Развод. Ты пожалеешь

Глава 40

Тихий семейный вечер.

Ни хрена он не тихий, конечно. Девчонки смеются, визжат, снимают какое-то видео в комнате, музыка там у них. Нет, со мной пообщались, конечно, рады очень, что я опять приехал и опять домой.

Пока мы с Машкой были совсем врозь я сюда не заходил – её территория. Сам для себя так определил. Или она определила. В общем, еще в самом начале разрыва мне дали понять, что в родной хате я персона нон-грата. Ну и… Я тогда всё понял, принял, потом уже не ерепенился – смысл? Не хотят меня.

Нет, сначала долго не мог понять – почему не хотят. Что у моей Марьи в башке? Что её так перемкнуло? Ну, реально же, многие мужики изменяют. Ну, будем честными – почти все. И редко у кого это прям серьёзно. Да, да, вот такое мы мудачье. Полигамное. Придумали тоже сами себе эту полигамность как норму.

На самом деле, если по природе разобраться, полигамной должна быть самка. Ей надо выискивать самый лучший генофонд для потомства. Она выбирает. А самец – «жри чё дали». Эта хвост подняла – пользуйся и будь счастлив, что дала, что можешь попытаться свой род продолжить.

У людей всё совсем не так. Хотя и у людей тоже на самом деле выбирает самка.

Если она тебя не хочет, то… Не будем сейчас о всяких там критичных вещах, но добиться женщину, которая не хочет – архисложно. Правда, говорят и браки такие потом самые крепкие, потому что оба дорожат партнёрами.

Не знаю. Возможно.

Сейчас думаю – дай мне Маруська зеленый свет я бы прыгал до потолка и в мыслях бы больше не было куда-то налево посматривать.

Причём я сам для себя это чётко решил.

Я бы в принципе сейчас любой женщине не стал бы изменять.

Хватит. Доизменялся. Нет уж.

Оно того не стоит.

Даже думать об этом не хочу.

Если сначала я не мог понять, почему Маша так остро отреагировала на измену, почему никак не может просто по-человечески, по-женски мудро поступить и простить меня, мудака, то теперь я это очень хорошо понимаю.

Сам знаю как это больно.

Когда понял, что у Машки было с другим – в себя не мог прийти.

Перед глазами пелена алая, туман.

Как? Моя Машка? Моя родная и единственная? Своё тело дала трогать какому-то…

Какой-то «пидр», гамадрил конченный в неё свой хер пихал?

Блядь. Да. Вот это очень жестоко.

Словно член твой кислотой поливают растворяя. Адская боль. Сжирает. И ничего с этим сделать ты не можешь. Кислота. Её водой не смыть. Это можно убрать только отрезав ту самую часть тела, которая в кислоте. Только так.

Ладно. Пережил. Попытался понять. Даже понял.

И в голове сложился пазл – сам виноват.

Вот и всё. И больше нечего страдать. Оно уже произошло. Надо с этим жить.

Или попытаться всё-таки вернуть любимую.

Вернуть.

Смотрю сейчас на неё – она решила приготовить свою фирменную запечённую рыбу и картошку под сыром.

Крутится на кухне. Хрупкая такая стала. И помолодела как будто.

Нет, меня её похудение, конечно, напрягает. Нездоровое.

Хочу, чтобы обратно она эти килограммы набрала. Сколько там – десять, пятнадцать. Чтобы наросло. Грудочки чтобы снова налились, попа, ножки. Она стройняшка же была, но аппетитная. Всё при ней.

И чего я, дурак, был слепым…

Нет, я не был слепым. Я любил её. Просто реально – дурак. Решил, что ничего нет такого в том, что я попробую секс с другой.

Думать о сексе рядом с Машкой сейчас больно. Потому что шишак дымится – только в путь. Хочу её. Даже понимая, что ей сейчас быть может нельзя – хочу до одури.

Надо поговорить с Товием, пообщаться. Он дал понять еще до встречи с Машей, что диагноз не станет афишировать если она против, но рассказать, что можно, чего нельзя, ведь не проблема?

Интересно, с чего я решил, что Мария мне даст?

Фантазёр…

Мечтатель, блин…

- Маш, помочь тебе?

- Да, пожалуйста. На стол накрыть надо, в столовой.

Обычно Машка меня не просила о таком. Сама справлялась. Ей нравилось быть идеальной хозяйкой. Хотя я никогда не был против помочь. И помогал.

- М-м… а что конкретно надо?

Поворачивается, усмехается.

- Кирюшу спроси, она поможет, подскажет, где что брать.

- Да, хорошо. Ты как себя чувствуешь? Бледная.

- Спасибо за комплимент.

- Маш, ну прости. – теряюсь, я же просто хотел…

- Проехали, Стас, нормально, устаю. Ну и… переварить надо то, что мне твой великий Товий сказал.

- А что он сказал? Ты мне так и не ответила.

Не ответила, да, но почему-то, когда я увидел её, выходящей из клиники, почувствовал, что надежда есть.

Запело сердце – как бы банально это ни звучало.

Есть надежда! Чудо!

Я ведь уже прикинул, где мне взять бабло на операцию. Бизнес продавать, конечно, не вариант. Сильно много я не выручу, а потом, дальше, на что жить? Значит, надо бабки из активов вынимать. Поговорил с коллегами, с компаньонами, обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности. Маша сказала, чтобы я не торопился. Я и не торопился, заранее решил ничего не делать. Но сидел на низком старте. Что называется, как только – так сразу. Скажет, что нужны деньги – сделаем. Конечно, в кредиты всё равно придётся влезать, но это уже мои проблемы.

