Раздели мою боль

Глава 14

По возвращению домой Олега внезапно потянуло к той самой уютной московской старине, которая прежде воспринималась, как неизбежный пережиток прошлого, и особого внимания не привлекала. На одном из книжных развалов Арбата он случайно наткнулся на ничем не примечательную книжонку 60-х годов. По дороге домой он стал листать ее и узнал фотографию со знакомыми контурами одной из высоток. Надпись под фоткой гласила: «Взгляд на новое строящееся здание гостиницы „Украина“ со стороны Арбата». Внимательно всмотревшись, Олег не поверил своим глазам: один из самых престижных районов города еще в начале 50-х был вкривь и вкось застроен убогими, по большей части деревянными домишками. Аналогичная история имела место при строительстве Московского университета: перед главным зданием с памятником Ломоносову прежде стояли в два ряда деревянные избы с палисадниками. Выходило, что пространство на Воробьевых горах, на котором теперь располагался комплекс университетских зданий, занимали обычные деревни.

Он стал разыскивать другие фотографии старой Москвы, и был буквально шокирован увиденным. На веками насиженных землях Московского уезда по существу заново отстроили огромный город с монументальными зданиями вдоль широких проспектов и ансамблями площадей, и произошло это совсем недавно. А какое количество вчерашних деревенских жителей стронули с мест, чуть ли не за пару десятилетий сделав их горожанами…

И сразу стали понятен смысл фразы:

«Москва — это большая деревня», и ухмылки ленинградцев, когда при них всерьез пытались сравнивать град Петра с нынешней столицей.

«Может, настрой стронувшихся с места людей передался через поколение, и я неправ, упрекая Нику с Маришкой и Витькой в их стремлении перебраться за океан?» — невесело подумал Олег.

Это неожиданное умозаключение сразу же вернуло привычное минорное настроение. Тем более что оснований к этому существовало предостаточно: визит сестры-американки взбудоражил не только самого Витьку, но и оставшихся в Москве сокурсников. Внешне, это было вполне объяснимо: по своей природе люди, особенно молодые, гораздо охотнее верят самым невероятным слухам, особенно когда те усиленно подпитываются из-за рубежа.

Вникнуть толком в постоянно меняющиеся планы сына Олегу не удалось. По телефону поступил новый заказ, который, к тому же, просили выполнить, как можно скорее. Олегу пришлось бросить текущие дела и срочно ехать в Замоскворечье. Дом, в котором когда снимали фильм «Иван Васильевич меняет профессию», он отыскал быстро и в предвкушении новой интересной работы поднялся в квартиру. Но тут его ожидало фиаско: на двери была приколота записка с просьбой, перенести встречу. Ситуация, конечно, складывалась неприятная, но ничего не поделаешь: хозяин — барин. Раздосадованный Олег вышел на улицу, размышляя, где бы убить время. Совсем рядом, через дорогу, высилась за оградой небольшая желтая церквушка, и он, от нечего делать, направился туда.

— Николе поклониться хочешь? — остановила его по дороге вопросом какая-то бабка. — Пойдем, сынок, проведу…

Стараясь не шуметь, Олег зашел внутрь и обомлел. В правом углу перед ним находилась не просто икона. Богатый серебряный оклад тонкой работы убирал все лишнее, оставляя нетронутым только лик святого, созданный с таким мастерством, словно перед глазами писавшего художника сидел оригинал. Особенно хороши были лучистые светло-карие глаза. Они смотрели с тревогой и участием. Чем дольше в них всматривался Олег, тем глубже их необъяснимый свет проникал в душу. Внезапно ему показалось, что губы святого зашевелились, словно нашептывая что-то.

— Это и есть Николай-угодник, — охотно пояснила бабка, заметив застывшего перед иконой Олега. — Когда он так смотрит, хочет предостеречь от чего-то, — бабка подошла ближе и потрясла его за плечо. — Милок, на тебе лица нет, случилось чего?

— Нет-нет, — пробормотал Олег, с усилием оторвавшись от иконы.

— Ты свечку поставь, уважь святого, и крестным знамением себя осени, — посоветовала словоохотливая бабка, — а потом ступай с миром. Он за тебя заступится, случись чего.

— Неудобно как-то, — засомневался Олег, растерянно оглядываясь по сторонам, — я ведь некрещеный.

— Перед Господом все равны, — примирительно промолвила бабка, — у входа свечу купи и возвращайся.

Проделав все в точности, как ему велели, Олег с сознанием исполненного долга вышел на улицу. Субботний августовский полдень парил над городом. Олег окинул взглядом пустынный переулок. Пора отпусков, ни души, центр словно вымер. Едва он подошел к остановке, как к ней подкатилась, весело позвякивая, видавшая виды красно-желтая лобастая «Аннушка». Олег опустился на сиденье у окна, и трамвайный вагон покатился с ветерком, лихо, постукивая колесами на стыках и оставляя за собой блестевший на солнце змеевидный рельсовый след.

Народу в салоне практически не было. Вагон, не задерживаясь, проскочил пару остановок и стал притормаживать. Задумавшийся Олег сразу не обратил на это внимания, а когда сообразил, что хотел здесь выйти, вагон уже стоял. Забыв, что рядом автомобильная полоса и необходима осторожность, он стремглав кинулся к ближайшему выходу. Вприпрыжку спустился по ступенькам и только тут заметил буквально в двух шагах от себя небольшой, словно игрушечный красный спортивный автомобильчик и девицу-блондинку, болтающую по мобильнику и одновременно пытающуюся проскочить остановку на скорости. Послышался визг тормозов. Олег попытался отскочить, ощутил болезненный тычок в левое бедро, упал навзничь на мостовую, ударившись затылком, и на мгновенье потерял сознание. В вагоне истошно закричала какая-то бабка. Девица за рулем, вместо того, чтобы остановиться и оказать помощь, осторожно объехала упавшего Олега и, заметив, что он жив, резко рванула с места аварии. Когда Олег открыл глаза, она уже скрылась из виду.

