Река Вуду

Глава 16

Я сложил бумаги и вернул их Шантель. Она дважды начинала что-то говорить, и оба раза мне пришлось ее переспрашивать. «Я люблю Эдит Джонсон». Когда мы закончили с содержимым коробки, она спросила:

— Мне удалось вам помочь?

— Да. Похоже, кое-что прояснилось.

Шантель кивнула, довольная тем, что не зря старалась.

— Если вам нужно что-то из этих вещей, можете их взять.

— Нет, — улыбнулся я. — Это очень ценные вещи. Храните их.

Она убрала бумаги в коробку и закрыла ее.

— Как думаете, поймают того, кто убил Леона?

— Не знаю.

— Это было так давно. Я и представить себе не могла, что кого-то могут волновать события тех лет.

Я похлопал ее по руке и встал.

— Кого-то они волнуют, Шантель. Кто-то где-то ими интересуется. Я всегда в это верил.

Она мило мне улыбнулась, мы допили лимонад, и я ушел. Я проехал по проселочным дорогам до Вилль-Платта, выписался из отеля, остановился возле «Свиного прилавка» и купил себе на дорожку круг острой свиной колбасы. Я сообщил Дотти, что мои дела здесь закончены и я скоро улетаю домой. Она засмеялась и сказала, что я вернусь. Как и тогда, она коснулась точки у себя под глазом и заявила, что обладает даром предвидения. Жаль, что она не воспользовалась им раньше. Тогда Джимми Рэй мог бы остаться жив.

По дороге в Батон-Руж я ел колбасу и слушал ту же радиостанцию, где женщина-евангелистка кричала о чуме, идущей на нас из-за границы, потом пересек мост Хью Лонга и приехал в отель «Риверфронт» в час сорок.

Я не стал звонить Сиду Марковицу или Джоди Тейлор. Вместо этого я заказал билет на ближайший рейс на Лос-Анджелес, выписался из отеля и из холла позвонил в офис Люси Шенье. Дарлен сообщила, что Люси на месте и я могу с ней поговорить, но я ответил, что сам зайду в офис. Десять минут спустя я уже поднимался на лифте в контору «Сонье, Меланкон и Берк». Люси встретила меня широкой улыбкой, и мне показалось, что она рада меня видеть. Я взглянул на нее и вдруг почувствовал боль в груди. Боль усилилась, когда я взял Люси за руку.

— Похоже, я разобрался в этой истории, и нам нужно кое-что обсудить. Я возвращаюсь в Лос-Анджелес, — сказал я.

Она перестала улыбаться и молча кивнула.

Мы сели на диван с цветочным рисунком, и я показал ей копии статей об убийстве Леона Уильямса, а пока она их читала, рассказал о миссис Лоуренс Уильямс, сестре Леона Шантель Мишо и маленьком сердечке с надписью «Я ЛЮБЛЮ ЭДИТ ДЖОНСОН». Я еще продолжал свой рассказ, а Люси уже успела все прочитать и молча слушала, глядя на меня проницательными глазами адвоката.

— Джоди мне об этом не рассказывала.

— И меня это не удивляет.

— А вы думаете, она в курсе? И ей известно, что ее отцом был Леон Уильямс?

— Полагаю, что Джимми Рэй именно благодаря этому купил свой «мустанг». Вероятно, Джимми Рэй показал им документы, и они заплатили ему за молчание.

Люси положила руки на колени, потом встала и подошла к окну, после чего вернулась к своему столу.

— Это глупо. Сейчас девяностые годы. Чего ей бояться?

Я пожал плечами. Она махнула рукой. Непреклонно.

— Эти документы нельзя назвать неопровержимыми. Эдит Джонсон — достаточно распространенное имя. Велика вероятность совпадения.

— Может, Джоди считает по-другому.

Люси снова покачала головой:

— Но зачем было нанимать нас, чтобы выяснить то, что ей уже известно? Зачем она нам солгала? Она должна была понимать, что мы все равно узнаем правду.

— Я собираюсь у нее спросить.

Люси поджала губы и посмотрела в пол, потом вздохнула и взглянула на меня:

— Значит, вы возвращаетесь.

— Не думаю, что меня наняли для того, чтобы я помог Джоди Тейлор узнать ее медицинскую историю. Джимми Рэй их шантажировал, и мне кажется, что ими руководило не столько желание узнать, кто были родители Джоди, сколько стремление проверить правдивость доказательств Джимми Рэя.

Люси вздохнула и посмотрела в окно на реку. Может, тоже рассчитывала увидеть там Гека и Джима.

— Кроме того, не люблю, когда мне лгут. И еще больше мне не нравится, когда ложь приводит к тому, что убивают человека.

Люси подошла к дивану и села рядом со мной.

— Я знаю, что вы рассержены, но могу я предложить вам объяснение?

— Всегда.

— Приемные дети часто интересуются своей историей, но существуют более очевидные вещи, с помощью которых мы себя определяем. Наш рост. Цвет волос. Я хочу, чтобы вы задумались вот над чем: цельность личности Джоди Тейлор поставлена под сомнение. Не только ее имя, но и то, что она видит, глядя в зеркало. — Лицо Люси смягчилось, возможно, она поставила себя на место Джоди Тейлор. — У нее есть карьера, есть друзья. Почти наверняка она боится, что кто-то из людей, играющих важную роль в ее жизни, может взглянуть на нее по-другому. Понимаете, о чем я говорю?

