Разделённые

Глава 7. Лучезар

Так хочется тебя мне задарить,

Чтоб улыбалась ты почаще.

Смогу-ль я что-то смастерить,

Что сможешь ты всегда носить?

Нет в моих землях голубого,

В них только красные цвета.

Сияют ярко среди ночи,

И их носить увы нельзя…

Я не мог перестать улыбаться. Мне хотелось петь, хотелось плясать, хотелось взбежать на высокую красную гору и, обводя взглядом просторы, прокричать как я счастлив.

Я не думал, что моя встреча с Луноликой принесёт мне столько эмоций. Да, я скучал, да, думал о ней практически всё время, но всё же… мы были знакомы всего несколько часов. Когда она успела проникнуть и поселиться в моём сердце? Когда её образ пустил ростки в моей душе?

Я слегка сжал ладони, вспомнив её прохладную кожу. Мне хотелось видеть её улыбку, сияющие глаза и слышать столь нежный голос.

Законы, прописанные в Книге Солнца, и раньше не имели для меня особого значения, теперь же я был готов сжечь их в горячих лучах копии нашего прародителя. Почему Он запретил нам встречаться с теми, кто живет в ночи? Что в них такого страшного? Да, мы отличны, но разве мы с ней оба не являемся в равной мере детьми Божеств?

Мне хотелось изменить этот устаревший порядок, поменять всё, написать новые законы, показать братьям, что Дикие Земли вовсе не являются дикими.

Но разве кто-нибудь стал бы всерьёз воспринимать мои слова? Конечно же нет. Всё, на что я был сейчас способен — это поддерживать общение с ночной девушкой, в надежде на то, что и она будет спешить на наши встречи.

Дойдя до поселения, я остановился, дабы унять радостное биение сердца и напустить на свое лицо спокойствие. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.

Правда, как оказалось, братья и без того меня не замечали. Все собрались в центре и, раскрыв рты, смотрели на ритмичные пляски, которые устроили Старейшины.

Лучни-Йар как всегда играл на дундах, его лицо светилось счастливой улыбкой, а в глазах поселился задорный блеск.

Плясали двое — Солнсвет и Солун.

Мои брови приподнялись от удивления. Обычно в подобном члены Сияющей Общины не участвовали. Они должны были сохранять важность и отстранённость, тем самым нагоняя на младших братьев трепет.

Исключением из правил являлись лишь Лучни-Йар и Солнсвет. Последний любил проводить время в компании лонерисов, проверяя их физическое состояние и раздавая задания, которые порой не имели никакого смысла.

Солун, который всегда выглядел грозно, что при виде его пробивала дрожь, сейчас отплясывал один из самых сложных танцев.

Я как-то пробовал повторить движения: в итоге упал и ещё долго хромал на правую ногу.

Старейшина же летал, скользил по площади, выполняя сложные движения: прыжок, поворот вокруг оси, переворот, прыжок, приседание…

Солнсвет плясал чуть менее оживлённо, да и танцем это было назвать сложно. Он то и дело делал удары ногами и руками, словно бы не плясал, а тренировался.

Собравшиеся вокруг братья хлопали в ладоши, кто-то задорно кричал, кто-то едва ли не рыдал от счастья побыть рядом с теми, кто так близок к прародителю.

Мне стало неуютно во всеобщем оживлении, и я решил покинуть площадь. Раз они не заметили, как я появился, значит, и не заметят, как уйду. Однако мои надежды оказались тщетны. Стоило мне отойди на пару шагов, как меня окликнул мой сольхан.

— О, а ты разве не наказан?

— Лучехей, Солнцесвет, — откликнулся я, не оборачиваясь и мысленно ругая себя за то, что забыл о решении Старейшин. — Извини, я хотел прогуляться… Я сейчас же вернусь в свой лучедом.

— Только пришёл и уже уходишь? — мой сольхан обошёл меня и, подозрительно прищурившись, поинтересовался. — Ты что-то задумал, верно? Не пытайся меня обмануть. Почему ты покинул лучедом, зная, что тебе запрещено выходить?

