Ратник

Глава 17 Мечты сбываются

Перед тем, как выйти из леса, мужики слегка помедлили. Волкудлак ведь успел человека загрызть перед тем как Ярослав его спеленал. А что делать с телом-то? Вроде, оставлять нельзя — это же птицам и зверям на радость, растащат по кусочкам, собирай потом по лесу. Видимо, придется рубить ветки, делать волокушу.

Ярослав переглянулся с Нежданом — деваться некуда. Они уже взялись за топоры, чтобы срубить пару небольших деревьев, но тут Соколов услышал голос Нестера: «Идите с миром, а за телом я присмотрю. Пришлете кого-нить».

Похоже, Неждан с волкудлаком ничего не услышали, но Ярослав мог спокойно махнуть рукой — мол, пойдемте. Товарищи спорить не стали — мол, старшой знает, что делает. Но тут Неждан снова остановился:

— Ярик, а куда мы мужика-то голого поведем?

И впрямь. Жужель, став человеком, разумеется, был без одежды. Как такого в село вести?

Вздохнув, сняли с мертвого мужика штаны, а Ярослав отдал оборотню свой армяк. Мертвецу одежда уже не нужна, а без армяка он пока как-нибудь обойдется.

Путь домой всегда быстрее, чем из дома, хотя село Клестово еще домом-то назвать нельзя. Но до села добрались еще до захода солнца, хоть и умаялись, и были все в мыле.

Только вошли в село, как навстречу выкатилась толпа разного пола и возраста, но впереди всех стоял помощник воеводы Крень.

— Ну здорово мужики, — поприветствовал воин новобранцев, не обращая внимания, что их количество увеличилось. — Ну, наделали вы шороху. Вас Клёст приказал разыскать, вот всем селом ищем.

Ярослав лишь устало хмыкнул — за этот день он умаялся так, что еле волочил ноги. Уже и к воеводе не хотелось, да и в дружинники проситься сил не было. Сейчас бы упасть, да и вздремнуть минут шестьсот. Ан нет, приходится о чем-то говорить.

— Крень, ты бы послал людей по нашим следам, — попросил Соколов помощника воеводы. — Там человек мёртвый в лесу остался. От опушки-то идти всего ничего. Пока не стемнело, его бы забрать.

— Человек мёртвый? — переспросил Крень. — А что за человек?

— Этого мы не знаем, — ответил за всех Зозуля. — Наверное, пришлый. В наших деревнях мы такого не видали.

— А почему мёртвый? Его что, волкудлак загрыз?

— Ну да, — удивился Ярослав, уверенный, что сыр-бор разгорелся именно из-за оборотня.

— Ну как, смогли найти его логово? — спросил помощник воеводы.

— А зачем его логово искать? — Соколов обернулся и указал на одного из спутников: — Так вот же он.

— Кто — он? — по-прежнему ничего не понимал Крень.

— Волкудлак ваш — ответил Соколов, еще раз указывая на Жужеля.

Крень только сейчас обратил внимание на их спутника. Оглядев с ног до головы связанного оборотня, опознал-таки и тут же схватился за меч:

— Точно, это же не человек! Вы чего его сюда притащили? Еще и живого!

— Ну, если сразу не убили, так не убивать же теперь? — вздохнул Ярослав, понимая, что ему придётся очень многое объяснять. Как мог, попытался: — Он больше не опасен. Так ведь, Жужель?

Волкудлак, остающийся в человеческом обличье, отрешённо кивнул, а потом произнес, с усилием выдавливая слова:

— Виновен я в душегубстве, раскаиваюсь, готов принять любое наказание.

На лице Креня было написано всё, что он об этом думает, и об Ярославе, и об оборотне. Да и еще много чего…

— Живого оборотня привел, — только и повторил помощник воеводы, потом вздохнул: — Так что с ним делать-то?

Ярослав заметил, что народ забеспокоился, по толпе прошёл ропот, кто-то уже начал вооружаться камнями и кольями. Народ распалялся, но человек из двадцать первого века решил взять ответственность на себя. Сделав шаг вперед, Соколов закрыл собой оборотня.

