Ревизор: возвращение в СССР #27

Глава 14

Москва.

— Директор фабрики Филатов сказал, что на него с предложением взять на себя повышенные обязательства, в своё время, вышел первый секретарь Серпуховского горкома партии Сальников, — задумчиво проговорил Сатчан. — Получается, председатель месткома его человек.

— Ну, значит, когда на кожгалантерейке будешь, — заметил Бортко, — тогда и спроси Филатова в лоб, так это или нет? С этого и начни разговор. Соврет — молча разворачивайся и уходи, пусть дальше во всем этом варится со своей командой.

— И посмотри на реакцию, — подсказал я. — Сразу всё поймёшь… Хотя, я и так уверен, что она человек этого Сальникова. Если будем с ними работать, то от неё надо будет как-то избавляться. Директор нам сказал о троих, кто в курсе дела, он, главбух и его зам. А получается, что она четвёртая. И неизвестно, как она этой информацией может распорядиться…

— Ну, нам придется придавить всю группировку серпуховских, если она ее часть, то пойдет под раздачу вместе с ними, — пожал плечами Бортко.

— Короче, об этом тоже надо подумать, как от них грамотно избавиться, и чтобы нам за это ничего не было, — заметил я. — А вообще, схема работы у серпуховских чрезвычайно нахальная. Они привозят на фабрику в Москву свою очень хорошую кожу и забирают готовые изделия из неё себе, и где-то реализуют. Филатов понятия не имеет, где и как. Они не тратятся ни на фурнитуру, ни на упаковку, ни на оплату труда…

— Хорошо устроились, — хмыкнул Бортко.

— И ещё. То, что фабрика не контролирует реализацию продукции с ее маркировкой, очень рискованный момент, — обратил я внимание товарищей. — Реализация дополнительной продукции, как и её производство, очень ответственный этап, погореть можно на раз-два.

— Небось, там же, через Серпуховскую торговую точку продают, — предположил Сатчан. — Надеются, что это достаточно далеко от производителя, чтобы кто-то внимание на это обратил.

— А, кстати, чего они возят-то своё сырьё отшивать так далеко? Рядом, что ли, фабрики не нашлось? — поинтересовался Бортко.

— Может, этот Серпуховской кожевенный завод и в Госплане числится поставщиком нашей фабрики? — предположил я. — Вот они и не стали велосипед изобретать.

— Скорее всего, — согласился Сатчан. — Так а зачем нам выходить на горком? Может, сразу выйти на фабрику?

— Не получится, тут же к переговорам подключится этот Сальников или кто-то из его людей, — возразил Бортко. — Ну, сам подумай, на какую-нибудь нашу фабрику кто-то придёт с каким-нибудь предложением, что руководство сразу сделает?

— Нам позвонит, — согласно кивнул Сатчан.

— Так что, ехать тебе в Серпуховский горком на переговоры, — похлопал Бортко его по плечу.

— Я уже это понял, — усмехнулся он. — И что мне там обсуждать?

— Терять эти кожи очень не хочется, — сразу заметил я. — Во-первых, для самой фабрики они лаковые кожи, вообще, не поставляют. А во-вторых, надо постараться сохранить и качество, и объёмы дополнительных партий, мы найдём, где их использовать.

— Никто и не сомневается, — рассмеялся Бортко.

— Партию своих кож на следующий месяц они привезут к нам на фабрику в начале марта, — продолжил я. — К этому времени уже надо договориться с ними о новых условиях работы. А то они будут рассчитывать на мартовскую партию на старых условиях, а нам выяснения отношений абсолютно ни к чему, особенно громкие, со скандалами. И работать на них ещё целый месяц не хочется…

— Понял, да? — посмотрел на Сатчана Бортко. — Не затягивай.

— Понял, понял, — кивнул он. — Попробую сейчас в Серпухов позвонить, договориться на понедельник о встрече.

— Тут ещё у меня на обувной фабрике есть проблемы социального характера, — вспомнил я. — У них с детским садом и яслями всё плохо. Их Управление от них открестилось, мол, слишком маленькая фабрика, чтобы для вас целый детский сад организовывать. А там надо-то всего две группы, — достал я список. — Им дают места в ведомственных садах, но это территориально противоположный край Москвы, им удалось всего одно место за полгода обменять.

Бортко взял у меня список и бегло просмотрел.

— Одни женщины, — задумчиво проговорил он. — Что у них, мужей нет? Могли бы у них на работе места в ведомственных садах пробить.

