Реликт

Доктор Мэннинг

А на следующий день случилось новое событие: на связь вышел Зеродис.

Сам я узнал об этом только постфактум: Ева сообщила, что Зеродис намерен оказать организации посильную помощь.

— Посильную помощь в чем? — спросил я.

— Пока неясно, чем нам может помочь хакер, но отказываться не будем.

— А, ну ладно, мне-то что…

Еще через два дня после обеда у меня зазвонил внутренний коммуникатор. Я пришел в кабинет Евы и заметил там, помимо Рика и Морти, новое лицо. Собственно, это лицо было бы трудно не заметить, даже если постараться: широкое, щекастое, похожее на полную луну. Тип этот довольно молод, но в очках и уже с залысинами. Яйцеголовый, видимо.

— Это доктор Теодор Меннинг, биотехнолог, — представила его Ева. — Работает в области клонирования.

— Рад знакомству, доктор Меннинг.

— … А это Владислав.

— Очень приятно, Владислав. Это вы покажете мне донора?

— Э-э? Че?

Тут заговорил Морти:

— Видите ли, Теодор… Владислав и есть донор.

— Стоп-стоп… Донор чего? — уточнил я.

— Образца крови, который был у вас взят в день… знакомства.

Тут на круглом лице Меннинга появилось скептическое выражение.

— Простите, это какое-то недоразумение. Мы точно говорим о том образце, который я получил от вас под расписку о неразглашении?

— Да, — кивнула Ева, — тут нет ошибки.

Ученый нахмурился.

— И этот образец был взят у этого, кхм, молодого человека?

— Все верно.

Он хмыкнул.

— Знаете, если бы не контракт, я бы подумал, что это такой розыгрыш, и я — герой какого-нибудь шоу с приколами. Но контракт есть контракт, как-то дороговато для шутки. Хотя, если вы из очень рейтинговой передачи…

Я вздохнул.

— Доктор Меннинг, у вас же есть контракт, да? Вы будете получать по нему деньги, да?

— Ну да.

— Тогда почему бы вам просто не заняться тем делом, которое прописано в контракте? Шутка, не шутка — какая вам разница, если вам платят деньги? У вас есть образец, клонируйте его… или что там прописано в контракте?

Яйцеголовый хмыкнул.

— Ну так я, собственно, и прибыл для того, чтобы начать исследования. Первый шаг — ознакомиться с донором, понять, что это за существо, провести анализы, изучить его, описать… Понимаете, молодой человек, тут все немного сложнее, чем кажется. Клонировать клетку — большая проблема, но это один процент всех трудностей. Мало просто клонировать — нужно, чтобы клонируемая клетка выжила, разделилась на бластомеры, превратилась в зародыш. И зародыш тоже должен выжить, для чего ему нужно обеспечить условия, аналогичные условиям материнской матки. Это все безумно сложно, и клонировать некое неизвестное существо, имея лишь его клетки, не получится. Все, что я пока знаю — что кровь принадлежит некоему гоминиду, но совершенно точно это очень отличающееся от человека существо. Вы не можете быть донором образца, а донор не может быть похож на человека.

— Ну ладно, — согласился я, — раз так, то делать нечего. Доктор Меннинг, у вас в семье были случаи сердечных приступов от испуга?

— Нет, а что?

Тут вмешался Рик.

— Доктор Меннинг, донор образца — хищный гоминид, мимикрирующий под свою основную добычу. То есть под «человека разумного». Вы уверены, что готовы с ним встретиться лицом к лицу?

Он скептически хмыкнул.

— Знаете, это становится все менее серьезным. В чем суть розыгрыша?

Я усмехнулся.

— Ну что ж. Надеюсь, вы не помрете.

Моя улыбка стала шире, затем нижняя челюсть раскрылась вниз и в стороны, из складок слизистой оболочки появились клыки. По мере того, как моя челюсть медленно приходила в боевое положение, челюсть доктора Меннинга отвисала все ниже, глаза становились все круглее, а остатки шевелюры аж зашевелились.

Я даже почувствовал вкус его страха каждым рецептором языка, хотя нас разделяют три метра. Тут Меннинг отшатнулся назад и опрокинулся со стулом.

Я поспешно вернул себе обычный облик и принялся сращивать кожу на подбородке.

— Вы в порядке, доктор Меннинг? — спросила Ева.

Но доктор оказался не в порядке: он поспешно, сидя на заднице и передвигаясь на руках и отталкиваясь ногами, забился в самый угол комнаты с выражением ужаса на лице.