— Не спешите этого оборотня судить, — веско произнес он. — Не его это вина. Прокляли Жужеля, и не по своей воле он убивал. Теперь проклятье снято.

Слова парня о проклятье немного остудили горячие головы, хотя возможно из остудил страх перед тем кто умудрился скрутить обезумевшего вервольфа. Палки опустились, но народ ждал еще каких-то слов. И Соколов продолжил:

— Да, это не изменит его деяний, но его нужно его судить по совести, в присутствии всех, кто от него пострадал. Или тех, кому погибшие родичами приходятся.

Вот, вроде, теперь подействовало. Или не совсем? Ярослав смотрел во все глаза на Креня — мол, выручай. А тот, поборов удивление, вспомнил, что он тут самый главный и начал распоряжаться и раздавать указания.

Народу приказал разойтись, оборотня велел увести и запереть под надежный запор.

А еще распорядился, чтобы пока совсем не стемнело, запрягли телегу и отправились за мертвецом. Те, на кого выпал жребий, поотнекивались — мол, до утра бы подождать, но помощник воеводы был неумолим:

— Следы отыщете, а в лесу факел зажжете. Там и идти-то всего ничего, отыщете.

Когда народ схлынул, отправляясь кто по домам, а кто выполнять указания, Крень подошёл к троице.

— Ну и дел ты парень наворотил, — покачала головой Крень. — Вы что, не могли оборотня в лесу прикончить? Сюда бы труп притащили, или голову, так и дело с концом. А теперь бед не оберешься. Оборотня-то придется его сородичам отдавать, с которыми у нас договор заключен.

Ярослав лишь пожал плечами. Уж его-то это точно не касается. Ему было велено волкудлака раздобыть — вот он, живехонек. Решайте.

— Ладно, тебя там Клёст заждался, — буркнул Крень. Махнув рукой, приказал: — Идите за мной.

Неждан и Зозуля переглянулись. Мужикам почудилось, что глаза помощника воеводы явственно говорят — мол, натворили что-то недоброе и, как бы награда не обернулась наказанием.

Крень, от взгляда которого не укрылся легкий испуг, усмехнулся и кивнул одному из дружинников:

— Этих, — показал Крень на Неждана и Зозулю, — отведите в поварню и накормите. А ты, Ярик, пойдешь со мной.

Неждан попытался что-то сказать, но помощник воеводы его прервал, даже не начав слушать:

— Со старшим воевода будет говорить, а с вами потом разговор будет.

Удивительно, но никто не стал оспаривать старшинство Ярослава.

— А с псом как быть? — спросил Ярослав, кивая на волкодава, который умудрился всё это время оставаться незамеченным, потому что еще в самом начале спора, умный пес отошел в сторонку и лег, укрывшись за кустом бузины.

— Со Спотаком? — удивился Крень, выискивая глазами пса. — А он что, цел остался?

— Цел, — хмуро ответил Ярослав, указывая на кустик, ставший укрытием для волкодава.

Соколов отчего-то не мог забыть, что умного и честного пса отдали на заклание. Нечестно это.

Повинуясь взгляду Креня, к псу метнулся кто-то из юнцов, околачивавшихся без дела. Ухватив Спотака за загривок, повел его куда-то. Ярослав надеялся, что кормить, а то мало ли что ещё могут придумать для бедного пса.

Решив, что его друзьям ничего худого не будет, Ярослав пошел следом за Кренем. Не удержавшись, спросил:

— Так что случилось-то? То воевода нас видеть не хочет, то мы ему понадобились?

— А ты за воеводу не думай, — обернувшись, на ходу бросил Крень. — Он сам знает, что ему делать, без подсказчиков. — Остановившись, помощник воеводы сказал новобранцу: — А я вот, хотел, было, тебе сказать, что ты удачу за хвост поймал, но теперь попридержу свои слова. Вы ж в плен взяли не простого дружинника, а сына воеводы Замайло. Я вот сегодня все голову ломал, как вы этакого бывалого воина взять умудрились? Удача? М-да… Хотел я правду узнать, но, после того, как вы оборотня живьём привели, даже не знаю, хочу ли знать ответ.

Палаты воеводы можно было назвать палатами только с большой натяжкой.