— Теперь мне трудно продолжать сердиться.

Люси печально улыбнулась:

— Сердиться всегда легче. Правда ведь?

— Вы намерены с ними связаться? — кивнул я.

— Конечно. Мне тоже не нравится, когда люди лгут, и если они больше не нуждаются в моих услугах, нам следует расторгнуть договор.

Расторгнуть договор. Пожалуй, все слова сказаны.

— Наверное, вы правы.

— У нас не остается выбора.

— Рад, что мы познакомились, — кивнул я.

— Да, и я тоже, — кивнула она в ответ.

Мы посмотрели друг на друга. Адвокат и Лучший Сыщик, который не знает, что сказать. Она встала, и я тоже.

— Хорошо. Надеюсь, мы будем поддерживать связь.

— Рождество. Мы можем обменяться открытками.

— Это будет очень мило.

— Я пишу остроумные открытки.

— Не сомневаюсь.

Мы немного постояли, потом она протянула руку, и я ее взял.

— Передайте Бену привет.

— Обязательно.

— До встречи, Люси.

— До свидания, Элвис.

Люси вернулась за свой стол, а я спустился на лифте вниз, сел во взятую напрокат машину, и через четыре часа и двенадцать минут мой самолет начал приземляться, спускаясь в смог, клубившийся над Лос-Анджелесом.

В три десять по лос-анджелесскому времени я был дома. За время моего отсутствия не случилось ни одного серьезного землетрясения, воздух прогрелся до приятных двадцати девяти градусов, влажность составляла двадцать девять процентов, ветер северо-западный. Я дома. Автострады забиты автомобилями, над городом клубится оранжевый смог, а Люси Шенье осталась в двух тысячах километрах от меня. С другой стороны, у нас нет столетних черепах с огромной пастью и каджунов-мутантов. И еще — в ближайшем будущем из-за меня здесь точно никого не убьют. Если мне удастся не задушить Сида Марковица, то придется выпить столько пива, что я перестану видеть тело убитого Джимми Рэя Рибнэка. Что хорошо в Лос-Анджелесе, так это то, что здесь возможно все.

«Портрет детектива, который с оптимизмом смотрит на жизнь».

Я позвонил в офис Сида Марковица прямо из здания аэропорта. Его секретарша сказала:

— Сожалею, но мистера Марковица сейчас нет на месте.

— Это Элвис Коул. Вы знаете, что я на него работаю?

— Да, сэр, знаю.

— Мне необходимо с ним поговорить.

— Я обязательно ему передам, как только он появится, мистер Коул. Сейчас он в студии с мисс Тейлор.

Я повесил трубку и набрал номер Джоди Тейлор в «Дженерал Эверетт». Мужской голос ответил:

— Офис мисс Тейлор.

— Элвис Коул. Могу я поговорить с мисс Тейлор или мистером Марковицем?

— О, здравствуйте, мистер Коул. Джоди сейчас на съемках. Могу я сообщить ей, как с вами связаться, когда она освободится?

— Нет.

Я спустился на эскалаторе за багажом, где представитель авиакомпании сообщил мне, что мою сумку по ошибке отправили в Канзас. Он обещал, что они с огромным удовольствием доставят ее мне домой, как только она прибудет в Лос-Анджелес, и радостно улыбнулся, чтобы у меня не возникло сомнений в его искренности. Отлично, ответил я. Потом мне пришлось сесть в автобус, который шел на долговременную парковку, где я оставил свою машину. Автобус был забит храмовниками[22] из округа Ориндж,[23] и мне пришлось стоять. Нет проблем. Передо мной торчал толстяк, у которого изо рта несло, как из писсуара. Всякий раз, когда автобус потряхивало, он наступал мне на ноги, извинялся и рыгал мне прямо в лицо. Сауэр.[24] Мы провели в автобусе двадцать две минуты, и большую часть этого времени я старался не дышать. Пытался смотреть на мир с оптимизмом.

Когда я нашел свою машину, оказалось, что кто-то порезал крышу и украл проигрыватель компакт-дисков. Я попытался написать жалобу, но служитель не говорил по-английски. Эй, это Лос-Анджелес! Мне пришлось потратить сорок пять минут, чтобы выбраться из аэропорта на автостраду, где я тут же попал в грандиозную пробку. Лысый тип на пикапе подрезал меня на съезде с автострады и назвал говнюком. Похоже, у него был не самый удачный день. Ему удалось проскочить на желтый свет, а мне загорелся красный. Ничего страшного. Нужно с оптимизмом смотреть на вещи. Бездомная женщина, одетая в мешок для мусора, брызнула смазкой мне на ветровое стекло и известила о пришествии Христа. А еще она сказала, что будет счастлива вымыть мое ветровое стекло за десять центов. Я заплатил ей и заявил, что если Иисус не появится в самое ближайшее время, я перестану смотреть на мир с оптимизмом и кого-нибудь прикончу. Добро пожаловать домой!

Я сидел, греясь на солнышке, и думал о Рождестве.

На Рождество я смогу послать Люси Шенье открытку.