Рийрия. Исполнение пророчества

— Волна будет через минуту! — крикнула она.

— Всем отдыхать, — сказал Уайатт. — Как только увидим, что принцесса дает отмашку, налегаем изо всех сил.

Мовин и Алрик забрались на корабль, мокрые и уставшие, и тут же повалились на палубу.

— Не время расслабляться! — закричал на них Уайатт. — Становитесь к вороту!

Волны приближались, и Ариста подняла руку.

— Приготовиться!

Все уперлись ногами в палубу и набрали в легкие воздуху. Ударила первая волна, и Ариста опустила руку. Мужчины дружно навалились на рукояти. Послышался и тут же стих громкий скрежет, потом корабль замер, люди повисли на брусах кабестана.

— Я ошиблась, — крикнула Ариста. — Немного опоздала с отмашкой. Идет следующая волна. — Она подняла руку, и все приготовились.

Алрик и Мовин заняли свободные места у кабестана. Ариста смотрела, как волна несется на нее. На этот раз она опустила руку за несколько футов до того, как волна ударила в борт. В тот момент, когда мужчины навалились на рукояти, корабль приподнялся. Ариста почувствовала рывок, потом снова раздался скрежет.

— Еще одна волна! — закричала она, поднимая руку, и почти сразу ее опустила.

Мужчины снова надавили на рукояти, цепь натянулась, и корабль приподнялся. В этот момент порыв ветра наполнил паруса. «Предвестник» накренился, его протащило днищем по песку, и он соскользнул с мели в глубокую воду, двигаясь кормой вперед. Теперь он свободно покачивался на волнах.

Все радостно закричали и заулыбались. Уайатт бегом вернулся на корму, к Аристе, и схватил руль.

— Нам повезло, — сказал он, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. — Кстати, ты отлично сработала.

— Благодарю.

— Продолжайте крутить ворот! Может быть, мы сумеем спасти якорь.

Теперь ворот стало гораздо легче крутить, и они быстро преодолели расстояние, на которое отплыли Алрик и Мовин. Теперь цепь уходила в воду строго вертикально. «Предвестник» накренился, натягивая цепь, но почти сразу после этого выровнялся. Команда продолжила выбирать цепь вместе с якорем.

— По местам стоять! — закричал Уайатт. — Будьте готовы к новому маневру!

Уайатт посмотрел на волны и резко повернул штурвал. Корабль начал разворачиваться.

— Правый борт, натянуть парус!

Все отошли в сторону, чтобы не мешать Адриану, Эльдену и Ройсу работать с парусами. Корабль развернуло носом в сторону открытого моря, ветер наполнил паруса, и суденышко снова накренилось.

— Взять рифы, паруса под ветер!

Когда корабль, чуть было не коснувшись мачтой воды, завалился на борт, а потом резко набрал скорость, Аристе показалось, что судно вот-вот перевернется, и она испуганно вцепилась в поручень.

— Ну вот и славно! — воскликнул Уайатт, и на его лице появилась широкая улыбка. — Лети «Предвестник», лети! Хороший мальчик!

Казалось, корабль его услышал. Он ринулся вперед, вспарывая носом встречную волну, и в обе стороны от него полетели соленые брызги…

Горячая кружка все время норовила вырваться из рук, хотя Ариста старалась держать ее как можно крепче. Шаткая палуба тоже отказывалась стоять на месте, и Аристу кидало из стороны в сторону. Она подошла к Майрону, который сидел, прислонившись спиной к мачте, и заметно дрожал.

— Вот, держи, — сказала она, опускаясь на колени и протягивая ему кружку, над которой поднимался пар.

— Это мне? — спросил он, и Ариста кивнула.

Он взял чашку и принюхался.

— Чай? — спросил он, словно горячий напиток уже сам по себе был чудом. — Да, горячий чай.

— По твоему виду я поняла, что тебе не помешает выпить чего-то горячего.

Майрон посмотрел на нее с благодарностью, и ей показалось, что он сейчас заплачет.

— Я даже не знаю, что и сказать.

— Это всего лишь чай, Майрон. Мне ведь не составило труда.

— Но вам пришлось затопить печь, а это было не просто. Я и представить не могу, как можно такое сделать на борту корабля.

— Я не пользовалась печкой.

— Но как еще вскипятить воду? Ах вот оно что… — добавил Майрон, понизив голос.

— Да, я сделала небольшой фокус, — сказала Ариста и щелкнула пальцами.

Он посмотрел на кружку.

— Если не хочешь, не пей, я не обижусь. Просто я подумала…

Майрон поднес кружку к губам и сделал шумный глоток.

— Это чудесно. Чай, приготовленный принцессой при помощи магии. Лучшего я не пил в жизни. Благодарю.

Ариста рассмеялась и села рядом, прежде чем очередная волна сбила ее с ног.

— В последнее время я все чаще забываю, что я принцесса. Я уже довольно давно так о себе не думала.

— И все равно, это замечательно.