— Ну, значит, не смогли, — развёл я руками. — Свой ведомственный сад ещё чем хорош, что у него чёрные субботы совпадают по режиму работы с предприятием.

— Ну, а что Управление-то открестилось? — недовольно спросил Сатчан.

— Известное дело, возиться неохота, — ответил Бортко. — Помещения найди, оборудуй, персонал найми… Это же надо, чтобы где-то рядом с фабрикой садик был…

— Желательно, — как о само собой разумеющемся ответил я.

— Ладно, подумаю, что можно с этим сделать, — взял он мой список себе.

— А по Ганину есть какие-то новости? — поинтересовался я.

— Докладывал Мещеряков вчера, что расширил круг поисков, — с аппетитом уплетая отбивную, ответил Бортко. — Но пока глухо.

Я порадовался тому, что при таких известиях у него аппетит хороший. Значит, уверен, что эту проблему с похищенными деньгами Ганина они все же урегулируют. Тоже немного успокоился по этому поводу. Мы вкусно пообедали, обсудили дела и разошлись. Они поехали назад в райком, а я решил съездить в таксопарк.

Волошина застал у него в кабинете. А Епихин прибежал по первому звонку, в этот раз искать его по всему таксопарку не пришлось.

Рассказал им про эксперимент, который поможет нам вывести в отстой часть машин.

— Где же мы их тут спрячем? — сразу засомневался Епихин. — Тут все всё друг у друга тырят! Водилы даже дворники снимают и прячут где-то в салоне. Тут только зазеваешься, и без ковриков останешься и без всего остального. А за два года у нас тут эти машины разберут по винтику, ничего не останется, пустое место только.

— Вывозить их и два года где-то прятать в другом месте еще более рискованно, — заметил я. — Неужели у вас тут всё так плохо?

— Может, и не так, но два года в целости и сохранности они здесь не простоят, это правда, — подтвердил Волошин.

Вся моя красивая схема начала рассыпаться прямо на глазах из-за повсеместного воровства на предприятиях. А складировать жёлтые машины с шашечками где-то ещё, кроме таксопарка, так себе идея. Любая залётная комиссия или проверка создаст нам столько проблем вполне закономерными вопросами!..

— Так… Покрасочная камера у нас есть… А если перекрашивать машины и потом куда-то вывозить? — задумчиво проговорил директор.

Ну да, глаза у обоих загорелись, потенциал моей идеи они оценили. И очень хотят ее реализовать, но похоже, что на чужом горбу.

— Куда? — спросил я.

— Ещё не знаю. Может, вы, как наш куратор, сможете по другим своим предприятиям договориться?

И оба уставились на меня. А Епихин тут же начал меня агитировать:

— Лучше всего по одной-две машинке пристраивать, чтобы сильно не афишировать сам факт существования таких машин. А всяких гаражей и складов на каждом предприятии полно. А нет, так и построить можно. А на вопрос любой комиссии можно ответить, что это начальство тут свою личную «Волгу» держит. Что они, проверять кинутся?

— Нет, так дело все же не пойдет, — покачал я головой, — у нас только серьезные предприятия, и на каждом у директора есть своя машина. И как она выглядит, каждый рабочий знает. Стоит члену любой проверочной комиссии спросить, чья эта машина у какого-нибудь работяги, как тот тут же и скажет, что у директора совсем другая. Вон она стоит, под его окном. Спалимся.

Они угрюмо переглянулись.

— Да и в ваших же интересах, чтобы эти машины все были в пределах таксопарка, — сказал я, — представьте, при проверке захотят выборочно посмотреть на машины. Назовут вам по списку, какие хотят увидеть.

— Так скажем, что в рейсе сейчас… — пожал плечами Епихин.

— А проверка не всегда одним днем работает. Скажут, что завтра утром подгоните эти машины. Что тогда будете делать? Ехать за несколько сотен километров, перекрашивать тачки в родной цвет, везти их обратно в таксопарк? А они заведутся вообще, годик постояв? И свежей краской вонять все равно будут, лишний повод для подозрений. А если ее там, увидев, что она никем не используется, разукомплектуют? Что, только у вас ворья навалом? Там же такие же госпредприятия, как и ваше…

— Ну так-то да, влипнем… — скривился директор.

