Река Вуду

Глава 11

— Так-так, — сказал я, — Билл и Хиллари.

Лерой опустил пистолет.

— Я знал, что мы еще встретимся, умник. — Он кивком показал на заднее сиденье. — Давай не заставляй старину Рене вылезать из машины.

Рене сидел сзади. У него были мутные глаза, смотревшие в разные стороны, и у меня снова возникло ощущение, будто он одновременно здесь, с нами, и где-то далеко.

— А что, если я с вами не поеду? — поинтересовался я.

— Закрой пасть и садись в машину, — ухмыльнулся Лерой.

— А скажи-ка мне вот что: Рене настоящий или его составили из запасных частей? — спросил я.

Рене пошевелился, и «полара» тяжело заскрипела. Думаю, он весил около четырехсот фунтов. Может, и больше.

— Садись со мной впереди, — приказал Лерой. — Рене впереди не помещается и ездит сзади.

Я сел на переднее сиденье, и, миновав Вилль-Платт, мы поехали по шоссе к ферме Милта Россье. Машина ползла по усыпанной битыми ракушками дороге мимо прудов и пары длинных низких блочных построек. Раздвижные двери были открыты, так что можно было заглянуть внутрь. Латиноамериканцы на маленьких тракторах тащили открытые баки с живыми лангустами в соседнее здание. Там латиноамериканки, стоящие за большими столами, доставали из баков лангустов, отрубали им головы, а затем разделывали тушки ножами. Другие мужчины отвозили разделанных лангустов в дальнее здание, где женщины мыли, сортировали и складывали их в толстые джутовые мешки. Окна в машине были открыты, так как кондиционер не работал, и звук ломающихся панцирей, походивший на треск костей, резал мне уши. «Мустанг» Джимми Рэя был припаркован в дальнем конце площадки, а сам он стоял с Милтом Россье возле одного из прудов. Лерой остановил машину и коротко бросил:

— Пошли.

Мы вылезли из машины и подошли к пруду.

Милту Россье было около шестидесяти. Темная кожа в пигментных пятнах, дешевая одежда и свисающий над ремнем живот. В уголке рта окурок сигары, бледные, в печеночных пятнах, руки. А еще рубашка с застегнутыми у запястий длинными рукавами. И конечно, соломенная шляпа. Похоже, у него чувствительная к солнцу кожа.

— Меня зовут Милт Россье, — представился он. — Мне сказали, что ты частный детектив.

— Правда?

Рене подошел к краю пруда и уставился на воду.

— Хммм. — Сигара слегка пошевелилась в уголке рта. — И что ты тут делаешь?

— Меня привез Лерой.

— Я не это имел в виду, — нахмурившись, произнес Россье. — Я имел в виду — в моем городе. Ты мутишь здесь воду, и мне это не нравится. Тебе здесь нечего делать.

— Ошибочка, Милт, — возразил я. — У меня тут дело.

— Он был с какой-то женщиной, Милт, — вмешался Джимми Рэй. — Она, кажется, адвокат.

Я посмотрел на Джимми Рэя и ухмыльнулся. Он мог это узнать только от шерифа Джоэля Будро.

— Я пытался найти тебя, Джимми Рэй, — сказал я. — Побывал у тебя дома.

Джимми Рэй посмотрел на меня так, словно я прострелил ему ногу, а потом густо покраснел.

— Ну этим мы займемся позже, — заявил он. — Ты здесь по другой причине.

Неожиданно Рене встал на колени и засунул руку в воду. Двигался он гораздо проворнее, чем можно было себе представить с учетом его размеров. В следующее мгновение он вытащил что-то извивающееся и вцепился в него зубами. Существо перестало извиваться.

— Проклятье, Рене, прекрати! — крикнул Лерой.

Рене бросил остатки своей добычи обратно в воду.

— Выплюни.

Рене выплюнул что-то черное, красное и блестящее на траву. Потом отошел на несколько футов от воды и сел на землю. Лерой, прищурившись, посмотрел в его сторону, затем с воплем бросился к нему:

— Господи, он уселся на красных муравьев. Вставай, придурок!

Рене вскочил на ноги, и Лерой принялся отряхивать его штаны.

— Fi de chien! Emplate![18] — заорал он.

Милт Россье покачал головой, вынул платок и вытер лоб. На солнце было почти сорок градусов, но при такой высокой влажности поту было некуда деваться.

— С мальчиком очень нелегко, — произнес он.

— Наверное.

Он снова посмотрел на меня:

— Ты что-нибудь про меня знаешь, сынок?

— Догадываюсь.

— Не нужно догадываться. В этом округе у меня повсюду деловые интересы. А это доллары. Понимаешь?

— Конечно.