— Такая мелочь мне по силам, — сказала Ариста. — Я чувствовала себя такой бесполезной. По крайней мере я могу готовить. Только вот не умею. Зато могу легко вскипятить воду. Я хотела сделать чай для Ройса. Адриан говорит, что у него бывает морская болезнь, а я всегда считала, что чай успокаивающе действует на желудок, но Ройс редко спускается с мачты. Впрочем, мы плывем так быстро, что скоро окажемся на другом берегу.

Майрон снова поднес кружку к губам и сделал несколько глотков.

— Замечательный чай, — сказал он одобрительно. — У вас здорово получилось.

Она усмехнулась:

— Ты бы сказал то же самое, даже если бы чай никуда не годился. Мне кажется, что если бы я угостила тебя грязной водой после мытья посуды, ты все равно остался бы доволен.

Майрон кивнул:

— Вы правы, только мне бы не пришлось притворяться.

Ариста хотела было возразить, но передумала, и вместо этого спросила:

— Тебя совсем не трудно порадовать, Майрон?

— Антун Булард однажды написал: «Когда не ждешь ты ничего от мира, от солнца света, влаги от воды, от ветра воздуха для вздоха, волшебным все становится вокруг и чудным оборачивается даром».

— И ты тоже ничего не ждешь от мира?

Он с недоумением посмотрел на Аристу и пояснил:

— Я монах.

Она улыбнулась и кивнула:

— Ты должен научить меня монашеству. Я слишком многого жду от жизни. И слишком многого хочу из того, что не могу получить.

— Желания могут причинять боль. Впрочем, сожаления тоже.

— Да, сожаления постоянно сопровождают мою жизнь.

— Вижу парус! — закричал Ройс откуда-то сверху.

— Где? — крикнул ему стоявший за рулем Уайатт.

— По штирборту… Вы увидите его через минуту.

Ариста и Майрон встали и подошли к леерам. Темный нос «Предвестника» рассекал надвое светящиеся изумрудные воды, оставляя за собой разбегающийся пенный след. Они уже настолько близко подплыли к городу, что Ариста могла разглядеть детали зданий: окна, дверные проемы, лестницы и купола.

— А штирборт с какой стороны находится? — спросила она.

— Справа по ходу движения судна, — сказал ей Майрон. — Это слово произошло от старого названия руля, который всегда находился справа, потому что люди в большинстве своем праворукие. Поэтому когда корабль причаливал, он подходил к пирсу так, чтобы не повредить весел и руля. Отсюда и название левого борта — портсайд. Во всяком случае, такие объяснения даны у Хилла Макдэвина в «Хрониках морской коммерции и торговли Килнарского союза».

— Адриан рассказывал, что ты много знаешь, но одно дело услышать, а другое — увидеть собственными глазами. Поразительно, как ты можешь помнить столько разных вещей.

— У всех свои таланты. Наверное, это как магия.

— Да, наверное, так и есть, — согласилась Ариста, задумчиво качая головой.

— Посмотрите туда, — сказал Майрон, указывая вперед рукой.

Ариста увидела, как из сумрака выныривают черные косые паруса с белыми символами, смутно напоминавшими череп. Они были огромные, гораздо больше, чем у «Предвестника».

— Всем лечь на палубу! — закричал Уайатт. — Ройс, скажи мне, если они изменят курс и пойдут в нашу сторону!

Ариста и Майрон легли на палубу, поглядывая в сторону приближающегося судна. Вскоре уже можно было разглядеть и сам корабль, он словно вырастал из зеленого тумана. Казалось, его черный и блестящий от брызг пены корпус был сделан из дымчатого стекла. Корабль отражался в воде и выглядел как зловещий призрак, словно явился из иного мира. И вдруг на верхушке его мачты вспыхнул свет.

— Они подают нам сигнал, — крикнул сверху Ройс.

— Проклятие, — пробормотал Уайатт. — У нас проблемы.

— Корабль меняет курс и направляется к нам.

— Приготовиться к повороту! — крикнул Уайатт и резко крутанул штурвал. «Предвестник» лег на новый курс, стараясь уйти от незнакомого корабля. — Они нас преследуют.

Над водой разнесся приглушенный крик, и Ариста увидела, как по палубе черного корабля заметались темные фигурки. По спине у нее пробежал холодок. Как и многие другие, Ариста слышала о ба ран газелях — морских гоблинах, жестокость которых давно уже стала достоянием легенд.

Нора, няня Аристы, часто рассказывала ей перед сном сказки, в основном о жадных гномах-похитителях избалованных принцесс. Однако в конце истории их обязательно спасал отважный принц. Но когда она рассказывала о гоблинах, даже самым отважным на свете принцам не удавалось никого спасти. Няня говорила Аристе, что морские гоблины — это вышедшие из мрака жуткие существа, ужасные чудовища, дети злобного бога. В ее историях они всегда сжигали деревни, убивали воинов и похищали детей. Делали они это вовсе не ради выкупа, они пожирали детишек во время своих мрачных пиршеств.

