Разделённые

Глава 5. Лучезар

Сердце моё тревог полнится,

Который раз уж мне не спится.

Хожу как будто не в себе,

Смятение в моей душе.

Едва мой сольхан покинул лучедом, как я тут же вышел наружу и, стараясь не попадаться на глаза братьям, поспешил к границе. Стоило мне проснуться, как старший брат завалил меня вопросами.

Как оказалось, в моё отсутствие Солнцесвет заходил ко мне, после чего, не обнаружив, принялся искать по всему поселению.

Было неприятно от того, что из-за меня старший брат нервничал, но я не мог ему признаться в том, где был.

Пусть Солнцесвет думает, что я просто уснул прислонившись к одной из глиняных скал, которых было очень много вокруг поселения.

Я мельком глянул на копию Солнца, сейчас ровно тот час, когда я встретил Лунолику. Прибавив шаг, я невольно улыбнулся, предвкушая нашу встречу, однако стоило мне достичь границы, как душу окутало разочарование и тревога. Она не пришла.

Я глубоко вздохнул и, заложив руки за спину, принялся нервно ходить туда-сюда. Что же произошло, почему её нет? Может, она не послушала меня и теперь несёт наказание?.. А может, просто не желает нашей встречи?

Все эти мысли заставляли биться моё сердце сильнее, и я едва сдерживался от того, чтобы ступить на Дикие Земли и отправиться на её поиски. Благо мой ум подсказал мне, что своим поступком я могу лишь усугубить ситуацию.

Не в силах больше ждать, я сел на прохладную землю и закрыл глаза. Одному Солнцу известно сколько времени я провёл здесь. Клон прародителя уже стал медленно опускаться к закату.

Она не придёт. Это было ясно с самого начала, ещё тогда, когда она скрылась в темноте ночи. Я для неё чужак, разве станет она осознанно нарушать закон и бежать к границе ради встречи?

Однако, я верил, что рано или поздно встречу её вновь. Нужно лишь подождать чуть подольше.

Встав и отряхнув своё лучодэ от земли, я ещё раз обвёл глазами Дикие Земли и направился обратно в поселение.

Стоило мне вернуться, как я стал ловить на себе обеспокоенные, а временами заинтересованные взгляды братьев. Может, что-то случилось, пока меня не было? Стоило об этом подумать, как ко мне подбежал Лучесвет и заголосил едва ли не на всю округу.

— Бедный брат! Что с тобой приключилось? — он схватился руками за голову, а в глазах плескался неподдельный ужас. — Неужто прав Лучни-йар?! Ты действительно заболел горячкой?!

Я резко остановился, в недоумении уставившись на брата. Да с чего он вообще взял, что я болен? Тем более этой страшной для сыновей Солнца болезнью.

Ещё в детстве Старейшины рассказывали нам о ней, эта болезнь редкая, но когда появляется, всё поселение охватывает паника. Больного легко определить по его внешнему виду — осунувшееся лицо, усталость, словно потухшие глаза. Больные часто бесцельно бродят меж лучедомами, забываются, часто спят.

Болезнь лечится около семи восходов с помощью отвара из сухих трав с добавлением янтаря. На это время заболевшего стараются избегать, ибо горячка может легко перейти на другого солнериса.

Самый страшный симптом этой болезни — уныние, испытывать которое нам запрещено по писаниям прародителя, ибо мы его дети и должны быть всегда веселы.

— Я не болен, — просто сказал я, когда Лучесвет перестал кричать.

— Да ты себя видел?! — воскликнул брат. — Выглядишь просто ужасно и взгляд потух, бледный весь какой-то… а Солнцесвет сказал, что ты прошлый восход долго спал за пределами поселения. Это точно горячка! Именно так она и начинается!

Я втянул воздух через сжатые зубы, стараясь не выдать своей злости. Почему мой сольхан развёл такую панику? Зачем было рассказывать обо всём Лучни-йару, и другим?!

— Я просто устал, только и всего, — буркнул я и попытался обойти брата, но тот вновь преградил мне дорогу.

— От чего же? — вопросил Лучесвет. — Пойми, нельзя затягивать с лечени…

Брат не смог договорить, я, не выдержав, ударил его в лицо, от чего тот, потеряв равновесие, упал и, схватившись за щёку, принялся кататься по земле.

— Он точно болен.

— Но горячка же вызывает уныние и подавленность?

— А у него злость.

