Река Вуду

Глава 8

Я вернулся в отель в Вилль-Платте, принял душ, побрился, затем поехал назад мимо реки Атчафалайа в Батон-Руж. Похоже, дорога туда заняла гораздо меньше времени, чем из Батон-Ружа в Вилль-Платт, потому что я с нетерпением ждал встречи с Люсиль Шенье. Когда у меня есть цель, меня не остановить.

Я снова снял номер в «Риверфронт» и в шесть тридцать, когда появилась Люси Шенье, уже сидел в баре на первом этаже с бутылкой «Дикси». Люси была в розовом пиджаке поверх терракотовой блузки и в обтягивающих джинсах. Два бизнесмена, сидящих за круглым столиком, проводили ее взглядом. Бармен тоже. Она радостно мне улыбнулась, и мне показалось, что я утонул в ее глазах.

— Вы удовлетворили свое любопытство относительно местной кухни или готовы к новым приключениям? — спросила она, протянув мне руку.

— Приключение — это мое второе имя, — ответил я.

Ее улыбка стала еще шире, блеснули зубы и засияли глаза — или мне показалось.

— В таком случае вас ждет масса удовольствий.

Я расплатился в баре, и мы пошли к ее машине.

«Лексус 400», светло-голубое двухдверное купе. Спортивная модель. Машина прямо-таки блестела: похоже, ее недавно помыли. В «лексусе» имелся телефон, заднее сиденье было завалено компакт-дисками, в основном на каджунском языке. Люси Шенье отлично смотрелась за рулем: она и ее машина прекрасно друг с другом ладили.

Люси улыбалась, явно весьма довольная происходящим. Люси Шенье управляла машиной уверенно и легко. Наверное, она точно так же играла в теннис или занималась юриспруденцией. Вскоре мы свернули к огромному зданию, похожему на склад. «Ральф и Какуу».

— Должна вас предупредить, — начала Люси, — внутри заведение выглядит довольно убого, но кормят здесь прекрасно.

— Нет проблем, — отозвался я. — Обожаю, когда убого.

По сравнению с «Ральфом и Какуу» ангар для самолетов — просто крошечный сарайчик. Внутреннее убранство составляли рыболовные сети, пробковые буи, чучела промысловых рыб и панцири крабов-мутантов размером с крышку от мусорного контейнера. Мне показалось, что внутри собралось человек семьсот. Множество семей и бессчетное число парочек. Не хватало только Алана Хейла[15] в желтом плаще и его добродушного: «Привет, дружище!»

— Ну и местечко, — заметил я.

— Мы тут просто обожаем дешевку.

Девушка, с виду студентка колледжа, усадила нас за столик и спросила, не хотим ли мы чего-нибудь выпить.

— Закажем бутылочку вина? — спросил я.

— С каджунской едой — ни за что, — ухмыльнулась Люси, и в ее глазах появились озорные искорки. — Вы снова подумаете, что это дешевка.

— Тогда что?

Она взглянула на официантку:

— Принесите, пожалуйста, две каджунские «Кровавые Мэри».

— Каджунские «Кровавые Мэри»? — удивился я.

— Не смейтесь. Их готовят с кайенским перцем и легким привкусом рыбы. Вы же сами сказали, что обожаете приключения. — Она снова повернулась к официантке: — А на закуску мы будем колбасу из аллигатора.

Официантка ушла.

— Сначала обед на острове Гиллигана,[16] теперь колбаса из аллигатора. Что дальше?

Люси заглянула в меню:

— Лучшее впереди.

Официантка вернулась с «Кровавыми Мэри», которые оказались не красными, а коричневыми, причем в каждой плавал кружок лимона. Я сделал глоток. Вкус рыбы, а еще «Табаско», черного и кайенского перца — сильный, обжигающий и отлично сочетающийся с водкой.

— Ну как? — поинтересовалась Люси.

— Высший класс!

— Вот видите, — улыбнулась Люси.

Подошедшая официантка принесла колбасу из аллигатора и спросила, готовы ли мы сделать заказ. Я попробовал колбасу. Она вполне могла быть куриной или свиной, но у нее была необычная консистенция.

— Если вы действительно хотите почувствовать вкус Луизианы, я бы посоветовала вам какое-нибудь блюдо из крабов или лангустов, — сказала Люси. — Крабов, как правило, жарят. Лангустов подают вареными или в супе.

— Звучит неплохо.