— Так что, товарищи, рекомендую заняться этим вопросом на своей территории. Постройте какой-нибудь огромный ангар, метров на восемьдесят в длину. В нем если организуете дополнительный отсек машин на двадцать-тридцать, никто и не заметит. Как изнутри понять, что внутри места меньше на шесть метров в длину, чем снаружи? Главное, нанять чужих шабашников, которым все равно, и на время стройки не позволять своим любопытствующим там шастать. Сделать несколько сдвижных стенок по-хитрому, с рычагом. Внешне стенка металлическая, а если знать, где нажать, то ее можно сдвинуть, и ворота получатся. Шабашникам щедро заплатили, и тут же самолетом в Туркменскую ССР обратно отправили. А ночью загнали туда тачки, закрыли эти скрытые ворота, пусть себе стоят и пылятся два года. А при любой проверке дождались ночи, выгнали всех, открыли, выкатили машинки — вот они, все на месте, сверяйте номера агрегатов.

— Так у нас и по ночам народу полно, такая специфика, — сказал Епихин.

— Да можно придумать много ситуаций, когда люди сами охотно уйдут из ангара, — улыбнулся я, — скажите, хотя бы, что из-за жалоб на крыс будете ночью травить их особо злостным препаратом, и что если мужику таким надышаться, то он в постели жене станет непригоден. У вас не то что в этом ангаре никого не останется, у вас весь таксопарк до утра опустеет, чтобы ненароком не надышаться… Или затейте какие-нибудь учения проводить по ориентированию в противогазе в задымленной местности вместе с местными пожарными. Дайте им на лапу, чтобы они машину свою пожарную поставили около ангара и ушли куда-нибудь квасить, а сами запалите какие-нибудь тряпки в ведре около входа, чтобы антураж соответствовал, и в противогазах спокойно машины свои доставайте из плена. Уверен, что добровольцев бегать в противогазе ночью по ангару у вас не будет. Разбегутся, как тараканы от дуста, лишь бы к учениям не припахали. А если вдруг найдется кто-то все же достаточно на голову отбитый, то можно ему ведро с тряпками в другом ангаре запалить, и пусть там в противогазе бегает, пока вы своими делами занимаетесь.

Волошин и Епихин обменялись задумчивыми взглядами.

— Ну так надо выбить на это денег… — сказал директор, перестав принципиально возражать.

— Выбивайте, а мы вам поможем, чтобы запрос утвердили без волокиты. Таксопарк огромный, имеет право улучшать свою материальную базу, — пожал я плечами.

Они согласно кивнули одновременно. Почему-то я был уверен, что тянуть они не будут…

Потом обсудили с ними ситуацию с водкой в свете антиалкогольной кампании.

— Скоро годовщина постановлению, — напомнил я, — начнут итоги подводить, рейды проводить, статистику собирать и анализировать. Начинайте работать аккуратнее… Как уже вам говорил, есть смысл откреститься сейчас вообще от этой алкогольной темы. Любое уголовное дело против вас, по которому может нарисоваться тысяча двести свидетелей, или, вообще, взяткодателей, замять будет очень трудно. Хорошо бы ещё для таксистов собрание провести с предупреждением, что могут и рейды, и контрольные закупки участиться и вообще, мол, вы вдвоём теперь не при делах и всё это категорически не одобряете. А если они продолжают этим заниматься, то на свой страх и риск. Чтобы не ждали потом, что вы всё бросите и помчитесь, теряя тапки, их у ОБХСС выкупать.

Епихин хмыкнул, видимо, представив себе эту картину. Мне показалось, что они с директором переглядывались периодически между собой как-то слишком многозначительно.

Уходил я от них с тяжёлым сердцем. Вот как узнать, последуют ли они моей рекомендации, или нет? Насколько они жадны до денег? И Мещерякова с его людьми за ними не пустишь, у них сейчас голова другим занята… Эх, печаль печальная!

— Что скажешь, Артём? — смотрел на своего заместителя директор таксопарка.

— Да я давно бы отказался от магарычных, — признался Епихин, — если бы не опасался, что Крамаренко обиду затаит. Что начальнику колонны стоит нас подставить?

— Согласен. А давай вызовем Крамаренко и по-товарищески предупредим, что у нас появилась информация о предстоящих рейдах и контрольных закупках, мол, как Павел и сказал, скоро год кампании, ментам надо итоги подводить, статистика, ля-ля-ля, тополя… Мол, будь предельно осторожен. Начальник местного отделения на повышение пошёл, у нас сейчас прикрытия нет. Мы с тобой на этой почве пока что завязываем, и ему советуем. Пусть там водилы что хотят делают, а нам свобода дороже и деньги целее будут. А то откупаться нынче слишком дорого стало. Не хочется пойти на лесоповал для улучшения ментовской статистики…

— А что? Давай попробуем, — оживился Епихин. — Такая постановка вопроса и его пронять сможет… Менты тоже люди, у них тоже план, который выполнять надо кровь из носа.

