Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Глава XIV Господин Аладдин

Прошел час с начала их коммерческой командировки, и лишь одно обстоятельство немного портило девочкам настроение.

Они решили обходить дома намеченных «жертв» не вдвоем, а порознь — из опасения, что, зайдя вместе, начнут говорить наперебой и их не будут воспринимать всерьез. Поэтому решено было, что одна будет придерживать у ворот жеребца, а другая — входить и предлагать мыло. И вот к концу поездки результат оказался не в пользу Эммы Джейн. Она продала всего-навсего три куска мыла, тогда как Ребекка «реализовала» три маленьких ящика.

Хотя разница в их умении привлекать клиентов стала заметна с самого начала, каждая из подруг приписывала свой успех или неуспех одной лишь могущественной воле случая. Хозяйки, едва взглянув на Эмму Джейн, сразу решали, что не стоит ничего у нее брать. Девочка старательно расписывала все достоинства товара, но почему-то его не покупали. А Ребекку словно сопровождала счастливая звезда. Как только она начинала говорить, хозяйки тут же вспоминали, что мыло у них на исходе и что как раз в понедельник они собирались пойти за ним в лавку. И так получалось, что Ребекка одерживала победу за победой, а Эмма Джейн, при всей ее аккуратности и честности, всякий раз терпела неудачу.

— Ну вот, я рада, что теперь твоя очередь, — сказала Ребекке Эмма Джейн, останавливаясь у ворот и отводя жеребца подальше от дороги. — Я все еще не могу опомниться от предыдущего визита! — А произошло вот что. Женщина, высунувшись из окна верхнего этажа, закричала: «Ступай, ступай отсюда, девочка! Мы не знаем, что у тебя там, в ящике, но только нам этого не надо!»

— Не знаю, кто тут живет, но ставни закрыты. Если никого нет, то это не будет считаться и следующий дом опять твой.

Ребекка прошла по проходу между домами и остановилась возле боковой двери. На крыльце сидел в кресле-качалке молодой человек и очищал кукурузный початок от листьев. А может, он был и не так уж молод… Ребекке сложно было это понять. Во всяком случае, он, точно, был горожанин: свежевыбрит, усы нафабрены, одет с иголочки. Весь его вид вселил в Ребекку заметную робость, но идти на попятный было уже поздно, и она, поклонившись мужчине в качалке, спросила:

— Скажите, кто хозяйка дома?

— В настоящее время я здесь хозяйка, — со странной улыбкой отвечал незнакомец. — Чем могу быть полезен?

— Вы, может быть, слышали про такое… Нет, я хотела спросить: может быть, у вас нет мыла?

— Я что, такой немытый? — улыбнулся в ответ незнакомец.

Ребекка смутилась.

— Что вы, дело совсем не в этом. Мне дали некоторое количество мыла. Я продаю. Я хотела бы вам предложить превосходное мыло, самое лучшее на американском рынке. Оно называется… Тут два сорта.

— Ну как же! Я должен знать это мыло, — весело отвечал мужчина. — Оно сделано из чистых овощных жиров, не так ли?

— Чистейших! — подтвердила Ребекка.

— Не содержит кислот…

— Совсем не содержит.

— И подросток может выстирать им белье без малейших затруднений.

— Даже не подросток, а ребенок.

— Да оно молодеет с каждым годом!

Как же ей повезло! Она напала на такого заказчика, который заранее знал все особенности товара. Ребекка, еще не оправясь от смущения, села на маленький стульчик, который ее новый знакомый вынес на крыльцо. Она вскрыла ящик с «Розовым» и назвала цены на него и на «Белоснежное». У Ребекки появилось такое чувство, будто она давно знакома с этим человеком, и за разговором даже забыла об ожидавшей за воротами подруге.

— Меня сегодня оставили стеречь дом, а вообще-то я здесь не живу, — любезно объяснял молодой человек, раскачиваясь в своем кресле. — Я тут гощу у тетушки, а она уехала в Портленд. Она по старой памяти относится ко мне, как к мальчишке. Но вообще-то я люблю всякие неожиданности.

— К тому же… что может быть лучше дома, в котором человек провел детство? — заметила Ребекка и вдруг подумала, что эта фраза похожа на пример из учебника по грамматике.

— А вы считаете, юная леди, что ваши детские годы уже позади?

