Реплика в зал. Записки действующего лица.

Михаил Светлов о бороде Урина

Теперь 21 марта - Всемирный день поэзии. Праздновать его было решено Генеральной конференцией ЮНЕСКО сравнительно недавно. Первый раз это сделали в Париже в 2000 году. Напомнить миру о стихах, привлечь внимание к поэзии, а, значит, призвать людей приподняться над бытом, суетной озабоченностью, возвыситься в чувствах и мыслях, - несомненно, благое дело в наш немирный век. Молодцы работники ЮНЕСКО. Но мы-то, россияне, знаем, что они не были первыми со своей красивой идеей.

Ещё в 1958 году, то есть на сорок с лишним лет раньше, в Москве прошел первый День поэзии, который потом много лет повторяли, выпуская навстречу каждому толстый альманах, который так и назывался - "День поэзии". Под одной обложкой собирались поэты всех возможных направлений, стилей, школ и убеждений. А в тот день в Москве собрались мастера и подмастерья рифмы из разных городов, в тридцати книжных магазинах шли распродажи поэтических сборников, там авторы читали себя вслух, раздавали автографы и отвечали на вопросы поклонников.

А вечером вообще было нечто невообразимое: на Триумфальной площади, где только за четыре месяца до того установили фигуру Маяковского работы скульптора Кибальникова, непосредственно под уходящими в темное небо каменными штанинами воздвигли трибуну с микрофонами и взяли ее в перекрестье прожекторов. Толпа вокруг внимала поэтам. Они сменялись на трибуне, самые разные - от "красносотенца", как его называли на кухнях, Анатолия Софронова до набиравшего ораторский темп 25-летнего Евгения Евтушенко. Последний был неотразим в своей дефицитной по тем временам искусственной шубе и провозглашал:

Те, кто тома ворочает,

И те, кто варит кокс,

Все это - кость рабочая.

Я славлю эту кость!

Потом мой приятель, из тех, кто "тома ворочает" и подрабатывавший в рабочей газете "Труд", заметил поэту в дружеском застолье, что вообще-то кокс не варят, варят сталь. С коксом у металлургов другие отношения, его, скорее, спекают. В вышедшем через полтора десятилетия трехтомнике Евтушенко в соответствующем месте можно прочитать: "и те, кто грузит кокс".

Тот короткий послесталинский период, как известно, окрестили "оттепелью" - по названию повести Ильи Эренбурга. Уходящие страхи, приходящая надежда, иллюзия свобод взвинчивали жизнь до упоения, как бывает при острой влюбленности. Бикфордов шнур этого состояния прямо вел к взрыву поэзии. Выступающие поэты собирали полные дворцовые залы и стадионы.

Поэт - это минимум слов и максимум смысла. Таинственный дар. "В земле солдат намного больше, чем на земле" - написал Константин Ваншенкин, автор "Я люблю тебя, жизнь". Бывший танкист Сергей Орлов - о солдате: "Его зарыли в шар земной". Сказано величественно и страшно. Поэт-философ Евгений Винокуров ("Сережка с Малой Бронной" - это его) осваивал и славил "священное уменье говорить, произносить слова и строить фразу".

Поэт и вне стиха, в простом быту сохраняет "священное уменье говорить". В ресторане Дома литераторов мы сидели за одним столиком. Вошел Роберт Рождественский в своем всегдашнем свитере крупной вязки. "Ударник из джаза ЦК ВЛКСМ", - молвил Винокуров кратко и всеобъемлюще.

А днем того давнего праздника Поэзии, делая репортаж для газеты, я с приятелем оказался в книжном магазине на Кировской, по-теперешнему на Мясницкой. Толчея несусветная, а на прилавке, по-маяковски расставив ноги и вздымая кулаки, зычно выбрасывал на головы толпы свои вполне деревянные строки поэт Виктор Урин. Тогда он прославился тем, что на своей "Победе" умудрился пересечь страну от Москвы до Владивостока. В дороге, видимо, не брился, поскольку был украшен просторной, густой и черной бородой, чуть ли не до пояса.

Оглядевшись, мы обнаружили в дальнем углу скромно притулившегося, тощего, в потертом плащишке, действительно большого поэта - Михаила Светлова. Ринулись к нему: вот чьи слова были бы украшением репортажа!

- Михаил Аркадьевич, скажите что-нибудь для газеты!

Он в это время не спускал своих ядовитых глаз с Урина.

- Знаете, ребята... Как-то мы шли с Володей Маяковским по Тверскому. А навстречу человек - вот точно с такой бородой. Володя и говорит: Миша посмотри - борода, как лес, а поср...ь негде.

Мне остается попросить прощения у читателей за лексическую вольность замечательного поэта, но и унести с собой этот перл не считаю правильным. Двух из троих, кто участвовал в разговоре, уже нет...

Чем дольше живешь, тем больше впечатлений. Некоторыми надо делиться. Особенно теми, что от времени не тускнеют. Образ леса, в котором негде присесть, - это ли не сегодняшняя наша жизнь, если говорить в целом, не вдаваясь в подробности.

В молодости и я сочинял стихи, даже печатался. Потом отстал от этого дела. Но всю жизнь тщательно бреюсь.

Континент Рязанова

Если отечественный кинематограф представить в виде некоей планеты, то один из самых мощно и радостно цветущих континентов на ней надо будет назвать - континент Эльдар Рязанов.

Природа и время в одну из удачнейших своих минут договорились, видимо, и, помогая друг другу, изваяли, соорудили, воплотили эту личность, несколько десятилетий уже не знающую устали в свершениях, по праву относимых к творческим.

Взаимные отношения таланта и времени всегда доверительны. Графики их потребностей совпадают. В год XX съезда КПСС (разоблачение культа) появляется "Карнавальная ночь", и она как вздох облегчения, вскрик радости, как весенняя надежда, что мрачное - позади. В той картине столько было затаенного счастья, столько жизнеутверждающих импульсов, что она и сегодня живет как верное лекарство от уныния.

И - другое потрясение для людей рязановского (и не только) поколения - перестройка. Трагический слом: неужели все предыдущее было ошибкой? Неужели вся жизнь прошла в бессмысленном обмане? Лирика поэта Рязанова того времени менее известна, чем его легендарные фильмы, но она первой вобрала его мысли и чувства.

Одни тогда впали в депрессию, другие в пустопорожний политический раж, а он заявил, что будет заниматься только одним - снимать фильмы. Когда началась перестройка и сами же киношники разнесли в щепки то, что имели, позвонил Эльдар Рязанов. Голос был грустный: "Это что же получается - вся жизнь коту под хвост? Все, что сделано, никому теперь не нужно?" Он прочитал тогда по телефону только что сочиненное им стихотворение. Дословно, конечно, не помню, но неистовый нрав Эльдара в нем присутствовал. "Я во всех этих играх участвовать не собираюсь, - говорил он, имея в виду кинематографическую свару. - Пусть они там расхватывают посты и портфели, я буду делать свое - снимать фильмы..." Через год он всем показал "Забытую мелодию для флейты", а потом "Небеса обетованные" - фильмы горькие, грустные, смешные, пронизанные смятением от вида перестройки и все-таки согретые потаенной надеждой на лучшее. Об этой материи, в этом материале до сих пор никто лучше и точнее Рязанова так и не высказался. Он художник, живущий внутри своего времени, но и странным образом летящий над ним. Не в этом ли секрет поразительной долговечности лучших его кинокартин?..

Берет ли он за основу известные литературные первоисточники ("Гусарская баллада", "Жестокий романс"), творит ли с незабвенным Эмилем Брагинским "Зигзаг удачи", "Берегись автомобиля", "Иронию судьбы...", "Служебный роман", въедается ли в печальную реальность своими "Гаражом" или "Бедным гусаром" - это всегда пиршество профессии, лукавая ирония мудреца, покоряющая интонация доверия к тем, к кому обращены его фильмы, доверия к их уму и обязательно не озлобившемуся сердцу. Здесь он уникально точен.

Аура его личности и профессиональной репутации столь притягательна, что под шатры его проектов неизменно собираются самые блистательные актеры России (Вспомним?.. Ильинский, Смоктуновский, Евстигнеев, Папанов, Миронов, Ефремов, Фрейндлих, Гурченко, Гафт. Юрский, Яковлев, Мягков, Басилашвили - его команда...), несравненные композиторы-мелодисты, на старте - Лепин, потом надолго - Андрей Петров, лучшие операторы и художники. И еще, Эльдар Рязанов из той когорты ставящих, кто еще и пушущий - стихи, прозу, пьесы, сценарии - уверенно, талантливо, ярко, по-своему.

Но если обо всем забыть и вспомнить только телевизионные свершения Эльдара Александровича, то их одних достаточно, чтобы понять незаурядность этой личности. Автор более чем двухсот телевизионных программ, многолетний ведущий знаменитой "Кинопанорамы" - тоже он.

Теперь стало увлекательно предаваться ностальгии. Недавно коллективная память оборотилась и к Рязанову, - к двум его давно классическим фильмам: "Карнавальная ночь" и "Ирония судьбы, или С легким паром". Первому 50 лет, второму - 30. И тот и другой решили сделать по-новому. Я, помню, "напрягся" по этому поводу и даже опубликовал нечто предостерегающе-скептическое.