— Великий прародитель, нет! — воскликнул я, отрицательно мотая головой. — Я ничего не задумал, брат. Просто мне тесно стало в лучовнике, стены давили. Гуляя, я позабыл о наказании…

— Нельзя забывать такие вещи, хорошо, что никто тебя не заметил, — вздохнул Солнцесвет и вдруг добавил. — Посмотри-ка влево, видишь? Светозар и Лучесвет тоже пришли, бедный брат, его лицо…

— Я уже извинился перед ним, — перебил я сольхана. — Мы всё обсудили, я буду ходить к брату и помогать ему. Можно больше не говорить об этом? И не надо называть его бедным! Он сам виноват!

— Уйми свой пыл, Лучезар, — голос Солнцесвета стал жестким словно камень. — Твой характер не доведёт тебя ни до чего хорошего. А теперь иди обратно и носа не показывай из лучедома!

— Сам знаю, — буркнул я и, не дожидаясь ответа, поспешил уйти. Мой сольхан в последнее время стал слишком часто меня поучать. А после того, что произошло с Лучесветом и вовсе… кажется, только и ищет повод, чтобы ткнуть меня в мою ошибку.

Я и сам всё знаю!

Мои мечты поделиться с кем-нибудь, рассказать о Лунолике, развеялись, словно их и не было. Самым близким из братьев для меня является Солнцесвет, но даже он никогда не поймёт меня. Даже он не станет помогать мне скрывать мою тайну… Хорошо, если просто начнет отговаривать и станет следить, а ведь может пойти в Сияющую Общину.

Я горестно вздохнул. Как же так оказалось, что жительница с чужих земель чувствуется для меня роднее, чем брат?

Прошло всего несколько часов с нашей встречи, а мне стало казаться, что мы не виделись чуть ли не вечность.

Стены лучовника и впрямь стали давить, словно уменьшаясь в размере. Мне хотелось выбраться отсюда, кричать, сбежать и никогда не возвращаться. Как так вышло, что мне стало тесно в собственном лучедоме? Тесно в собственном поселении?

Когда мои братья те, кого я знал столько солнц, стали чужими?

Перед взором вновь всплыл образ Лунолики.

Когда я наблюдал за смертными, то видел, как они разбиваются на пары. Мужчина и женщина. Они просто не могли без этого. Почему же мы должны жить порознь?

Я схватился руками за голову, мои пальцы сильно сжали волосы, но я не чувствовал боли.

Как же всё это не справедливо!!!

— Лучезар? — голос Лучесвета заставил меня вздрогнуть и, оступившись, упасть на глянку.

Брат неловко потоптался на месте, отвёл взгляд, после чего вдруг выдал:

— Слушай, я видел тебя в центре…

— Пойдешь жаловаться? — тут же спросил я. Не хватало только, чтобы члены Сияющей Общины ужесточили моё наказание.

— Нет, нет, — Лучесвет отрицательно замотал головой, но тут же ойкнул, схватившись рукой за травмированную щёку. — Я никому не сказал, я… Можешь злиться, но мне жаль тебя… Понимаю, жалость вряд ли кого обрадует, но… Ты все же приходил ко мне, да и обещал помогать и, в общем… я поговорил со своим сольханом и Старейшинами, они согласились снять с тебя наказание.

— Что? — я замер, не веря своим ушам. — То есть, я могу беспрепятственно ходить по поселению?

— Да, — коротко ответил Лучесвет и слегка улыбнулся.

Я не мог поверить своим ушам. Казалось, что мои глаза расширились настолько, что готовы были выпасть из глазниц.

— Не смотри так на меня, — буркнул Лучесвет, проводя ладонью по своим светло-коричневым волосам. — Я сделал так, потому что захотел. Мы же братья, разве нужна причина на то, чтобы помогать друг-другу?

— Обычно мне не помогают, — произнёс я, пожав плечами. — Меня недолюбливают, зовут бедой поселения, ну, ты и сам знаешь…

— Мне кажется, мы похожи, — улыбнулся Лучесвет, и по его сведённым бровям я понял, что даже маленькая улыбка причиняет боль. — Ты не похож на остальных, это круто.

Я покачал головой, слегка усмехнувшись. Всё же Лучесвет отличался от всех не только непоседливым характером и любопытством, но и некой легкомысленностью. Быть не таким как все вовсе не круто. Это приносит кучу проблем, особенно в нашем несправедливом мире.

— Лучегелиос, — проговорил я, всё же благодаря брату я теперь могу выйти наружу. — Но боюсь, твой сольхан будет не рад, узнав о твоём поступке.

