Ревизор: возвращение в СССР #27

Глава 18

Москва.

Только у метро вспомнил, что домой не позвонил. Набрал из автомата. Ирина Леонидовна передала только, что был звонок из Святославля. Загит развёлся.

— Ну и здорово, — ответил я. — А Галия ничего не просила передать?

— Нет, — ответила наша няня и я поехал с чистой совестью на тренировку.

По дороге думал о разводе Загита. До последнего не верил, что теща так спокойно его отпустит. Уж кто-кто способен на сюрпризы, так это она. Складывалось такое впечатление, что часто она и сама не знает, что отчебучит буквально через полчаса. А тут раз — поехал за разводом и вернулся с разводом. Удивительное дело! Неужто Оксана образумилась? Поздновато, конечно, на развалинах дома, что сама и разрушила, но неужели, все же? Или это всего лишь зловещее затишье перед бурей? Неохота ее демонизировать, но скорее второе…

Приехал на тренировку немного раньше времени, зато спокойно поговорили с Маратом в раздевалке, пока он зал проветривал.

— Ну как дела? — поинтересовался я. — Родители Аиши уехали?

— Да, почти три недели здесь прожили. Планировали первоначально Фирдауса с Дианой дождаться, но потом что-то заспешили обратно…

— Ну и как им у нас? Понравилось?

— Вроде, да. Во всяком случае, собираются ещё летом прилететь и в Ленинград с нами поехать.

— О, ну придётся тебе продумать культурную программу, — задумчиво проговорил я. — Туда надо ехать сразу после сессии, чтобы белые ночи застать и, минимум, на неделю! Чтобы и Эрмитаж, и Петергоф посмотреть, по набережным погулять, посмотреть, как мосты разводят… В Кронштадт, наверное, не удастся попасть… У тебя там, случайно, никого знакомых нет? Город закрытый, чтобы пропуска сделать нужны или родственники, или знакомые…

К примеру, контр-адмирал Сатчан, — с грустью подумал я. — В том случае, если бы он ладил с сыном, а не возненавидел его за то, что он не захотел стать флотским офицером. Ох уж это стремление заставить своих детей идти по своим стопам! Дело понятное в каком-нибудь шестнадцатом веке, когда это было самым верным способом, чтобы они с голоду не померли. Ты торговец — сыну лавку перед смертью передал, а до того времени обучил работе. Крестьянин — землю обрабатывать научил и надел земли в наследство завещал. Пианист — играть обучил, с клиентами и способами заработка познакомил. А сейчас это к чему, когда открыто множество дорог?

— Надо поспрашивать, — озадаченно ответил Марат.

— А, и еще один момент вспомнил… В Святославле стройотряд сколотить нужно, бригаду человек восемь-десять. Работа на городских объектах. У тебя там желающих подработать среди ребят знакомых не найдётся? Оплата будет хорошая, хочется кому-то своим дать заработать. Только нужно надежных людей найти, это самое главное. Чтобы работали хорошо, и не трепались налево и направо…

— Серьёзно? Слушай, позвоню другану завтра. Он клич кинет… А к кому там обращаться?

Дал ему переписать адрес Аристарха Тимофеевича. Тут уже и народ потихоньку собрался, мы вышли в зал и началась тренировка.

Странно, что Марат про свой день рождения промолчал. Жена уже ему подарок приготовила, купила небольшой пейзажик у наших художников, что они совместно нарисовали… Меня, конечно, жаль, что заранее не спросила. Где живопись и где Марат… Я бы ему лучше кимоно какое-нибудь прикупил, это бы он понял. Не хочу ничего плохого о нем сказать, но молодой парень в этом возрасте, с его интересами… Представляю, как он уставится озадаченно на такой вот подарок. Но не обижать же Галию, разъясняя ей все это. Лучше я после того, как мы подарок вручим, посоветую тихонько Марату его Аише не показывать, а потом подарить ей его на восьмое марта. Вот тогда он наш подарок оценит, уверен, что с подарками такой богатой девушке у него серьезные затруднения… Я ему еще и подскажу, как этот подарок грамотно подать девушке. Он у меня и биографию художников выучит, прежде чем к ней с ним идти… Со всеми их славными достижениями. Никуда не денется, когда я объясню, как это ценность подарка в ее глазах поднимет…

Вернулся домой, а жены ещё нет. И встретить не просила… Сменил маму с Ахмадом в нашей спальне и отпустил их домой. Хотя мы с ней договорились, что она портье попросит вызвать ей такси в гостинице, куда они должны с товарищем переводчиком иностранцев на ночь сдать и ничего с ней случиться не должно, но почему-то было беспокойно…

Мальчишки спали, и я решил пока что учебники почитать. Уверен был, что не засну, пока жена не вернётся, но проснулся от того, что она у меня учебник из рук тихонько вытащить пыталась…

Во вторник с утра поехал на Лубянку. Румянцев встретил меня и проводил к себе в кабинет.