Полувековой юбилей "Карнавальной ночи", написал я, окончательно разоблачил, к сожалению, возраст Людмилы Гурченко, которому она сопротивляется, упрямо стремясь вернуться к своему двадцатилетнему облику, но зрительский восторг от той ее Леночки Крыловой от этого не убавляется. Осиная талия и "Пять минут" вечны.

Юная Люся Гурченко оказалась тогда в нужном месте и в нужное время - перст судьбы. На кинопробах студентка третьего курса Института кинематографии пела и танцевала точно как Лолита Торрес. Тогда пожаром шел по нашим экранам аргентинский фильм "Возраст любви" с неотразимой, звонкоголосой, тонкой и глазастой Лолитой. Юноши страны Советов ею бредили, я посмотрел картину 11 раз, выходил с сеанса, возвращался в кассу и смотрел снова.

На кастинге, как сказали бы сейчас, Гурченко была копией Лолиты, но ее не утвердили. Взяли другую. Однако уже после третьего съемочного дня поняли, что промахнулись. И призвали Гурченко.

Фильм вышел на экраны в субботу 29 декабря 1956 года. Надо ли говорить, что в воскресенье Людмила Гурченко проснулась знаменитой. Очереди в кино занимали с ночи. Сегодня трудно в это поверить, но тогда существовало такое "социальное зло" как спекулянты - представьте только - кинобилетами! Как же они нажились на "Карнавальной ночи"!

Елки, мандарины, "Советское шампанское" и - "Карнавальная ночь". Замечательный получился праздник. Люди провожали год, каких мало, пожалуй, наберется в отечественной истории. На два часа был сокращен тогда рабочий день в предвыходные и предпраздничные дни, свой первый спектакль сыграл только что родившийся "Современник", вышел роман Дудинцева "Не хлебом единым", была отменена плата за обучение в старших классах, техникумах и институтах, дали пенсии колхозникам, вышел закрытый указ "О снятии ограничений по спецпоселениям" с чеченцев, ингушей, карачаевцев, сорванных в войну с родных мест, сошли с конвейера первые "Волги". Но самое главное: в феврале прошел XX съезд партии с хрущевским докладом о разоблачении культа личности Сталина. Начиналась оттепель. Ее приметами были фильмы того года, ставшие знаменитыми: "Чужая родня" Михаила Швейцера, "Дело Румянцева" Иосифа Хейфица, "Сорок первый" Григория Чухрая, "Весна на Заречной улице" Миронера и Хуциева. "Карнавальная ночь" венчала.

Корни хорошего кино всегда можно разглядеть в общественных предпосылках. Почему в нынешнее время Первому каналу потребовалось воскрешать звуки карнавала пятидесятилетней давности, сказать трудно. Дважды в одну реку, казалось бы, не войдешь. А может быть тут просто: перепев все старые песни, что остается? Браться за кино! Старое. Новое-то с кем делать? А тут сам Рязанов согласился! В случае провала - это будет его провал, в случае успеха - успех Первого канала. В любом случае рейтинг обеспечен. Можно не сомневаться - рекламы понапихают столько, что в этих паузах можно будет сытно поужинать да и ковры пропылесосить.

В музыкальной телеверсии Эльдара Рязанова "Карнавальная ночь-2, или 50 лет спустя" песенку про 5 минут опять исполнила Людмила Гурченко, но с новыми словами. Вместо бюрократа Огурцова в фильме появился современный чиновник-взяточник Кабачков, которого сыграл Сергей Маковецкий, роль главного молодого героя исполнил Сергей Безруков, а героиню - Алена Бабенко, неистовая хромоножка из "Водителя для Веры" Павла Чухрая. Лектором в этом фильме стал Валентин Гафт и говорил он не о жизни на Марсе, а задался вопросом "есть ли жизнь за МКАД" - смешно. Блеснула мастерством Мария Аронова в роли секретарши Кабачкова. В старой ленте на этом месте была заводная Тамара Носова.

В новом фильме есть бандиты, захваты, ОМОН, попытка из Дворца культуры сделать казино, - словом, все главные приметы сегодняшнего дня.

С римэйком "Иронии судьбы" получилось хуже. Его реализовывать Рязанов категорически отказался.

...А четверть с лишком века назад, вечером 1 января 1975 года по телевизору должны были впервые показывать "Иронию судьбы, или С легким паром". Автор сценария (вместе с Рязановым) - уникально талантливый драматург Эмиль Брагинский. Эмиль предложил нам с женой посмотреть премьеру у него дома.

Сидели вчетвером, хозяйкой была его верная Ирма, слегка выпивали, смотрели на экран. У Рязанова всегда замечательно играют актеры. Даже хорошие. У плохих режиссеров актеры, даже самые талантливые, оказываются ужасны. С первых эпизодов, с бани, с этой компашки из Буркова, Ширвиндта, Мягкова и иже с ними - все заворожило и понеслось. Развернулся Мягков, за сердце взяла Барбара Брыльска, заблистал Юрий Яковлев. Пение за кадром еще не вошедшей в свою славу Аллы Пугачевой было угадано безошибочно, без малейших зазоров вписано в тональность действия, среды, характера неотразимой героини.

- Как вас осенило взять на героиню Барбару Брыльску? -спросил потом Эмиля.

- Ее долго не утверждали. Но Эльдар отстоял. Она чистая и возвышенная, такая - "не может быть". Быть не может, а есть! Точно для нашего сюжета.

Эмиля Брагинского уже нет. Эльдар Рязанов, как было сказано, делать римейк отказался. Осталось увидеть, что сделают подражатели. Увидели....

Р.S. Там, где Рязанов отказался, ничего путного и не получилось. А вот вторая "Карнавальная ночь" оказалось истинно рязановской. Критики набили ей шишек, а мне она очень глянулась - и все той же уверенной режиссерской хваткой, и Бабенко в главной роли, и при всем веселье - растворенной и ясно ощутимой грустью - от того, что вокруг творится, от того, что годы уходят... Позвонил Эльдару и поздравил с успехом.

Он будто чувствовал...

Об Эдвине Поляновском

Внезапно, в пылу работы, не стало Эдвина Поляновского. Навсегда оборвалось человеческое и творческое общение с человеком замечательным, выдающимся журналистом-писателем, нашим Эдом...

Хорошие люди после смерти как бы укрупняются, обретают новую значительность в глазах тех, кто их знал, - друзей, коллег, а в случае с Поляновским еще и тысяч, если не миллионов читателей.

Истинные таланты наделены даром прозрения. В их последних текстах вдруг обнаруживаются дополнительные, даже потаенные, смыслы. Он будто чувствовал... Он успел закончить и принес в редакцию свою последнюю работу - очерк-исследование "Поэт и палач". Волновался, сокращал "хвосты", вычитывал. Он всегда волновался перед публикацией, как артист перед выходом на сцену. Хотя за многие десятилетия работы в журналистике мог бы и привыкнуть. Не привыкалось. Привыкают заурядности, они равнодушны. У него же статьи, очерки, эссе выходили, но не было проходных. Каждый текст, как исповедь, на разрыв аорты, на кипящем градусе.

"Поэт и палач" появился в "Родной газете" 3 марта 2006 года. Это был рассказ о новых материалах, обнаруженных им и связанных с гибелью его любимого поэта Осипа Мандельштама. У него и книжка такая была - "Гибель Осипа Мандельштама", изданная в свое время в Санкт-Петербурге и в Париже издательствами Гржебина и "Нотабене", - на мой взгляд, истинный шедевр биографического жанра, написанная так, что душа читающего рискует расплавиться от восхищения виртуозным русским языком, но и от горького осознания несовершенства сущего, а точнее, общественного уклада, при котором национальных гениев, не дрогнув, отправляли в отбросы.

В этом своем последнем очерке Эд обронил как бы мимоходом: "Есть душа, пусть чуть живая, и есть дух. Надо отличать житейское от жизненного". Это сказано о Мандельштаме, а теперь звучит как сказанное о нем самом. Житейское теперь отступило, осталось жизненно важное, сущностное, о чем важно говорить и помнить. Он останется в моей, в нашей памяти как личность, которая буквально светилась благорасположенностью к людям, мгновенной готовностью прийти на помощь, поддержать, способностью восхититься даже малым успехом коллеги. И был высочайше требователен к себе. Ни одно слово в его сочинениях не было случайным, ни одно не стояло не на месте. Этим, то есть собственным примером, без всякой назидательности он давал пример молодым. И молодые им восхищались. И так учились. Не возраст главная разница среди пишущих, а мера таланта и профессионализма. Его лидерство мэтра было несомненно. Еще и поэтому уход его невосполним.

В творческом смысле он был не просто одарен, а озарен. Озарением его дарил поиск правды и жажда справедливости. В желании дойти до сути он был как кремень. Именно эта его особенность как творческой личности сделала имя Эд. Поляновский авторитетным и всесоюзно известным, когда он без малого сорок лет проработал в газете "Известния".

В "Родную газету" он перешел в конце 2004 года. И здесь развернулся с новой силой. "Я не могу потерять своего читателя", - говорил он, получавший горы писем после каждой публикации. Он верил в читательскую мудрость и сердечность, а читатели верили в мудрость и сердечность любимого журналиста. Все опубликованное им, взятое вместе, - словно искренний и доверительный разговор с теми, кому он нужен, кому мало пустопорожней глянцевой болтовни с голубыми и розовыми, а кому дорога еще и Родина с ее метаниями, страданиями и надеждами. Каждый его материал последних лет - это непременный поиск, лично им обнаруженные документы, встречи с людьми-свидетелями, с которыми до Поляновского никто встретиться не удосужился. Или не догадался. Бесценны эти ответы-рассказы, но сквозь сами беседы прорастает и образ автора - точного, справедливого, нравственного.