Люси Шенье заказала этуфе из лангустов, а я — блюдо с лангустами, к которому полагался суп из лангустов, а также вареные лангусты и жареные хвосты лангустов. Жареные хвосты лангустов назывались «каджунский попкорн». Мы допили «Кровавую Мэри» и заказали еще две порции. Официантка принесла салаты, и я смотрел, как Люси ест, совсем как в ее офисе наблюдал за тем, как она двигается. Это было исключительно приятное занятие.

— Должна признаться, когда Джоди сказала, что к нам приедет детектив из Калифорнии, я попыталась ее отговорить от этой затеи, — произнесла Люси. — Я считала, что местный сыщик будет действовать эффективнее.

— Разумно.

— Разумно, но неверно. Вы прекрасный специалист.

Я даже расправил плечи.

— Сейчас покраснею.

Люси сделала глоток «Кровавой Мэри». Похоже, салаты ее не слишком заинтересовали.

— А что вы узнали от мистера Рибнэка?

Я рассказал ей, что Джимми Рэй Рибнэк встречался по крайней мере с двумя женщинами из тех, с кем я разговаривал, причем представлялся он человеком, который ищет свою сестру. Однако когда я его об этом спросил, все отрицал, в том числе и факт беседы с женщинами. Я сообщил, что, воспользовавшись удобным случаем, проник в его офис и обнаружил официальные документы об удочерении, выданные штатом Луизиана, а также свидетельство о рождении, где говорилось, что у Памелы и Монро Джонсон родилась дочь — в тот же день, что и Джоди Тейлор. Примерно на середине моей речи Люси Шенье поставила на стол «Кровавую Мэри» и подняла руку. Она больше не улыбалась.

— Минутку. Вы проникли в офис мистера Рибнэка?

— Да.

Она покачала головой.

— Проникновение путем взлома куда-либо карается законом. Я не намерена участвовать в преступной деятельности.

— О каком офисе идет речь? — спросил я.

Она тяжело вздохнула, все это ей по-прежнему не нравилось.

— Официальные бумаги были самыми обычными. В них говорилось, что Джонсоны передают штату все права и претензии на ребенка. Кто-то написал их адрес на обратной стороне свидетельства о рождении. Возможно, это совпадение, но если и так, то очень странное совпадение.

— Тейлоры упоминались в бумагах?

— Я обнаружил копию свидетельства о рождении. И все.

— Как думаете, Рибнэк случайно не родственник Джоди Тейлор или Джонсонов?

— Не знаю. Он категорически все отрицал, однако я нашел у него эти документы. Его интересует Джоди Тейлор, и он сумел связать ее с Джонсонами. У него был адрес Монро Джонсона, и он мог с ними встретиться, но тут ничего не могу сказать наверняка.

Люси Шенье задумчиво уставилась куда-то вдаль. Теперь, когда мы заговорили о деле, она была напряжена, сосредоточена и, похоже, вот-вот нахмурится. Думаю, именно такое лицо у нее бывает во время выступления в суде. Теннис и закон. Я сделал несколько глотков «Кровавой Мэри», наблюдая за тем, как она обдумывает сложившуюся ситуацию. Должен заметить, что это тоже было исключительно приятным занятием. Во рту у меня приятно щекотало от специй, и мне стало интересно, щекотно ли ей.

— Бумаги, о которых вы рассказали, являются частью закрытых штатом документов. Биологическим родителям выдали… ну что-то вроде квитанции на ребенка, но мистер Рибнэк никак не мог получить копии.

— Но они у него имеются.

Я подумал, как это целоваться, когда у тебя щекотно во рту.

— Однако эти документы не доказывают, что Джоди Тейлор в действительности является ребенком, отданным Джонсонами на попечение штата. Нам придется открыть документы. И встретиться с Эдит Будро, чтобы удостовериться в том, что ваши выводы верны. Если ее отец недееспособен, а мать умерла, в таком случае она получает право выдать штату разрешение на рассекречивание документов. Это единственный способ официально подтвердить, что матерью Джоди Тейлор являлась Памела Джонсон.

— Это мы и сделаем завтра.

— Да, — кивнула Люси. — Думаю, лучше всего встретиться с ней в ее магазине. Там она будет чувствовать себя спокойнее, и мы попросим разрешения поговорить с ней конфиденциально. Я возьму это на себя, поскольку я уже такое делала, к тому же женщины чувствуют себя увереннее в присутствии другой женщины.

— Вы хотите сказать, что мы не подойдем к ней и не скажем без всяких церемоний: «Эй, крошка, не хочешь встретиться с потерявшейся сестрой?»

Люси Шенье улыбнулась и пригубила «Кровавую Мэри».

— Может, так принято в Калифорнии.

— У вас во рту щекотно? — спросил я.

Она удивленно на меня посмотрела.

— От специй, — уточнил я.

