Ревизор: возвращение в СССР #27

Глава 11

Москва. Выхино.

Первая эйфория, когда они, дождавшись, когда баба Зина отлучится в гости, обыскали дом и обнаружили кучу денег, давно прошла. Денег они нашли слишком много. Парни понимали, что такая кража без последствий остаться просто не может… И им было страшно.

— Давайте обратно эти банки в подвал на полки поставим, пока не поздно, — дрожащим голосом предложил приятелям Паня.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Макс. — На улице полно чужаков. Всех сидевших опрашивают… Это же они по нашу душу рыщут! Думаешь, они сумки с деньгами у нас в руках не заметят? Или что они не следят теперь за этим домом?

— Да не видно с нашей мансарды вроде никого… — настаивал Паня.

— А нам одного с пистолетом хватит, что внутри уже может сидеть. Может, он ночью пришел, и ждет теперь, в надежде, что мы снова появимся… — возразил Макс.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Пацаны, а вы обратили внимание, что это не менты людей расспрашивают? — вжав голову в плечи, спросил Чара. — А если мы воровской общак ломанули? Нас в живых не оставят за такой косяк…

— Почти двести тысяч!!! — благоговейным шёпотом произнёс Макс. — Это точно общак!..

— Что делать-то будем? — чуть не плача, спросил Паня. — Они всех своих сейчас подключат. Рано или поздно нас вычислят!

— Может, вычислят, а может, и нет. Давайте попробуем пересидеть, — предложил Чара. — Рыпаться сейчас нельзя, только хуже себе сделаем. Занимайтесь своими делами, как ни в чём не бывало.

— Ты только деньги спрячь получше, — заметил Макс.

— А вы что, хотите мне их оставить? Чтобы они мою мамку и сеструху зарезали, когда за ними придут? Сами прячьте! — возмутился Чара.

Северная Италия. Больцано.

Отстрелявшись, Диана сдала Уго беретту, благодарно улыбнувшись. Мазать оказалась ещё труднее, чем попадать.

— Не хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовался подполковник, показывая рукой на клубный бар.

Диана кивнула и попросила взять ей фруктового сока, за рулём, всё-таки. Да и бдительность нельзя терять, не та ситуация. А он взял себе мартини.

— Как вам Больцано? — спросил он сразу после того, как сделал большой глоток.

— Красивый тихий городок, — ответила Диана.

— А слышала сеньора что-нибудь про стрельбу здесь пару месяцев назад? — спросил он, выжидательно уставившись на неё.

Диане показалось, что он видит её насквозь и знает о её причастности к этой стрельбе. Она уже ждала, что сейчас он ей выложит всё о её участии в этом деле и поставит условием неразглашения этой информации сотрудничество с Французской внешней разведкой. У неё противно засосало где-то над солнечным сплетением от волнения. Но она заставила себя улыбнуться.

— Много было шума и разговоров. Мы как раз были здесь в то время, посреди ночи на улицу выскочили… Весь городок бурлил…

— И после этого вы говорите, что Больцано тихий городок?

— Ну, это же Италия, — пожала плечами Диана. — Тут же мафия…

— А что вы видели, когда всё это случилось?

— Ничего, — невинно пожала она плечами. — Потом что-то говорили про конфликт мафии местной с приезжей, но я плохо в этом разбираюсь.

— А выстрелы вы слышали? — спросил подполковник, уже выяснивший, что там хорошо отметился автомат Калашникова.

— Слышала, но даже не поняла, что это автоматные выстрелы. Да и все думали, что это охотники в горах шумят. Это было слишком далеко от нас, — гнула свою линию Диана, прикидываясь обычной девочкой-припевочкой. Ну а что ей еще оставалось? — Я тогда и не испугалась совсем. Потом только разнервничалась, когда стали рассказывать про горы трупов. А вдруг, решила, такие бои теперь у этих мафиози каждый месяц будут происходить? Даже стала уговаривать мужа переехать отсюда… Но потом все успокоилось.

