Реликт

Ужас ночи

— Я не настроен, если можно так выразиться, вливаться в, так сказать, новую семью с агрессией и сразу же заводить врагов…

— Так ты уже проявил агрессию и нажил себе врага, если что. Но проблема много глубже. Как ты себе представляешь свое вступление в наши ряды? Эй, Владислав, а что это за странный такой тип с тобой? Ой, да так, один старпер попросил об услуге… А, ну ладно тогда… Так, да?

— Ну, не совсем…

— А как? Здорово, господа, знакомьтесь, это бывший дон Луиджи, теперь он один из нас… Вот так? Не-а, не прокатит. Понимаешь, мы — хищники, причем не в переносном смысле, а в буквальном. Территориальные хищники. Если ты следил за мной постоянно, то должен был заметить, что я регулярно бываю в определенных точках на периферии города, например, в кегельбане «У Джо» и на заправке Мартингейла. Как ты думаешь, зачем? Подсказка: у меня нет машины и я не люблю играть в кегельбан.

— Хм… Обход территории?

— Не совсем. Еще одна подсказка: как территориальное существо, которое не имеет привычки ссать на все вокруг, должно обозначить свою территорию?

— Встречаясь с соседом?

— Точно. Ритуальная встреча. Кстати, по этой причине ты недолго меня переживешь в любом случае, потому что если появишься на встрече вместо меня — тебя прикончат сразу, ибо ты слаб, а мы очень враждебны к любому, кто убивает кого-то из нас. Если ты не появишься вовсе — тогда соседи попытаются узнать, что со мной стряслось и нельзя ли расширить свои владения в мою сторону, и тогда ты сдохнешь, но чуть позже. Потому знаешь, что я сделал бы на твоем месте?

— Что?

— Вернулся домой и спокойно, по-человечески умер в кругу родных и близких. Поверь, это не худший способ умереть.

— Недаром говорят, что сытый голодного не понимает… Тебе смерть кажется пустяком, потому что она не стоит у тебя за спиной изо дня в день вот уже несколько месяцев… В общем, я осознаю риски, но намерен попытаться, ибо терять мне нечего. Если ты не хочешь укусить меня добровольно…

Тут оживился Тони:

— Можно открыть ему рот, вы вставите руку, дедушка Луиджи, а я врежу снизу в челюсть…

Дон Луиджи хмыкнул:

— Зачем так грубо и неэлегантно… Можно сделать мне надрез и капнуть туда немного слюны…

— Хе-хе-хе… Если б все было так, как ты думаешь, то любая девчонка, с которой я целовался взасос, становилась бы вампиром при наличии маленькой ранки во рту. Не прокатит номер, и не надейся. Но если что — давайте нож или там скальпель, я на него поплюю, не вопрос.

— Ну а как тогда⁈

— Без моего желания ты бактерию-симбионт не получишь. И да, специально для трех дебилов, которые уже успели помечтать о бактерии вечной молодости: хрен вам поперек горла. Я не первый раз сижу в цепях и клетке. Мой так называемый дар хотели получить и знаменитый персидский царь Дарий, и Александр Македонский. Собственно, клетка со мной внутри досталась Александру как трофей после победы над Дарием. Несколько лет я в ней просидел, пока Александр уговаривал меня поделиться вечной жизнью, как до него — Дарий. Кстати, ученые по сей день точно не знают, от чего же умер Александр Великий. А я знаю.

— Ты убил Александра Великого? — приподнял бровь Луиджи.

— Эй, что это за хамские инсинуации⁈ Я тут ни при чем, он сам себя убил, пытаясь получить силой то, чего я ему дать не пожелал. Так что попытка испить моей крови — идея плохая, учти это. Как и переливание, кстати. После Александра был еще один умник в средние века… и вот он был несколько убедительнее тебя или Македонского. Но и ему не повезло: когда я решил дать ему то, что он просил, то принял свою истинную форму, и бедолага от страха обосрался и умер. Ну или умер и обосрался — последовательность не играет роли. Такие дела. Так что даже при моем согласии ты можешь смерть не обмануть, а наоборот, приблизить.

— Значит, этот облик не настоящий?

— Ну почему не настоящий… просто у меня их два, как у оборотня. И если я обернусь во второй — не знаю насчет инфарктов, а хотя бы пара обосранных штанов тут будет точно.

— У меня нет выбора.

— Зато у меня есть. Вынь голову из задницы и взгляни на ситуацию с нашей точки зрения: что тебе нужно от нас — тут все понятно. Но ты-то нам зачем?

Обескуражить дона Луиджи мне не удалось и на этот раз.

