Развод. Без права на прощение

Глава 31

Герман поджал губы и тихо прошептал:

— Я тупой позёр и всего лишь хотел утереть нос Данилу с его вечными бабами, — у Германа казалось зубы скрипели.

— Мололец, утёр так, что теперь пока все анализы не принесёшь даже и не думай ко мне тянуться своими ручонками, — едко сказала я и отшатнулась от машины, послала сыну воздушный поцелуй и направилась в сторону дома. Герман, что, думал я ему в четырёх стенах мозг чайной ложкой не выжру. Сильно ошибался.

В обед приехала Лина и с порога заявила мне:

— Кристин, у тебя какой-то треш… Что за два мордоворота у ворот стоят? — Лина взмахнула руками и шагнула в холл. Она жила в доме одна. Папа подарил восемьдесят квадратов личного счастья. Работала то ли на телевидении, то ли во фрилансе. Мы никогда с ней не общались прям задушевно. Так, пару раз сталкивались у общих соседей. И это не потому что я угрюмая затворница, а просто из-за того, что у меня была семья, сын и домашние хлопоты, а у Лины много свободного времени, подтянутая задница и вечно бардак в голове.

— Нам мало системы наблюдения, — сказала я сквозь зубы и взмахнула рукой в сторону оранжереи. — Герман решил ещё и охрану нанять…

Лина проскочила мимо меня по коридору и вприпрыжку побежала к оранжерее. Мне иногда казалось, что она толком нормально ходить не умеет, а вот так вечно прыгает.

— Ну знаешь, Герман у тебя, конечно, такой прям строгий мужик… — протянула Лина, стоя на пороге. — Помнишь он один раз пообещал нашему председателю, что сам его прикопает в гравии если тот не засыпет дорогу на въезде? Вот. С тех пор я его побаиваюсь…

— Председателя? — тяжело вздохнула я, проходя к своей эко стене и выдвигая в контейнеры с саженцами. Лина рассмеялась и взмахнула руками.

— Мужа твоего! Скажешь тоже председателя!

Я поджала губы и невесело хмыкнула. Ага, на людях Герман такой властный босс, а дома засранец каких поискать.

— Кристин, а что-то не то сказала? — обеспокоенно спросила Лина, но я отмахнулась. — Ты меня прости, но у тебя лицо такое как будто ты сейчас заплачешь…

Я бы не заплакала. Потому что мне надо было отдать заказ и вообще, что я дура тупая плакать, когда вон какой у меня мужик есть! Всем мужикам мужик. Ну гульнул, ну с кем не бывает, так зато дарственные на квартиры и автополив у мамы.

Я прям услышала эти слова маминым голосом.

И вытерла все же набежавшие слёзы.

— Блин, Кристин, прости, — заметила мои слёзы Лина, и я мотнула головой. — Я вечно как ляпну что-то не так. Меня поэтому папа не устроил к себе на работу. Он говорит, что я маленькая и типа маленькие женщины для любви, а не для работы…

— Все хорошо, ты не причём, — отозвалась я нервно, стараясь унять рвущиеся из груди рыдания.

Действительно, вот что я такая дура? Другая бы на моем месте радовалась, что мужик теперь ей ноги готов целовать, заглаживая измену, а я вон брыли надуваю. Этакая цаца. Не жила дерьмово вот и выкаблучиваешься.

— Слушай, давай я тебе водички принесу, а то мне кажется ты сейчас задохнёшься… — сказала обеспокоено Лина, и я зачем-то кивнула и села на пол оранжереи.

Я держала в себе все вот это, чтобы при малейшем упоминании о муже и о том какой он на людях, просто задохнуться истерикой. Мне было стыдно за свои слёзы, за свою беспомощность и за то, что незнакомый мне человек все это увидел.

Лина вернулась со стаканом воды и, сунув мне его в руки, села напротив меня и потрогала за листок диффенбахию.

— Я не самая тактичная. Но у тебя с мужем проблемы? Гуляет? Тиранит? Обижает? — спросила Лина, пока я мелкими глотками старалась осушить бокал и взять себя в руки. — Ну знаешь если гуляет, то надо его козе такую жизнь устроить, чтобы потом икала при виде женатого мужика. А если остальное, то мне бабушка говорила, что сковородка и доброе слово помогают лучше чем одно доброе слово…

Я кивала и вытирала глаза, а потом с остервенением стала резать саженцы, кромсая лианы витвистых растений.