— Неужто другая болезнь?

— Лучезар никогда таким не был…

— Хотите валяться, как он?! — спросил я, сжав пальцы в кулаки и посмотрев на других братьев. Те тут же замолчали и отвели глаза. — Я ничем не болен, — продолжил я. — Ни вашей горячкой, ни чем-то ещё, понятно? — Я кивнул в сторону продолжавшего лежать брата. — Он просто вывел меня, всеми этими глупостями! Поэтому я его ударил, нечего панику разводить. Со мной всё впорядке!

— Как ты мог ударить Лучесвета?!

Характер моего сольхана с каждым проведённым солнцем словно становился острее и жёстче, совсем как острый край камня, если тот расколоть. Пусть при других он вёл себя как обычно сдержанно, слегка отстранённо, но наедине со мной раскрывался.

Конечно, я всегда знал, что мой сольхан обладает гордым и упрямым нравом, но он никогда не позволял себе кричать так, как кричал сейчас. В его глазах никогда не сверкало столько негодования и… злости.

Эти перемены невольно пугали меня. Я-то привык, что брат относится ко мне по большей мере снисходительно.

Громкие звуки врывались в мою голову, заставляя сгорбится и потупить взгляд.

— Ты хоть понимаешь, что Старейшины не оставят это без внимания?

— Но ведь и раньше случались драки… — тихо проговорил я, не смотря на брата. — И ничего страшного.

— Драки, борьба, соревнования ещё скажи! — всплеснув руками, Солнцесвет подошёл ближе ко мне и, схватив мой подбородок пальцами, заставил смотреть в свои глаза. — Многие видели, что Лучесвет хотел тебе помочь, дурень! А ты без причины отправил его на землю! Это не драка! В драке так себя не ведут!

— Он вывел меня! — повысив голос, возразил я, отдернув голову. — Я же не болен, зачем он голосил на всё поселение про несуществующую горячку?!

— Надо было всё спокойно обсудить, — в миг голос сольхана из горячего, напористого и жёсткого превратился в холодный, подобно ледяной темноте на Диких Землях. — Лучесвет сейчас не выходит из своего лучедома, ты ему два зуба выбил. Даже не представляю, в каком сейчас состоянии младший брат.

— Намекаешь, чтобы я извинился? — недовольно вопросил я.

— Тут уж сам решай, — пожал плечами Солнцесвет, но по его взгляду я понял, выбора у меня нет, я просто обязан пойти и извиниться.

— Хорошо, — я встал со своей глянки, и, поправив лучодэ, вышел наружу.

К моему удивлению, сольхан не последовал за мной и даже не вышел из моего лучедома. Вздохнув, я направился к Лучесвету. Извиняться ужасно не хотелось, да и брат сам виноват. Нечего было так голосить!

Дойдя, я неловко потоптался около входа, после чего, собравшись с мыслями, вошёл внутрь. Лучесвет лежал на своей глянке, закинув одну ногу на другую и закрыв глаза тыльной стороной руки.

— Уходи, — тихо проговорил он, даже не открыв глаза.

— Я извиниться пришёл, — выдавил я, пытаясь подавить в себе желание встряхнуть брата и выбить из него эту обидчивость.

— Мне не нужны твои извинения, — при этих словах губы Лучесвета слегка скривились.

— Не нужны, да и ладно! — не выдержав, крикнул я. — Ты, должно быть, сам осознаёшь, что я не виноват, вот и извинения не принимаешь.

— Я-я? — брат резко сел на глянке и возмущенно уставился на меня.

Я невольно скользнул взглядом по его щеке; покраснела, опухла, а с боку рта виднелась кровь, которую тот не удосужился смыть.

— Нечего было голосить на всё поселение, — на выдохе произнёс я, и, словно лишившись всяческих сил, устало присел на глянку в ногах брата. — У меня итак настроение плохое, а тут ещё ты со своей горячкой.

— Так ведь нельзя медлить, надо ле… ой, — брат схватился рукой за левую щёку и отвёл от меня взгляд. — Говорить фольно.

— Что?

— Фольно, говорю! — Лучесвет приоткрыл рот и указал на место, где раньше были зубы.

И тут я впервые почувствовал укол вины. У Лучесвета наверняка изменится тон голоса, вон, слово “больно” нормально произнести не может.

— Старейшины сказали, новые вырастут через два месяца, и всё фудет как прежде, — с наигранным позитивом сказал брат, словно почувствовав мою вину.