Здесь Эд путешествует во времени, возвращая честь герою войны, яростному подводнику Маринеско, он общается с певцом Козиным в Магадане, дописывая сегодня то, что важно сказать об этой судьбе именно сегодня, он разыскивает своих одноклассников - за долго до появления соответствующей интернетовской забавы - и на газетном развороте вдруг начинает дышать и сверкать многими красками наше время, обозначенное последними сорока годами минувшего века.

Следующая его работа должна была быть посвящена писателю Сергею Сергеевичу Смирнову, человеку, вернувшему честь и имена героическим защитникам Брестской крепости, кого сталинский официоз велел считать предателями. Поляновский хотел понять и объяснить трагедию и самого Сергея Смирнова: защитив достоинство безвестных солдат, он одновременно как писательский функционер вынужден был участвовать в весьма далеких от справедливости общественных кампаниях. Участвовал - куда деваться! Мучился. Таково было время, когда даже лучшие в нем не могли не попасть под исторические жернова. Как сказать, не солгав, но и не обидев несправедливо?

Поляновский делился своими сомнениями, на домашнем письменном столе остались горы черновиков. В последний раз уходя из редакции, сказал: "До 22 марта меня не трогайте, я заперся, работаю..."

Следующий персонаж, к которому он с волнением приглядывался, - дочь Деникина... И это - не сбылось. И теперь не сбудется.

Страшно предположить, что с уходом Эвина Поляновского окончательно опустился занавес над Большой Русской Журналистикой. Той, в центре которой - человек с его реальными чертами, страстями и проблемами. Не выуженная из Интернета пустопорожняя шелуха, кое-как трепливо изложененая, а выстраданный стиль, откровение, добытое потом и кровью. Не легкое развлечение, только разгружающее мозги и, по сути, унижающее человека, но призыв думать и действовать согласно здравому смыслу, морали и состраданию. С нагрузкой на мозги и сердце. Сам Поляновский верил, что дела наши общие поправятся, без этой веры не мог бы работать так, как работал. Он цитирует Мандельштама: "Я не отрекаюсь ни от живых, ни от мертвых". Теперь мы понимаем, почему он повторяет именно эти слова поэта. И почему следом в финале своего последнего опубликованного очерка приводит слова Ахматовой: "Это не должно быть забыто".

Мы всегда будем помнить тебя, Эвин Поляновский, дорогой Эд. Ты украсил нашу жизнь.

2006

Ворошиловский стрелок сложил оружие

Эпохи сменяют друг друга не в согласии с послушными календарями. Граница между ними пролегает по утратам их самых великих представителей, их воплотивших личностей.

Слово "великий" у нас девальвировалось, его присваиваем теперь и эпизодникам, особенно впечатляемся ранними смертями, которые, что говорить, всегда горько несуразны, но мы обязательно и тогда спешим обозначать свои переживания в терминах и оценках величия. Не жалко, пусть, но коварно сбиваются критерии - где в таком случае брать слова для тоски по истинно великим утратам?

Не стало Михаила Александровича Ульянова. Именно великого нашего актера и общественного деятеля. Немеешь, подыскивая слова для выражения горя и бессильного отчаяния, охватывающего тех, для кого отечественная культура не фоновой шум для меркантильных схваток, не развлечение на досуге, а все-таки судьба страны, состояние ее души, надежда на ее способность противостоять всяческим сквернам. Противостоять, чтобы вернулся изначальный смысл словам "совесть", "нравственность", "достоинство", "честь" и - "великий"...

Возможно, мои слова скользнут мимо сознания нынешних молодых, только начинающих жить. Оно естественно: у них будут свои великие, свершенное дедами уже растворено в атмосфере, освоено. Опершись на плечи, можно подниматься выше. Но что сказать тем, у кого на глазах протекла почти вся творческая жизнь Михаила Ульянова?! Это и старикам, и, надеюсь, молодым понятно.

Ровно сорок лет назад (ровно! - вот ведь какое совпадение) в Вахтанговском театре давали премьеру: "Варшавская мелодия" Леонида Зорина. Два действующих лица. Она - польская певица, он - советский ученый. Юлия Борисова и Михаил Ульянов. Я - молодой критик, сижу в зале. Но это только так кажется, что сижу в зале. На самом деле внутренне, душой, всем накатившим валом переживаний, я, как и весь зал, там, с ними, в их тоске по счастью, которое так и не состоялось по причине немилосердного советского закона, запретившего браки с иностранцами. Вся редкостно мужественная ульяновская суть и стать кровоточит и стенает в бесцельных страданиях, философия невозможного на наших глазах ломает его героя, отправляя в привычный быт, в дальнее забвение несбывшегося молодого ликования.

Актерский дар Ульянова был симфоничен по своему звучанию. Воплощая тот или иной персонаж, он рассказывал о нем все. Поверх слов, сюжета, ситуаций, он щедро снабжал его своей собственной человеческой сутью. А это была бездна.

Помню всеобщее наше потрясение фильмом "Председатель". Послевоенный колхоз, голод и разруха, падающих коров подвешивают на ремни, чтобы от истощения не валились на бок. Однорукий председатель, его играет Ульянов, недавний фронтовик и воплощенная свирепая решимость спасти людей, - вернуть жизнь туда, откуда она ушла, казалось бы, навсегда. Люди часами стояли в очередях, чтобы увидеть фильм. Власти у нас тогда были своеобразные, как известно, они не отметили ни работу сценариста Юрия Нагибина, ни режиссера Алексея Салтыкова, отчего, собственно, тот с горя и спился в конце концов, но не увидеть Егора Трубникова, сыгранного Михаилом Ульяновым, они не смогли - единственному из всей съемочной группы присудили ему высшую в стране премию - Ленинскую.

В олеографических по-существу фильмах "Освобождение", "Блокада", "Солдаты свободы", "Если враг не сдается" Ульянов сыграл маршала Георгия Жукова. Полководцу, если можно так сказать, сильно повезло, что актер отдаленно напоминал его внешне, и именно Михаила Александровича привлекли к реализации данной задачи. Можно предположить, что народ теперь судит о делах командующего не по количеству человеческих потерь, сопровождавших его победы, а как бы еще и по масштабу личности, по истинной человеческой мощи актера Ульянова, щедро одарившего собою образ. Исторические личности ищут и порой находят друг друга.

В трагический момент прощания мы ясно осознаем, что Михаил Ульянов был личностью именно исторической. После ухода Рубена Симонова, а потом Евгения, он возглавил вахтанговско-арбатское братство - легендарный театр имени Вахтангова, это сонмище актерских звезд первой величины, и там любили его и до последних дней не отпускали на покой - именно ты нам нужен, без тебя сегодня нельзя!

О нем первом подумали кинематографисты, когда в середине восьмидесятых все у них пошло под откос, чтобы их возглавил и спас. Но на беду назначили другого, а Ульянов воглавил и спас Союз театральных деятелей, который мудро потом вел в течение самых трудных первых десяти лет с момента перестройки.

Его творческий диапазон на сцене и в кино поражает. От простых парней в "Городе на заре" или "Иркутской истории" до шекспировских Антония и Ричарда III, от Дмитрия Карамазова до Степана Разина и Ленина, от трагикомического генерала Чарноты в "Беге" до смятенного и теряющего человеческий облик героя "Без свидетелей". И две роли я бы выделил сейчас особо, настолько зримо в них явлено то, что было продемонстрировано еще в "Варшавской мелодии": тончайшее ощущение времени и его тенденций в искусстве этого выдающегося актера. Первая - номенклатурный Абрикосов в фильме Юлия Райзмана "Частная жизнь". Отставленный от должности герой жаждет звонка откуда-то сверху: вдруг он еще кому-то нужен, вдруг вернут на должность. В финале - многоточие: звонок раздался, но вернут ли - остается неизвестным. Фильм вышел в 1982 году. Он прозревал коллизии, которые сотрясут государственные и общественные наши структуры через пяток лет. Многих звонков тогда не прозвучало.

И, наконец, сравнительно недавний фильм "Ворошиловский стрелок" Станислава Говорухина. Понимающий, что в новые времена помощи просить не у кого, старик-пенсионер сам берет в руки винтовку и мстит за поруганную честь внучки. За этим конкретным сюжетом таится народное ощущение бессилия перед лицом нынешнего криминала, настроение трагической незащищенности простого и конкретного человека. Страшно подумать, что и здесь актер прозревает...

Ушел несравненный мастер. Не стало человека, воплотившего в искусстве многие важнейшие черты своей эпохи - великой и горестной. Он помогал нам жить, понимать себя, становиться лучше. Спасибо ему.

2007

Чистосердечное признание

Теперь выясняют: кому что дала и кому чего не дала перестройка. Больше двадцати лет прошло, хочется ясности. Поделюсь и своим частным впечатлением. Думаю, не только меня это касается.

В давнем фильме по моему сценарию "Быстрее собственной тени" был невинный эпизод: молодой герой (Анатолий Матешко) просыпается, в комнату входит его девушка с чашечкой кофе (Елена Цыплакова), садится рядом на стул, они разговаривают. Он - под одеялом до подбородка, она поодаль в халатике. Когда фильм сдавали, как тогда полагалось, в Госкино СССР, этот эпизод потребовали переснять по причине его развратности.