— А, — Лучесвет смешно скривился. — Он уже знает и успел меня поругать.

— Вот оно как, — я подошёл ближе и положил руку на плечо брата. — Скажи, Лучесвет, если мне вдруг понадобится твоя помощь, я могу на тебя рассчитывать?

Брат замер на месте, а в оранжевых глазах заблестели искорки страха, но, несмотря на это, его голос прозвучал твёрдо:

— Да.

— А если это будет нарушением закона? — как бы в шутку поинтересовался я.

— Ты решил нарушить закон? — неверяще уставился на меня Лучесвет.

— Не то что бы, — я убрал руку с его плеча и слегка улыбнулся. — Просто хочу знать, насколько могу тебе доверять.

— Ты… — я удивлённо посмотрел на брата, увидев, как его глаза наполнились влагой. — Ты можешь на меня рассчитывать, Лучезар!

— Хорошо, — я облегченно вздохнул. Мне хотелось знать, что из всего поселения найдется хоть один брат, который меня поддержит.

Мне не хотелось быть одному. Несмотря на то, что я сам в некоторой степени избегал общения с остальными.

Раньше меня всегда и во всём поддерживал мой сольхан. Но сейчас, когда я понял, что Солнцесвет не станет помогать мне… когда узнает, что я преступил закон, я потерял ту опору в своём существовании.

Я вновь посмотрел на Лучесвета, брат вытирал глаза ладонями и глубоко дышал, явно пытаясь успокоиться.

Кажется, он станет опорой в моей тайной жизни. Лучесвет прав — мы похожи, хоть он не нарушал закон и для него это, должно быть, звучит дико, но он, как и я, ищет новые ощущения. Он, как и я, не любит правила и запреты.

В былые времена, Лучесвет восхищался Соларисом, но тот так и не позволил с собой сблизиться. Неужто теперь место Солариса занял я?

Мне было лестно это осознавать, и я, не давая себе отчета, вдруг подошёл и обнял брата. Да, это называлось объятиями, я много раз видел, как это делают люди. Лучесвет замер, не понимая моего порыва и что вообще происходит.

— Лучегелиос, — повторил я слова благодарности. — И прости, что ударил.

Копия прародителя был на самой верхушке когда я стоял возле границы и вглядывался в даль Диких Земель. Я стал замечать за собой, что темнота ночи привлекала и манила меня. Здесь мне отчего-то было спокойнее, нежели в моём залитом Солнцем поселении.

Холод нисколько не пугал меня, а лишь будоражил, открывая новые грани нашего мира.

Моё сердце радостно затрепетало, когда я увидел спешащую ко мне с той стороны стройную фигуру. Лунолика слегка улыбнулась, заприметив меня, и прибавила шаг.

— Лучезар, — моё имя, прозвучавшее из её уст, заставило моё сердце биться сильнее. — Мне страшно.

Последующие слова лунницы заставили моё сердце сжаться от тревоги.

— От чего страшно? — вопросил я, с беспокойством смотря в её голубые глаза.

— Одна из моих сестёр пророчит, что я принесу беду, — плечи Лунолики содрогнулись. — Она сказала, что я всё изменю… что из-за меня может пострадать Селена, она… — голубые глаза наполнились влагой, а губы задрожали. — Она так смотрела на меня, осуждающе. Я думаю, дело в наших встречах, ведь они нарушают закон… Но, — девушка обняла сама себя за плечи. — Я не могу даже допустить мысли о том, чтобы перестать с тобой видеться. Да, в прошлый раз я говорила иначе, но сейчас я даже страшусь об этом думать…

— Я тоже, — я переступил границу и, приблизившись к ней, тихо произнёс. — И мне всё равно на гнев наших Божеств, им не понять того, что чувствуем мы, Лунолика! А нашим братьям и сёстрам подавно не понять!

— Что со мной происходит? — спросила она, заглядывая в мои глаза. — Почему меня так тянет к тебе, почему я по собственной воле бегу сюда? Должно быть, это какое-то наваждение… я ведь всю жизнь хотела прожить так, чтобы моя прародительница гордилась мной и любила. Хотела соблюдать правила, прописанные в Лунной Книге…

— Мы не можем управлять нашими чувствами, — вздохнул я. — Они сильнее нас и сами решают, что делать. Люди называют это влюблённостью.