— Но каков этот молодой… Крыс травить… Беготня в противогазах… Хорош!

— Ну так — мой свойственник! — с гордостью сказал Епихин.

Москва. Городской комитет КПСС.

— Виктор Павлович, ну не сходится у нас сумма, — начал отдуваться за всех коллег Майоров. — Мы насчитали максимум шестьдесят тысяч, и то, если бы он не тратил ни копейки все эти годы.

— Вот это больше похоже на правду, — задумчиво оглядел он собравшихся. — Ну а как не тратил. Тратил. У него дача на трёх участках, дом с подвальным этажом, баня солидная, каменная…

— Машина почти новая, — подсказал Осипов. — Он её только в прошлом году купил.

— И сколько же там должно оставаться? — спросил Захаров.

— Ну, тысяч тридцать пять, наверное? — предположил Майоров.

— Откуда двести? — спросил Захаров. — Чьи это деньги? Откуда? С автобазы? Или с типографии?

Вопрос остался без ответа…

Москва. Выхино.

— О, пошли звать! — обрадованно шепнул напарнику Руслан Галкин, зажимая трубку телефона-автомата рукой. — Значит, он дома… Алло! Алло, Андрей Юрьевич! Ну, были мы с Лёхой у участкового. Да-да, принял после вашего звонка, поговорили… Ну, есть тут одна святая троица. Стояли все трое на учёте в детской комнате, сейчас уже переросли, участковый их из виду потерял, знает только, что в ПТУ все разные поступили и учатся… Но! Андрей Юрьевич! Один из них живёт аккурат напротив тётки Ганина!

— Ну, что Мещеряков? — спросил напарника Алексей Сухов, когда тот повесил трубку.

— Сказал, ждите там. Выезжаю.

Приехал домой и вскоре к нам спустилась мама, отпустила Ирину Леонидовну и сообщила, что Ахмад поехал на вокзал Шанцева встречать. Тот решил приехать на выходные в Москву в гости.

— Он хотел с тобой о чём-то поговорить, — в радостном предвкушении поделилась она. — Приходи к нам где-то через полчасика.

— Ну я-то с удовольствием, — ответил я. Мне самому лучше общаться с Шанцевым не при прослушке. Мало ли что ляпнет про конфискацию активов у Вагановича. — Но тогда Галия тут одна с детьми останется…

— А я на что? — возмутился Загит.

— Кое-кому на смену завтра заступать, выспаться надо, — напомнил я для порядка.

— Да справится Загит с детьми, — улыбнулась мама. — Посидите у нас пару часиков и спуститесь обратно…

Галия и Ахмад с Шанцевым приехали одновременно.

— А я к подъезду подхожу, — возбуждённо рассказывала жена, пока я помогал ей снять пальто, — смотрю, а это Ахмад с Александром Викторовичем!

— Да, пойдем сейчас в гости, — подтвердил я.

Поднялись наверх, расселись вокруг стола, выпили, закусили и начались разговоры. Сначала общие, про всё хорошее. Потом женщины ушли мальчишек перед сном купать, к нам Загит поднялся, и начались настоящие разговоры, мужские.

— Саш, когда домой? — спросил Загит Шанцева.

— В воскресенье.

— Билеты взял уже?

— Нет, — отрицательно покачал головой тот.

— Мне тоже надо ехать в Святославль. Развод в понедельник. Может, с тобой поехать?

— Так, конечно! Поехали.

Они договорились ехать на ночном поезде, чтобы в понедельник утром приехать и сразу по делам.

— Я, тогда, завтра билеты съезжу, возьму, — сказал Загит.

Они втроём пошли курить на лестницу и долго не возвращались. Что они там застряли? Выглянул в подъезд, а их и нет там.

Вскоре они вернулись, довольные. Оказывается, Ахмад с Загитом у моего шкафа с раздвижными дверями застряли, покурив. Похоже, у Загита очередной заказ намечается или уже наметился.

А Александр Викторович ко мне поближе подсел.

— Ну, как я понимаю, ты уже в курсе, раз Иван приезжал? — спросил он. Я кивнул в ответ. — Сколько у меня осталось, он тоже сказал?

— Да.

— И как мне теперь дальше быть? — в ожидании уставился он на меня. — Как мне это всё обратно городу вернуть?