— Но если гуляет… то я бы его девке весь подъезд плакатами украсила, что в доме живет шлюхенция, остерегаетесь и надевайте на своих мужиков чадру… — мечтательно закатила глаза Лина, и я почему-то усмехнулась, чуть не выронив секатор из рук. — А потом ещё что-нибудь придумала…

Я глубоко вздохнула.

Понимала, что нельзя такое обсуждать с соседями. Но почему-то помимо воли из меня вырвалось:

— Он говорит, что не спал с ней… — хрипло призналась я и Лина вся подобралась.

— А ты ее видела? Она наверно соска из бара или вся такая гламурная сучка? А ты знаешь, где она живет? А он раскаивается? — завалила меня вопросами Лина, и я вдруг поняла, что вот подруг-то у меня особо никогда и не было. Сначала в школе я была тихой и забитой заучкой, потом в универе мне было не до всего этого, потому что я не поступила на бюджет и весь первый год, за который заплатили родители, я старалась по оценкам вытянуть и перевестись на бюджет на второй год, а потом я как-то резко вышла замуж, работала, и не подруг мне всегда было. И поэтому сейчас такая открытость и заинтересованность просто обескураживали.

— Я… — задохнувшись словами, сказала я, потому что мама учила никогда ничего не рассказывать чужим. — Лин, а зачем тебе это?

Лина хлопнула глазами и встала с колен, подошла ко мне и вытащила у меня из рук секатор.

— Ну понимаешь… я ж такая, неугомонная. И папа меня всегда ограждал от всего, и подруг у меня толком не было, потому что непонятно ты нужна или деньги твоего отца, а сейчас… — Лина повертела в руках секатор. — Ну смотри, у тебя достаток явно не меньше моего. У тебя нет причин кроме симпатии дружить со мной. И я подумала, что вдруг ты… Ну в общем, Кристин, я тут второй год живу, с ни с кем даже не общаюсь толком, потому что незамужняя может мужа увести. Вот, а ты походу не боишься такого. И давай дружить, а?

Лина протянула мне руку и уставились распахнутыми глазами.

Мне были отчасти понятны ее чувства, но я тихо проронила:

— Лин, давай дружить по-моему работает только в детском саду… — я постараюсь забрать секатор, но Лина увернулась и, скорчив моську, произнесла:

— Вот что ты теряешь если мы просто попробуем? — спросила она заговорщицки. — Обещаю твоего мужа не уводить, он для меня старый…

Я рассмеялась так искренно и громко, как за последние пару недель не смеялась никогда, и Лина, улыбнувшись, опёрлась плечом о косяк.

В этот день я не осталась одна. Сначала Лина вытирала себе цветы из моего сада для своего, потом мы пили чай, за время которого Лина выяснила у меня все подробности про Германа и его любовницу, а потом приехала главная базарная баба.

Даня привёз Мирона из садика.

— Не поняла, — сказала я, сложив руки на груди после того, как Мирон убежал кататься на качелях. Даня кивнул Лине и объяснил:

— Герман застрял на собрании каком-то важном и попросил Мирона забрать, — выдохнул Данил, ещё раз бросая взгляд на Лину, которая стояла и споласкивала посуду. — Кстати, вот…

Данил вытащил из кармана джинс свёрнутые трубочкой бумаги и притянул мне.

— Тут анализы и рекомендации твоего гинеколога. Я как раз забрал у нее, когда уезжал за Миром.

Я поджала губы и кивнула, всем своим видом показывая, что не намерена общаться. И Даня все понял. Он как-то нервно оглянулся, сказал «до свидания» Лине, попытался сжать мою руку, но не добившись ничего, вышел через террасную дверь. Лина тут же выключила воду и прошептала:

— Прикольный… Можно его мне?

Я рассмеялась. Лина была сама непосредственность и только после отъезда Дани уехала загруженная цветами под самый потолок салона машины домой, а я занялась Мироном на долгие несколько часов, за которые мы и порисовали, и поиграли и покатились на велосипеде во дворе. И я бы спокойно дождалась Германа с новой порцией условией, если бы в начале девятого вечера мне на телефон не пришел звонок с неизвестного номера.

Я по инерции приняла вызов и чуть не выронила мобильный:

— Охренела стерва? Да как только Герман узнает, что ты натворила, он тебе шкуру спустит! Он мой! И будет со мной! А ты за то что сделала, будешь умолять его не отнимать сына!