- Они даже не прикасаются друг к другу, она одета, он под глухим одеялом, да и потом же они вообще у нас холостые! - возопили мы с режиссером Павлом Любимовым.

- Но любому ясно, чем они у вас ночью занимались! - услышали в ответ.

И ведь пришлось переснимать! Наши герои повторили свой диалог слово в слово, только теперь в вестибюле Останкинского телецентра. Оба были одеты по-зимнему.

Подобных анекдотов немало можно вспомнить из тех времен. Поэтому не описать то ощущение вольного счастья, вдруг свалившегося на всех пишущих, снимающих, рисующих, поющих и даже танцующих, когда до них дошло, что пьесу теперь не надо утверждать в министерстве, сценарий в Госкино, книгу или либретто в Главлите. Жил с постылой, а нагрянула любовь! Было замечено, что многие даже стали писать лучше - свободнее, раскованнее, не пугаясь ни собственной интонации, ни личной позиции. Со мной, кажется, именно так и произошло...

Тем, кому нынче за сорок, а тогда, значит, они только начинали, не понять того пьянящего душу слома, который испытали старшие. Вернее, понять можно, пережить уже нельзя. Для них новое бытование культуры - само собой разумеющийся порядок. Иными стали в организационном смысле наше кино, театр, издательское дело, сфера музыки. От обрушившейся на головы свободы многие даже посходили с ума и принялись вытворять такое, что впору осадить, да некому. Из одной крайности шарахнулись в другую.

Но все-таки хочется сказать так: да, отечественное кино пока нащупывает себя, театр мается в поисках современного репертуара, доморощенный наш шоу-бизнес тщится поразить публику не столько отменными голосами, сколько скандалами и эпатажем, а расхлябанное в эстетическом и этическом смысле телевидение явно тоскует по умным руководящим головам, - все так, но это, хочется думать, - болезни роста, битвы в пути. Главное, что перестройка одарила художников личной творческой свободой, сбросила вериги цензуры и самоцензуры, избавила от страха быть самим собой. Теперь это очевидно. Остальное, надеюсь, постепенно образуется.

Письмо Юрию Норштейну

(направлено по почте на домашний адрес)

Уважемый Юрий Борисович!

Недавно роясь в Интернете, обнаружил текст, который так меня удивил, что подвигнул написать эти несколько строк.

Под заголовком "Уставший волшебник Норштейн" helena_tru (Livejournal, май, 29, 2009) публикует беседу с Вами. "...Ведь и вам советские чиновники попортили крови..." - предполагает она. Вы отвечаете: " - Было такое. Ни "Ежика в тумане", ни "Сказку сказок" не хотели запускать в Госкино. Мы приехали туда с Сергеем Козловым и уговаривали. Тогда главным был некий Даль Орлов, который сейчас такой либерал-либерал и везде кричит: "Это я запустил фильмы Норштейна!" Постыдился бы. "Сказку сказок" не хотели запускать даже, когда был написан режиссерский сценарий. Но запустили под мой авторитет, который образовался после "Ежика в тумане"...

Здесь правда в том, что, действительно, вы с Козловым приезжали, показывали эскизы, подробно объяснили свой замысел и развеяли сомнения, которые возникли у некоего редактора, объяснимые, наверное, поскольку довелось тому повстречаться с весьма креативным проектом. Если помните, после той, вполне, как показалось, творческой встречи, я подписал полагающийся для запуска документ. "Ёжик" состоялся и образовался, как вы говорите, ваш авторитет, под который запустили и "Сказку сказок". Я тогда, как говорится, по должности призван был следить за рациональным расходованием государственных средств, вы же, режиссер, хотели их получить и потратить. У меня возникли сомнения, вы их сняли, и все сладилось. Вот бы и для "Шинели" подобную судьбу...

В конце концов, это ваше право рисовать себя в советские годы трагическими красками, когда, если мне не изменяет память, за три, действительно, прекрасных картины, включая "Ежика", вас еще и увенчали Государственной премией СССР. Подобных "пострадавших" теперь много.

Но я все-таки о другом. Я о развязно унизительном тоне, с которым вы сочли возможным поминать мое имя. И какая тонкая самопохвальба! Вы, значит, у нас либерал со стажем, еще со времен "Ежика", а Даль Орлов, этот затаившийся государственник, - только "сейчас такой либерал-либерал", иными словами, оборотень, да и только.

Но и эту вашу вполне дешевую фигуру речи я бы пропустил мимо ушей, если б не прямой поклеп, напраслина, что вы на меня возводите: я, мол, "везде кричу", что запускал фильмы Норштейна! "Везде" - это же много. А мне за последние лет тридцать пять, ну, ни разу не пришло в голову не то, чтобы прокричать, а даже и прошептать про такой мой немыслимый подвиг! Ну, есть мне и, кроме того, чем гордиться в жизни, ну, ни разу не возникло нужды возвыситься за счет приобщенности к "уставшему волшебнику", каковым вас витиевато теперь величают, а вы соглашаетесь. Ни разу, Юрий Борисович! Мне даже кажется, что вы вообще последний есть в ряду тех, кто вспоминался мне во второй половине жизни. Не обижайтесь. Так уж сложилось. Что же касается поучения мне, жалкому, с высоты вашего нравственного величия - "Постыдился бы", то оберните на себя. Мои духовные учителя и наставники - отнюдь не из среды мультипликаторов.

По прежнему желаю вам творческих успехов

Даль ОРЛОВ

Москва

23.IX.2009

Мы с Наташей зажигаем

Главный редактор "Родной газеты", где я еще недавно работал, писатель Александр Куприянов - человек с большой фантазией. Однажды он задумал провести серию "социальных экспериментов", как он это назвал, ну, а результаты сообщить читателям. В первый такой опыт я и угодил. Публикации был предпосылан врез следующего содержания: "Наш ветеран Даль Орлов и начинающая журналистка Наталья Жаркова согласились все испытать на себе. Они люди совершенно разных поколений. Один вышел из советских лет и много там преуспел, с состоявшейся, так сказать, биографией, другая - дитя постперестроечного безвременья, но не потерявшаяся в нем, через трудности нашедшая свое место в жизни. Они вдвоем пошли на спектакль Большого театра, а потом в ночной клуб. Чем разнятся их взгляды, реакции, понимание окружающего? А может быть, в чем-то они схожи?..."

Для меня такой "эксперимент" был, конечно, чреват возможными осложнениями. В семье. "Какая-такая необходимость понесла его на два вечера с какой-то Наташей? - могла возмутиться жена. - Придумали еще эксперименты..."

- Знаешь, - осторожно подъехал я, когда подошло время похода, - на днях пойду в Большой театр на балет, а потом в ночной клуб на танцы. С девушкой из нашей редакции. Ей 24, но выглядит на девятнадцать. Она никогда не была в Большом, а я, как ты знаешь, в ночном клубе. Потом по отдельности опишем свои впечатления. Главный придумал. Интересно, правда?

- Какую рубашку наденешь? - Нормальный был вопрос. Потому и прожили вместе сорок лет. Мы одного поколения, отношения стабильны.

Большой театр напоминал тогда дредноут, вернувший из дальнего похода. Весь облез. Аполлон над фасадом и все его четыре лошади мчались по пустыне - публики внизу не было, потому что не было центрального входа. Люди втягивались в боковые двери. Процесс медленный. Парни в строгих костюмах остро реагируют на звон своих электронных калиток и надо выворачивать карманы.

Наташа блондинка и вся такая тонкая, как опасная бритва. Особая угроза окружающим - худенькое обнаженное плечико.

Что нас влечет к женщинам? Разница! К сожалению, так ловко сказал не я, а Жванецкий. Разница в возрасте портит всю острСту.

В Большом идет ремонт и прогулочные залы перекрыты. Остались огрызки коридоров и лестниц, плоскости с закуской и выпивкой задвинуты в разные углы.

- Что вам взять?

- Спасибо, ничего, я по вечерам не ем.

"По утрам, видимо, тоже" - предполагаю я, уставясь в совершенно прозрачное плечико.

Театр уж полон, ложи, как говорится, блещут.

Почему я решил идти именно на "Дон Кихота"? А потому, что, мне кажется, это какой-то совершенно "балетный" балет. В нем все от начала и до конца празднично танцуют. В буклете написано хорошо: "Путешествие в эту тайную Испанию остается одним из лучших московских путешествий". Наш спектакль - 973-й с 1869 года!

Оркестр мягко взбухает увертюрой. Взрывается светом сцена, аплодисменты. Так прекрасны расставленные по ее простору изысканные фигуры танцовщиц в синем, красном, белом. И уже в следующее мгновение все сдвинулось и - понеслось: благословенная условность балетных изъяснений! А с души будто сползла короста лет. Сколько же я здесь не был?

В антракте:

- Наташа, в последний раз я был здесь 35 лет назад...

-Так вы не были в балете дольше, чем я, - откликается Наташа.

Когда-то я пересмотрел здесь все. Тогда, давно, контрамарка стоила 40 копеек. Балерина имела право ее приобрести и вручить, кому пожелает. Получивший обретал право простоять спектакль в какой-нибудь боковой ложе позади сидящих. Как же я смотрел! Посылаемый моим взглядом импульс был, видимо, такой силы, что однажды она, в заглавной партии, даже упала. Редчайший случай на такой сцене...