— Ну, это нормально для женщины, так переживать, — снисходительно улыбаясь, сказал подполковник. — А что рассказывали? — внимательно глядя на неё, спросил он, и тут до Дианы дошло, что ни черта он не знает! И её даже и не подозревает. Просто собирает информацию. Еле удержалась от того, чтобы облегченно выдохнуть, выпуская скопившееся напряжение. Но вместо этого лишь лучезарно улыбнулась и задумалась. Не над вопросом подполковника, а над тем, почему он задает его именно ей…

Почему он выбрал именно меня для этого? Не иначе, потому что я тут единственная русская? Но причём здесь это? Почему именно русская его интересует? Или он расспрашивает именно меня потому, что почти ни с кем здесь не знаком, помимо того журналиста, который его якобы к нам на прием пригласил?

— Да кучу всякой ерунды, чуть ли и не про высадку марсиан, — беззаботно махнула она изящной ручкой, — я ко всей этой чуши не прислушивалась. Посмотрите газеты, что выходили в течение пары недель после этих событий, там найдете все, что хотите узнать. Рассказали бы лучше девушке про неделю высокой моды в Париже… Это правда, что там можно увидеть всех французских кинозвезд?

Святославль. Механический завод.

Директор завода Ваганович уже освоился на новом месте, присмотрелся к людям и определил для себя круг потенциальных врагов и соратников. Его заместитель Фокин с самого начала смотрел на него волком, небось, сам метил на место директора, когда Шанцев на повышение пошёл. И сейчас не лучше, ни поговорить с ним по душам, ни деньжат намутить. Главбух тоже язва, чуть что не по правилам, сразу про Уголовный кодекс напоминает. Ничего даже слышать не хочет…

Главного инженера надо прощупать, — решил для себя Ваганович. — Весельчак и балагур, лёгкий на подъём, душа любой компании… У такого человека наверняка есть авантюрная жилка, значит, есть неплохой шанс склонить его к совместным делам.

После Пролетарского райкома отправился на обувную фабрику узнать, как там наш интернациональный студенческий отряд, довольны ли им?

Маркин выглядел гораздо спокойнее и веселее, значит, решил я, всё путём.

— Ну как дела, Михаил Дмитриевич? — пожал я его протянутую руку.

— Работает твой отряд. Орлы! — бодро ответил он. — Даже к сроку уложимся.

— Ну, вообще, молодцы! — улыбнулся я. — Ещё какая-то помощь нужна?

— Пока что нет. Эти бы объёмы освоить, — улыбнулся он в ответ.

— Ну, отлично, — протянул я ему руку, прощаясь.

Зашёл к директору. Серов, как всегда, весь в делах, но меня увидел, аж подскочил.

— Павел, Павел! Вы-то мне и нужны! — воскликнул он.

— Что случилось? — удивился я такому приёму.

— Местком одолел, ясли просит, — протянул мне руку директор.

— Какие ясли? — не понял я.

— Детские!

— Ведомственный детский сад? — дошло до меня. — А в чём проблема? В Управление своё обращались?

— Народу мало. Дают места в других садах ведомства, на другом конце Москвы.

— Ну, так вы берите, — недоумённо посмотрел я на него. — И меняйтесь с другими ведомствами, у которых тут садики есть.

— Так в том-то и дело, — развёл Серов руками. — Не меняется с нами никто. Это другой конец Москвы, а работники близлежащих предприятий со своими садами так далеко не живут. Одно место удалось обменять за полгода…

— Понятно… И много вам надо мест?

— Вот все что касается конкретики, надо в месткоме уточнить, — извиняющимся тоном ответил Серов. — Давайте, я сейчас быстренько позвоню, — и он тут же схватился за телефон.

Эх, забыл спросить сегодня у Сатчана, был ли он уже на Кожгалантерейной фабрике, где работников в вытрезвитель постоянно забирают. Но в райкоме не до этого сейчас всем… А хорошо было бы для нашей обувной фабрики такими кожами разжиться, которые они на ключницы и ремни распускают.

Буквально минут через пять прибежала председатель местного профсоюзного комитета Мухина Анна Глебовна, подтянутая, элегантная женщина средних лет, с красивой причёской и на каблуках. Сразу видно, процветает предприятие, — подумал я, глядя на неё. Она притащила целый список работников, двадцать восемь человек, с указанием количества детей и их года рождения.

