Разделённые

Глава 14. Лунолика

Слёзы скрыть пытаюсь

За пышностью ресниц,

Одно лишь дарит счастье —

Я свет твой на всю жизнь.

Я освещу дорогу

Куда б ты ни пошёл.

Укрою лунным светом

В час поздний, час ночной…

Из моих глаз нескончаемо лились слёзы. Откуда вообще во мне взялось столько влаги?

Я то и дело содрогалась всем телом, и даже крепкие объятия Селены не помогали. Меня вместе с ней заперли в Лунной Общине. Я никак не могла перестать думать о Лучезаре, ведь сегодня день, когда должна состояться кара. Сестра нежно гладила мои волосы, силясь успокоить, но от её прикосновений слёзы начинали литься сильнее.

Я вспоминала, как меня обнимал Лучезар, как прижимал к своей твёрдой груди…

Моя шилэнис находилась тут же. В этот восход Старейшины позволили ей встретиться со мной. Она и сообщила, что было принято решение воссоединить меня с прародительницей.

Меня это не страшило, я много раз видела как сёстры становятся частью Луны… Но я не хотела покидать этот мир без знания, что с моим возлюбленным всё в порядке.

— Что же ты натворила, Звёздочка, — печально проговорила моя шилэнис, присаживаясь рядом. — Глупенькая, юная моя ширеле…

— Прости меня, — я виновато посмотрела в синие глаза Лунайры. — Я могла избежать всего этого, но в нужный момент не решилась прекратить наши встречи, а потом было уже поздно. Я не представляю своё бытие без него…

— Теперь тебе придётся это испытать, — вздохнула моя шилэнис, взяв меня за руку. — Крепись, ты должна быть сильной. Когда ты станешь частью Луны, я уже не смогу быть рядом.

— Я знаю, — всхлипнула я. — Я всё это знаю…

Стоя на площади и смотря ввысь, я думала лишь об одном — «поскорее бы всё это закончилось». Злые, негодующие взгляды сестёр прожигали мою спину не хуже, чем лучи Солнца.

Среди них лишь двое смотрели на меня с сочувствием — Лунайра и Селена. Лишь эти двое понимали меня.

Божество, что я видела каждую луну, находясь среди толпы, сейчас находилось надо мной, окутывая холодным голубым светом. Церемония началась.

Мать не стала отчитывать меня, хотя я была к этому готова. Вместо этого она сразу стала рассеивать моё тело и забирать к себе. Я опустила взгляд на свои руки, которые стали бледнее и прозрачнее. Скоро от меня останется лишь сгусток света, и я устремлюсь ввысь, став частью прародительницы.

Моё сердце кольнуло болью. Кара над моим любимым уже должна была состояться, Луна наверняка знает, что именно постигло его… я разомкнула пересохшие от тревоги губы и еле слышно произнесла:

— Великая Прародительница, прошу, скажи мне, что с Лучезаром?

— Он отныне будет жить в мире людей, став смертным, — бесстрастно ответила Луна, и её глубокий голос эхом повторился в моей голове. — Ты будешь видеть его каждую ночь, ты будешь наблюдать за его жизнью, но не сможешь с ним заговорить и взаимодействовать — в этом твоё наказание, дочь моя.

— Мне главное, чтобы он не страдал, — ещё тише прошептала я, но, кажется, мои слова всё равно были услышаны прародительницей.

Её свет внезапно стал тусклее, словно Божество огорчилось.

Я вспомнила рассказ Старейшины. Если это всё правда, то Луна прекрасно должна понимать меня, ведь она тоже долгое время была вдали от любимого.

Да, конечно, Солнце сам её оставил, ситуация была в корне другой. Но всё равно, она должна меня понять.

Я почувствовала, как моё тело поднимается выше, становится легче и ещё прозрачнее… скоро я стану светом. Краем глаза я выхватила из толпы лицо Лунайры и невольно погрузилась в воспоминания.

Семнадцать лун назад

— Наша прародительница такая красивая, — в очередной раз сказала я, смотря на спускающуюся на площадь Луну.

Я говорила это каждый раз, когда она являлась в наш мир.

— Да, — как всегда коротко отвечала моя шилэнис. — Она очень красивая.

— Лунайра, а когда я стану её светом, что со мной будет? — вырвался с моих уст неожиданный вопрос.

Сестра резко посмотрела на меня, и в её глазах я увидела удивление.

— Тебе рано об этом думать, — проговорила она. — Пройдет немало сотен лун, прежде чем это случится.

— Отчего-то мне хочется знать об этом уже сейчас, — хихикнула я.

— Что ж, ладно, — вздохнула моя шилэнис. — Когда лунницы возвращаются к своим истокам — то есть становятся светом, они ощущают небывалую лёгкость, благоговение и радость.

— А им не страшно?

— От чего бы?

— Они же исчезают прямо на глазах!

— Нисколечко, — улыбнулась Лунайра. — Каждая из них знает, что её ждёт. И они идут на этот шаг осознанно.

— Мне кажется, что мне будет страшно, — я мелко задрожала, представив, как исчезаю.