— Нужна лекция на тему «Перспективы газа в мировой экономике», — начал он. — К четвергу…

— Это завтра на согласование привезти?

— Желательно… Сможешь?

— Постараюсь, — кивнул я. — Кстати, Олег Петрович, по поводу новых тем для лекции. Появилась у меня одна. Что у нас с полиграфом?

— Это что такое? — спросил меня капитан озадаченно.

— Детектор лжи. Тебя в кресло сажают, и специальным прибором проверяют, правду ты говоришь или нет. В США уже страховые компании начали его вовсю применять, не говоря уже о полиции и спецслужбах. Надеюсь, у нас есть свои и полиграфы, и полиграфологи? У меня, пока я в спецхране сидел, уже столько информации на эту тему набралось, что можно без проблем лекцию прочитать.

— А, ты об этом приборе… Который у нас не очень любят… Я справки наведу, — серьёзно глянул на меня капитан. — Начальству виднее, надо или не надо…

Кивнул понимающе. У нас как что-то объявят неперспективным из каких-то странных идеологических соображений, так потом гори всё ярким пламенем и плевать на всё… Даже на отставание в каком-то вопросе от всего мира.

Он проводил меня на выход, мы попрощались до завтра. Мне завтра еще надо сдать записки для Межуева по новинкам, а у меня все запасы закончились, надо ехать в спецхран, пока время есть.

Московская область. Серпухов.

Хорошо одетый мужчина вышел из жигулей во дворе длинной многоподъездной пятиэтажки. Увидев у одного из подъездов вездесущих бабушек, он направился прямиком к ним.

— Здравствуйте, женщины! — старательно улыбаясь, подошёл он к ним. — Корреспондент газеты «Коммунист» Свиридов, — быстро взмахнул он перед ними корочками. — Готовим материал к дню рождения нашего первого секретаря товарища Сальникова Романа Викторовича. Готовим статью о его детстве. Он же уроженец как раз этих мест. К сожалению, родную улицу товарища Сальникова четыре года назад сравняли с землёй и этот квартал построили… Может, кто-то из вас из здешних мест? Помните его в детстве?

— Мы все его помним! А как же ж. Мы сами тут всю жизнь прожили! — охотно отозвались бабушки. — Что вам рассказать?

— Как рос? С кем дружил? Как учился? Как старших уважал? — улыбнулся корреспондент, доставая из внутреннего кармана пальто блокнот и карандаш. — Как девочек за косички дёргал?

Выслушав кучу никчемушных подробностей о совсем раннем детстве градоначальника, Свиридов стал задавать вопросы о старших классах, о друзьях, об однокурсниках.

— А были в его окружении ребята, которые такого же высокого положения достигли? — спросил он. — Богата наша земля талантами, у нас же много выдающихся горожан…

Но среди одноклассников бабушки не смогли вспомнить никого особо отличившегося.

— Может, в институте кто был?

— Но это же в Москве. Откуда нам знать?

— Спасибо вам! Вы мне очень помогли, — улыбнулся женщинам Свиридов и пошёл к следующему дому искать таких же скучающих бабушек. Он действительно был корреспондентом этой газеты. Идеальное прикрытие, чтобы подрабатывать, выполняя задания Мещерякова.

Москва. Таксомоторный парк.

Еще вчера Епихин сделал себе зарубку, что надо послушать первый канал в шестнадцать часов. Ему страшно любопытно было, что же там будет такого, что Ивлев советовал кому-то послушать.

Он ожидал чего угодно, но только не услышать знакомый голос из динамика. Придя в себя, он схватил трубку телефона и набрал директора в кабинет.

— Степан Архипович! Включите радио! На первом канале наш куратор выступает! — прокричал он и положил трубку. — Нифига себе! Ну даёт пацан!