— Н-да… Одно место за полгода на такой список, — заметил я озадаченно. — Ничего не обещаю, товарищи. Подниму этот вопрос, а там уже куда кривая выведет.

— Спасибо! — почему-то обрадовалась Анна Глебовна, как будто я ей уже места в садах для всех по списку предоставил. — Сколько лет уже бьёмся, а воз и ныне там. У нас многие из пригорода на работу ездят. Москвичи к семи часам успевают детей из районных садиков забрать, а не москвичам ещё доехать до своих садов надо. Понимаете? А на пятидневку детей отдавать тоже как-то не хочется… И с местами проблема. У нас у Раковой трое детей, на маленького путёвку в ясли дали в одном конце микрорайона, а двое старших в садик ходят в противоположной стороне. Вот она и мечется по всему району два раза в день каждый день. Уже в тень самой себя превратилась…

— Я оставлю себе этот список? — многозначительно переглянулся я с Серовым.

— Да-да, конечно, — согласно кивнула она, и, выждав несколько мгновений, вышла.

— Проблема-то, оказывается, нешуточная? — заметил я.

— Ещё какая.

— Дело в том, что я вообще не представляю себе, как эта система дошкольного образования функционирует, — признался я, — и чем тут можно помочь? Буду разбираться сначала, так что не обессудьте, если дело затянется…

Мы попрощались, и я пошёл сразу на швейку. Заглянул к директрисе, спросил, получили ли они уже сырьё с камволки? Она доложила, что вчера уже всё оприходовали на склад.

Заглянул к главному инженеру. Он сообщил мне, что они подали заявку на оборудование и вручил мне копию. Двадцать швейных машин, оверлоки, и целый список запчастей.

— Ну, хорошо, — сказал я, прочитав заявку. — Уже есть над чем работать…

Мы попрощались, и я отправился к главбуху. Сегодня мы с ней поговорили более детально о предстоящих операциях. Она быстро схватывала, что не могло не радовать. Опытный бухгалтер. Мне оставалось только проинструктировать её насчёт безопасности.

— Основной принцип здесь: меньше народу — больше кислороду, — шутя объяснял я. — Чем меньше народу в курсе происходящего на фабрике, тем спокойнее все мы спим. Учимся следить за словами, не ленимся всё лишнее прятать подальше от посторонних глаз.

— В сейф? — тут же предположила Мария Витальевна.

— Нет. В личную сумку, желательно небольших размеров. Это, кстати, параллельно будет вас дисциплинировать и вынуждать регулярно уничтожать лишние бумаги. Не надо их хранить годами. Три месяца максимум.

— Поняла.

— И уничтожать — это уничтожать, — добавил я. — Не ленитесь и рвите их на мелкие клочки, перед тем, как выбросить. Еще лучше — сжигайте, если есть возможность. Выброшенное в целом виде неизвестно кто может найти. В том числе и те, кто так любит возбуждать уголовные дела.

Со швейки отправился домой. У метро зашёл на почту, отправил Эмме письмо и перевод на пятьдесят рублей. Пообедал и сел, наконец, разбираться с таксопарком.

Москва. Трикотажная фабрика «Луч».

— Ну как, Юр, посмотрел на девчонку? — с нескрываемым любопытством спросил главного инженера Головина Некрасов.

— И посмотрел, и потрогал, — с гордым видом самца-победителя ответил тот.

— Что, серьёзно? — откровенно удивился Некрасов, почувствовав укол зависти. Хотя с чего бы, если задуматься? Сам же эту Регину знакомому сосватал… Слишком опасная штучка для него лично.

— Ну а что тянуть? — довольно улыбнулся тот. — Хорошая девочка, умненькая, студентка МГУ. Кстати, из хорошей семьи, мама директор школы, отец начальник отдела в одном из управлений Министерства автодорог.

— Вот как? Я не знал, — ещё больше удивился Некрасов. — Так ты планируешь и дальше с ней встречаться?

— Разумеется.

— Слушай… Тогда у меня к тебе будет просьба… Прислушивайся повнимательней, о чём она будет рассказывать. Эта девчонка со многими интересными людьми встречается, она у себя в МГУ в «Комсомольском прожекторе» работает, по организациям и предприятиям ходит. Если что-то интересное услышишь от неё, шепни мне сразу, ладно?