— Не скажу насчет вас всех, а вот конкретно насчет тебя — попытаюсь. Ты заинтересован в сохранении своей жизни, не правда ли? А вот и объяснение, почему мне невыгодно тебя убивать: мы можем договориться, что некоторое время я в полной тайне поживу в твоих владениях, пока как-то не утрясу свою проблему, а ты будешь и дальше владеть своей территорией и ходить на ритуальные встречи, тем самым на время обеспечив мне секретность и изоляцию.

— И тут тоже есть проблема. Мы чуем друг друга за километр. Территориальность не означает полного запрета на визиты, особенно в двадцать первом веке с его развитыми системами транспорта, путешествий, бизнеса и прочего. Суть территориальности в том, что это только мое владение, и здесь всякий должен считаться с моими правилами или быть порванным на лоскуты. При этом, если кто-то другой побывает тут проездом, не покусившись на мое главенство и не нарушив моих правил, то ему для этого не требуется даже спрашивать разрешение на проезд. Но такой мимопроходил сразу учует, что тут что-то не то, ведь нас мало и мы всегда хорошо знаем всех своих соседей. Мир только кажется большим — но на самом деле он до горя тесен.

— Допустим, — сказал дон Луилжи, — но как-то вы должны пополнять свои ряды?

— Зачем? За последние двести лет во всем мире не умер ни один вампир.

— Вы между собой не воюете с летальным исходом?

Я вздохнул.

— Выкинь ты уже из головы все эти книжки Энн Райс, в них нет никаких совпадений с реальностью. Мы вообще не конфликтуем, и по правде, наша жизнь… довольно скучная, скажем так. Возвращаясь к тебе… смирись с тем фактом, что в нашем мире тебе нет места. Ты в нем лишний.

— Но ведь тот «умник» из средневековья как-то тебя убедил? Какие были его доводы?

Я усмехнулся.

— Начнем с того, что он был почтителен и не тыкал в меня крестом, не говоря уже об электрошоке. К тому же — философ, поэт, ученый. При всем его смешном возрасте он был интересным собеседником. Но зачем нам мафиози с кучей сопутствующих проблем? Мыслители, люди искусства, поэты — это приятная компания. Ученые — полезны для понимания нашей собственной природы. Бандит? Нет, мы обойдемся.

— Но я могу быть полезнее десятка ученых, — ухватился за этот шанс дон Луиджи.

— Ты — старый пердун в кресле-каталке. Да, пока ты еще дон мафии — а кто ты без своей «семьи»? Или ты собирался стать доном-вампиром? В своем уме?

Старик покачал головой.

— Нет. Я вроде как «умру», вместо меня похоронят восковую куклу, организацию получит Тони, а я… типа, уйду в темноту ночи на пенсию. Все продумано. Насчет того, кто я… Я — мафиози в третьем поколении. Мой дед торговал выпивкой во времена «сухого закона» в объемах чуть меньших, чем Аль Капоне, но, в отличие от последнего, не попался. Мой отец занимался контрабандой и наркотиками — и не попался. Я возглавляю свою ветку «семьи», нажил немалое состояние и влиятельных врагов, всех их пережил — и не попался. Я знаю толк в конспирации и секретности. Вот смотри, Владислав. Ты попался. Я выследил тебя, и это при том, что в операции были задействованы сотни людей, из которых никто не знал сути, ну кроме Тони и непосредственных участников твоей поимки. Просто потому, что я прослыл бы выжившим из ума стариком и потерял авторитет и власть. Я вцепился в этот призрачный шанс и настиг фантома, в существовании которого даже не был уверен. В считанные месяцы я разработал методики поиска и нашел тебя — и оказалось, что не так-то сложно это было. Не так-то и хороша твоя конспирация, если тебя нашел тот, кто даже наверняка не знал о твоем существовании. Да, до сего момента вас защищало неведение: вампиры и правда стали гламурной байкой для юных девочек, мечтающих о вечной любви, и, как ты сам и сказал, их образ уже не имеет ничего общего с реальными вампирами. Но представь, что будет, если кто-то из вас однажды допустит ошибку? Если ваше существование однажды перестанет быть секретом? Вас в два счета переловят, потому что прогресс не стоит на месте, а вы от него отстали. Вы — анахронизмы, вот как ты. Уволок баул с баблом с дикой скоростью, но упустил из виду, что современные камеры видят ночью. Тебе повезло, что камера, которая тебя засняла, была моей… Ваше прикрытие ненадежно, меры безопасности никчемны: я вышел на тебя спустя неделю после твоего налета. А все время после потратил на проверку гипотезы. Раскопал твое поведение, Райбека… Тебе не кажется, что найти тебя в трехсоттысячном городе за неделю как-то ну очень уж быстро? У вас нет организации, и то, что ты добываешь себе деньги простым воровством, используя свои способности — еще один губительный просчет. Ты балансируешь на грани провала. Верней, ты уже провалился, и не в первый раз, уж коль сам признал, что случалось тебе в клетке посидеть. И вот тут на сцену выхожу я, конспиратор в третьем поколении. Я разработаю для вас новую систему безопасности, напишу руководства, как избегать внимания и не стать жертвой развивающихся технологий, выработаю новые схемы прикрытий. Я могу выстроить систему, которая будет обеспечивать секретность и снабжать вас деньгами за счет предприятий, которыми вы будете владеть через кучу подставных лиц. Вот как ты считаешь, небольшие неудобства, связанные с моим появлением, стоят всех тех проблем, которые я могу решить?