Я мысленно поблагодарил прародителя за то, что создал их тела так, что и зубы росли, сколько их ни теряй, а всякие порезы и ссадины заживали довольно быстро.

— В общем, прости меня, — на сей раз искренне проговорил я.

— Не сержусь, обиду не держу, — махнув рукой, отозвался Лучесвет. — Просто не делай так фольше.

— А ты не голоси на всё поселение, — усмехнулся я.

— Договорились, — брат слегка улыбнулся, видно, более широкая улыбка, которую он так часто дарил окружающим, причиняла ему боль. — Тебя ругали?

— Солнцесвет кричал, — вздохнул я. — Однако, думаю, это не самое страшное, наверняка меня позовут в Сияющую Общину.

— Выслушивать причитания Старейшин, — вздохнул брат. — Терпения тебе.

— Главное, чтобы всё закончилось одними причитаниями, а не чем похуже, — хмыкнул я и, встав с глянки и кивнув Лучесвету, покинул его жилище.

Как и ожидалось, стоило мне вернуться от Лучесвета, как поджидавший меня сольхан, сообщил о том, что теперь мне нужно идти в Сияющую Общину.

Всю дорогу мы шли молча, Солнцесвет старался вести себя как обычно и не обращать внимание на заинтересованные взгляды братьев. Я же старался смотреть себе под ноги и думать лишь о том, как избежать гнева Старейшин.

Сияющая Община встретила нас тишиной. Все её обитатели стояли в центре на возвышенности, образуя полукруг. Солнцесвет пошёл медленнее и, дождавшись, пока я обгоню его, положил свою руку мне на плечо, слегка надавив.

Ясно, значит, без этого не обойтись.

Я послушно склонил голову и опустился на одно колено, выражая почтение и как бы каясь в своей вине. Мой сольхан опустился рядом, чуть позади: моя вина — его вина.

Пять пар глаз молча воззрились на нас, от чего у меня пробежали мурашки по спине.

— Ты знаешь, в чём виновен? — послышался громогласный голос Солнсвета.

Я невольно хмыкнул, но, поймав предостерегающий взгляд Лучни-йара, склонил голову ещё ниже и тихо произнёс:

— Да, знаю.

— Ты признаёшь свою вину? — вопросил другой Старейшина. По грозному и строгому голосу я узнал в нём Солуна — воплощение справедливости и честности. Старейшина никогда никого не обвинял, пока не разберётся во всей ситуации. Сейчас же, видимо, у него было достаточно доказательств, но он всё равно спросил меня.

— Признаю, но Лучесвет тоже виноват, — я осекся под грозным взглядом сольхана, но продолжил. — Он стал голосить на всё поселение, что я болен, а я здоров! Вот я и не сдержался… Перед братом я принёс свои извинения, он простил меня. Конечно, если вы решите наказать меня, я приму.

— Встань, Лучезар, — услышав дружелюбный голос Лучни-йара, я немного приободрился.

— Я искренне сожалею о содеянном, — непонятно зачем добавил я, и это возымело действие. Лица Старейшин чуть потеплели. Однако, это не коснулось Солнчара — он стоял чуть в стороне и наблюдал за всем происходящим с усталостью. А на его лице красовалась неизменная добродушная улыбка, которую он натягивал из вежливости.

Я видел его крайне редко, ведь Солнчар почти никогда не покидал пределы Сияющей Общины, предпочитая тихое уединение. Поговаривали, что он старше всех остальных Старейшин и, вроде как, настолько устал от бытия, что теперь на его лице темного, загорелого оттенка всегда можно увидеть усталость, которую не способна скрыть широкая улыбка. Его внешность ярким пятном выделялась среди остальных. То ли дело было в чересчур темной коже, то ли в почти черных волосах, то ли в белом лучодэ, который сильно контрастировал с ними. Все остальные Старейшины, хоть и не могли похвастаться светлой кожей, но имели более золотистый оттенок. Как-то мой сольхан сказал мне, что чем старше становится солнечник, тем темнее его кожа. Может, это и правда.

— Если ты не болен, почему у тебя такой неподобающий вид? — медленно спросил Светозарис, сверкнув своими жёлтыми глазами. Казалось, в его зрачках поселился один из лучей Солнца.

— Потому, что устал, — просто сказал я и, немного помолчав, добавил. — Я на янтарногорье пойти хочу, а меня не пускают, вот и извёл себя думами, как попасть туда.

