Рассказы новых и древних дорог: Книга об Узбекистане

Андижан

В плодородной долине когда-то очень давно поселились анды. Так называли индийцев. От них-то и произошло название «Андукан». Потом это название постепенно люди переделали в «Андижан».

Существует еще несколько легенд, и все они по-разному повествуют о происхождении названия города.

Достоверно известно только одно: Андижан возник еще до нашей эры, на территории, через которую проходил «шелковый путь».

В XV―XVI веках, например, здесь жил Бабу́р — султан и поэт, который завоевал потом Индию и основал там государство Великих Моголов…

Но в своей книге «Бабурнамэ́» больше всего и с глубокой любовью поэт писал о родном Андижане:

Усман раскрывает путеводитель, где Андижан назван крупнейшим городом, и… сразу же идут сообщения о православной церкви, «окруженной красивым сквером», и доброй сотне мечетей.

В городе было много банков. Среди них отделение Государственного банка, Русско-Азиатский, Московско-учетный, Сибирский, Азово-Донской банки.

Почему такое скопление?

«Здесь, ввиду громадной культуры хлопка, открыли свои представительства крупные торговые фирмы…» И опять идет перечисление акционерных обществ и «товариществ».

В городе и его округе размещалось много хлопкоочистительных заводов. Вероятно, они давали большой доход своим «товариществам».

— Еще бы! — воскликнул Кадыр-ата. — Грабили людей как могли!

По сравнению с нынешними хлопкоочистительные заводики выглядели игрушечными. В открытые ворота медленно, со скрипом вползали арбы. Сгружали хлопок руками, таскали на спинах мешки, взвешивали, потом высыпали на площадку. Сейчас на такой площадке еле уместился бы урожай, собранный только на полях одной колхозной бригады.

Андижан со всех сторон окружен садами, виноградниками, полями. Только с востока к нему подходят холмы. Покрытые пожелтевшей травой, на вид они ничего особенного из себя не представляют. Но в них хранится драгоценное богатство — «черное золото», как называют нефть.

Однако главное в Андижане, конечно, «золото белое». Андижанцы дают одну четвертую часть всего узбекского хлопка.

Поэтому многие заводы Андижана работают на хлопок. Так, например, «Ирмаш» и «Коммунар» выпускают технику для механизации оросительной системы, запасные части к сельскохозяйственным машинам.

Много заводов сейчас в Андижане. Один из них, машиностроительный, известен не только в республике.

«Ан-ди-жан…» — так, наверное, по складам читают название узбекского города где-нибудь далеко-далеко.

Эта марка украшает дизели и насосы, работающие в разных странах Азии и Африки.

В поливном земледелии без таких помощников, как насосы, не обойтись. Пробегают мимо полей торопливые горные потоки. Несут в моря и озера свои воды степные реки. И нет им никакого дела до земледельцев.

Попробуй возьми из них воду: берега-то, вон они какие! А поля над берегами порой лежат еще выше…

Там, в дальних странах, пока еще крутятся огромные колеса — чигири. Когда-то они были и в Узбекистане. Скрипит чигирь… На каждой лопасти у него банка, которая зачерпывает из реки литр, а то и меньше воды. Скрипит чигирь, поднимает вверх банку. Опрокинется она, выльет в желоб воду, расплескав добрую половину, и сползает вниз, чтоб опять зачерпнуть, взять у жадной реки спасительную влагу.

Вот почему в далеких жарких странах с удовольствием читают марку: «Ан-ди-жан!»

Эти дизели и насосы помогают людям поднять воду на любую высоту.

Весь хлопок Андижана, конечно, трудно переработать в одном городе. Слишком много его выращивают на здешних полях. Недаром хлопкоробам области вручена самая высокая награда Родины — орден Ленина. И «белое золото» увозят на другие заводы республики.

Долго ехали Усман с дедушкой по городу.

— Вырос Андижан! — покачивал Кадыр-ата головой. — Не отыщешь старую улицу.

И действительно, попробуй отыщи в большом городе знакомых людей по старому адресу!

Они проезжают медицинский институт, сельскохозяйственный, педагогический… Ничего этого в старом Андижане не было.

Часа через полтора Кадыр-ата все-таки разыскал нужную улицу.

— Устал? — участливо спросил он внука.

— Да нет… — протянул Усман, а сам еле держался на ногах. К тому же ему очень хотелось спать.

Потом они пришли в дом. Умылись. Сели за стол.

Ему подвигали блюдца с конфетами, изюмом, печеньем, вазочки с вареньем, медом…

— Ешь, милый, не стесняйся, — говорил женский голос.

Усман машинально брал, что попадалось под руку.

Как только на блюдцах, тарелках, вазочках, пиалушках начинало показываться дно, эта посуда исчезала. К нему пододвигали другую.

Он уже с трудом протягивал руку за лакомствами. Все окружающее тонуло в белесом тумане. Дедушка и его друг говорили о какой-то дореволюционной школе, которая называлась приходской. Голоса их доносились как бы издалека, порою совсем затихали.

— Вон как умаялся ребенок! Надо скорее уложить его спать, — послышался голос хозяйки.

В другое время Усман обиделся бы, но теперь ему было все равно. Пусть называют ребенком.

— Сейчас, милый, сейчас…

И Усман потонул в чем-то мягком.

Ему снилось невероятное событие. Из здания с надписью «Приходская школа» выбегали какие-то лилипуты и униженно кланялись. Они просили, чтобы Усман стал их учителем.

«К нам нужно только приходить, и всё… Учить не надо».

«Как же это?» — удивился Усман.

«Школа такая у нас! — поклонился один из учеников. — Видите?» — И он указал на броскую надпись: «Приходская».