— В город заявляется чужак и начинает совать нос не в свое дело, а это может нарушить заведенный порядок. — Он вынул недокуренную сигару, изучил ее и вернул назад. — Что тебе здесь нужно, сынок?

— Я здесь, потому что вы шантажируете мою клиентку.

Он уставился на меня, и я понял, что ему про это ничего не известно. Тогда я посмотрел на Джимми Рэя, который принялся извиваться, совсем как существо из пруда. Значит, шантажом занимается не Россье, а Джимми Рэй, по личной инициативе.

— Я здесь, потому что этот засранец шантажирует одну женщину, живущую в Калифорнии.

— Он врет! — заверещал Джимми Рэй, замахав перед носом Россье руками. — Это чушь собачья, Милт! Он все придумал!

— Нет, не придумал, — сказал я, посмотрев на Джимми Рэя. — Три часа назад я побывал у тебя дома и обнаружил там документы, имеющие отношение к рождению моей клиентки. Я также нашел свидетельства, указывающие на несколько разговоров с моей клиенткой непосредственно перед тем, как ты внес на свой счет тридцать тысяч долларов. — Я взглянул на Милта Россье. — Я не знаю, чем вы тут занимаетесь, и мне на это плевать. Меня волнуют лишь интересы моей клиентки.

— Господи, наглое вранье! — завопил Джимми Рэй и рассмеялся, словно не мог поверить, что такое возможно.

Милт Россье развернулся к Джимми Рэю, и его глаза превратились в две пронзительные черные точки.

— Мне казалось, что ты работаешь на меня, сынок. Решил заняться самодеятельностью?

— Он все врет, Милт. Кому ты веришь, мне или этой куче дерьма?

Россье еще сильнее прищурился.

— Если ты мне что-то приносишь и я за это плачу, товар принадлежит мне.

Джимми Рэй, вспотевший от страха, искоса поглядывал на Рене.

— Ну да, конечно тебе. А этот сукин сын пытается увильнуть.

Милт покачал головой и вздохнул:

— Проклятье!

— Клянусь, Милт, я правду говорю.

Лерой подошел к Джимми Рэю и врезал ему по голове, испортив роскошную прическу.

— Достал!

— Эй, ты чего! — завопил Джимми Рэй.

Милт Россье смачно сплюнул и направился к ближнему зданию.

— Вы все пойдете за мной. Давай его сюда, Лерой. Рене! Ты тоже.

Мы прошли за Россье между двумя строениями и оказались около маленького пруда, окруженного колючей проволокой. Лерой по дороге успел прихватить большую палку. Берега пруда были топкими и покрыты чем-то зеленым и склизким, возможно, отходами после разделки лангустов. Россье оказался там первым и нетерпеливо ждал, когда мы к нему подойдем. Он ткнул сигарой в сторону пруда и сказал:

— Рене, достань Лютера. И поосторожнее.

— Лютера? — переспросил я.

Джимми Рэй наставил на меня палец и рассмеялся:

— Ну ты попал, малыш.

Рене перешагнул через ограду, встал на колени на краю пруда и шлепнул рукой по воде, потом еще три-четыре раза, и тут вода забурлила. Рене вскочил на ноги, засунул руки в воду и что-то схватил, но чуть было не упал. Впрочем, он быстро справился и, покраснев от напряжения, вытащил лязгающую челюстями черепаху, которая была, наверное, три фута в диаметре и весила фунтов двести. Темное первобытное существо с панцирем как танковая броня и громадным клювом. Она вертела головой и пыталась добраться до Рене, но у нее ничего не получалось. Пасть у нее была длиной не меньше фута, и всякий раз, когда она щелкала зубами, раздавался резкий звук, похожий на щелчок линейки по столу. Рене вышел из воды, перешагнул через ограду и положил Лютера на землю. Черепаха тут же спрятала голову и лапы под панцирем. Но огромная голова там не помещалась, и морда торчала наружу. Лерой довольно ухмылялся, точно его пригласили на цирковое представление. Он помахал перед носом черепахи палкой, и та одним движением мощных челюстей превратила ее в щепки. Лерой просто сиял от счастья.

— Наш Лютер — это что-то!

Джимми Рэй снова помахал пальцем у меня перед носом.

— А вот теперь посмотрим, кто из нас врет.

Милт Россье бросил что-то по-французски, и Рене, схватив Джимми Рэя, потащил его к черепахе.

— Эй! — заорал Джимми Рэй.

Он попытался вырваться из лап Рене, но с тем же успехом, что и Лютер. Рене нес его, держа за воротник и ремень, а потом бросил на землю, но так, чтобы Лютер не мог до него дотянуться. Я видел, как глазки-пуговки черепахи следят за ними из-под панциря.

— Проклятье, Милт, остановись! — вопил Джимми Рэй. — Ну пожалуйста!