Он прослушал всю передачу от начала до конца и поспешил в кабинет директора.

— Нет, вы слыхали, Степан Архипович? — ворвался он к нему. — Каков малый?

— Да-аа… Неожиданно, — с ошарашенным видом ответил тот.

— Первый раз голос знакомого человека по радио слышал, — с нескрываемым восторгом делился Епихин.

— А ты ж говорил, он тебе родственник какой-то, вроде? Или свойственник?

— Да. Он женат на племяннице моей жены, — ответил с довольным видом Епихин.

Московская область. Серпухов. Городской комитет КПСС.

Радио в кабинете Сальникова работало только с одной целью, позволять ему быть информированным о всех инициативах партии. Все должны знать, и друзья, и враги, что он держит руку на пульсе и нос по ветру. А то мало ли какая встреча с заезжими коллегами из столицы, и что-то спросят. Никак нельзя выглядеть заросшим мхом провинциальным функционером. Ну, ещё любил концерты иногда послушать, всё какое-то разнообразие.

Когда же в одной из программ он услышал фамилию и должность человека, с которым только вчера грубо обошёлся и, практически, выставил из своего кабинета, ему стало не по себе. Настолько, что потребовалось срочно растянуть галстук на шее. Каковы шансы случайного совпадения? В это он не верил. Значит, это не совпадение. Это что же, у них такие длинные руки, что они специально для него эту передачу тут же организовали? Знают, возможно, даже то, что он постоянно радио включённым держит… Кажется, он вчера перегнул палку… Нет, надо было, конечно, отшить их, но возможно, помягче…

Рука сама потянулась к телефону. Не сразу, но его соединили.

— Роберт Ильич, добрый день, — заискивающим голосом проговорил он. — Тут у нас небольшие проблемки появились, я их решаю. Возможно, понадобится ваша помощь. Но, скорее всего, сам справлюсь… Встретимся с вами, как обычно, в эти выходные?.. Да, Роберт Ильич, уже февраль закончился, — фальшиво улыбался он, выстукивая пальцами барабанную дробь…

По телефону всего не скажешь. Да и нельзя Попову всё рассказывать. Ещё испугается и вообще в тину спрячется. И совсем ничего не говорить нельзя, а то потом обидится, что не предупредил, и опять же открестится. Особенно, если узнает, что у Захарова целая команда под рукой. Ляжет на дно и не предъявишь ему, что столько лет ему деньги возил… Себе дороже человеку с его статусом хоть что-то предъявлять. Сработать разве что сможет прямое доказательство, что он на жизнь Леонида Ильича собрался покушаться… Все остальное и рассматривать не будут, а просто ему отнесут, чтобы своим должником его сделать… С его-то должностью такого человека лучше в друзьях держать, чем пытаться уронить… Тут еще не факт, кто кого по итогу уронит…

Пока Сальников размышлял, как ему в выходные, на очередной встрече, вести себя с родственником жены, позвонила его собственная сестра.

— Да, Кать, привет, — устало проговорил он в трубку.

— Ну что, звонил Попову?

— Звонил. Встречаюсь с ним в субботу.

— Хорошо. В пятницу уже должно прийти сырьё на фабрику на март…

— Я знаю, Кать. Придёт, куда мы денемся? Иначе кожзавод план сорвёт.

— Вот пусть тогда они сюда все свои отходы отгрузят! Весь брак! — зло проговорила она.

— Зачем так на рожон лезть? — с сомнением возразил Сальников.

— Надо показать им, что без нас работы у них тут не будет! Заставить прогнуться и пойти на наши условия, а то и лучше вообще свалить, откуда пришли!

— Послушай, тот парень, что вчера приезжал… Про него сегодня по радио рассказывали… Вполне может быть, что это нам сигнал. Я бы не делал сейчас резких движений…

— Они нас пытаются вышвырнуть с нашей фабрики! И хотят кинуть нам за это смешную подачку! Как кость собаке! И что? Ты тихо уйдёшь, что ли? Бросишь все? Звони Баженову! А то они уже, небось, там машину в Москву грузят к пятнице. Ты хоть предупредил их, чтобы они нашу часть в этот раз не грузили?