— А что она интересного может рассказать?

— Ну, не знаю. Может, про предприятия что-то, про своих знакомых… Фамилии и должности старайся запомнить, и что она про этих людей говорила.

— А зачем тебе это? — с подозрением уставился на него Головин

— Хочу предприятие хорошее найти, хотя бы как ваша фабрика. Если мы его по моей наводке возьмем в работу, то тогда мне его отдадут контролировать и будет у меня уже две фабрики, — доверительно взглянув на него, поделился Некрасов. — А как это сделать, не собирая всю возможную информацию?

— Ну, понял, — сочувственно хмыкнул Громов.

— Ну как? Услуга за услугу…

— Ладно, — согласился тот, прекрасно понимая, про какую услугу говорит Некрасов.

С таксопарком картина вырисовывалась такая, что при нынешнем положении дел, максимум, что удастся там выкроить — четыре, максимум, пять машин в год из новых комплектующих. Или шаманить что-то на списании машин, или получать больше комплектующих. В принципе, никто не мешает делать и так, и так.

Раздался звонок телефона, пришлось оставить пока расчёты.

Звонили Ахмаду насчёт гаража. Нашёлся желающий обменяться! Мне пришлось представиться соседом, я всё записал и пообещал передать владельцу гаража. Телефон, что мне оставил звонивший, оказался рабочим.

— Он вам обязательно перезвонит, — пообещал я ему. — Или прямо сейчас, если я дозвонюсь ему на работу, или тогда уже завтра, если не получится.

Ура! Георгичу ещё один пузырь придётся ставить.

Тут же набрал Ахмаду. Проинструктировал его по адресу нашего кооператива и характеристикам бокса.

— Если честно, я сам его даже не видел, — признался я отчиму. — Если на какой-то вопрос не сможешь ответить, скажи также, мол, был там один раз, уже давно, и точно не помнишь. С самого начала планировал поменять гараж на свой район, поэтому сильно там ничем не интересовался.

— Ну, понял, понял, немедленно перезвоню человеку! — ответил Ахмад и положил трубку.

Москва. Фабрика художественной галантереи.

Директор фабрики Филатов Андрей Дмитриевич достал бутылку коньяка и плеснул себе в стакан добрых грамм сто пятьдесят. Эта ведьма Дружинина опять довела его сегодня до белого каления. Где это видано, чтобы председатель месткома мог себе такое позволять? От неё уже и главбух воет, грозится уволиться, и Овчинников, заместитель директора фабрики, психует от одной мысли о ней…

Филатов и сам бы давно уже уволился, если б было куда уйти… Но с поста директора предприятия только или на повышение, или вперёд ногами. Повышать его никто не собирается и до пенсии ещё семь лет… Тупик… Хряпнул коньяка одним махом, в надежде, что немного отпустит.

— Андрей Дмитриевич, к вам из Пролетарского райкома человек, — влетела к нему в кабинет помощница, прикрыла дверь и придавила её спиной для верности. Он даже пустой стакан спрятать не успел.

— Чего ему надо? — удивился он. — Мы же к Ждановскому району относимся.

Но помощница только замотала головой отрицательно, мол, понятия не имею.

— Ну, давай его сюда, — тяжело вздохнул Филатов и убрал стакан с глаз долой.

— Добрый день, Андрей Дмитриевич, — вошёл к нему в кабинет невысокий крепкий щеголь, одетый во всё импортное. — Сатчан Павел Игоревич. Второй секретарь комитета ВЛКСМ Пролетарского района, — протянул ему руку он.

— Чем могу помочь? — отстранённо спросил его Филатов, поздоровавшись, и показав рукой на стул перед своим столом.

— У меня поручение от нашего первого секретаря райкома партии, — удобно уселся перед ним посетитель и Филатов расстроился, еще раз оценив, как дорого и хорошо тот одет.