Ярослав видел в деревне старые дома, в которых сохранялось убранство едва ли не столетней давности. И тут, все было очень похоже, только еще проще:

Длинная комната, похожая на пенал, маленькие окна, сквозь которые едва пробивался вечерний свет. А окна не со стеклянными рамами (стекло, вроде, еще и не изобретено?), а затянуты чем-то мутным, вроде матовой полиэтиленовой пленки с прожилками. Пленка похожа на парниковую, только та побелее, а это желтовато-грязная. Ну да, стекла в древности не было, полиэтиленовой плёнки тоже, и чем затягивали окна, Ярослав не знал, но и спрашивать не решился.

Из мебели в этой комнате были только лавки вдоль стен.

Ярослав ожидал что у воеводы будет трон, или хотя бы высокий стул, с резным изголовьем, но тот тоже сидел на лавке, укрытой видавшим виды куском толстой ткани. Сам воевода, с мнением которого так считались, не походил на большого начальника — молодой парень, крепкий с чёрными усами, и такой же чёрной гривой волос. На вид — лет двадцать семь.

Но учитывая, что усы придают возраста, вполне может быть и моложе. Или вообще ровесник Ярослава.

Напротив воеводы на скамье сидел молодой пленник. Мрачный, насупленный. И, хотя уже начало темнеть, синяки, покрывавшие лицо пленника, были отчётливо видны. И нос основательно распух, может и сломан, и губы разбиты. Ярослав даже ощутил угрызения совести. Может, зря он так с этим парнем? Но тот сам виноват.

Молодой пленник с ненавистью посмотрел на Ярослава, а воевода, перехватив взгляд пленника, сразу все понял.

— Значит, ты и есть чужак, которого зовут Яриком? — спросил Клёст.

— Я и есть, — не стал спорить Ярослав

— Ну и учудил! — захохотал воевода. — Простой мужик в бою бывалого воина одолел, да и живым в плен его взял! Неплохо.

— Это ты еще всего не знаешь, — пробормотал под нос Крень. Но воевода его не услышал.

— Садись, — скомандовал воевода, указав на место, недалеко от себя. — Чего ты стоять-то станешь, коли я сижу?

Крень уселся без разрешения, а воевода продолжил:

— Значит, ты и твои товарищи, дружинниками хотите быть? — перешёл сразу к делу воевода.

Клёст спросил, хитро поглядывая на пленника, который стремительно стал краснеть, хотя из-за синяков багрянец на щеках разглядеть было сложно.

— Хотим, — кивнул Ярослав.

Соколов подумал, что говорить за товарищей вроде и не с руки. Но если он скажет, только сам хочет быть воином, а товарищи так, сбоку припёку, это одно, а так Неждан и Зозуля, (особенно Зозуля), вполне могут и передумать. Воинской повинности в воеводстве Клёста нет, и неволить их никто не будет.

— Слышь, воевода, — подал голос Крень. — Я, на свою голову, от твоего имени мужикам пообещал, что если они волкудлака убьют, то ты их в дружину возьмёшь.

Брови у воеводы поползли вверх, домиком.

— Никак убили? — с недоверием спросил воевода. Подумав, пожал плечами: — Но коли пообещал, да еще от моего имени, придется брать. В следующий раз меня спрашивай, прежде чем такие обещания раздавать. Понял?

— Так кто ж его знал? Я думал они струхнут да домой отправятся. Но они хуже, чем убили.

— Как это? — удивился Клёст.

— Они его живым привели, — обречённо ответил Крень.

— Как живым? — изумлению Клёста не было предела.

— Своими глазами оборотня видел.

— Да как же вы с таким чудищем справились? Сами?!

— Почти, — уклончиво ответил Ярослав, — Пёс помог, ну и хозяин леса тоже помогал.

— Ну, мужики, вы даёте. Кто бы другой рассказал, не поверил бы. — Повернувшись к пленнику, воевода хмыкнул: — Вот видишь, Первак, выходит не им удача способствовала а вам. Така ратная доблесть, повыше любой удиви стоит! Радуйся, что живым остался, видишь какие у нас мужики живут? Похлеще ваших ратников.