Помню этот зал пустым. Обитаясь в первом ряду, занимается постановкой "Лейли и Меджнун" великий балетмейстер Касьян Голейзовский. Беру интервью. Пока он занимается мной, на сцене три складных парня - Васильев, Лавровский, Лиепа (тот, отец) - состязаются, кто больше сделает туров на одной ноге. Там смех и подначки. Сила играет. Основных нагрузок им мало! Если добавлю, что был на премьере легендарного "Спартака" в постановке Григоровича, то вы окончательно поймете, с кем имеете дело...

Интересно, что напишет Наташа?

А у меня родилась фраза в духе Бабеля: "И он уже был в том возрасте, что даже в Большой театр девушки ходили с ним только в порядке производственной дисциплины".

- Наташа, я недалеко от редакции объявление прочитал: "Срочно!!! Требуются девушки-ходулистки с приятной внешностью для работы на выставке". Какое кошмарное слово - "ходулистки", да?

- А я была. Очень тяжело - восемь часов на каблуках и не присесть.

- Платили хорошо?

- Для меня так вопрос тогда не стоял - хоть что-то...

Ходулистки-журналистки... Трудно быть молодым.

Пока грустный Греф и лукавый Зурабов (вы помните таких? - Д.О.) как могут - лучше не получается - волокут российский экономический воз по историческим ухабам, растрясая последнее, что на нем есть, включая культуру (еще дышит, но по "остаточному принципу"), тихая надежда остается на классику, на то, что не девальвируется, на традицию. Пока, условно говоря, где-то в недрах Гнесинки новый мальчик терзает скрипочку-четвертушку, а педагоги, пошедшие от заповедей Вагановой, учат девочек арабескам и плие, не прервется пульс российской культуры. Он еще бьется. Не ради самообеспечения, а ради самоспасения. Чтобы оставаться нам в этом мире самими собой. Чтобы вообще оставатьтся.

Что думает об этом Наташа?

Х Х Х

А спросить нереально - вокруг все глохнет от децибелов, что зажигают танцпол в ночном клубе "Парижская жизнь". Мы уже здесь.

Какова реальная парижская жизнь? Мы недавно поселились в гостинице на Монпарнасе. А вернувшись в Германию, не обнаружили кошелька с 1000 евро. То ли в последний день забыли в кафе, то ли в музее Дали, где покупали сувениры, то ли обронили в гостинице. В гостиницу позвонили. Так, мол, и так, совершенно не уверены. Но, может быть, посмотрите? Оставили телефон. В тот же день последовал звонок: нашли! В номере на полу. И выслали нам наши деньги.

Выше говорилось об одной разнице, теперь о другой. Навеялась названием ночного клуба.

Наша "Парижская жизнь" обретается в саду "Эрмитаж", в окружении трех театров и голых сейчас деревьев. Подковообразный садовый вход уснащен большими плакатами из военных времен: "Бей насмерть!" "За Родину!", "Дойдем до Берлина!", "На Запад!". Приближается очередная годовщина.

И вот прибывает фотограф Володя на "Ниве". Из нее выпрыгивает Наташа, и мы бросаемся друг другу в объятия, сильно наигрывая, конечно, потому что Володя уже достает фотокамеру. Он вообще рад нашей совместной работе. Оказывается, мама его жены хорошо помнит меня по "Кинопанораме". Жив ли у них дедушка?

Итак, "Парижская жизнь" извергает децибелы. Идем с Наташей танцевать. Люди за столиками сворачивают шеи, им интересно: в бурлении тел топчется совсем седой человек, а перед ним мечется, изгибается, отбрасывает ладошкой волосы и ворожит глазками нечто юное, сгорающее в огне необъяснимого энтузиазма. При этом их фотографируют. Свадьба, что ли?!

- Если свадьба, то они подумали - как же он богат! -прокомментировала мне в ухо Наташа уже за столиком. Ход мысли в духе времени. Донкихотов с их пустопорожними надеждами в ночных клубах не найдешь.

Мне рассказывали ужасы про ночные клубы, про дресс-код и фейс-контроль, про курение всякой гадости, про такие, где под прозрачным полом бегают крысы, но вот вокруг меня люди, которые сами себя веселят, наработались и оттягиваются, кто парами, кто в одиночку, они явно довольны жизнью. Их так много, что не протиснуться, а, протискиваясь, они извиняются. На стенах - подобие наполеоновский вензелей, а некто Иванов с группой "Рондо" яростно голосит "Московская осень, московская осень" - залитый синим светом под растопыренной имитацией нижней части Эйфелевой башни. Все дышит уверенностью, что хоть в Париже и хорошо, а у нас в Москве круче. Таких заведений сейчас тысячи, у нас в их возрасте не было ни одного. Мы, наверное, недотанцевали. Особенно ночью. Вот и театров теперь сотни, и вернисажей по семь на дню, но, как выяснилось, и Большой театр по-прежнему существует, и Третьяковка, и северный Эрмитаж, и Дом музыки Спивакова вдруг появился. Безбашенное наше телевидение, конечно, еще подводит, но его можно выключить. Широта выбора объектов для досуга - важная сторона уважения к личности. Правда, при этом ответственность самой личности повышается: что выбрать - радость или гадость?

Наташа переговаривается с субъектом, развернувшимся к ней из-за соседнего столика. Слышно плохо, она к нему то и дело наклоняется.

- О чем он говорил?

- Что я в сочетании с вами смотрюсь как проститутка. - Сказала так просто, будто ее приняли за врача-диетолога.

Любезный оказался человек, ничего не скажешь. Он не принял нас за Гете с Ульрикой, за Мазепу с Марией, за Чаплина с Уной, за Табакова с Зудиной, наконец. Это ему далеко. Гораздо ближе, наверное, девчушки, что стоят вечерами в районе "Динамо" на Ленинградке. Разница ассоциаций - уже третья "разница" в этом рассказе.

Мы с Наташей вышли в ночной сад. Постояли под плакатом "За Родину!" Приблизился мужчина: "Такси надо?" - "Сколько?" - "Пятьсот". Пятьсот было.

А зачем, собственно, я сюда приходил? Обходился без ночных клубов и наверняка обойдусь дальше. Поколения разъезжаются как континенты - неумолимо и навсегда. То, что у одних будет, у других было...

Пошел бы я сюда снова? Знаете, наверное, пошел бы. Если бы Наташа позвала.

ЭПИЛОГ

В конце1985 года позвонили из Бюро пропаганды советского киноискусства, спросили, не соглашусь ли возглавить группу артистов, которые в ближайшем феврале поедут в Приморский и Хабаровский края встречаться со зрителями.

Какой, скажите, русский откажется за казенный счет пролететь над гигантской страной, чтобы оказаться в легендарном Владивостоке, а также в знаменитом Хабаровске? Нет таких. Но я согласился не сразу.

- В феврале, говорите?.. А точнее: в каких числах?

- На неделю. С 8-го по 15-е...

И тут нарисовался в голове некий задорный сюжет, который можно было бы реализовать, коль скоро так удачно сложились обстоятельства.

- Поеду при условии, - сурово сказал я, - если "принимающая сторона" обещает попадание 10-го февраля в село Раздольное. Это, по моим представлениям, недалеко от Владивостока, километров шестьдесят...

- Да?.. А почему?..

- Я там в этот день родился.

- Потрясающе! Мы перезвоним...

Скоро перезвонили и сказали, что проблемы нет, что посещение Раздольного именно в полдень 10-го включено в график пребывания делегации на Дальнем Востоке.

Сколько мне лет, практически столько же и не был я на своей так называемой малой Родине. Родился, некоторое время там пожил, и еще младенцем был увезен на новое место отцовской службы.

В те времена в селе Раздольное стояла артиллерийская часть. Как известно, "пушки к бою едут задом". На старой фотографии можно разглядеть лошадей, тянущих за лафет пушку, а верхом, в седлах красноармейцы в островерхих буденовках, с шашками на боку. На первой лошади справа - мой отец.

Некоторое время после того с нами путешествовала уложенная на дно сундука тяжелая шашка в массивных ножнах. Впрочем, она и не могла казаться легкой ребенку. Вместе с другими вещами шашка сгинула где-то во время войны, по ходу наших с мамой и младшей сестренкой голодных эвакуационных перемещений. Отец в это время воевал, только теперь не в артиллерии, а в авиации. Получив отставку, больше ни разу не вошел в самолет, ездил только поездами. "Хватит, налетался!.." - сказал, как отрезал.

А вот пристрастие к лошадям сохранил навсегда. В последние годы ходил на ипподром, хотя ставок никогда не делал. Сидел там в своей дешевой шляпе и габардиновом пальто и просто любовался. Может быть, вспоминал Раздольное: как хромовыми сапожками, а он всегда был щеголем, насколько позволял устав, разгребал грязь в оставленных японцами старых овощехранилищах в поисках чего-нибудь съестного, находил головку сморщенной свеклы, ее потом отваривали и получались витамины для первенца, в котором обнаружились пугающие признаки рахита.

Те экстравагантные усилия все-таки не прошли даром, если в младшей возрастной группе мальчик стал потом чемпионом Тбилиси в прыжках и беге на стадионе, носившем имя Лаврентия Берии, а в старшем юношеском возрасте выиграл даже первенство всего Советского Союза, проходившего в Киеве на стадионе имени Никиты Хрущева, того самого, что Берию разоблачил.