— Люди? — Лунолика вдруг отшатнулась от меня. — Ты говоришь о тех созданиях, к которым ушли наши прародители?

— Да, я говорю про смертных, — кивнул я. — В моём поселении есть Око через которое мы видим их мир. Я часто наблюдаю за ними и потому знаю.

— Что такое влюблённость? — вопросила Лунолика, её голос слегка дрожал, а щёки потемнели.

— Это когда двух созданий непреодолимо тянет друг к другу, — проговорил я, и мой голос отчего-то стал хриплым. — Это когда двое готовы на всё, лишь бы быть вместе.

Лунолика ничего не ответила, лишь сделала ещё один шаг назад и словно бы погрузилась в тяжёлые раздумья. Я остался на месте, твердя про себя, что я должен ждать и дать ей время.

Когда ко мне в голову пришла мысль о том, что моя тяга бежать на границу связана с влюблённостью, про которую так часто говорили смертные — я не знал. Казалось, я всегда чувствовал, что дело вовсе не в простом любопытстве или желании пойти наперекор Старейшинам и их законам.

Лунолика наконец-то посмотрела на меня, в её глазах был страх, любопытство и что-то ещё.

Она, как и я, не знала наверняка, что такое влюблённость, и как так получилось, что мы оба её подхватили. Я лишь знал, что смертным очень тяжело без неё жить. Когда они теряли тех, к кому питали чувства, они словно бы теряли самих себя.

Я вздрогнул, на миг представив, что потеряю Лунолику.

Нет, не бывать этому, никогда!

Молчание слишком сильно затянулось, и я, ведомый непонятным желанием, за пару шагов преодолел расстояние, что разделяло нас и прижал девушку к своей груди.

Лунолика замерла в моих объятьях, почти точно так же, как Лучесвет. Только в отличии от брата, она тяжело и прерывисто дышала, а биение её сердца я ощущал чуть ли не всей своей плотью.

— Давай не будем сопротивляться этому чувству, — произнёс я, и мой голос прозвучал настолько просяще, что я усомнился, а я ли вообще это говорю? — Давай будем вместе, несмотря ни на что.

Хрупкое телосложение лунницы вызывало трепет в моей груди, нужно быть осторожнее и не повредить ей ничего. Всё же не просто так Солнсвет пытался втянуть меня в свои силовые игры, я отнюдь не был слабым среди братьев.

Девушка молчала, и я, не выдержав, слегка отстранился, чтобы заглянуть в её глаза. Чёрный зрачок стал настолько маленьким, что его было плохо видно в голубизне радужки.

— Прародительница не простит меня, — шепнула она, едва шевеля губами. — Она не примет меня, как остальных сестёр.

— Ну и пускай, — усмехнулся я. — Старейшин вон тоже не принимают, их оставили, чтобы они следили за другими. А мы с тобой останемся, чтобы быть вместе.

— Меня накажут, — из глаз Лунолики вновь потекла влага. — Тебя накажут…

— Я готов стерпеть любое наказание, — проговорил я, вновь притягивая луницу к своей груди и кладя ладонь на её нежные волосы. — Я готов на всё. Если о наших встречах прознают, я возьму всю вину на себя. Тебя не тронут, обещаю.

Неизвестно сколько времени мы так простояли. Копия Солнца уже успела спуститься к горизонту. Наверняка, мой сольхан начал мои поиски, быть может и другие братья тоже.

Но мне было всё равно, в моей душе не было тревоги. Я крепче сжал Лунолику в своих объятьях. Пока она рядом со мной, ничто другое не имело смысла и не стоило и капли внимания.

— Ко мне скоро должна прийти сестра, — вздохнула девушка, уткнувшись лицом в мою шею. Воздух, вырвавшийся из её уст, приятно защекотал кожу.

— Тогда беги, — я тут же разжал руки и, заглянув в её глаза, добавил. — Я буду ждать тебя завтра, в это же время. Даже если у тебя не получится прийти, не волнуйся, в следующий восход я тоже буду здесь.

Как оказалось, никто меня не искал. Более того, мне самому пришлось побегать, чтобы найти своего сольхана. Солнцесвет проводил время вместе с Лучни-Йаром.

Лицо старшего брата выглядело донельзя довольным, а вот Старейшина то и дело посмеивался, словно Солнцесвет рассказал ему какую-то удачную шутку.