— Предупредил, предупредил, — ответил Сальников и свернул разговор, зашедший слишком далеко. Надо быть осторожнее по телефону…

Сестра у него, конечно, решительный человек, но часто её напор сбивает с толку оппонентов… А если, и правда, так и сделать? Поставить отходы вместо нормального сырья? Жестко себя повести, как при встрече с этим героем радиозаметок⁈ Пусть подумают, что за нами такие люди стоят, что прогибаться нет нужды. Попов, в принципе, как раз такой человек и есть. Была бы еще в нем полная уверенность. Ну а вдруг сработает? Или на переговоры пойдут с другими условиями, или, вообще, оставят фабрику в покое.

Москва. Пролетарский райком.

Расслабленно качаясь на стуле, Сатчан слушал передачу с участием друга по первому каналу радио. Прослушав передачу уже почти до конца, он, вдруг, услышал свою фамилию и должность, и от неожиданности чуть не упал вместе со стулом. Едва удержав равновесие, он замер в напряжённой позе, прислушиваясь. Паша на всю страну назвал и его должность в Святославле, и нынешнюю в Москве. В прошлый раз просто сказал, что эта инициатива по «Бессмертному полку» — Павла Сатчана, а сейчас вот так вот, со всеми деталями… Сначала он не мог поверить, а потом, осознав, расплылся в довольной улыбке. Тут же зазвонил телефон, и помощница сообщила, что Римма на проводе. Ну, конечно! Он же ей тоже сказал, что Ивлев сегодня выступать по радио будет.

— Ты слышал? — восторженно кричала в трубку жена.

— Слышал, дорогая, слышал, — не в силах скрыть счастливую улыбку, ответил он. Конечно, ему было приятно, что жена так им гордится. — Надо будет Паше спасибо позвонить сказать…

Но сначала он позвонил в Ленинград матери и сказал, что сегодня выступал по радио Павел, с которым она познакомилась на дне рождения и повтор будет в субботу.

— Обязательно послушай, — лукаво улыбаясь, сказал он ей, не вдаваясь в подробности.

Махачкала.

Наталья Зацепина готовила малышке овощное пюре на кухне. Кроха лежала тут же в коляске и играла с погремушками. Радиоточка в их доме не умолкала, только звук уменьшали, если малышка спала. С помощью радио было удобно контролировать время и не так скучно проходили дни в декрете. И сегодня Наталья слушала всё подряд, особо не прислушиваясь, но, вдруг, услышала знакомый голос и замерла, пытаясь определить, где она его слышала? И голос казался знакомым, и интонации… Но только в конце передачи, когда ведущий объявил выступающего, она вспомнила!

— Это же наш Паша из Паланги! — потрясённо воскликнула она. — Ничего себе!

Она бросилась звонить мужу.

— Ты представляешь кто сейчас по радио выступал? — восторженно начала она. — Помнишь Павел и Галия с нами в Паланге отдыхали? Так вот, Павел сейчас в программе «Ровесники» целых полчаса говорил! Хорошо, что мы с ними исправили отношения и подружились! Ты смотри, как парень широко шагает! Надо нам как-то напомнить о себе, а то мы с Галиёй только поздравили друг друга с рождением детей и всё, дальше закрутились обе…

— Может, посылку им отправить? — предложил ей муж.

— Точно! И напишем, что ты уже директором фабрики стал, — обрадовалась Наталья. — В гости их пригласим…

Вернулся домой из спецхрана и засел за работу, извинившись перед Ириной Леонидовной, что не могу ей помочь до прихода мамы, работы сегодня на всю ночь. И Загит ещё не вернулся…

Первым делом сел за лекцию для КГБ. Написал о том, что экспортные поставки газа на территорию Западной Европы — это хорошо, но ни в коем случае нельзя замыкаться только на одном экспортном направлении. Надо обязательно улучшать отношения с другими соседями, которым требуется газ, прежде всего с азиатскими странами. И налаживать большие объёмы экспорта прежде всего в дружественные нам страны. Очень важно, с этой точки зрения, наладить добрососедские отношения с Китаем. Это очень обширный рынок сбыта.