Так своеобразно постигалась истина: как ни прыгай, а из своей истории не выпрыгнешь... И еще: где живешь, там и прыгаешь.

Так что пребывание в Приморском крае было недолгим, а вот след, надо сказать, оставило на всю жизнь. Этот след - мое имя: Даль. В святцах не найдешь. Родители придумали специально, чтобы раз и навсегда обозначить для всех славное место моего рождения - Дальний Восток.

Через пять лет родилась сестра. Отца к тому времени перевели в Иркутск, в город на реке Ангаре. Хотели так и девочку назвать - Ангара. В последний момент удержались - назвали Людмилой...

В те времена подобное словотворчество было в моде: присвоить мальчику имя Лен в честь Ленина, а девочке Сталина, сами понимаете в честь кого, - хлебом не корми. Мне еще повезло. Некоторые потом открещивались от своих не столько имен, сколько прозвищ: актриса Ноябрина Мордюкова, скажем, стала Нонной, а режиссер Индустрий Таланкин - Игорем. А я так Далем и остался. В шестнадцать лет, когда подошла пора получать паспорт, мама спрашивала: "Может, поменяешь?", но я уже привык и остался, кем был...

И вот летим во Владивосток. Группа подобралась отменная. Разглядывая наших звезд, пассажиры повыворачивали шеи, пока самолет преодолевал безмерное российское пространство от Москвы до самой до окраины. Было на кого посмотреть! Наталья Фатеева, например, - красавица, выполненная природой в самых высоких мировых стандартах женской неотразимости. Или Людмила Шагалова - Валерия Борц из "Молодой гвардии". Или Жанна Прохоренко, которую впервые народ разглядел еще в чухраевкой "Балладе о солдате", а потом в райзмановской ленте "А если это любовь".

Это не первая наша совместная поездка с Жанной. Однажды мы летали с ней на Север, в Надым, с группой "Советского экрана" - журнал шефствовал над газовщиками. Была в том самолете и милая Марина Яковлева, в бесчисленной череде ролей которой одна оказалась написанной мною - в фильме "Капабланка".

Что же касается мужского состава, то и здесь все было на высшем уровне: Вадим Спиридонов ("Печки-лавочки", "Вечный зов", "Юность Петра"), Николай Мерзликин ("Отцы и деды", "Демидовы", тот же "Вечный зов"), Николай Пеньков ("Ипподром", "Тайна записной книжки", "Главный конструктор"), режиссер со студии им. М.Горького Михаил Юзовский.

Были там актеры и с республиканских киностудий, поехала с нами известный критик из газеты "Советская культура" Валентина Иванова.

Теперь, после многих лет активной жизни в кино, я знал в нем почти каждого. И не просто знал, а будто с каждым чувствовал себя заодно. И меня все знали. Бесконечно было поводов пересечься: по Госкино, на фестивалях, журнал один, журнал другой и оба - про искусство экрана, поездки на дни советского кино в разные страны, премьеры фильмов в разных городах, встречи со зрителями, вроде тех, что предстояли и на этот раз, и, наконец, телевизионная "Кинопанорами", с которой я был связан уже шесть лет. Сколько звезд и звездочек было за это время на ней представлено! А кто пока не удостоился, мечтал о том втайне...

Словом, понятно, что не один летел я на Родину, а в очень хорошей, почти родной для меня компании.

И в тот момент я никак не мог предположить, что эта моя гастроль в качестве руководителя, лидера, ведущего - окажется по-существу прощальной. Совсем скоро перемены в кино, как и в стране, о чем сказано в этой книге, изменят как мою судьбу, так и судьбы очень многих в нашей стране. Может быть, даже всех. Я останусь в кино, буду писать сценарии, попробую себя даже в режиссуре, буду выступать на собраниях гильдии, на съездах, вернусь в периодическую прессу, но не столько в роли театрального и кинематографического критика, сколько публициста, - много чего еще будет увлекательного и нового, только отвечать теперь буду в основном лишь за самого себя. Это тоже ответственно, но ответственно по-другому. Рок событий избавит от любой мало-мальски заметной возможности, говоря словами из дневника молодого Льва Толстого, "принимать влияние в счастии и пользе людей".

Во Владивостоке нашу группу поделили на части: одни артисты поехали к рыбакам на плавбазу "Сухона", другие в кинотеатры "Уссури" и "Океан", третьи в совхоз "Кедровский". Не помню кто, но кто-то поехал со мной...

Село Раздольное оказалось самым длинным селом в Сибири - 14 километров вдоль реки с тем же названием - Раздольная. Выяснилось, что уникальная вытянутость поселения - то, чем здесь гордятся. Во всяком случае, именно об этом первым делом сообщили гостям местные руководители.

В добром разговоре стали сверяться паспортами: кто откуда? Выяснилось, что коренной здесь - только я. Все остальные оказались из других мест.

- Нам когда сказали, что ведущий "Кинопанорамы" приедет, - сообщил один из поселковых лидеров, - да еще и родом отсюда, - сразу подняли архивы, проверили. Точно! Есть такая запись. Именно 10 февраля, имя - Даль.

Но главное, конечно, было не это. Главным было то, что в моем родном селе, разросшемся до размеров поселка, по-прежнему стоит артиллерийская часть! Но если раньше у нее на вооружении были пушки с конной тягой, то теперь - ракеты.

Ракетчики до отказа заполнили зрительный зал местного клуба. Офицеры сидели в первых рядах, некоторые с женами.

Когда полковник меня представил, зал откликнулся бурными аплодисментами. Но когда он сообщил, что я здесь, в Раздольном, еще и родился да не абы когда, а именно сегодня, грохнул такой залп от молодых ладоней, что впору было опасаться за прочность потолка, мог и рухнуть!

На прощание мне была преподнесена изящно выделанная миниатюрная ракета с направляющими пластиковыми крылышками, водруженная на пластиковую же подставку.

Когда теперь я смотрю на нее, то вспоминаю свою вооруженную ракетами малую Родину.

И еще вспоминаю первые строчки "Параболической баллады" Андрея Вознесенского: "Судьба, как ракета, летит по параболе обычно - во мраке и реже - по радуге..."

У каждого в жизни свои радуги. С благодарностью думаю, что одну из моих можно обнаружить где-то в районе тихой Ясной Поляны, другую - в громокипящем кинематографическом регионе. Об этом и рассказал, как мог. Воспоминания - тот же полет по параболе. И никто не знает, какая из парабол последняя...

КТО ЕСТЬ КТО

в этой книге

А.

Аббасов, Шухрат - кинорежиссер (Узбекистан)

Абдулов, Александр Гаврилович - актер театра и кино

Абдуллаев, Абдуллахат Абдулаевич - председатель Госкино Узбекской ССР

Абуладзе, Тенгиз - кинорежиссер (Грузия)

Авербах, Илья Александрович - кинорежиссер

Агишев, Одельша - сценарист

Агранович, Леонид Данилович - сценарист, режиссер

Адамович, Алесь - прозаик, критик

Азми, Шабана - актриса (Индия)

Акимов, Николай Павлович - режиссер театра

Аксенов, Василий Павлович - писатель

Аларкон, Себастьян - кинорежиссер (Чили)

Алексин, Анатолий Георгиевич - прозаик, драматург

Александров, Михаил Владимирович - заместитель председателя Госкино СССР

Алентов, Вера Валентиновна - актриса

Алипий - настоятель Псково-Печерского монастыря

Алиев, Гейдар - член Политбюро ЦК КПСС

Алов, Александр Александрович - кинорежиссер

Анастасьев, Аркадий Николаевич - театральный критик

Андреев, Владимир Алексеевич - актер, театральный режиссер

Аннинский, Лев Александрович - критик

Арнштам, Лео Оскарович - кинорежиссер

Арканов, Аркадий Михайлович - писатель

Асаркан, Александр - критик

Асанова, Динара Кулдашевна - кинорежиссер

Асенин, Сергей Владимирович - критик, киновед

Аскольдов, Александр Яковлевич - кинорежиссер

Ахмадулина, Белла Ахатовна - поэт

Бабочкин, Борис Андреевич - актер, театральный режиссер

Баландин, Аркадий - филолог-фольклорист

Банионис, Донатас - актер

Барабаш, Элеонора Петровна - редактор

Баскаков, Владимир Евтихианович - киновед, заместитель председателя Госкино СССР

Баруздин, Сергей Алексеевич - писатель

Басилашвили, Олег Валерианович - актер

Басов, Владимир Павлович - актер, кинорежиссер

Баталов, Алексей Владимирович - актер, режиссер

Бауман, Елена Владимировна - критик

Бегинин, Евгений Иванович - продюсер

Белозеров, Валентин Иванович - директор театра им.Ермоловой

Береговой, Георгий Тимофеевич - космонавт

Березницкий, Ян Анатольевич - театровед, кинокритик

Битов, Андрей Георгиевич - писатель

Бобылев, Иван Тимофеевич - театральный режиссер

Богомолов, Юрий Александрович - киновед, публицист

Богословский, Никита Владимирович - композитор

Божович, Виктор Ильич - киновед

Бондарчук, Сергей Федорович - режиссер, актер

Борисов, Александр Федорович - актер

Борисов, Олег Иванович - актер

Борщаговский, Александр Михайлович - прозаик, критик

Бояджиев, Григорий Нерсесович - театровед

Брагинский, Эмиль Вениаминович - драматург театра и кино

Буньюэль, Луис - кинорежиссер (Испания)