Я подошел к столу и уселся в свободное кресло.

— Не паникуйте, док. Я только что хорошо пообедал, так что вам ничего не угрожает.

Однако успокоить его оказалось сложно: от Морти, который попытался подойти и помочь подняться, он принялся отбиваться ногами, опрокинувшись на спину. Выглядело забавно, хотя ситуация не очень-то веселая.

— Доктор Меннинг, успокойтесь, — сказал Морти. — Вам совершенно ничто не угрожает. Вы же сами хотели увидеть донора и не верили, что это Владислав…

— Даже не надейтесь меня обмануть! — завизжал Меннинг. — Я все прекрасно понял!!! Вы все тут — пришельцы! Так вот, со мной можете делать что хотите, но я не стану вам помогать клонировать армию! Вам никогда не победить!!!

Он умудрился лягнуть Морти, когда тот снова протянул ему руку, и я понял, что надо брать дело в свои руки. Перепрыгиваю через стол, легко отбиваю в сторону ногу Меннинга, хватаю его за воротник и рывком ставлю на ноги. Меннинг пытается вырываться и громко визжит, так что я леплю ему звонкую пощечину.

Тут в комнату врывается охрана.

— Стоять!!! — вопит один из них.

— Отставить! — крикнула Ева. — Все под контролем, урезониваем доктора…

Пощечина подействовала: Меннинг больше не визжит, только смотрит на меня круглыми глазами и тяжело дышит.

— Если кто-то из нас двоих и пришелец, доктор Меннинг, то это вы. Я родился в месте, которое сейчас именуется Европой, задолго до того, как туда пришли из Африки ваши далекие предки. И если бы вы немного поразмыслили, то поняли бы, что будь госпожа Леринц одной крови со мной, то мы бы обошлись без клонирования.

Я подтащил его к креслу и посадил, обошел стол и уселся в свое.

Меннинг, чуть отдышавшись, облизнул губы, а затем, попеременно косясь то на меня, то на Еву, спросил у нее:

— И… зачем клонировать… э-э-э… эм-м…

— Монстра? — подсказал я.

— Э-э-э… ну-у…

— Да не нукайте. Я и так знаю, что с точки зрения людей являюсь таким же монстром, как и люди — с точки зрения свиней. И вообще, вам не удастся меня обидеть, так что можете не выбирать выражения.

Тут заговорила Ева.

— Доктор Меннинг, ваша докторская диссертация посвящена определенному аспекту клонирования мамонта. Зачем клонировать мамонтов? Можете не отвечать, я и так знаю правильный ответ. С Владиславом все то же самое, с той разницей, что он куда более вменяем, чем неразумное животное, и куда более полезен.

Ученый нервно хмыкнул.

— Этот аргумент мог бы быть сильным, если бы исходил от кого-то из моих коллег и единомышленников. Только вот вы ну ни хрена не защитники природы и не «партия зеленых», как мне кажется.

Я взглянул на Еву.

— Может, ввести его в курс дела? Людей с критическим мышлением сложно водить за нос.

Она кивнула.

— Предчувствовала, что придется. В общем, доктор Меннинг, то, что я вам сейчас покажу, секретно до такой степени, что я даже не буду брать с вас расписку о неразглашении государственной тайны. Если вы скажете хоть слово об этом за пределами комплекса…

— Просто исчезну, да?

Ева покачала головой:

— Не наши методы, есть более гуманный способ сохранить тайну, и к тому же более действенный. Проболтаетесь — остаток своих дней проведете в психиатрической лечебнице, и тогда всем будет все равно, что вы там говорили. Вот, глядите.

И она протянула ему ту же фотографию, что и ранее мне.

Яйцелоголовый нахмурился.

— Что это? Это не человек. Это вообще не живое существо… Ребро погнуто? Кости не гнутся, это металл…

— Вы совершенно правы. Это робот. Вы, как ни странно, плюнули в небо и попали в луну: нашу планету действительно пытаются захватить пришельцы. Ответ, для чего нужно возвращать из небытия вымершего хищника, очень прост: мы очень сильно опасаемся, что самостоятельно отстоять Землю нам не удастся.

Он покосился на меня.

— И… зачем вам сражаться за людей?

Я усмехнулся:

— У меня нет причин вмешиваться в эту борьбу. Вы тут как раз для того, чтобы дать мне такую причину.