Я не спеша подошёл ближе и, дождавшись, когда они заметят меня, произнёс:

— Лучехей.

— Лучехей, — брови моего сольхана сошлись на переносице, сделав лицо хмурым. — Где тебя носило столько времени?

Я глубоко вздохнул. Значит они всё же заметили моё отсутствие, просто не искали.

— Я долго просидел в лучедоме, — сказал я, стараясь придать своему голосу возмущённый тон. — Мне захотелось пройтись.

— Долго же ты ходил, — ещё больше нахмурился Солнцесвет.

— А что, нельзя? — с вызовом вопросил я, чувствуя, как напряглись мышцы. — На янтарьногорье мне нельзя, к Оку нельзя, ходить по поселению нельзя…

— Тебя не было в поселении, Лучезар! — перебил меня сольхан, вставая. — И в окрестностях тоже!

— Я ходил к красным скалам! — раздраженно выпалил я. — Мне нравится то место, там спокойно и нет надоедливых братьев!

Отчасти мои слова были правдой. Я действительно любил красные скалы, что находились на приличном расстоянии от поселения и высились среди пустых земель. В том месте даже растений не было.

Раньше я частенько бывал там, но после, как только заглянул в Око, стал всё время проводить возле него, позабыв про прошлое любимое место.

Солнцесвет знал о моей любви к тем скалам, и я заметил, как заострившиеся черты его лица сгладились, стоило ему услышать мои слова.

— Вот оно что, — ухмыльнулся мой сольхан. — Значит возвращаешься к старому? Одному прародителю известно, сколько солнц ты там не был.

— Боюсь, нашему Божеству нет дела до меня, — я пожал плечами. — Да, теперь я часто там буду и в других местах тоже.

— В каких таких местах? — голос Солнцесвета стал тяжелее.

— Не скажу, — буркнул я. — Это моё личное, я хочу там быть один. Не надо меня искать!

— Ты должен быть у меня на виду, Лучезар…

— Солнцесвет, — мягко произнёс Лучни-Йар, прерывая моего сольхана. — Твой лонерис уже не тот маленький лучик, каким был. Я уверен, он прекрасно понимает, что дозволено делать, а что воспрещено. — Старейшина перевёл взгляд на меня. — Он не станет творить то, за что придётся нести наказание, ты слишком сильно его опекаешь.

— Недавно он уже понёс наказание, — возразил Солнцесвет. — Если бы Лучесвет не пошёл в Сияющую Общину, неизвестно сколько бы ещё Старейшины сердились на него!

— Мы помирились с братом, — воскликнул я, не желая более говорить на эту тему. — Всё в прошлом и Лучни-Йар прав! Я прекрасно знаю законы! И коль я что-то совершу, то готов отвечать за свои поступки!

— Ты ещё слишком юн и горяч, — покачал головой мой сольхан, в его голосе я расслышал плохо скрытую горечь, но спустя мгновение он твёрдо добавил. — Но ты прав, ты всё знаешь и должен понимать, что хорошо, а что плохо.

Когда между нами выросла скала? Этот вопрос не покидал меня вплоть до самого восхода и после тоже то и дело вторгался в мысли. Сколько себя помню, Солнцесвет всегда заботился обо мне. Выгораживал, защищал, относился снисходительно и просил того же снисхождения у других.

Едва копия Солнца показалась над горизонтом, как я покинул свой лунодом и стал бесцельно ходить по поселению, погрузившись в раздумья.

Для всех братьев мой сольхан казался недостижимым, серьёзным, строгим… для меня же он словно бы открывался с другой стороны. Конечно, бывало он хмурился, ругал меня, но это длилось не больше часа. После мы мирились, забывали произошедшее и весело проводили время.

Когда всё успело изменится? Мне казалось, что изменения наступили резко, словно отколовшийся кусок от камня, упал на землю. Я чувствовал себя этим куском.

А действительно ли эти перемены наступили резко? Может быть, я просто не замечал или не хотел замечать перемен в поведении моего сольхана?

Если подумать, в последнее время, примерно солнце назад, Солнцесвет стал чаще хмуриться, чаще поучать меня и ругать за проступки. Мы всё реже гуляли вместе, реже взирали на небо, лежа на красной земле. А после и вовсе это всё куда-то исчезло, словно и не было.