Быков, Дмитрий Львович - писатель

Быков, Леонид Федорович - кинорежиссер (Украина)

Быков, Роланд Анатольевич - актер, кинорежиссер

Вайнеры, братья, Аркадий и Георгий - писатели

Вайсфельд, Илья Вениаминович - киновед

Варпаховский, Леонид Викторович - театральный режиссер

Вельяминов, Петр Сергеевич - актер

Виноградов, Игорь Иванович - литературовед

Виролайнен, Любовь Ивановна - актриса

Веселов, Георгий Петрович - секретарь Псковского обкома КПСС

Вити, Моник - актриса (Италия)

Вицлебен, Йоб - полковник армии ГДР

Вишневская, Инна Люциановна - критик, театровед

Володарский, Эдуард Яковлевич - драматург театра и кино

Высоцкий, Владимир Семенович - актер, поэт, бард

Гайдай, Леонид Иович - кинорежиссер

Галлай, Марк Лазаревич - писатель, летчик

Гамбаров, Серджио - прокатчик (Германия

Гаспаров, Михаил Леонович - литературовед, академик

Герасимов, Сергей Аполлинариевич - кинорежиссер, педагог

Гербер, Алла Ефимовна - критик

Гердт, Зиновий Ефимович - актер

Герман, Алексей Юрьевич - кинорежиссер

Герман, Алексей Алексеевич - кинорежиссер

Гера, Бланка - актриса (Мексика)

Гинзбург, Лев Владимирович - переводчик, публицист

Гиш, Лилиан - актриса (США)

Глазков, Николай Иванович - поэт

Глузский, Михаил Андреевич - актер

Гнисюк, Никола - фотомастер

Годар, Жан-Люк - кинорежиссер (Франция)

Говорухин, Станислав Сергеевич - кинорежиссер

Гончаров, Андрей Александрович - театральный режиссер

Горин, Григорий Израилевич - драматург, прозаик

Гостев, Игорь Аронович - кинорежиссер

Гребнев, Анатолий Борисович - сценарист

Громов, Евгений Сергеевич - философ, киновед

Грибов, Алексей Николаевич - актер

Григорьев, Евгений Александрович - сценарист

Губенко, Николай Николаевич - актер, режиссер театра и кино

Гудзий, Николай Каллиникович - литературовед, академик Украинской АН

Гусман, Юлий Соломонович - режиссер

Данелия, Георгий Николаевич - кинорежиссер

Данин, Даниил Семенович - критик, публицист

Демидова, Валентина - режиссер телевидения

Демин, Виктор Петрович - критик

Демичев, Петр Нилович - министр культуры СССР

Де Сантис, Джузеппе - кинорежиссер (Италия)

Дживелегов, Алексей Карпович - историк, искусствовед

Добролюбов, Игорь Михайлович - кинорежиссер (Белоруссия)

Добросельская, Майя Рудольфовна - режиссер телевидения

Дондурей, Даниил Борисович - социолог

Донской, Марк Семенович - кинорежиссер

Доронина, Татьяна Васильевна - актриса

Дорошевич, Александр Николаевич - киновед, переводчик

Друцэ, Ион - драматург

Дудинцев, Владимир Дмитриевич - прозаик

Дудин, Владимир Федорович - режиссер театра

Дуров, Борис Валентинович - кинорежиссер

Дьяконов, Андрей Павлович - балетный критик

Евстигнеев, Евгений Александрович - актер

Евтушенко, Евгений Александрович - поэт

Ежов, Валентин Иванович - сценарист

Ермаш, Филипп Тимофеевич - председатель Госкино СССР

Ермолаев, Борис Владимирович - кинорежиссер

Ермолинский, Сергей Александрович - сценарист

Ефремов, Олег Николаевич - режиссер театра, актер

Ефремова, Вера Андреевна - режиссер театра

Ж.

Жаков, Олег Петрович - актер

Жигульский,Юрий Ефимович - режиссер театра

Жгенти, Сулико - сценарист (Грузия)

Желакявичус, Витаутас Пранович - кинорежиссер (Литва)

Журбин, Александр Борисович - композитор

Зайцева, Людмила Васильевна - актриса

Зайцев, Вячеслав Михайлович - модельер

Зак, Марк Ефимович - киновед

Зализняк, Андрей Анатольевич - филолог, академик

Заманский, Владимир Петрович - актер

Зархи, Александр Григорьевич - кинорежиссер

Зимянин, Михаил Васильевич - секретарь ЦК КПСС по идеологии

Зиновьев, Александр Александрович - философ, писатель

Зозуля, Михаил Никитович - филолог, толстовед

Золотарев, Юрий Леонидович - писатель, фельетонист

Золотусский, Игорь Петрович - критик, публицист

Зорин, Леонид Генрихович - драматург театра и кино

Зоркий, Андрей Маркович - критик

Зульфикаров, Тимур Касимович - писатель, сценарист (Таджикистан)

Ибрагимбеков, Рустам Мамед Ибрагимович - сценарист

Иванов, Борис Петрович - командующий Южной группой войск Варшавского договора

Ивашов, Владимир Сергеевич - актер

Игманд, Александр Данилович - модельер

Игнатьева, Нина Александровна - критик

Изергина, Алена (Орлова Елена Дмитриевна) - манекенщица, зав.отделом МХТ им.Чехова

Ильинский, Игорь Владимирович - актер

Инин, Аркадий Яковлевич - сценарист, прозаик

Ицков, Игорь Моисеевич - сценарист

Ишмухамедов, Эльер Мухитдинович - кинорежиссер (Узбекистан)

Кадар, Янош - руководитель Венгерской компартии

Качанов, Роман Абелевич - кинорежиссер, художник, сценарист

Калиничев, Геннадий - филолог, журналист

Калмыкова, Олимпиада Трофимовна ­ - актриса

Камшалов, Александр Иванович - председатель Госкино СССР

Каплер, Алексей Яковлевич - сценарист

Капуры - Радж, Шаши, Риши, Рандив, Раджив - актеры, режиссеры, продюсеры (Индия)

Караганов, Александр Васильевич - киновед, театровед, секретарь Союза кинематографистов СССР

Каретников, Николай Николаевич - композитор

Кармен, Роман Лазаревич - кинорежиссер, оператор

Карьер, Жан-Клод - сценарист (Франция)

Карякин, Юрий Федорович - литературовед, политик

Кичин, Валерий Семенович - критик

Киржнер, Яков Маркович - режиссер театра

Климов, Элем Германович - кинорежиссер

Клотц, Вадим Авраамович - художник театра

Князева, Лидия Николаевна - актриса

Кожинов, Вадим Валерьянович - литературовед, публицист, историк

Козинцев, Григорий Михайлович - кинорежиссер

Комиссаржевский, Виктор Григорьевич - режиссер театра

Кончаловский, Андрей Сергеевич - кинорежиссер

Копелян, Ефим Захарович - актер

Котов, Евгений Сергеевич - сценарист, редактор

Крамер, Стенли - кинорежиссер (США)

Кронгауз, Анисим Максимович - поэт

Крючков, Николай Афанасьевич - актер

Кулиджанов, Лев Александрович - кинорежиссер

Куняев, Станислав Юрьевич - поэт

Куприянов, Александр Иванович - прозаик, журналист

Купченко, Ирина Петровна - актриса

Лакшин, Владимир Яковлевич - критик, литературовед

Ландау, Лев Давидович - физик-теоретик, академик

Ланкастер, Берт - актер (США)

Лапин, Сергей Георгиевич - председатель Гостелерадио СССР

Лапиков, Иван Герасимович - актер

Ларионова, Алла Дмитриевна - актриса

Левитин (Левитес), Михаил Феликсович - критик

Левчук, Тимофей Васильевич - кинорежиссер

Лекарев, Валерий Петрович - актер

Леонов, Евгений Павлович - актер

Леонов, Леонид Максимович -­ писатель

Лешковская Елена Константиновна - актриса

Либан, Николай Иванович - литературовед

Лиознова, Татьяна Михайловна - кинорежиссер

Ломунов, Константин Николаевич - литературовед, толстовед

Лотяну, Эмиль Владимирович - кинорежиссер

Лунгин, Семен Львович - сценарист

Луспекаев, Павел Борисович - актер

Львов-Анохин, Борис Александрович - режиссер театра

Любимов Павел Любимов - кинорежиссер

Ляхов, Владимир Афанасьевич - космонавт

Макарова, Инна Владимировна - актриса

Макарова, Тамара Федоровна -актриса

Маклярский, Михаил Борисович - сценарист, разведчик

Максимова, Вера Анатольевна - критик

Малашенко, Всеволод Иванович - редактор, актер

Малюков, Андрей Игоревич - режиссер кино

Малян, Генрих Суренович - кинорежиссер (Армения)

Мамилов, Абдулахат Абдулаевич - редактор

Мамлин, Геннадий Семенович - театральный драматург

Манфреди, Нино - актер (Италия)

Маринина, Ксения Борисовна - режиссер телевидения

Маркес, Габриэль Гарсиа - писатель

Марчукова, Маина Григорьевна - редактор

Матвеев, Евгений Семенович - актер

Матизен, Виктор Эдуардович - критик

Медведев, Армен Николаевич - критик, функционер

Меньшов, Владимир Валентинович - кинорежиссер

Мережко, Виктор Иванович - сценарист

Микаэлян, Сергей Герасимович - кинорежиссер

Микоша, Владислав Владиславович - кинооператор, режиссер

Миронов, Андрей Александрович - актер

Мирошниченко, Ирина Петровна - актриса

Михалков, Никита Сергеевич - кинорежиссер, актер

Михалков, Сергей Владимирович - поэт, драматург

Монтьель, Сара - актриса (Испания)