— Звучит… заманчиво, признаю. Но есть одно «но».

— Какое?

— Я не знаю, что и как ты будешь решать потом, но знаю, какие проблемы ты создал прямо сейчас. Даже не знаю, а вижу. Если голову поверну.

— О, вот тут как раз проблемы нет совсем.

И тут за моей спиной раздались два хлопка и хруст пуль, пробивающих череп. Я резко повернул голову и успел увидеть, как падает второй мордоворот. В подвале сладко запахло кровью.

— Проблема решена, — сказал Тони.

Я хмыкнул.

— Их же вроде было пять?

— Трем травмированным я вколол морфин… с передозом.

— Ловко. Только понимаешь, Тони, проблема решена не до конца, ведь остался еще ты.

— И что с того? Если я ляпну что-то о том, будто вампиры существуют — угожу в психушку. Все просто: дедушка Луиджи получает то, чего хочет он, а я получаю организацию и забываю все это, как бредовый сон.

— Что забыто — может быть вспомнено, Тони. Ты уже знаешь, что я существую, и настанет день, когда ты, старый и больной, попытаешься снова поймать меня или своего деда, чтобы получить то же самое, что и он. Увы, но все живые души в мире делятся на две категории: на вампиров и на тех, кто о них не знает. Ты не вписываешься ни в одну.

— Да какое это имеет значение, если…

Я так и не узнал, что Тони хотел сказать, потому что раздался еще один хлопок, у него во лбу появилась дыра и он молча завалился назад. Из его черепа начал валить густой белый дымок, мерзко смердящий.

— Ну и вонь!!!

— Пули со щелочью, — вздохнул дон Луиджи. — Я подумал, что даже если мертвое нельзя убить — то физически разрушить при помощи едкой щелочи все равно можно. В общем, Владислав, я сжег мосты и не откажусь от своего плана. У меня еще четырнадцать таких пуль в пистолете, так что либо мы заключаем сделку, либо ты испытаешь их действие на себе.

Я насмешливо фыркнул:

— Сделку? С уродом, порешившим собственного внука? С ним ведь ты тоже сделку заключил, да?

Он тяжело вздохнул.

— У меня внуков штук пятьдесят, и будет больше, когда мои самые младшие дети заведут свои семьи, и на это дело я взял самого нелюбимого из всех внуков. Насчет того, кто урод… Я руководил семьей сорок лет и за это время по моему приказу было убито всего пять человек… ну, до этого дня. Я предпочитаю решать проблемы до их появления, путем переговоров и сделок, и иду на крайние меры только в самом крайнем случае, когда иначе проблему не решить. Тони… он в организации четыре года и за это время убил шестерых, причем лично. Жестокий, грубо работающий дилетант, хоть и не без сильных сторон… Убрав его, я сделал одолжение обществу в целом и семье в особенности. Словом, мы можем решить наши разногласия путем договора или мне придется идти на крайние меры?

Я тяжело вздохнул.

— Ладно. Я тебя укушу. Только руку хорошенько спиртом протри, а то старики пахнут… так себе.

— И спрячешь меня на первое время.

— Ладно, хрен с тобой.

— Мы договорились?

— Договорились. Но вначале скажи, у кого ключи от наручников.

— Зачем? Я сам сниму их с тебя, когда буду в состоянии встать с этого проклятого кресла.

Я криво усмехнулся:

— Есть вероятность, что ты помрешь от разрыва сердца еще до того, как я тебя укушу, я вполне серьезно говорю.

— Поглядим. Но ключи у Тони.

Он перегнулся через подлокотник и с видимым трудом взял с пола небольшой чемоданчик, положил его себе на колени, открыл и показал мне его содержимое — несколько пакетов крови.

— Мне этого хватит на первый раз?

Я ухмыляюсь:

— А зачем тебе это? Луиджи, а ты помнишь, я пару минут назад сказал, что все, что ты знаешь о вампирах, неверно? То, что вампиры нуждаются в крови — тоже неверно.