— Ай, ай, — покачала головой моя шилэнис и улыбнулась шире. — Тебе явно очень рано думать об этом, Звёздочка. Этот восход наступит ещё очень нескоро!

Настоящее время.

Лёгкость, благоговение, радость — я не чувствовала ничего из этого. Впрочем, и страх куда-то отступил, сменившись печалью.

Слова Лунайры не оправдались. Этот восход настал для меня рано… я чуть повернула голову и, поймав на себе взгляд бирюзовых глаз, погрузилась в новое воспоминание.

Восемьдесят лун назад

Когда ты ещё совсем юна, ты воспринимаешь всё гораздо ярче и острее. И я, десятилунная луница, не была исключением.

Отстранённость сестёр, их неприятие меня ощущалось чересчур сильно. Я с завистью смотрела на группки лунниц моего возраста, не смея к ним приближаться.

Я была для них чужой.

Моя шилэнис как могла оберегала меня — уводила подальше от тех, кто насмехался надо мной, пресекала разговоры, в которых мне пророчили плохую судьбу.

Единственное, чему она не могла помешать — это взглядам. Их я ловила десятками и из-за них всё глубже закрывалась в себе. Я бы вообще закрылась, если бы не сестра с бирюзовыми глазами.

Её взгляд всегда был мягким и не имел никакой неприязни. Она всегда мне улыбалась и махала рукой, но я боялась подойти.

Вдруг её доброе отношение ко мне мне только кажется? От Лунайры я узнала, что сестру зовут Селена и она старше меня. Этот факт нисколько меня не смутил, ведь мои однолуницы все как одна смотрели с неприязнью и избегали.

В один из восходов, моя шилэнис подвела меня к ней, и я, замерев, принялась рассматривать красивую внешность сестры. Бирюзовые волосы, мягкими изгибами ложились на плечи, опускаясь ниже. Я бы тоже хотела иметь такой оттенок волос.

— Ты хорошая, — это было первым, что я услышала от Селены.

Благодаря этим простым словам я смогла отделись сестру от остальных и понять, что она не станет как-то вредить мне. Не станет обсуждать и насмехаться.

Было лишь одно но — шилэнис Селены была против нашего общения, а потому нам удавалось перекинуться лишь парой фраз при встрече. Со временем нам удавалась это всё реже, но мне было достаточно.

Главное, что я знаю, как ко мне относится Селена, всё остальное, в том числе и мнение её шилэнис об этом — неважно.

Настоящее время.

Я прикрыла глаза. Таков наш жизненный цикл — мы рождаемся из слёз, а после уходим, став светом. Насколько я знаю, ушедшие лунницы более не возвращаются.

Если всё же возвращаются, то ничего не помнят о своём прошлом бытие.

Должно быть, и я забуду. Из моих глаз скатились полупрозрачные слёзы. Я не хочу забывать!

Я услышала пение.

Открыв глаза, глянула вниз.

Каждый раз, когда Луна кого-то забирала, лунницы пели — провожая свою сестру. Меня не хотели провожать, я нарушительница закона. Но, несмотря на это, я всё же услышала эту песню. Мой взгляд скользнул к Лунайре и Селене. Я не ошиблась, это действительно пели они.

Моё сердце сжалось, когда я заметила, что по их щекам одна за другой скатываются слёзы.

«Прощайте, и простите меня» — пронеслось в моей голове, прежде чем я стала светом.

Ощущения крайне необычные, вот вроде бы ты есть, но тебя нет. Ты думаешь, мыслишь, но не можешь что-то сделать. Тебя словно бы вплели в материю, из которой невозможно выбраться.

Я видела.

Видела площадь и чувствовала эмоции каждой из сестёр — облегчение, радость, грусть. Всё это смешалось воедино, но я не сомневалась в том, кто именно испытывал грусть.

Площадь стала отдалятся, Луна подымалась, и я вместе с ней. Я чувствовала небывалое единение, понимая, что свет, что окружает меня тоже когда-то был луницами, живущими в поселении.

Должно быть, я самая молодая из них.

Я не знала, что теперь меня ждёт… но в душе была лёгкая надежда на то, что в мире смертных я хоть краем глаза смогу увидеть Лучезара.

— Ты осознаёшь, что сотворила? — голос прародительницы раздался со всех сторон, обдав меня холодом. — Понимаешь ли ты, как мне печально смотреть на тебя?

Я хотела ответить, но не могла. Став светом, я лишилась этой возможности.

— День и ночь не совместимы, — продолжало Божество. — Свет и мрак навечно разделимы. Сей закон не изменить. Но, несмотря на это. ты переступила границу и впустила в свое сердце сына Солнца… Ты знала, чем это может закончиться, но всё равно не отступила.

Моё тело — вернее сгусток света, что от него остался, мелко задрожал.

— Я понимаю твои чувства, — нежно проговорила Луна. — Как бы мне не хотелось сердиться на тебя, я не могу. Ведь ты, как и я, стала жертвой любви. Однако ты должна понести наказание, почувствовать всю боль разлуки, дочь моя. Это испытание для ваших чувств, и, пройдете вы его или нет, зависит только от вас.