Старейшины ничего не ответили, лишь обменялись друг с другом взглядами. Я же стал беззастенчиво разглядывать их. Всё-таки редко выдается возможность увидеть всех членов Сияющей Общины вместе.

Светозарис, казалось, больше всех восхищался и почитал нашего прародителя. Всё его белое лучодэ было вышито изображениями Солнца. Кожа была светлее, чем у других, выдавая то, что он младше. Светло-золотистые волосы непослушными волнами лезли в глаза, и Старейшине то и дело приходилось их откидывать. Однако, несмотря на это, в нём чувствовалось величие, важность и… я тихонько хмыкнул, самовлюблённость.

Рядом с ним по правую руку стоял Солун, который, казалось, был полной противоположностью своего брата.

Такое впечатление создавалось из-за копны ярко-красных волос и такого же оттенка глаз.

Красноволосые и красноглазые солнечники рождались довольно редко, и на данный момент Солун являлся единственным. Все остальные ещё несколько десятков солнц назад слились с прародителем.

Я постарался уловить, о чём они говорят, но так ничего и не расслышал. Интересно, если они всё-таки меня накажут, какое наказание изберут?

Мой взгляд переместился на Солнсвета. По его лицу было видно, что он словно бы разочарован. И тут я вспомнил, что совсем недавно уже встречался с Старейшиной. Тогда я не смог поднять камень, чем не оправдал его ожидания. А сейчас показал свою силу… не в то время и не в том месте.

Солнсвет уважал тех, кто сильнее остальных, но недолюбливал братьев, которые используют эту силу не по назначению.

Поймав мой взгляд, Старейшина криво усмехнулся, и я поспешил отвести глаза.

Лучни-йар, стоявший рядом, ободряюще мне подмигнул, и от этого простого действия в моей груди разлилось приятное тепло.

Стоявший в отдалении и не принимающий участие в обсуждении Солнчар по-прежнему добродушно улыбался, и от этого становилось немного жутко. Чувствовалась, что эта улыбка не настоящая, и что ей Старейшина просто пытается прикрыть свою усталость и желание покинуть это место.

— Мы избрали для тебя наказание, — я вздрогнул, услышав мощный голос Солуна. — Ты извинишься перед сольханом Лучесвета и просидишь в своем лучедоме до следующего восхода!

В глубине души я возрадовался. Тоже мне наказание. Перед Светозаром мне и без решения Старейшин пришлось бы извиняться, а насчет того, что я не смогу выйти наружу до следующего восхода… так скоро закат, до восхода всего несколько часов осталось.

Видно, они приняли во внимание моё состояние и решили отделаться чем-то лёгким.

— Принимаю, — я склонил голову как подобает, после чего выпрямился и выжидающе уставился на членов Сияющей Общины.

— Светозар. — позвал Солнсвет, и я заметил, как он нетерпеливо мнет руки.

Старейшина выглядел донельзя недовольным, в то время, как остальные поглядывали на него с укором. Неужели, он предложил наказать меня иначе? Может, хотел ударить, как я ударил брата?

В помещение вошёл сольхан Лучесвета. Его ярко-оранжевое лучодэ слегка ослепило глаза, когда на ткань попали лучи клона Солнца, проникающие через небольшое отверстие в крыше. Полы одеяния развевались от быстрого шага так, словно дул ветер. Остановившись прямо напротив меня, Светозар упёр руки в бока и пытливо вгляделся в мои глаза.

— Я… — мне вдруг стало до жути неловко смотреть в карие радужки, и я отвёл взгляд. — Я приношу свои извинения.

— Твои извинения не помогут моему лонерису, — всегда такой энергичный и жизнерадостный Светозар, сейчас походил на жителя Диких Земель, но совсем не таким, какой являлась Лунолика, а одним из тех страшных рассказов Старейшин. — Что ему до твоих извинений? — брат вдруг размахнулся, словно хотел ударить меня, но остановился. — Так нельзя поступать, слышишь?!

— Я больше не допущу такого проступка, — я в раскаянии склонил голову. — Прошу меня простить.

Светозар запустил правую руку в свои тёмно-коричневые волосы, и оттянул так, словно хотел вырвать. Весь его вид говорил, что он едва сдерживает окутавший его гнев.