— Я еще их припоминаю, — ответила Ребекка с грустью, — но мне кажется, что это было очень давно.

— А я многое помню из детских лет. Только больше нерадостного.

— Вот и у меня так. А что было особенно плохо?

— Бывало, ходил голодный, оборванный…

— Да, так и у меня, — сочувственно откликнулась Ребекка. — Нас у мамы много. Не хватало обуви и книг было мало. Но теперь ведь у вас все есть и вы счастливы, правда? — спросила она, заранее сомневаясь, что получит утвердительный ответ; хотя ее новый знакомый выглядел ухоженным, упитанным и вообще благополучным, от ее внимания не укрылись его грустные глаза и горестная складка у губ.

— Да, теперь как будто бы неплохо, — рассеянно отвечал он, а потом прибавил с ласковой улыбкой: — А теперь скажи, сколько я должен купить этого мыла?

— Сколько обычно покупает ваша тетя? — задал наводящий вопрос сдержанный и искушенный торговый агент. — И не нужно ли ей запастись впрок?

— Честно говоря, я не в курсе дела, но ведь мыло не портится?

— Затрудняюсь сказать, — призналась Ребекка, — но я сейчас справлюсь в рекламном проспекте. — И достала из кармана документы.

— Как я понимаю, ты получаешь от продажи немалые прибыли. И как ты распорядишься своим состоянием?

— Мы это не для себя продаем, — доверительно сказала Ребекка. — Моя подруга, вон она, там, видите, у ворот, держит белого коня под уздцы, она дочь богатого кузнеца. Ей деньги не нужны. А я бедная, но меня обеспечивают мои тети, и им, конечно, не нравится, что я хожу торговать вразнос. Только мы это не для себя стараемся, а чтобы наши друзья получили премию.

До сих пор Ребекка не заводила никаких «личных» разговоров со своими клиентами, но теперь неожиданно для себя принялась описывать мистера Симпсона, миссис Симпсон, все их семейство, как они бедствуют, какая у них невеселая жизнь и как порадовала бы их банкетная лампа, каким ярким светом наполнила бы она их существование.

— Ну, против этого мне нечего возразить, — засмеялся незнакомец и привстал, чтобы бросить взгляд на дочь богатого кузнеца и на белого коня. — Я думаю, что ребята должны получить лампу, раз уж они ее так хотят. И тем более если ты хочешь, чтобы у них была эта лампа. Я лично не представляю жизни без банкетной лампы. Ну-ка, дай мне твой проспект, я кое-что должен подсчитать. Сколько недостает Симпсонам на сегодняшний день?

— Если они продадут сто кусков в этом месяце и еще сто в следующем, то к Рождеству смогут получить эту лампу. А к лету они купят к ней и абажур. Но боюсь, что в дальнейшем я уже не смогу им помочь, потому что тетя Миранда меня больше не отпустит.

— Ну что ж! Я покупаю триста кусков мыла. Таким образом у твоих друзей будут сразу и лампа и абажур.

Стул, на котором сидела Ребекка, стоял близко к ступеньке; услышав сказанное, она встрепенулась, запрокинулась назад и исчезла в зарослях сирени. К счастью, крыльцо было невысокое, напуганный капиталист вытащил ее, поставил на ноги и отряхнул.

— Ни в коем случае нельзя теряться, когда тебе предлагают выгодную сделку, — сказал он. — Надо идти в наступление. «А не купите ли вы триста пятьдесят?» — вот это будет по-деловому. А падать в кусты — это не по-деловому.

— Ой, я бы никогда не смогла так сказать, — воскликнула Ребекка, покрасневшая от стыда за свое неловкое падение. — Я, наоборот, боюсь, что вы столько покупаете. Вам это по карману?

— Ну, если что, я придумаю, на чем сэкономить, — нашелся остроумный филантроп.

— А если вашей тете не понравится какой-то из этих сортов мыла? — занервничала Ребекка.

— Моей тете всегда нравится то, что нравится мне.

— А вот моей нет, — вырвалось у Ребекки.

— Значит, что-то не в порядке с твоей тетей.

— А может быть, со мной?

— Не думаю. А можно мне теперь узнать, как зовут юную леди?

— Ребекка Ровена Рэндалл, сэр.

— Вот как? — на его лице появилась удивленная улыбка. — Твоя мама благородного происхождения?

