Раздели мою боль

Глава 26

Могучие, в два обхвата липы походили на Атлантов, поддерживающих своими кудрявыми верхушками небосвод на заоблачной высоте. В канун бабьего лета небесное покрывало расчерчивалось по ночам искорками падающих звезд. Но чтоб загадывать желание, Олегу приходилось всякий раз до отказа запрокидывать голову и долго ловить взглядом их следы в лоскутках еле уловимо серебрящейся густой синевы.

Уже неделю он жил в санатории, расположенном на заросшем вековыми липами и елями холме. Начинался холм у перекатов речушки и своей формой напоминал гигантскую желто-зеленую волну, готовую всей своей тяжестью обрушиться на опоясывающее шоссе с окрестностями, и застывшую в последний момент в вечном раздумье.

День Олега начинался с долгой прогулки по дорожкам терренкура. С обрывистых склонов холма хорошо просматривались знакомые места: речушка, прихотливо петляющая по обширному золотистому полю, и, за ним, городок, в котором жила матушка. Окружавшая обстановка, особенно вековая липовая аллея, так напоминали далекое детство, что вместо унылой санаторной скуки Олег погрузился в атмосферу воспоминаний.

В них по прошествии времени, собственные сны настолько тесно сплелись с рассказами матушки, что представлялись теперь единым целым, правда, не без темных пятен. Встречая Нику, он всякий раз вспоминал, как в некоторых снах говорил с молодой женщиной, очень похожей на нее. Родные сами избегали разговоров на подобные темы, и однажды он решился спросить у Ники напрямик. При всей кажущейся простоте, вопрос поставил ее в тупик.

«Говорить или не говорить? — испуганно задумалась Ника. — И так, и эдак это может привести к нежелательной реакции… Лучше сказать, как есть, — решила она после раздумья, — иначе эта мысль будет продолжать мучить его».

— Я была у тебя дважды, — осторожно ответила она. — Ты смотрел на меня и вспоминал, как…. — она на мгновенье запнулась, — как какой-то Андре жил в Праге.

— Во сне этот Андре принял тебя за мою бабушку Натали, — кивнул Олег. — Как ты думаешь, это простое совпадение? — помявшись, поинтересовался он.

— Нет, — покачала головой Ника, — все гораздо проще: если отбросить прически и прочий антураж, она и я — в молодости одно лицо. Я это сразу заметила, когда твоя матушка стала показывать фотокарточки 30-х годов, которые из Петербурга привезла. Посмотри сам, — она достала из сумочки пожелтевшее от времени фото с вырезанными фигурными краями и протянула мужу.

Олег долго смотрел на улыбающуюся молодую женщину в белой кофточке с рюшами и стоящего рядом мальчика в матроске — своего отца, потом перевел взгляд на супругу, словно видел ее впервые, и, чувствуя, как пелена обволакивает сознание, присел на стоявшую рядом садовую скамейку. — Что с тобой? — испугалась Ника, сжимая его руку, — может, врача позвать?

— Все в порядке, — успокоил ее Олег, чувствуя, как после секундного затмения пелена рассеялась и голова снова стала ясной. — Выходит, наша первая встреча на Тверском была не случайной. Расскажи кому, не поверит… Этот Андре вспоминал о каком-то гранатовом браслете, — внезапно вспомнил он. — Скажи, он действительно существовал или это плод моего воображения?

— Он и сейчас существует, — подтвердила Ника. — Наш сын вместе твоей матушкой разыскали его в Петербурге.

Олег удивленно покачал головой:

— В детстве она мне рассказывала, как в повести Куприна гранаты предсказали человеческую судьбу. Этот браслет примерно того же времени, а сколько судеб он предсказал… Можно на него посмотреть? — вдруг загорелся он.

— А ты не боишься еще раз испытать судьбу, вдруг камни вспыхнут и снова что-то напророчат? — попыталась урезонить его Ника.

— Лучше раньше, чем позже, коль на роду написано, — невесело усмехнулся Олег.

— Я нашему Витьке историю с камнями рассказала, — призналась Ника, доставая браслет из сумочки. — Он загорелся и принялся его на свету вертеть.

— И что же? — напрягся Олег.

— Он вертел так, и эдак, сказал: ничего не вышло. Но по-моему, что-то скрывает.

— Какая изящная штучка, — заметил Олег, положив браслет на ладонь и любуясь потемневшими от времени серебряными кружевами, — и старинная к тому же, — добавил он, поглядев на надпись и задумался…. — Сколько раз видел его во снах, а в руках держу впервые. Помню еще, как последнем сне в солнечных лучах загорелись камни, — осторожно взяв за замочек, Олег поднял браслет и развернул к свету.