— Ты должен подавать хороший пример, Светозар, — нарушил тишину Лучни-йар, подойдя ближе. — Лучезар ещё слишком молод и горяч, он может совершать необдуманные поступки, мы же должны быть мудрее и направлять их на верный путь.

— Вы правы, Старейшина, — тут же согласился Светозар, но больше из уважения. — Но пусть Лучезар поклянется прародителем, что больше не посмеет причинять вред моему лонерису!

Я вздрогнул. Клясться Солнцем? За нарушение такой клятвы… солнерисов сжигают заживо в лучах прародителя.

— Не стоит идти на такие крайности, — мой сольхан, только сейчас вставший с колен, твёрдо посмотрел на брата. — Он пока не может принести такую серьёзную клятву, он ещё слишком юн. Мало ли, что может случиться.

— То есть, ты считаешь, что твой лонерис снова кинется на моего? — возмутился Светозар.

— Я не допущу подобного проступка с его стороны, — проговорил Солнцесвет, сохраняя спокойствие. — Но может всякое случится, к примеру, не заметит и случайно толкнет Лучесвета. Стоит ли в таком случае нести страшное наказание?

Светозар неопределенно хмыкнул, скрестив руки на груди и вновь посмотрел на меня.

— Ладно, — его голос стал чуть мягче. — Но если ты намеренно причинишь вред Лучесвету, пеняй на себя.

— Обещаю впредь не вредить брату, — я вновь склонил голову.

— Будь осторожнее, — сказал мне мой сольхан, когда мы покинули Сияющую Общину. — Сейчас ты легко отделался, но это не означает, что так будет всегда. Веди себя прилежно, будь весел и не нарушай писания Книги Солнца!

— Я постараюсь, — тихо проговорил я и тут же почувствовал укол вины. Я, конечно, больше не трону Лучесвета, как и обещал, но… уже завтра, когда клон прародителя будет на верхушке неба, вновь нарушу закон…

Я не мог уснуть, все мои мысли, несмотря на сегодняшнее происшествие, были о Лунолике Вновь вспомнились её ясные голубые глаза и хрупкое тело. Я подумал, что было бы неплохо что-нибудь подарить ей.

По прошествии нескольких часов я решил изготовить для неё гелифет из янтаря. Возможно, она не сможет носить его открыто, должно быть, в Диких Землях нет янтарногорья. Но я надеялся, что ей понравится, и она будет смотреть на гелифет, когда рядом никого не будет.

Как только взошёл клон Солнца, я покинул свой лучедом и отправился на янтарногорье. Братья проводили меня взглядами, но никто так и не поздоровался. Я тоже не стал.

Добравшись до нужного места, я взял инструмент (острый камень прикрепленный к крепкой деревяшке) и принялся откалывать янтарь. Кусочки получались разными по размеру и форме.

Я криво улыбнулся. У меня никогда не получалось откалывать янтарь так искусно, как это получалось у Солнцесвета.

Мой сольхан носил гелифет идеально ровной формы, где каждый камушек словно был клоном другого.

Отколов с десяток кусочков, я достал припрятанную в кармане золотистую нить и стал нанизывать на неё янтарь, в котором предварительно сделал небольшие дырочки. Они тоже вышли неровными, и я усомнился в том, стоит ли вообще дарить такой несовершенный гелифет.

Когда всё было завершено, я критично повертел в руках янтарь и решил, что лучше подарить его, чем идти вообще с пустыми руками. Оставалось надеяться, что в этот раз Лунолика придёт на границу.

Вчерашняя тревожность осела в моей груди камнем, не позволяя чувствовать себя легко. Я переживал, что с девушкой могло приключиться что-то нехорошее. Её характер ясно говорил о том, что она не сможет бороться и, если её вновь подставят, скорее всего, просто примет свою участь.

Она казалось нежной, хрупкой, словно невесомой… её хотелось защищать. Я сжал пальцы в кулаки так, что побелели костяшки. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы Лунолика была в безопасности.

Было бы неплохо выяснить почему её пыталась подставить родная сестра, но это не представлялось возможным. Такого как я сразу заприметят в темноте ночи, да и разве я смогу понять, куда идти, чтобы найти их поселение?

Я глубоко вздохнул, пытаясь унять разбушевавшееся сердце, и, спрятав гелифет в карман лучодэ, отправился обратно. Клон Солнца медленно поднимался наверх, у меня было ещё несколько часов до того, как нужно будет идти на границу.