Муратова, Кира Георгиевна - кинорежиссер

Нагибин Юрий Маркович - прозаик, сценарист

Надеждина Надежда Владимировна - актриса

Нарлиев, Ходжакули - кинорежиссер (Туркмения)

Наумов, Владимир Наумович - кинорежиссер

Нахапетов, Родион Рафаилович - актер, кинорежиссер

Нехорошев, Леонид Николаевич - сценарист, редактор

Нигматулин, Талгат - актер

Никифоров, Вячеслав Александрович - кинорежиссер (Белоруссия)

Никулин, Валентин Юрьевич - актер

Новогрудский, Герцель Самойлович - детский писатель

Новогрудский, Лев Соломонович - драматург, прозаик

Норштейн, Юрий Борисович - режиссер-аниматор

Оджагов, Расим - кинорежиссер (Азербайджан)

Ожигова, Татьяна Анатольевна - актриса

Озеров, Юрий Николаевич - кинорежиссер

Океев, Толомуш - кинорежиссер (Киргизия)

Окуджава, Булат Шалвович - поэт

Ордынский, Василий Сергеевич - кинорежиссер

Орлов, Александр Сергеевич - кинорежиссер

Остроумова, Ольга Михайловна - актриса

Охлопков, Николай Павлович - режиссер театра, актер

Павленок, Борис Владимирович - писатель, зам. Председателя Госкино СССР

Панфилов, Глеб Анатольевич - кинорежиссер

Паперный, Зиновий Самойлович - литературовед

Паустовский, Константин Георгиевич - писатель

Петренко, Алексей Васильевич - актер

Переверзев Иван Федорович - актер

Печерникова, Ирина Викторовна - актриса

Пирятинский Исаак Борисович - педагог

Плотников, Борис Григорьевич - актер

Погожева, Людмила Павловна - критик

Полонский, Георгий Исидорович - сценарист

Польских, Галина Александровна - актриса

Поляновский, Эдвин - журналист

Попов, Андрей Алексеевич - актер, режиссер театра

Пузин, Николай Павлович - толстовед

Пырьев, Иван Александрович - кинорежиссер

Рабкин, Борис Исаакович - театральный драматург

Равенских, Борис Иванович - режиссер театра

Райзман, Юлий Яковлевич - кинорежиссер

Рассадин, Станислав Борисович - литературовед, публицист

Радзинский, Эдвард Станиславович - театральный драматург, сценарист, прозаик

Раскольников, Федор Федорович - политический деятель

Рерберг, Георгий Иванович - кинооператор

Розов, Виктор Сергеевич - драматург театра и кино

Розовский Марк Григорьевич - театральный режиссер, драматург

Романов, Алексей Владимирович - председатель Комитета по кинематографии

Ромашин, Анатолий Владимирович - актер

Ромм, Михаил Ильч - кинорежиссер

Ростоцкий, Андрей Станиславович - актер, каскадер

Ростоцкий, Станислав Иосифович - кинорежиссер

Рошаль, Григорий Львович - кинорежиссер

Рошал, Лев Моисеевич - сценарист, критик

Рубанова, Ирина Ивановна - киновед

Рудницкий Константин Лазаревич - театровед, критик

Рудницкий, Лев - зам.директора "Совинтерфеста"

Рунин, Борис Михайлович - критик

Рыбак, Лев Аронович - критик

Рязановы, Эльдар Александрович - кинорежиссер

Рязанцева Наталия Борисовна - сценарист

Ряшенцев, Юрий Евгеньевич - поэт

Рюмин, Валерий Викторович - космонавт

С.

Сазонова, Нина Афанасьевна - актриса

Самойлов, Владимир Яковлевич - актер

Санаев, Всеволод Васильевич - актер

Сафонов, Всеволод Дмитриевич - актер

Светлов, Михаил Аркадьевич - поэт, театральный драматург

Свободин, Александр Петрович - критик, драматург

Севрук, Нина Александровна - редактор телевидения

Сегель, Яков Александрович - кинорежиссер

Семенов, Юлиан Семенович - писатель

Серкова, Ольга Васильевна - режиссер телевидения

Сигрист, Алексей - литературовед

Сизов, Николай Трофимович - прозаик, директор "Мосфильма"

Симон, Мишель - актер (Франция)

Симонов, Константин Михайлович - поэт, прозаик, драматург

Симукова, Ольга Алексеевна - театровед

Скобцева, Ирина Константиновна - актриса

Смирнов, Андрей Сергеевич - кинорежиссер

Смоктуновский, Иннокентий Михайлович - актер

Соболев, Игорь Владимирович - театральный драматург

Соловьев Иван Иванович - актер

Соловьев, Сергей Александрович - кинорежиссер, сценарист

Солоницын, Анатолий Алексеевич - актер

Сорди, Альберто - актер (Италия)

Стефанович, Александр Борисович - кинорежиссер, писатель

Стржельчик, Владислав Игнатьевич - актер

Стриженов, Олег Александрович - актер

Строева, Вера Павловна - кинорежиссер

Сумбатов-Южин, Александр Иванович - актер, драматург, театральный деятель

Субботин, Александр Михайлович - журналист

Сулькин, Михаил Семенович - критик

Сулькин, Олег Михайлович - критик

Сурков Евгений Данилович - критик, редактор

Суркова, Ольга Евгеньевна - критик

Талалай, Владимир Львович - театральный художник

Таланкин, Индустрий (Игорь) Васильевич - кинорежиссер

Тарковский, Андрей Арсеньевич - кинорежиссер

Талызина, Валентина Илларионовна - актриса

Твардовский, Александр Трифонович - поэт, деятель

Теличкина Валентина Ивановна - актриса

Титов, Александр Александрович - педагог

Тихонов, Вячеслав Васильевич - актер

Толубеев, Юрий Владимирович - актер

Тоом, Людмила - актриса

Туров, Виктор Тимофеевич - кинорежиссер

Туровская, Майя Иосифовна - критик

Трифонов, Юрий Валентинович - прозаик

Трунин, Вадим Васильевич - сценарист

Ульянов, Михаил Александрович - актер театра и кино

Урбанский, Евгений Яковлевич - актер

Урусевский Сергей Павлович - кинооператор

Урин, Виктор Аркадьевич - поэт

Финн, Павел Константинович - сценарист

Фирсова, Джемма Сергеевна - режиссер-документалист, актриса, редактор

Фляйшман, Питер - кинорежиссер (Германия)

Фомин, Валерий Иванович - киновед

Франк, Герц Вульфович - сценарист, режиссер

Фрейлих, Семен Израилевич - киновед

Фролов, Владимир Васильевич - театровед

Хайкин, Артур Юзефович - театральный режиссер

Халатников Исаак Маркович - физик-теоретик, академик

Халфин, Григорий - оператор телевидения

Хамраев Али Иргашалиевич - кинорежиссер (Узбекистан)

Хейфиц, Иосиф Ефимович - кинорежиссер

Хмелик, Александр Григорьевич - драматург

Ходжаев, Юрий - директор объединения "Совинтерфест"

Хотиненко, Владимир Иванович - кинорежиссер

Ч.

Чередниченко Надежда Илларионовна - актриса

Черненко, Мирон Маркович - киновед

Черниченко, Юрий Дмитриевич - писатель, сценарист

Черных Валентин Константинович - сценарист

Чиндяйкин Николай Дмитриевич - актер

Чирков, Борис Петрович - актер

Чонишвиои, Ножери Давидович - актер

Чулюкин, Юрий Степанович - кинорежиссер

Чухрай, Григорий Наумович - кинорежиссер

Шатров, Михаил Филиппович - драматург театра и кино

Шахназаров, Карен Георгиевич - кинорежиссер, директор "Мосфильма"

Шацилло, Дмитрий Степанович - критик, киновед

Шварц, Исаак Иосифович - композитор

Шелл, Максимилиан - актер (Германия)

Шенгелая, Эльдар Георгиевич - кинорежиссер (Грузия)

Шепитько, Лариса Ефимовна - кинорежиссер

Шкловский, Виктор Борисович - писатель

Шолохов, Геннадий Евгеньевич - организатор кинопроизводства

Шток, Исидор Владимирович - театральный драматург

Шукшин Василий Макарович - кинорежиссер, актер, писатель

Щеглов, Марк Александрович - критик, литературовед

Щеголев, Александр Иванович - актер

Щелоков, Николай Анисимович - министр внутренних дел СССР

Щепкина-Куперник, Татьяна Львовна - переводчик, драматург

Эфрос, Анатолий Васильевич - режиссер театра и кино

Юзовский, Иосиф Ильич - театральный и литературный критик

Юренев, Ростислав Николаевич - критик, киновед

Юткевич, Сергей Иосифович - кинорежиссер, киновед

Я.

Яковлев, Александр Николаевич - член Политбюро ЦК КПСС

Яковлев, Юрий Васильевич - актер

Якушкина, Елена Леонидовна - переводчик, театровед

Ялович, Светлана - редактор телевидения

Янковский, Олег Иванович - актер

2