Глаза у него превратились в два блюдца, и он побелел как полотно.

Рене выпустил пояс Джимми Рэя, схватил его за правую руку и потащил к черепахе. Джимми Рэй заверещал не своим голосом.

— А теперь ты скажешь мне правду, сынок, — произнес Милт Россье. — Ты использовал мою информацию, чтобы шантажировать девушку?

— Клянусь, ничего такого не было, Милт. Клянусь!

— Рене!

Рене подтянул его руку поближе к Лютеру. Тот заморгал и открыл пасть.

— Еще одна попытка, сынок, — сказал Милт.

Я сделал полшага вперед.

— Кончай, старина. Прикажи ему прекратить.

— Лерой, — нахмурился Россье и, когда Лерой, радостно ухмыляясь, наставил на меня пистолет, погрозил мне пальцем: — Веди себя тихо. — Затем подошел к Джимми Рэю и присел рядом с ним на корточки. — Похоже, наш Лютер нервничает, малыш. Лучше скажи мне правду.

— Ну, я решил, что ничего плохого не будет, — промямлил Джимми Рэй. — Это же не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к нам, и я подумал, что могу немного заработать. Пожалуйста, Милт, скажи ему, чтобы он перестал, я бы никогда ничего подобного не сделал, если бы знал, что ты рассердишься, Богом клянусь!

— Ладно, Рене. С него хватит.

От страха Джимми Рэй Рибнэк даже описался.

Рене оттащил Джимми Рэя подальше от Лютера. Мокрое пятно расползлось по штанам Рибнэка и потекло вниз. Милт жевал сигару и смотрел на постройки своей фермы. У него были маленькие, жесткие глазки, совсем как у Лютера. Он наставил на меня сигару:

— Шантаж — это единственная причина, по которой ты сюда заявился?

— Да.

Милт еще немного пожевал сигару.

— Рене, отправь Лютера назад, — наконец произнес он.

Рене вернул черепаху в пруд, и та скользнула под воду, которая тут же успокоилась.

— Мы кормим Лютера головами лангустов. Тут к нам приезжал один парень из университета. Сказал, что Лютеру лет сто.

Джимми Рэй стоял на коленях, спрятав лицо в ладонях. Я испытывал стыд и смущение за себя и Джимми Рэя. Милт подошел к нему и похлопал по плечу:

— Видишь, что бывает с теми, кто ведет себя нечестно. Будешь действовать у меня за спиной, познакомишься поближе с нашим дружком. Ты понял?

— Прости меня, Милт. Богом клянусь, я больше не буду.

Милт Россье уставился на меня безжизненным, холодным взглядом, совсем как у Лютера, и какое-то время о чем-то сосредоточенно думал, пока Лерой не сказал:

— Он был с какой-то женщиной, Милт.

Милт сплюнул на землю.

— Да. Похоже на то. — В его голосе сквозило разочарование, словно он принял серьезное решение, но ему приходится его менять. Он снова похлопал Джимми Рэя по плечу: — Давай, Джимми Рэй. Вставай и кончай канючить. И вали отсюда.

— Я не думал, что делаю что-то плохое, Милт. Богом клянусь, — заныл Джимми Рэй.

— Мы постараемся об этом забыть. Проваливай.

У Джимми Рэя стало такое лицо, словно он только что выиграл в лотерею, словно он никак не мог поверить, что Милт Россье его простил.

— Черт тебя побери, убирайся с моих глаз! — рявкнул Милт Россье.

Джимми Рэй бросился к своему «мустангу», и машина, вильнув задом, сорвалась с места.

Милт покачал головой и снова повернулся ко мне:

— Возвращайся домой и скажи своей женщине, что все кончилось. То, чем мы тут занимаемся, не имеет к ней никакого отношения. Ты меня понял?

— Конечно понял. Ты хочешь, чтобы я вернулся домой. И чтобы перестал мутить тут воду.

Он кивнул и, в очередной раз посмотрев на свою сигару, швырнул ее в пруд. Она пару мгновений плавала на поверхности, а потом вода взорвалась водопадом брызг и сигара исчезла.

Милт Россье махнул рукой и пошел прочь, напоследок сказав:

— Лерой, проследи, чтобы он без проблем добрался домой. Ты меня понял?

Лерой ответил, что сделает все в лучшем виде. Рене и Лерой доставили меня назад в мотель на золотистой «поларе» и выпустили на парковке. Я проводил их взглядом, потом подошел к своей двери и попытался вставить ключ в замок. Я старался изо всех сил, но у меня ничего не получилось. Тогда я сел на землю, засунул руки между коленями и крепко сжал, чтобы они перестали дрожать. Я сидел так довольно долго, пока не успокоился.