— Да ладно⁈ Совсем?

— Совсем. Я употребляю кровь так же, как люди — кровяную колбасу. Изредка, по вкусу. Но без нее можно и обойтись. У крови очень низкая питательность, знаешь ли.

— Ну и как тогда?..

— Хе-хе-хе… А ты небось уже представил себе такую картинку, как пьешь кровь у сочной, сисястой красотки, да? И все так гламурно и эротично, да?

— Ну-у-у… По правде, не без этого…

— Мы — хищники, Луиджи. Мы не пьем кровь — мы едим мясо.

— Ох, черт… Погоди, а зачем ты тогда встречаешься с одноклассницей, если она — не твое «стадо»?

— Уже хрен знает какой по счету тупой вопрос, честно. Я ее трахаю, только и всего.

— Понятно… Черт, это неожиданная новость, но… ладно, думаю, я смогу с этим жить. Один хрен обратной дороги нет.

Они принялся протирать левую руку, положив пистолет на колени, а затем подъехал чуть ближе.

— Пистолет вначале положи куда подальше.

— Мне с ним спокойней.

— А мне наоборот. Если ты двинешь кони от ужаса — туда тебе и дорога, но мне не улыбается, чтобы ты в меня пальнул на рефлексе.

Он понял, что деваться некуда, и нагнулся, положив пистолет на пол, а затем протянул мне руку.

— Ну, теперь постарайся не сдохнуть, — ухмыльнулся я.

О, эти глаза, о, этот ужас на лице — давненько я уже не видел этого зрелища. В тот момент, когда кожа по центру подбородка разошлась и я разомкнул нижнюю челюсть на две половины, он поперхнулся слюной. А когда обе части разошлись в стороны и скрытые под слизистой оболочкой клыки, прежде покоящиеся вдоль левой и правой нижнечелюстных костей, вышли в «боевое» положение, дон Луиджи судорожно принялся дергать рычажок на пульте, чтобы отъехать назад.

— Со, усе песесумал? — прошипел я.

— Господи боже, что ты за чудовище⁈ — дребезжащим голосом пролепетал он.

Я спрятал клыки и сомкнул нижнюю челюсть, вернув себе способность говорить человеческим языком.

— Я — ужас ночи. Источник всех самых страшных сказок смертных и своего рода «отец» самых ужасных фольклорных монстров. Но реальность ужаснее любой сказки, и я об этом предупреждал. Увы, вампиры — красавцы только пока маскируются… А ты молодец, даже не обосрался. Так что, передумал?

Он облизал пересохшие губы и отдышался.

— Нет, — сказал он. — Мне терять нечего, лучше жить хоть таким, чем не жить вовсе.

— Блажен, кто верует.

— Ну, если я ошибаюсь — умереть всегда успею. Кусай.

Он подъехал ближе и снова протянул мне тощую, костлявую руку.

На этот раз я не стал делать все по-киношному медленно. Челюстные кости расходятся в стороны, выпрямляются клыки — и укус. Все заняло полсекунды.

Он только поморщился от боли, когда боковые зубы впились в его дряблую плоть с двух сторон. Затем я разомкнул челюсть, языком очистил клыки, вернул себе нормальный облик и сплюнул.

— Тьфу, епта, что за дрянь у тебя вместо крови? Прям фармацевтический коктейль!

Луиджи раскатал рукав обратно, поглаживая место укуса.

— Химиотерапия, обезболивающее, тонизирующее… Да уж, тот еще «букет». Как долго ждать… эффекта?

— Примерно час. Укус был очень легким.

С этими словами я вытащил руки из наручников и вправил кости больших пальцев на место. Луиджи, осознав, что теперь я свободен и сижу в метре от него, а пистолет лежит на полу, впервые побледнел.

— Хренасе…

— Ага. У меня связки больших пальцев эластичны, что позволяет мне вытаскивать руки из наручников. Но на фоне того, что я могу менять лицо и отпечатки пальцев, это уже пустяк.

Ногой я затолкнул пистолет под шкаф.

— Знаешь, Луиджи, я даже рад немного нашей встрече, несмотря на все хлопоты. Раз ты уже посвящен в мою тайну — у меня наконец-то появилась возможность поплакаться кому-нибудь в жилетку.

— А что, в твоей жизни бывают печальные события? — оправившись, спросил дон.

— Нет. В моей жизни бывают приятные события, обычно связанные с красивыми страстными девчонками. Все остальное — полное дерьмо, и так год за годом, век за веком… Усталость и безнадега. Знаешь, откуда я знаю, что за двести лет в мире не умер ни один вампир?