Внезапно вокруг резко потемнело. Олег удивленно поднял голову: над липовой аллеей, как раз в том месте, где еще с минуту назад ярко светило солнце, сгустились облака. Плотно занавешенное ими, оно теперь походило на разбитый желток в яичнице. В досаде, что ничего не вышло, Олег уставился на небо, ожидая, когда солнце выглянет снова. Но вместо этого облака стали наливаться свинцовым цветом, и ему вдруг показалось, как на мгновенье в самой глубине сгущающегося свинца мелькнуло ухмыляющееся лицо монаха в капюшоне. Возможно, это был обычный атмосферный эффект, который часто сопутствует перемене погоды. Но воображение Олега сразу же настолько разыгралось, что он вмиг забыл о браслете.

«Опять монах появился, не случилось бы чего!» — с тревогой подумал он.

— Хватит на сегодня, — решительно объявила Ника, заметив, что мужу не по себе. Она деликатно забрала браслет и положила его в сумочку.

— Лучше, убери-ка его подальше, вообще, с глаз долой. А то, опять какую-нибудь беду накличет, — внезапно заявил Олег. — На старости лет будем разглядывать эту фамильную драгоценность и вспоминать.

Ника облегченно кивнула:

— Я, пожалуй, пойду, сегодня Маришка должна звонить. А ты, приляг, и так слишком много впечатлений.

Олег проводил ее тревожным взглядом и вернулся в палату, полный самых мрачных предчувствий. Он уже свыкся с мыслью, что монах остался в прошлом, и практически не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок и мучительно размышляя, что могло означать его появление и ухмылка.

Ника действительно вернулась наутро. По ее озабоченному лицу Олег сразу понял: что-то произошло.

— А где наш дорогой сын, он разве не приехал с тобой? — осторожно поинтересовался он.

— Не переживай, с ним все в порядке, — успокоила Ника. — Сегодня вместе с твоей матушкой они договорились копать картошку, а завтра сменят меня на посту.

— Стоит ли так надрываться, ее на рынке сколько угодно и на любой вкус, — недовольно заметил Олег.

— Твоя матушка не использует химию, только органические удобрения, — назидательно заметила Ника.

— Запах от них за версту, как на скотном дворе, — пробурчал Олег. — Не томи, по физиономии вижу: что-то случилось.

— Вчера с Маришкой говорила, — Ника внимательно посмотрела на мужа, — у нее семь пятниц на неделе: теперь снова рожать собралась. Теперь они уже точно не вернутся.

— Зачем же она нашему Витьке мозги крутила! — недовольно воскликнул Олег.

— Ну, во-первых, сначала сама не знала. А потом, поразмыслив, поняла, что переезд брата — идея «фикс»… Не переживай, дети они еще, — Ника потрепала мужа по плечу. — Не ведают, что творят, а мы расхлебываем.

— Но ведь они там едва устроились, не трудно ли будет с двумя детьми? Или они рассчитывают, что с ребенком будешь сидеть ты? — Олег выжидающе посмотрел на супругу.

— Пусть сватья отдувается. Заварила сама кашу, теперь будет расхлебывать. А я тебя одного не уставлю, даже не рассчитывай, — успокоила его Ника. — Знаешь, чисто по-женски я Маришку понимаю, — неожиданно добавила она.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Олег. — На мой взгляд, сначала на ноги надо бы встать, а потом уже о детях думать.

— Тебя всю жизнь окружала обстановка, которую ты привык не замечать, а там все другое, — покачала головой Ника. — Ощущение новизны быстро проходит, выясняется, что оно чужое. Гера ходит на службу, там общается, Маришка дома одна. Попыталась своего брата переманить, чтоб какой-то родной человек был рядом, и поняла, что это не так просто. Признаваться, что ностальгия замучила, гордость не позволяет, а двое детей — это уже полноценная жизнь на новом месте. Чтоб чужая земля стала своей, в нее надо корни пустить, да и муж никуда не денется.

— Никогда не думал, что женщины такие умные, — притворно вздохнул Олег.

— Не переживай, это происходит на интуитивном уровне, — успокоила его Ника. — Так природой устроено, чтоб человеческий род не прекращался…

Ника продолжала что-то объяснять, но Олег уже не слушал супругу. Очередной поворот в жизни американских детей был достаточно крут, но, по крайней мере, появилась определенность.

«Надо вспомнить, как давно у нас с Никой была близость? — внезапно подумал он. — Месяца два назад, если не больше. Когда Маришка с Герой появились этим летом, все пошло наперекосяк. А может, их приезд только подтолкнул давно назревавшую осень в отношениях?»

Чтоб как-то проверить свою догадку, он невзначай взял супругу за руку и погладил ей ладонь подушечками своих пальцев. В ответ Ника сжала его ладонь и испуганно оглянулась по сторонам.

— Я тоже страшно соскучилась, — еле слышно призналась она. — Потерпи, милый, еще немного, мы очень скоро наверстаем упущенное.