С Меннингом я поладил. Он понравился мне главным образом тем, что оказался способен делать одновременно два дела: в процессе проведения тестов, замеров и анализов ученый вел со мной совершенно непринужденную беседу, не запинаясь и четко формулируя мысли. И это при том, что в то же самое время Меннинг манипулировал различными сложными приборами вплоть до рентгеновского аппарата.

Сама по себе беседа была скучновата: он расспрашивал меня о том, сколько мне лет и как я их прожил, что было до заселения Европы кроманьонцами, о неандертальцах и так далее. То есть, прямую пользу получал только Меннинг, поскольку передача информации происходила в одностороннем направлении, сам он ничего любопытного мне сообщить не мог.

Однако я нашел приятным не то, как мы с ним беседовали, а то, как он умудряется гладко, без сучка и задоринки делать одновременно два дела, при том что оба занятия — интеллектуальные. Если его мозг способен на такую сложную деятельность — может быть, он сумеет оправдать мои надежды.

И по этой причине я спокойно и обстоятельно отвечал на его вопросы: надежду «монстра» Франкенштейна на создание подруги погубила неприязнь самого Франкенштейна к «монстру», тот не захотел создавать пару для такого чудовища. Потому мне пришлось так сильно стараться выглядеть человечным, как никогда ранее.

Больше всего его интересовали причины моего невероятного долголетия.

— Владислав, а сколько вам лет?

— Не знаю. Но поскольку я еще застал неандертальцев, то точно больше сорока тысяч.

— Поразительно долгая жизнь.

— На самом деле, очень короткая. Моя мать рассказывала мне, что ее мать, то есть моя бабушка, рассказывала ей, что когда-то давно «еда» не умела делать оружие, пользоваться огнем, не изобрела речь и вообще была очень маленькой и жила на деревьях. Что заставляет предполагать, что между рождением моей бабушки и моим прошел минимум миллион лет.

— Просто поразительно… Как вообще возможно выживать так долго в дикой природе?

— Нас не берет никакая болезнь и не было естественных врагов. Я способен убить любое животное на Земле независимо от его размеров, включая кита и белую акулу, поскольку мой укус смертелен на сто один процент. Правда, не во всех случаях удастся выжить, так как большое существо будет умирать медленно. Однако на суше мой вид был господствующим суперхищником.

— Хм… Так вы знали свою бабушку?

— Нет. Моя мать, повзрослев, покинула ее участок и отправилась искать свой. И больше никогда свою мать не видела. Это произошло, по ее словам, «очень давно». Это могло быть и сто лет, и полмиллиона. Мы не умеем считать время на больших отрезках.

— То есть?

— Я помню, что неандертальцы вымерли раньше мамонтов, но не могу сопоставить по длине отрезки от вымирания неандертальцев до исчезновения мамонтов и от вымирания мамонтов до нынешнего момента. Скажу больше — я в Америке уже второй раз, но ответить на вопрос, какое из пребываний было дольше — первое или второе до этого момента — смогу только после подсчета лет по календарю.

— Невероятно… А у неандертальцев была членораздельная речь?

— Да, но очень примитивная. У них не было личных местоимений, все слова вроде «я», «ты» у них заменяло всего одно слово, обозначающее «это». Его же употребляли по отношению к вещам.

— Надо же… А как они говорили, например, фразу «друг, помоги мне поднять это бревно»?

— Их вербальная речь не работала без жестов. У них такая фраза звучала как «это помогать это поднять это». При первом «это» показывается пальцем на собеседника, при втором на себя, при третьем на бревно.

— А вы можете произнести эту фразу на неандертальском?

— Нет. Я способен выучить любой язык за неделю, но забываю его полностью уже через пару лет неиспользования. Я учил английский язык не менее пяти раз и забывал столько же минус один. Я говорил за свою жизнь на многих тысячах языков и наречий, если бы не способность забывать языки подчистую — у меня давно взорвалась бы голова.

— Эх, какая жалость… А у вас есть какое-нибудь объяснение тому, что вы не стареете?

— Нет, — признался я. — Мы вообще-то не обладаем вашей тягой к познанию, если это познание не несет прямой пользы. Понимание сути нашей вечной молодости полезно только вам, да и то лишь очень условно.

— Почему условно?

— Ну представьте себе, что вы открыли мой секрет вечной молодости и способны наделить ею и людей тоже. Только в этом нет смысла, если через сколько-то лет начнется полномасштабное вторжение пришельцев и человечество будет уничтожено.

— Резонно.