— Ну да, щекотно.

— Мне было интересно, — удовлетворенно кивнул я.

Официантка унесла тарелки с салатами и тут же вернулась с этуфе для Люси и моим блюдом с лангустами. В центре тарелки стояла миска с супом, окруженная с одной стороны горкой вареных лангустов, а с другой — жареными хвостами. Хвосты были похожи на свернувшихся в клубок крошечных креветок, слегка обвалянных в сухарях. Я подцепил вилкой несколько штук и попробовал: они оказались горячими и нежными.

— Отлично.

— Суп приправлен жиром лангуста, — сказала Люси. — Раковины нафаршированы смесью мяса лангустов, хлебных крошек и специй. Вы их берете, а потом вилкой достаете начинку.

— Понял.

Суп был темно-коричневого цвета, в нем плавало несколько раковин. Я выполнил ее указания, достал начинку и попробовал.

— Потрясающе. Хотите штучку?

— Пожалуйста.

Я вытащил вилкой раковину и положил ей на тарелку.

— А вы попробуйте этуфе, — предложила она.

Этуфе представлял собой коричневый соус с кубиками зеленого перца и сельдерея и хвостами лангустов с рисом. Она положила немного на тарелочку для хлеба и передала мне. Я попробовал. Эти люди придали слову «вкусно» новое значение.

— У этуфе, которое подают в Калифорнии, такой же вкус? — спросила Люси.

— Даже близко не стояло.

Люси Шенье взяла фаршированную раковину, которую я положил ей на тарелку, и достала содержимое. И капля коричневого соуса потекла с ее руки к запястью. Чисто автоматически она повернула руку и слизала соус, а я почувствовал, что у меня вдруг встал ком в горле. Пришлось сглотнуть и прикончить остатки «Кровавой Мэри».

— Еще хотите?

Она кивнула и улыбнулась:

— Может, еще стаканчик. Я все-таки за рулем.

Я помахал рукой официантке и поднял вверх два пальца.

«Два мешка льда и холодный душ, пожалуйста!»

— Вареного лангуста нужно есть так: вы отламываете хвост, затем надавливаете на него, чтобы разломать панцирь, и достаете мясо, — произнесла Люси, взяв одного из моих лангустов и показав, как надо делать. — Вот так. Понятно?

— Хммм.

Может, если я сосредоточусь на еде, то мне полегчает. И еда меня спасет.

— Затем вы кладете в рот голову и высасываете ее.

Я удивленно заморгал, глядя, как она принялась высасывать голову лангуста. Люси улыбнулась.

— Чтобы достать сок.

Я закашлялся и прикрыл рот рукой, потом выпил воды. «Думай о еде. Еда». Официантка принесла наши «Кровавые Мэри», и я тут же осушил свой стакан. Лицо у Люси вдруг стало озабоченным.

— Что-то не так?

— Нет-нет, все в полном порядке, — заверил ее я.

Она пила свой коктейль и потихоньку клевала этуфе. Я заметил, что большая часть моей еды исчезла, а ее все еще лежала на тарелке. Надеюсь, она не будет считать меня обжорой.

— Вы из Батон-Ружа?

— Да.

— У вас акцент мягче, чем у остальных.

— Это не у меня акцент, мистер Коул, — улыбнулась она.

Я развел руками, признавая свое поражение.

— Я училась в Университете штата Луизиана на подготовительных юридических курсах, а затем получила образование в Мичигане. Жизнь с янки наносит непоправимый урон акценту.

— И вы вернулись домой, чтобы заняться юридической практикой?

— Здесь жил и работал мой бойфренд, мы хотели пожениться. Он тоже был — и остается — адвокатом.

— Понятно.

— Мы расстались четыре года назад.

— Бывает.

Я изо всех сил старался сдержать радостную улыбку.

— Да, бывает. — Похоже, она еще что-то собиралась сказать, но промолчала, сосредоточившись на этуфе. — А теперь расскажите о себе. Вы служили в полиции?

— Нет. Я получил лицензию двенадцать лет назад, а до того учился у человека по имени Джордж Фидер. У Джорджа в данной области наработано, наверное, миллион часов, и он самый лучший детектив, какого мне когда-либо довелось встречать. А еще раньше я служил в армии.

— Колледж?

— Университет Южной Азии. Программа прикладного обучения.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Для Вьетнама вы слишком молодо выглядите.

— Тогда я выглядел старше.

— Разумеется.

— Мисс Шенье, а я могу задать вам личный вопрос?

Она кивнула, положив в рот очередную порцию этуфе.

— Вы пытались отыскать своих биологических родителей?

