Разделённые

Глава 13. Лучезар

Ох, что за боль внутри меня.

Чувствую метания я сердца.

Неспокойная душа

Стремится к ней

Чтобы согреться.

Я чувствую как холод проникает,

Как студит кожу, леденит.

Хотел её я защитить

И уберечь от всех невзгод.

Вот только я старался тщетно…

Несу наказание за всё.

Ощущение её губ ещё долго оставалось на моих губах. Меня грубо выволокли из Лунной Общины и потащили к границе. Я видел полные боли и слёз глаза Лунолики. Её держала одна из сестёр, не давая побежать за мной.

Я стиснул зубы. Из-за лунного света я чувствовал себя более чем слабым — казалось, что моё тело и вовсе сейчас мне не принадлежало.

Лучше бы я никогда не ходил на границу и не встречал Лунолику…

Нет, я не жалел себя и мне было всё равно на собственную боль. Я не мог видеть её слёзы и мне становилось плохо при мысли о том, какие страдания по моей вине ей приходится переносить. Резкие прикосновения и хватки лунниц холодом прокатывались по моему телу и не шли ни в какое сравнение с прохладными касаниями Лунолики.

Дыхание с хрипом вырывалось из моих уст, мне казалось, что моё тело стало подобно камню — мне нужно было тепло, мне нужен был свет прародителя…

За всеми этими мыслями я и не заметил, как мы дошли до границы, но моё мимолетное облегчение тут же сменилось тревогой. По ту сторону стояли все члены Сияющей Общины. Все как один гневно смотрели на меня.

Лунницы грубо толкнули меня, и я, не удержавшись, упал, мой торс теперь находился на родной земле, а ног всё ещё касался лунный свет.

— Забирайте своего порченного и уходите! — произнесла одна из лунниц, я не видел, какая именно, не было сил повернуть голову.

— Не вам судить, кто порченный, а кто нет! — громогласно заявил Солун. — Вы дикие, для вас великая честь говорить с нами!

— Какие вы самовлюблённые, — хмыкнула лунница, по более мелодичному голосу я понял, что это была другая девушка. — Впрочем, не удивительно учитывая то, чьи вы дети.

— Дочери Луны как всегда пытаются быть проницательными, но только выставляют на показ свою глупость, — грубым голосом произнёс Солнсвет. — Не только Лучезар нарушитель, но и одна из ваших.

— Мы знаем, и она понесёт свою кару, — спокойно заявила Старейшина, поправляя свои белые волосы. — А вы накажите своего порченого.

— Всенепременно, — враждебно процедил Солнсвет, и по моей коже пробежали мурашки.

Сейчас я бы мог встать, собрав все свои силы, но моё тело сковало оцепенение от страха.

Я никогда не изучал писания в Книге Солнца. Быстро пробегался по тексту, не вникая в суть. Всё, что там было написано, я считал пустым звуком, и противостоял писаниям, то и дело нарушая их. Я никогда не задумывался о том, что могу претерпеть жесточайшие страдания из-за своих поступков… я никогда не думал, что по моей вине кто-то пострадает.

Страх, что обуял меня — был вовсе не страхом перед предстоящей карой. Я боялся больше не увидеть её. Боялся, что ей будет больно, что она возненавидит меня.

Но я не мог ничего сделать и противостоять принятым решениям. Это было не в моих силах.

День, когда состоится моя заслуженная кара наступил как-то внезапно. Всё это время я сидел в собственном лучовнике под надзором нескольких братьев, сольханов, которым больше всего доверяли Старейшины.

Среди них не было моего и я боялся, что члены Сияющей Общины поняли, что Солнцесвет помог мне. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня пострадал и он.

В памяти раз за разом всплывал тот восход на границе. После недоброжелательного разговора лунницы отправились обратно в своё поселение, а меня подхватив за руки повели двое Старейшин.

Сколько бы я не напрягал память — не мог вспомнить кто именно помогал мне идти. Слишком туманным был взор, слишком заняты были мои мысли.

Помню лишь одно — это точно был не Солун, так как он шёл впереди, и я видел его широкую спину и колыхающиеся на ветру красные волосы. Они вели меня молча и даже когда завели меня в лучедом, просто ушли не вымолвив ни слова.

Мне оставалось лишь одно — ждать. И я ждал. И вот дождался.