Дочери с удовольствием помогают мне подготовить столовую к обеду. Кира странновато поглядывает. Варюшка очень рада, что я дома. Она уже не раз спрашивала тихонько:

- Пап, а ты когда совсем вернешься?

Когда. Это у мамы надо спросить.

Но как? Учитывая, что это «совсем» может продлиться совсем недолго.

- Вернусь, малышка, вернусь. Так, что еще надо? Бокалы под напитки?

- Да.

Стол готов, захожу на кухню.

Машка по телефону говорит.

- Всё нормально, не волнуйся. Сегодня не могу. Посмотрим. Ты же понимаешь, Артур, мне сейчас не до встреч.

Артур! Это тот козлина… Она же вроде с ним рассталась? Или – нет? Она же болеет? Умирает…

Твою мать.

Значит со мной – умирает, а с этим утырком…

Не выдерживаю, стучу кулаком о дверной косяк. С досады. Не сильно, но достаточно, чтобы Маша услышала и повернулась.

И растерялась. Явно. Щечки покраснели.

Ага, дорогая! Поймал я тебя! Значит, мне от ворот поворот, а этому…

- Артур, извини, мне пора, девочки ждут обед. Я перезвоню.

«Девочки ждут обед» - ага, как же!

Убирает смартфон и смотрит брови подняв.

- Что, Стас?

- Ничего.

А что тут скажешь?

Маша улыбается, как ни в чем не бывало, словно я не застукал её за разговором с любовником. Капец.

Они всё еще встречаются? Вроде же Кира мне говорила, что всё. Или нет? Чёрт, это неприятно. Но что я сделаю?

- Достанешь противень из духовки?

- Да, конечно.

- Вот, возьми.

Маша протягивает мне прихватки, открывает дверцу духового шкафа, крутится рядом, совсем близко, ароматом своим меня дразнит, сшибает с ног. Вкусная, аппетитная, желанная.

Ставлю горячее блюдо на плиту. Маша наклоняется к нему, а я не выдерживаю, прихватываю её прямо в прихватках.

- Эй, ты что?

Что! А у меня и дар речи пропал. Что! То! То самое! Прижимаю к каменному стояку, впечатываю её попочкой туда, где всё ноет от желания.

- Стас, перестань.

- Не перестану, бл… - матерюсь сквозь зубы, - Машка, не могу больше, хочу тебя, сил нет.

- Стас, ну прекрати.

- Не прекращу, подожди, дай мне хоть пару минут.

Чёрт!

Имитирую движения, тазом напираю, туда-сюда, туда-сюда, член трется, получаю секундное облегчение, которое превращается в еще большую засаду, когда я понимаю, что мне не светит.

- Стас…

- Блядь, Маша… Ну, что мне сделать, скажи? Что?

- Пусти!

- Нет. Не хочу. Не могу.

- Ну, не здесь же, не сейчас!

- Твою ж мать! – шиплю, ощущая реально как сводит всё в паху, как мучительно хочется спустить прямо в штаны. И тут до меня доходит!

Она сказала – не здесь, не сейчас!

Она не сказала – вообще никогда!

- Пап, мам, скоро там, мы есть хотим! Ой…

Кира застряла в дверях, увидела нас и быстро ретировалась, увлекая за собой Варю.

- Блин, Тихонов! Вечно ты…

- Маш, где, когда?

- Что?

- Ты сказала – не здесь, не сейчас. Где? Когда?

- Стас… Дома у тебя. Ты. С твоей Викой. Ясно? Обо мне забудь! Ты на ней жениться собрался! Вот и женись. И трахайся.

- Ничего я не собрался, Маш! Забудь про Вику. Нет её. И свадьбы никакой не будет.

- Что?

- Что слышала. Это я… я специально придумал.

- Что ты придумал?

Машка резко дергается вырываясь, а я её выпускаю, потому что сдаюсь. Даже руки поднимаю в жесте капитуляции.

- Маш, я не собирался жениться.

- Ты…

- Я просто хотел узнать, как ты отреагируешь. Хотел понять, значит ли это что-то для тебя.

- Что значит?

- Моя женитьба на другой. То, что я буду не свободен.

- Ты дебил, Тихонов?

- Да. Дебил. Дебил! – не выдерживаю, голос повышаю, потом вижу её лицо… блядь, она же болеет! – Маша, прости, прости меня. Да, я дебил, дурак, козёл, урод моральный. Я придумал женитьбу. Решил, если тебе пофигу на это, то…

Она головой качает, глаза закрыв, губу закусывает.

- А Вика?

- Что, Вика? Договорился я с Викой, объяснил…

- Вы же с ней встречались? Она же…

- Да, да, встречались, спали вместе, но всё это так. Вика, она… Ну, просто нормальная, мозг не выносит.

- А я? Я тебе мозг выносила?

- Когда, Маш? Тогда или сейчас?

- Ах я тебе и сейчас выношу? Знаешь, Тихонов, а катись-ка ты…

- Никуда я не покачусь. Я есть хочу. и с детьми общаться. Всё. Хватит. Иди сюда.

Отбрасываю мешающие прихватки, притягиваю её к себе снова, впиваюсь в губы.

Устал я. Устал быть далеко. Хочу с ней. В ней. В неё. Сколько бы времени у нас не осталось.