Клёст похоже наслаждался моментом

Первак хотел вскочить, но под хмурым взглядом воеводы осекся и уселся обратно на лавку. А Клёст продолжил свой сказ:

— Значит так, запомни хорошенько его, и не вздумай мстить. Домой к отцу я тебя отпущу, чтобы ты там не думал, даже и выкуп требовать не буду, Мой отец с твоим отцом дружил, и я помню дядю Замайло, и не буду наносить ему оскорбление. Доспехи и меч у тебя отбирать не стану, хотя по праву они теперь принадлежат Яру, как победителю.

Вот теперь Первак все-таки встал. Его подъём был не очень-то уверенным, на ногах он стоял нетвердо, а Ярослав подумал, что у парня, как минимум сотрясение мозга должно быть. Ему бы лежать положено! Держится только за счет злости.

— Нет уж, пускай забирает, и доспехи, и меч, раз уж он такой везучий, но от мести я отказываться не собираюсь, — твердо сказал Первак. — Однажды мы с тобой встретимся, и ты ответишь за всё. Но с мужиком я драться не стану — я тебя прикажу на кол посадить.

«Эх, маловато я дурня учил! — подумал про себя Ярослав. — А ведь нарывается. Жаль, что у него сотрясение мозга.»

Похоже, Соколов смотрел на своего пленника очень выразительно, потому что воевода покачал головой:

— Вижу, Яр, что ты опять хочешь Перваку зубы пересчитать? Я-то тебя понимаю, но нельзя. Ему и так досталось, а коли бы он и здоров был, то с пленником тебе биться тоже не пристало. Вот, как он свободным станет, да меч в руки возьмет, тогда да.

— Я же сказал, что не стану с мужиком драться! — горделиво вскинулся Первак.

— Не с мужиком, а с дружинником, — строго сказал воевода. — И ты Первак еще не воевода, чтобы такие слова говорить, ишь — на кол посажу. Носом ты еще не вышел, чтобы кого-то на кол садить. Да на кол и отец твой не может сажать, тем более, чужого дружинника. Так что, бреши, но меру знай.

Воевода помедлил, потом сказал, опять обращаясь к Перваку:

— Я весточку твоему отцу послал, с дружинником вашим, с Гуреем. Я с твоим отцом встречи хочу. И хочу, чтобы ты на этой встрече сам был.

— И что, я по-прежнему пленный? — гордо спросил изрядно помятый и уязвлённый парень.

— Эх, Первак-Первак… Всё ты не угомонишься. Ты разве не помнишь, как мы вместе с тобой в воинов играли, когда еще старый князь был жив? Как ты хотел самим князем Браном стать, от чужеземцев наше княжество оборонить? Неужели ты все забыл?

— А зачем мне детские шалости помнить? — хмыкнул сын воеводы.

— А затем, что мир нам нужен. Единство нужно. И не хочу я кровь проливать — ни твою, ни отца твоего. Так что, не пленный ты, а мой гость. Пленником бы ты стал, если бы тебя мои дружинники взяли. А взяли тебя мужики сиволапые. Ничего, что теперь-то они дружинниками стали. В тот — то раз они еще ими не были. Так что, считай, что я тебя в гости позвал, а ты пришел. А раз ты в гостях, так я и батюшку твоего буду рад видеть.

Ярослав слушал слова воеводы и восхищался. Он ожидал примитивного средневекового дуболома, не выросшего из максимализма, ан нет. Ух ты, змей какой! Вещает, словно прожженный политический лидер какой-нибудь партии.

— Крень, ты ведь уже поужинал? — обернулся воевода к своему помощнику. — Если поужинал, так отведи нашего гостя — сына воеводы, в его покои. Пусть он там ни в чем отказа не знает. Меда там, стоялого, мяса копченого.

— Понял, — кивнул Крень. Помощник встал, положил руку на плечо пленника-гостя и сказал: — Пойдем, воеводский сын. Отведу тебя, даже меда могу вместе с тобой выпить, если Клёст разрешит.

— Разрешу-разрешу, — не стал запрещать Клёст. — Встав с лавки, кивнул Ярославу. — Пойдем в поварню, младший дружинник. Поужинаем, а заодно и потолкуем.