Первым в этот день ко мне явился Лучни-Йар.

Старейшина сокрушенно качал головой, что-то бормоча себе под нос, но я не слышал, что именно. Мой взор был обращён в стену, а мысли были далеко, на земле, что освещается лунным светом.

После Лучни-Йара в мой лучовник пришёл Светозарис и хотел было взять меня за руку, дабы вывести, но я сам покорно встал и поплелся к выходу.

Даже сейчас, когда настал тот час, я думал лишь о Лунолике. Мне правда было всё равно на собственную судьбу.

Казалось, на площади собрались абсолютно все братья — это и было так, разве кто-то мог пропустить пришествие прародителя? Краем глаза я заметил копию нашего Божества. Оно было около горизонта и не смело подняться выше, пока присутствует истинный хозяин и творец этого места.

Я чувствовал на себе множество взглядов. Кто-то смотрел жалостливо, кто-то с испугом, а кто-то презирающе и даже ненавидяще.

Что ж, их можно понять.

Если бы я был как они и с трепетом относился к Книге Солнца — реагировал бы на нарушителя точно так же.

Стоило мне, повинуясь жесту Светозариса, встать посередине площади как меня тут же ослепил яркий свет Солнца. Сильный жар окатил меня с головы до ног, и я, не выдержав, упал на колени. Моя грудь тяжело вздымалась, а губы вмиг пересохли. Даже нам — сыновьям прародителя — не по силу выдержать его прямой свет.

— Ты желал быть как смертные, так пусть желание исполнится. Смотрел на них ты с грустью и тоской, нарушая указ мой. Мои сыновья должны веселится, грусть не должна касаться их лица, но ты пренебрёг правилом этим, за это теперь ты поплатишься, — раздался громогласный, величественный и гневный голос, от которого, казалось, могли содрогнутся небеса.

Я невольно вжал голову в плечи, а прародитель продолжил:

— Коль не ценишь ты жизнь свою, коль возжелал быть как люди, коль нарушил указ мой и пересек границу — то живи же в мире смертных и умри как смертный.

Я молчал, а в голове хаотично заметались мысли.

«Что это значит? Он отправит меня в их мир?»

Солнце тем временем опустился ниже, и жар стал ещё сильнее.

— Ты более никогда не встретишься с дочерью Луны, — безжалостно изрек прародитель. — Но каждую ночь ты будешь видеть её на небе, ведь её кара будет заключаться в том, что она станет светом властительницы ночи.

— Значит, моя кара заключается в том, что я буду постоянно страдать видя её, но не имея возможность встретится? — хрипло проговорил я, сжимая пальцы в кулаки. — И тоже самое ждёт её…

Солнце промолчал, видно не желал говорить то, что и так очевидно. Я глубоко вздохнул, в глубине души радуясь тому, что Лунолику не станут подвергать чему-то ужасному.

Всё-таки все они рано или поздно станут светом Луны… для неё этот восход настал уже сегодня. Я старался не думать о том, что она будет чувствовать, узнав, что я буду жить среди людей, чей мир освещает их прародительница.

Конечно, навряд ли среди такого количества смертных она отыщет меня — ведь Лунолика сольётся с Луной и не будет иметь права отделиться от неё.

Моё сердце сжала тоска на пару с болью. Это худшее наказание, которое только можно придумать. Знать, где твоя любимая, но при этом не сметь к ней прикоснутся и видеть её в свете Луны… каждую ночь.

Я закрыл глаза, чувствуя как они становятся влажными.

— Лучезар!

Я вскинул голову и отыскал взглядом среди толпы своего сольхана. Он стоял запыхавшийся и с болью смотрел на меня. Видно, Солнцесвета где-то заперли боясь, что он всё сорвёт. Но он сбежал и пришёл на площадь.

— Всё в порядке, — я выдавил из себя некое подобие улыбки. — Я правда мечтал жить как люди, когда смотрел в Око. Мне нравится их мир. Спасибо тебе за всё, брат.

Рядом с ним я заметил Лучни-Йара — единственного из Старейшин, чьё лицо выглядело печальным. Всё же мы с ним часто перекидывались фразами, часто я слушал его замечательную игру на дундах и лучене.

— Смотрите же, мои сыновья, смотрите, и не повторяйте ошибок Лучезара, — громогласный, заставляющий меня оцепенеть голос прародителя был последним, что я услышал.