Ещё написал о том, что очень важно как можно больше обеспечить доступ к газу для собственного населения. Это гораздо более экологически чистый источник энергии, по сравнению с углём. Поэтому приоритет надо делать для газового отопления, газовых тепловых электростанций, в том числе, и для промышленности. Прокладывать газопроводы в городах и посёлках. Подключать газ к квартирам и своим домам. Раньше был лозунг: электрификация всей страны. Сейчас надо жить под лозунгом: газификация всей страны. И сразу планировать новые городские кварталы и производства с прокладкой туда газопроводов, так же, как и электросетей. Это важнее, чем экспортировать газ за пределы собственной страны.

Потом сел писать записки для Межуева. Услышал голос мамы через некоторое время и пошёл ей на подмогу. А то начнёт сейчас малых таскать, как наша няня уйдёт…

А Ирина Леонидовна уходить не спешила… Они сидели у нас в спальне, и я не стал заходить, прошёл мимо на кухню. Но всё равно услышал, что к Алдониным Ксюша опять переехала, но радости в её голосе точно не было. И она сама маме сказала, что не поймёт, как к этому ко всему относиться.

— И внука, Поль, так хочется, — говорила она с тоской. — И вижу, что не любит она Ивана…

— Пусть сами устаканивают свои отношения, как хотят, — успокаивала её мама. — Тут вмешиваться, только хуже делать.

— Что ты! Не буду я никуда вмешиваться! А то сейчас, если ее послушать, то оказывается, что она и свадьбу пышную не требовала перед командировкой Вани… Получается неожиданно, что это я сама всё придумала… Она просила, просто, расписаться до командировки, оказывается.

— Ну, вы уже не спорьте, бог с ними, главное, чтобы ребёночек здоровый родился.

— Это правда, — с благодарностью ответила Ирина Леонидовна и, наконец, ушла к себе.

— Ксюша, значит, вернулась, — заглянул я, улыбаясь в спальню. — Вот Галия обрадуется! Ей очень подруги рядом не хватало…

Мы дождались Галию, сообщили ей эту новость, и она тут же, ещё не успев раздеться, принялась звонить в соседнюю квартиру.

Ксюша тут же оказалась у нас. Радости подруг не было предела, как будто они не виделись у нас в прошедшее воскресенье. Оставил их поболтать и пошёл дальше работать.

Москва. Песчаная улица.

Захаров назначил встречу Бортко и Мещерякову в парке возле своего дома. Трое солидных мужчин прохаживались неспешно по парку и обсуждали свои дела, замолкая, когда кто-нибудь проходил мимо.

— Свиридов сегодня со своей корочкой корреспондента облазил весь район, где Сальников родился и вырос, — докладывал Мещеряков. — Много узнал интересных подробностей мальчика Ромы, но ничего полезного для нас. Из школы у него никаких достойных внимания связей точно нет. Никто слишком высоко не поднялся.

— Понятно, — кивнул Захаров. — А институт ещё не проверяли?

— Нет ещё, не успели… Я сегодня нашёл несколько своих старых знакомых, пересекались когда-то по службе… Короче, навёл справки, где живёт, где раньше жил. Отправил туда сразу Свиридова. А завтра Сальникова от дома с самого утра начнут пасти Галкин с Суховым.

— Что-нибудь ещё удалось узнать? — поинтересовался Бортко. — Ветеран?

— Он двадцать первого года, войну в тылу пересидел по комсомольской линии.

— Так… Значит, фронтовых друзей у него нет, — сделал вывод Захаров. — Это хорошо. Фронтовое братство самое крепкое…

— Да и найти фронтовых товарищей было бы тяжело, — согласился Бортко. — Ну, что? Тогда институт и родня.

— Так, родня… Державина с нашей фабрики, его сестра по матери, — доложил Мещеряков.

— А женат он на ком? — спросил Захаров.

— Ничего выдающегося, тесть с тёщей простые люди, живут тут же в Серпухове, — ответил Мещеряков.

— А Державина за кем замужем? — подсказал Бортко.

— Проверим завтра, — пообещал Мещеряков.

Вскоре вернулся Загит.

— Ну что, всё? — вышел я в коридор, услышав его голос.

— Ещё раз придётся съездить, за документом и штамп в паспорт поставить, — ответил он.

Настроение у него было совсем не грустное, ну и слава богу. Вернулся со спокойной душой к себе и продолжил работать. Дела спорились, небольшие выходы из кабинета пообщаться служили отдыхом. Вредно сидеть часами, не разгибаясь. Потом еще с Тузиком пробегусь по району, на турнике позанимаюсь, и снова за работу.