А я просто привык к Солнцесвету и не желал замечать этих изменений. Думал, это временно… скоро всё будет так, как раньше. Но время неумолимо идет вперёд, а всё становится только хуже.

Может на брате так сказалось давление со стороны Старейшин?

Благодаря ему я редко бывал в Сияющей Общине и потому реже слушал гневные речи Старейшин, но мой сольхан… из-за меня он бывал там постоянно и слушал недовольства вместо меня, дабы уберечь меня…

Всему приходит конец. Вот и терпение Солнцесвета уже на исходе. Я не замечал того, что он делает для меня и продолжал совершать поступки, за которыми должно было следовать наказание…

Я всё время во что-то влезал.

Может, Солнцесвет сейчас хочет показать мне, отчего берег меня всё это время?

Я был почти уверен в том, что если бы мой сольхан, как прежде яростно вступился за меня, пошёл бы на разговор к Старейшинам, то никакого наказания за драку с Лучесветом не было бы.

Солнцесвет лишь как обычно отчитал бы меня, а я как обычно ловил бы на себе осуждающие и недовольные взгляды братьев.

Я невольно содрогнулся, вспомнив, что моему сольхану пришлось стоять на коленях в Сияющей Общине. Неужели так было каждый раз?

Я сжал кулаки.

Ну конечно было! Это и новорожденному понятно! Мой сольхан просто устал от моей неблагодарности и решил показать мне, что ему приходится делать из-за меня, ради меня…

Смотри, смотри и думай! — вот о чём кричал его молчаливый взгляд, когда мы шли к Старейшинам.

Я глубоко вздохнул, остановившись возле своего лучедома. Что мне теперь делать? Попросить прощения? Перестать вляпываться в неприятности? Прекратить покидать поселение?

Последнее, кажется, волновало меня больше всего, но я не мог отказаться от встреч с Луноликой, ровно так же, как и не мог поведать моему сольхану о своей тайне.

Это лишь ещё больше оттолкнет Солнцесвета от меня.

Он устал от моих выходок.

Даже он, мой самый родной брат среди других — устал.

На его место плавно встал Лучесвет. Я всё чаще стал думать о том, что если мне понадобится помощь или совет, я обращусь именно к нему, а не к Солнцесвету.

Возможно ли преодолеть скалу, что выросла между нами?

Я тряхнул головой.

Нет! Не может нить, что связывала нас всё это время вот так просто порваться! Мне нужно извиниться, вымолить прощение! Я не могу потерять его… если сделаю вид, что мне всё равно, что отдаление моего сольхана для меня ничего не значит… он окончательно разочаруется и откажется от меня.

Откажется… это было страшнее всего. Когда кто-то отказывался от своего лонериса, в поселении младший брат начинал считаться изгоем, так называемым порченым.

Порченых не любили, с ними не разговаривали, их сторонились, и в конце концов они молились прародителю, чтобы тот забрал их.

Я хоть и любил побыть один, хоть и не любил когда ко мне лезут, но быть порченым — мой самый главный страх.

В душе теплилась надежда, что Солнцесвет никогда не откажется от меня, но ведь и раньше я был уверен, что он всегда будет на моей стороне.

Да, в этом происшествии мой сольхан как и раньше защищал меня, но в этот раз я на себе прочувствовал гнев Старейшин и понёс наказание.

В былые временя от наказания меня бы спас Солнцесвет, в нынешние меня от него избавил Лучесвет.

Едва копия прародителя в очередной раз потянулась к середине неба, как я покинул поселение. Мне было душно, казалось, будто свет Солнца стал для меня чем-то невыносимым.

Мне хотелось почувствовать прохладу. Хотелось увидеть тёмные оттенки Диких Земель.

В этот раз я твёрдо решил показать Лунолике территорию Вечного Дня. Мне хотелось провести её к красным скалам, показать горячие источники. Кажется, недалеко от границы есть такие же, как и рядом с поселением.

Я захватил с собой несколько плодов фруктарии — Яграз, и ягод мибери. Хотелось узнать, понравятся они ей или нет.

Стоило мне увидать вдалеке границу, как я прибавил шаг и не только из-за того, что хотелось как можно скорее добраться до места наших встреч. Рядом со стеной света, что ровно пролегала вдоль границы, стояла она — та, что захватила мои мысли и поселилась в сердце.