Как можно быть таким молодым и таким уверенным в себе? — с завистью подумал он. — Никак сынок очень серьезных родителей… А я вот сам пробивался…

— К нам поступил сигнал, — продолжил щеголь, — что у метро Пролетарская трудящихся в дни аванса встречает машина вытрезвителя. Метут всех подряд, даже тех, кто только слегка выпивший. Вы слышали о таком самоуправстве?

— Слышал, — удивлённо и с надеждой посмотрел на посетителя директор. — Жаловались рабочие неоднократно, когда на них сигналы приходили о задержании в пьяном виде.

— А вы пытались как-то решить этот вопрос?

— Как? Это не наш район. Моё районное начальство никак не повлияет на ваших милиционеров. И потом, кто даст ход такому?

— Согласен… Но можно же было неофициально этот вопрос решить. Ваш первый секретарь позвонил бы нашему первому секретарю и все проблемы были бы сняты…

— Не знаю, как вашему, а нашему первому секретарю глубоко фиолетово, что там делают с моими рабочими менты из чужого района, — с нескрываемым огорчением ответил Филатов. Может, если бы не бахнул коньяка, то и не осмелился бы. Но коньяк придал наглости. Накипело, и хотелось хоть как-то облегчить душу.

— Очень жаль, если у вас так. У нас всё по-другому, — многозначительно проговорил щеголь, внимательно глядя ему в глаза. — У нас первый секретарь горой стоит и за рабочих, и за директоров…

Это что он сейчас хотел сказать? — не понял Филатов.

— В каком смысле, горой стоит? — прямо спросил он посетителя, решив, что неясности стоит сразу уточнить.

— В прямом, Андрей Дмитриевич, — ответил тот. — Улучшение условий труда для рабочих. Обеспечение производства лучшим сырьём, новейшим импортным оборудованием…

Спасибо! Меня уже обеспечили сырьём! — горько подумал Филатов. — В пору в петлю лезть.

А этот молодой выжидательно смотрел на него.

Так, теперь никаких сомнений. Понятно, что он предлагает… Покровительство, как они это называют. Вопрос только — чем за него придётся платить?

— И на каких условиях? — прямо спросил директор, устало взглянув на него.

— Хорошие условия, Андрей Дмитриевич. Мы возьмём на себя урегулирование ваших проблем с государственными структурами. Обеспечение сырьём. Модернизацию производства при необходимости.

— А взамен?

— Вы должны будете, как профессионал, обеспечить бесперебойную работу фабрики. Собственно, то, чем вы сейчас и занимаетесь, только мы вам ещё и помогать будем.

— Не понял, тогда, в чём ваша выгода?

— Мы научим вас, как немного иначе организовать работу фабрики, — уклончиво ответил посетитель.

Филатов молчал. Он прекрасно понимал, о чём идёт речь. Его фабрика и так уже работала «немного иначе». Только он, кроме риска встать к стенке, почти ничего от этого не имел. Как и бухгалтер. А ведь они видели, какие суммы уходят налево каждый месяц… Но не идти же в ОБХСС? Никогда директор, даже заложивший остальных участников левака, сам легко не отделается. И смеяться с него менты будут, когда выяснится, что вначале ему совсем другие условия обещали, когда все только начали организовывать. А это обязательно всплывет. За такую мотивацию явки с повинной только срок могут добавить…

— А лично я что буду с этого иметь? — прямо спросил он. Опять коньяк помог решиться…

— Если вам интересно, мы можем встретиться и обсудить это более подробно.

Филатов смотрел на него и думал, что парень выглядит слишком холёным для ряженого сотрудника ОБХСС. А что, если это его шанс выйти из-под контроля родственника Дружининой? Это их «покровительство» уже поперёк горла встало! Можно сейчас попытаться избавиться сразу и от давления Серпухова, и от этой ведьмы Дружининой. В конце концов, эти ребята берутся решать все вопросы? Вот пусть тогда и продемонстрируют, как они их решают. А с меня, он сказал, только производство? Ну так я и так им занимаюсь, и никто мне не помогает.

— Мне интересно. Давайте, встретимся. Только сразу хочу предупредить, у фабрики очень сложные и специфические взаимоотношения с поставщиками кожсырья.

— Давайте мы лучше это обсудим в неформальной обстановке, — остановил его посетитель, понимающе кивнув.