— Нет, это из-за сэра Вальтера Скотта. Мама любит в «Айвенго» обеих героинь, поэтому не стала выбирать и дала мне оба имени.

— А ты хочешь знать, как зовут меня?

— По-моему, я уже знаю, — просияв, отвечала Ребекка. — Мне кажется, что вы — господин Аладдин из «Тысяча и одной ночи». Ой, позвольте мне сбегать и позвать Эмму Джейн! Она так устала ждать и так обрадуется!

Аладдин согласно кивнул, и Ребекка, пробежав немного по дороге, закричала:

— Эмма Джейн! Скорее сюда! Мы все продали!

Господин Аладдин поспешил подтвердить свое обещание, спустил все ящики из повозки на землю и попросил у девочек рекламный проспект, чтобы написать в компанию «Эксцельсиор» относительно премии.

— Теперь вы должны выдержать характер и никому не говорить ни слова. Это получится настоящий сюрприз, когда в День Благодарения лампа прибудет к Симпсонам! — Волшебник вновь уселся в свою качалку и положил на колени фартук.

«Агенты» с радостью согласились и принялись рассыпаться в благодарностях, а у Ребекки заблестели на ресницах слезы.

— Не стоит благодарности! — улыбнулся Аладдин. — Я ведь когда-то сам путешествовал в должности коммерческого агента. Я оценил вашу хорошую работу, мисс Ребекка Ровена. Желаю и вам всего лучшего, мисс… Эмма Джейн. Когда понадобится что-нибудь еще продать, заранее дайте мне знать. — Говоря это, он надел лежавшую на ступеньках шляпу, чтобы тут же снять ее перед юными гостьями.

— До свидания, господин Аладдин! Постараемся! — воскликнула Ребекка, откидывая назад черные косы и помахав рукой на прощанье.

— Ой, Ребекка, — взволнованно прошептала Эмма Джейн. — Он снял перед нами шляпу, а ведь нам еще нет тринадцати. Ведь еще только через пять лет к нам станут обращаться «леди».

— Ничего, — отвечала Ребекка, — мы начинающие леди.

— А как он красиво садился в качалку! — продолжала вспоминать детали Эмма Джейн. — Ведь правда же, он элегантный? Как он нам здорово помог с продажей! Они сразу получат и лампу и абажур. Ты рада, что у тебя теперь это розовое платье? Тебе очень идут красный и розовый цвета. А серое и коричневое никогда больше не носи — тебя так бледнит…

— Я это знаю! — вздохнула Ребекка. — Мне бы хотелось, чтобы мне шли все цвета без исключения — как тебе! — и Ребекка посмотрела с тоской на пухлые розовые щечки Эммы Джейн, на ее наивные голубые глаза, на правильный бесхарактерный носик и хорошенькие губы, с которых ни разу не сорвалось живое, остроумное слово.

— Не думай об этом, — пыталась успокоить ее Эмма Джейн, — все говорят, что ты яркая и умная, и моя мама считает, что когда ты подрастешь, то очень похорошеешь. Ты не поверишь, но ведь я два года назад была самая настоящая дурнушка, пока у меня волосы из рыжих не превратились в каштановые… А как зовут этого симпатичного человека?

— Ой! А я ведь даже не успела спросить, — воскликнула Ребекка. — Тетя Миранда сказала бы, что это «так на меня похоже». И в самом деле. Но я назвала его господин Аладдин, потому что он подарил нам лампу. Ты читала историю про Аладдина и волшебную лампу?

— Как ты можешь, Ребекка? Еще не знать имя человека, а уже давать ему прозвище.

— Аладдин — это не прозвище. Он улыбнулся, когда я его так назвала. Я почувствовала, что ему понравилось.

Ценою нечеловеческих усилий, храня обет, который нарушил бы самый терпеливый из смертных, подруги не выдали никому своей тайны, хотя все отмечали, что девочки пребывают в состоянии какого-то невероятного, ненормального нервного возбуждения.

И вот в самый День Благодарения лампу привезли домой к Симпсонам, и Сэм-Подсолнух, которому был вручен дар, сразу с восторгом и уважением подумал, какие молодцы его брат и сестры. До Ребекки быстро долетела весть о присылке лампы, но она подождала, пока немного стемнеет, и только тогда попросила разрешения пойти к Симпсонам, чтобы увидеть трофей уже в ореоле света, струящегося сквозь малиновый креп великолепного абажура.