляет в летнее время жизнь обывателям…» Вот и все главное о Намангане! — заключил Усман.

— Небогато! — сказал дедушка.

И они, оставив книгу, подошли к окну.

— А скоро будет канал? Большой Ферганский? — спросил Усман дедушку.

Но за старика ответил тот же пассажир, что вместе с Кадыром-ата восхищался садами Чуста.

— Канал? Это не здесь, а за Наманганом. Есть такой район — Учкурга́н. Вот там и берет он свое начало. Оттуда вода идет по всей долине. Реку Нарын знаешь?

— Знаю, — ответил Усман.

— Мне довелось строить этот канал, — продолжал пассажир. — Сам я из Коканда. Веселые дни были, яркие! Хорошо поработал народ! Я был вот таким мальчишкой… Тоже работал.

Пассажир мечтательно прищурился.

«Наверное, интересно было, — подумал Усман, — коль человек до сих пор вспоминает. Только что он мог делать там, мальчишка?»

— И для нас работа находилась!.. — словно догадываясь о мыслях Усмана, сказал пассажир.

В нескольких километрах от Коканда проходила трасса строительства Большого Ферганского канала. По вечерам почти весь город выезжал на стройку. Ездили и школьники. У них был даже свой участок.

Часто ребята бегали на соседние посмотреть, как работают старшие.

— Сегодня дал пятнадцать дневных норм!

Мальчишки во все глаза смотрели на богатыря. Значит, он за два дня может выполнить месячную норму!

На стройке было шумно и весело, как на празднике.

Ребята подбегали к шашлычникам и, обжигаясь, ели ароматные кусочки мяса со свежей лепешкой. Аппетит был удивительный.

После обеда решали, куда пойти.

— На концерт?

— Нет. В кино.

— Конечно, в кино. Я знаю, где идет «Чапаев».

Гремела музыка. Только изредка она обрывалась, и громкоговорители сообщали об очередном успехе какой-нибудь бригады или участка. Мальчишки вместе со всеми аплодировали победителям.

На эстраде перед белым полотном экрана вешали карту, появлялся лектор с указкой в руках.

— Канал пересечет всю Ферганскую долину. — Указка лектора ползла от голубой прожилки Нарына вниз к Андижану, Маргила́ну. Поднявшись к Коканду, она поворачивала к таджикским землям. — Это будет канал длиной двести семьдесят километров…

На всей трассе работы начались в один день. И с первого же дня развернулось горячее соревнование. То одна, то другая бригада вырывалась вперед. Чтобы не отстать от соседей, люди, поужинав, снова шли на свой участок, хотя смена начиналась только завтра утром.

И так все сорок девять дней, пока строился канал.

Мальчишки тоже рвались вперед. По утрам они показывали друг другу ладони. Хвастались первыми в своей жизни мозолями…

— Вот так и работали! — закончил рассказчик. — Ну, кажется, мы подъезжаем…

В вагоне засуетились, зашумели: поезд приближался к Намангану.

Поля и сады подошли вплотную к городу. Да и он мало чем отличался от сада — зеленый, тенистый. Вдоль улиц арыки с бурлящей, клокочущей водой.

— С гор она, ледяная, — заметил дедушка.

В городе — как в парке. Гуляй спокойно: никаких мошек и комаров и в помине нет. Болота осушены.

Дедушкин друг жил недалеко от вокзала. Но, к сожалению, хозяина дома не оказалось.

— Вам он очень нужен? — участливо спросила маленькая старушка.

Дедушка рассказал, что он много лет не видел своего товарища и теперь приехал навестить.

— И вот такое дело! — вздохнул Кадыр-ата.

— Заходите, заходите! — торопливо пригласила старушка. — Будьте как дома.

Потом уже, за чаем, она сказала, что муж уехал в санаторий, в Чарта́к.

— Это недалеко от Намангана. Добрые места! Не от одной болезни избавилась я там.

Кадыр-ата слышал о целебных свойствах источников Чартака, и кто-то говорил ему, что в ближайшее время это будет большой курорт.

После завтрака гости пошли осматривать город. Старушка «прикрепила» к ним соседского мальчишку. Был он чуть старше Усмана, но держался солидно. Правда, это длилось не больше получаса. Увлекшись ролью экскурсовода, паренек взахлеб рассказывал о достопримечательностях своего города. Он то и дело забегал вперед, просил остановиться то у одного здания, то у другого.

Дедушка похвалил «экскурсовода» за то, что тот хорошо знает свой город. Мальчишка стал относиться к своим обязанностям еще добросовестнее.

— У нас лучший парк в республике! — гордо заявил он.

И с ним нельзя было не согласиться. Над аллеями настоящий шатер из листвы. Каждое дерево красиво по-своему. Одно напоминает фонтан: его ветви, как струи, устремились вверх. Другое походит на огромный зеленый шар…

И везде цветы. Тысячи, самых разных.

Казалось, что со всего света в Наманган собрались лучшие мастера и решили создать живые волшебные ковры — невиданных красок и аромата.

И создали! Вот они стелются и тут и там.

Опыт лучших садоводов и цветоводов тут передается из поколения в поколение.

У одного из цветников Усман услышал, как старик поучает парня:

— Зачем такой резкий переход? Он будет людям глаза резать. А глаза должны отдыхать…

По правде сказать, Усман ничего страшного не увидел в ярких красках.

Но, наверное, старик знал, что говорил. Потому что его ученик молчал. Только губы покусывал.

Наступил вечер. Жара спа́ла. И огромные розовые кусты, широкие ковры цветов облегченно вздохнули. А вместе с ними легко вздохнул и человек…