Подняться Олегу помогла вагоновожатая. Крепко сбитая деваха с ржаной челкой подхватила его за плечи и легко поставила на ноги.

«Скорую» вызвать? — предложила она, заметив, что от пережитого пассажира слегка трясет.

Олег представил себе, как его отвозят в больницу, потом звонят Нике, и та вместе с сыном, услышав, что он попал в аварию, не помня себя, срываются из дому….и отрицательно помотал головой:

— Руки-ноги целы, только голова гудит. Лучше я домой поеду.

— Возвращайся в вагон, до метро довезу, — деваха тревожно заглянула ему в глаза и, убедившись, что он в порядке, подхватила под талию и помогла подняться по ступенькам в вагон.

Под сочувственными взглядами бабок Олег поспешил плюхнуться на свое прежнее место.

«Да, сбегал за хлебушком, — невесело подумал он. — Главное теперь, добраться до метро», — и прикрыл глаза.

Но начавшийся так неудачно день и не думал оканчиваться. Проехав еще немного, вагон стал притормаживать и вскоре встал совсем.

— Авария впереди, — пояснила деваха с рыжей челкой и, нацепив оранжевую защитную безрукавку с надписью, отправилась на разведку.

Безуспешно прождав минут десять и сообразив, что вряд ли они скоро тронутся, Олег осторожно вышел из вагона и зашагал по рельсам. Пройдя несколько вагонов, он добрался до места происшествия и сразу узнал сбивший его красный автомобиль. Игрушечная машина застряла на «встречке» с выбитыми стеклами, вся смятая в гармошку. На водительском сидении никого не было. Рядом стояли друг за другом санитарный «Рафик», возле которого суетились санитары с носилками и большой черный джип с еще дымившимся помятым капотом.

— Хотела проскочить на поворот перед вагоном, я не успел притормозить, задел задок, ее крутануло, а тут «Тойота» навстречу, — пояснил пожилой мужик-вагоновожатый.

— Девушка жива? — охрипшим голосом поинтересовался Олег.

— Что ты, головой о руль ударилась, посмотри крови сколько. Теперь меня по судам затаскают, — вздохнул мужик.

Впереди показалась милицейская машина, и Олег, не желая ввязываться в дальнейшую разборку, поспешно ретировался. Подземка его встретила приятной прохладой, после зноя с запахами улицы сразу стало легче дышать. Отыскав в глубине дебаркадера пустую скамейку, Олег облегченно опустился на вытертое до блеска ребристое лакированное дерево и привалился к полированной стенке. Мрамор приятно холодил тело, и ломота в суставах стала потихоньку утихать. Единственное, что вызывало беспокойство — шишка на затылке. Он осторожно ощупал ушибленное место и недовольно поморщился: вместо того, чтоб уменьшиться, она выросла, казалось, до невероятных размеров.

«Теперь скрыть происшествие не удастся, придется все рассказать Нике. Последуют неизбежные охи и ахи», — Олег принялся размышлять, как представить случившееся, чтоб избежать лишних расспросов, и незаметно потерял ощущение времени…

Поезд почему-то все не прибывал. От нечего делать Олег стал представлять, как долгожданная яркая точка внезапно вспыхивает в самом конце туннеля. На несколько секунд она замирает на месте и, словно очнувшись, начинает катастрофически расти в размерах. Затем по стенке туннеля пробегает световая дорожка и, наконец, вырвавшийся на свободу состав торжествующе грохочет на стыках и со скрипом останавливается. Он пытается встать навстречу и, чувствуя, что не в силах подняться, в изнеможении… открывает глаза.

— Мужчина, очнитесь, вам нехорошо? — может, «Скорую» вызвать? — его осторожно трясла за плечо какая-то женщина.

— Нет-нет, спасибо, все в порядке, — поспешно ответил Олег, — просто задремал немного.

Женщина окинула его внимательным взглядом и, удостоверившись, что помощь не требуется, ушла. Олег снова попытался встать, движение отдалось болью в голове, и он вспомнил о шишке. Правда, теперь болевой центр сместился вглубь черепной коробки и давал о себе знать покалываниями, отдающими в виски.

«Ничего страшного, наверное, у меня все же легкое сотрясение мозга, — успокоил он себя. — Надо завтра показаться врачу, — и, стараясь не делать резких движений, сел в подошедший поезд. — Про аварию говорить не буду, — решил он уже по дороге. — Скажу просто: поскользнулся, упал навзничь и ударился затылком».

Но Ника, словно предчувствуя беду, встретила его с тревожным лицом.

— Может, поедем в травмпункт, сделаем снимок? — предложила она, выслушав сбивчивые объяснения мужа.

— Вряд ли это возможно в субботу, — раздраженно возразил Олег, которому не хотелось никуда ехать. — Лучше полежу, а завтра посмотрим.

— Иди, хоть поешь, — вздохнула Ника и больше не стала ни о чем расспрашивать.

Поковырявшись в тарелке, Олег понял, что есть совершенно не хочется, и направился на балкон, где еле заметно тянуло прохладой. На ветерке головная боль скоро утихла, сменившись легким царапаньем кошачьей лапкой под левой ключицей. Олег не обратил на это внимания и, вернувшись в комнату, прилег на диван и задремал.