— Нет. — Она покачала головой и тыльной стороной ладони убрала с глаз волосы. Пальцы у нее были липкими от соуса. — Большинство приемных детей этого не делают. Конечно, время от времени им становится интересно, но мама и папа — это их мама и папа.

— Люди, которые вас вырастили.

— Совершенно верно. Давным-давно какая-то женщина произвела меня на свет и отдала на попечение штата, считая, что так будет лучше для нас обеих. Сейчас у нее своя жизнь, у меня тоже, а также у моего биологического отца. Умом я понимаю, что они мои родители, но сердце говорит, что мои настоящие папа и мама — это Джек и Энн Кайл. Джек помогал мне сражаться с алгеброй, а Энн каждый день после школы возила на корт, чтобы я могла тренироваться. Вам все ясно?

— Конечно, они ваша семья.

Она улыбнулась, кивнула и съела еще немного этуфе.

— Как у вас.

— Однако вы выбрали именно эту область юриспруденции.

— Ну, не совсем. Я в основном занимаюсь разводами и спорами по вопросам опеки. Но мне вовсе не обязательно хотеть найти своих биологических родителей, чтобы понять других, желающих это сделать. Мы все должны иметь доступ к своей медицинской истории. Поскольку я придерживаюсь именно такой точки зрения и располагаю возможностью помогать другим людям, я это делаю.

— Вы разделяете переживания с другими приемными детьми, и у вас возникает чувство родства. Вы все братья и сестры.

Люси Шенье мои слова явно понравились.

— Точно.

Поразительно, как водка, даже в небольшом количестве, притупляет чувства! Люси отставила вилку и сложила руки на столе.

— Итак, мистер Искатель Приключений, расскажите-ка, что вы думаете по поводу луизианских лангустов. Можно назвать их самым невероятным блюдом, которое вам приходилось есть?

— Во Вьетнаме я ел собачье мясо.

Улыбка сползла с лица Люси Шенье, и оно стало растерянным.

— Какое… приключение.

Я пожал плечами и доел хвосты лангуста.

— Фр! — произнесла она.

Я поднял голову.

Люси Шенье покраснела, губы превратились в тонкую полоску, на щеках появились ямочки. Она открыла рот, сделала глубокий вдох и попыталась сморгнуть слезы.

— Извините, но сама идея… — Она прикрыла лицо салфеткой. — Это, случайно, был не пудель?

Я оставил вилку на тарелке и сложил руки на столе — совсем как она пару минут назад.

— Да, я понял. Шутка.

— Извините. Но это так смешно.

— Той собаке было не до смеха.

Люси расхохоталась, подозвала официантку и сказала:

— Мне пора. Честное слово.

— Хотите кофе?

— Я бы с радостью, но не могу. У меня назначена встреча с одним очень важным господином.

Я посмотрел на нее и сумел выдавить лишь короткое:

— О!

— С сыном. Ему восемь.

— Понятно.

Официантка принесла нам салфетки, Люси расплатилась и повезла меня в отель. Я предложил ей поехать завтра утром к Эдит Будро вместе, но Люси сказала, что у нее на утро назначено два важных разговора и будет лучше, если мы встретимся прямо там. Я ответил, что меня это вполне устраивает. Большую часть пути мы ехали молча, смущенные возникшим ощущением ожидания чего-то большего, словно между нами вот-вот побежит электрический заряд и все чувства выплеснутся наружу.

Когда мы остановились около главного входа в «Риверфронт Говард Джонсон», было почти десять.

— Ну хорошо, — сказала Люси.

— Спасибо за прекрасный вечер.

— Я тоже отлично провела время.

Мы еще пару мгновений сидели в неоновом свете, потом я наклонился к ней, чтобы поцеловать. Она положила руку мне на грудь и тихонько оттолкнула, и я не стал настаивать. Ей было явно не по себе.

— Вы славный человек, и я замечательно провела время, но мы работаем вместе. Понимаете?

— Конечно. — Я сглотнул, пару раз моргнул и протянул ей руку. — Спасибо за обед. Было здорово.

Она взяла мою руку и заглянула мне в глаза:

— Прошу вас, поймите меня правильно.

— Разумеется, я все понимаю, — ответил я, выдавив слабое подобие улыбки.

Мы обменялись рукопожатием, я вышел из машины Люсиль Шенье и долго смотрел ей вслед.

Ночь была дивной, напоенной самыми разными ароматами, и я прошел вдоль реки к небольшому холму, а потом прогулялся по ночным улицам Батон-Ружа. Я был пьян, но не от выпитой водки, а от мысли, что завтра снова увижу Люсиль Шенье.