Когда Ариста сидела на кровати, подложив под спину подушки и накрывшись одеялом, а в камине потрескивали горящие поленья, сказки Норы доставляли ей удовольствие. Она представляла себе гномов как маленьких вредных человечков, а фей как крошечных девушек с крыльями. Однако ее детское воображение не в силах было нарисовать морских гоблинов. Они всегда оставались для нее такими же, как сейчас, далекими грозными тенями, такими стремительными, что человеческий глаз не в силах за ними уследить. Нора начинала все свои истории одинаково: «Не все в моей сказке правда, но…»

Глядя на мрачный корабль и темные фигурки на палубе, Ариста задала себе вопрос: а знала ли Нора, как много в ее сказках правды?

Повинуясь руке Уайатта, «Предвестник» сделал поворот влево. Ариста и Майрон потеряли корабль гоблинов из виду и побежали на корму, где стоял за штурвалом Уайатт. Он смотрел назад. Корабль газель повторил их маневр и продолжил преследование.

— Все на подветренный борт!

— А что это значит? — спросила Ариста у Майрона.

— На борт, противоположный направлению ветра, сейчас это правый.

— Клянусь Марибором, почему просто не сказать правый или левый борт?

Как только они оказались возле лееров правого борта, Ариста поняла, почему Уайатт отдал такой приказ. Он повернул штурвал, ветер ударил в паруса «Предвестника», корабль завалился на бок, и Ариста испугалась, что они сейчас перевернутся.

Они с Майроном вцепились в леера. Испуганный Магнус сделал то же самое, поскользнувшись и возя ногами по скользкой палубе. «Предвестник» стрелой мчался по гребням волн. Ариста и представить не могла, что такое возможно. Так бывает, когда кто-то возит куском мыла по стиральной доске, едва задевая ребристую поверхность. Или когда пускают по воде «блинчики» с помощью плоского камня.

— Ха-ха! — победно закричал Уайатт, и ветер унес вдаль его радостный вопль. — Плоскодонка перегруженная, попробуй нас догнать с такой осадкой!

Ариста во все глаза смотрела на Уайатта. Он прочно стоял на палубе, широко расставив ноги и крепко, словно любовницу, обнимая руками штурвал. Ветер играл его волосами, бросая брызги пены в лицо. Уайатт улыбался, но Ариста никак не могла понять по его виду, счастлив он или встревожен. Остальные члены команды судорожно, до боли в пальцах вцепились в леера, а их кораблик все так же стремительно мчался по светящемуся морю.

И вдруг Ариста почувствовала, что держаться стало легче. Корабль начал вставать на ровный киль, одновременно теряя скорость. Она посмотрела на Уайатта и поняла, что он чем-то сильно обеспокоен.

— Они крадут у нас ветер, — пожаловался он.

— Но как им это удается? — спросила Ариста.

— Они нас блокируют, заходят сзади и оказываются между нами и ветром. Приготовиться к повороту. Право руля!

Палуба корабля пришла в горизонтальное положение, что позволило Адриану и Эльдену бегом занять свои места. Они перебросили фалы, «Предвестник» поменял галс, и большой парус заплескался на ветру. Уайатт повернул корабль, чтобы снова поймать ветер. Ройс работал с верхним парусом.

— Идем новым курсом! — Они снова поймали ветер, и «Предвестник» резко увеличил скорость. — Всем на левый борт!

Ариста еще раньше устремилась к другому борту, чтобы ухватиться там за леера. На этот раз она понимала, что сейчас произойдет, и успела удобно поставить ноги. Однако корабль-преследователь начал повторять их маневр, и огромные черные паруса с черепом заплескались на ветру. Расстояние между судами заметно сократилось. Ариста видела, как мечутся по палубе странные существа, целая дюжина гоблинов собралась на носу судна, и ей стало страшно. Они часто опускались на четвереньки и двигались, точно пауки. Целый корабль огромных черных тарантулов! Их было так много, что они все время наталкивались друг на друга.

«Предвестник» снова мчался по волнам, едва их касаясь, и стремительно приближаясь к городу, но это не помогало. Огромный черный корабль продолжал их нагонять, и вскоре стало ясно, что еще немного, и его мощные черные паруса снова отрежут их от ветра.

— Эльден, Адриан! — позвал Уайатт. — Сейчас я начну делать новый поворот, но в последний момент вновь лягу на прежний курс, вы поняли? Начинайте, только я подам сигнал!

Адриан вопросительно посмотрел на Эльдена, и тот кивнул:

— Покажи им свое мастерство, Эльден. Нужно сделать все без ошибок, иначе мы пойдем ко дну. И пусть Алрик и Мовин вам помогут. Как только мы ляжем на новый курс, отпускайте паруса. Посмотрим, насколько хороша их команда. У них есть преимущество в площади парусов, но мы обратим его против них. У них уйдет больше времени на такой маневр, а если не сумеют повторить наши действия, то сразу отстанут.

— Ваше высочество, — сказал он, повернувшись к Аристе, — вы должны стать моими глазами на корме. Наблюдайте за кораблем гоблинов и скажите, когда они начнут разворачиваться.

— Хорошо, — ответила Ариста и кивнула на случай, если ветер заглушил ее слабый голос.

— Тогда вперед, и держитесь!

Ариста еще раз кивнула и начала перемещаться вдоль борта к носу корабля.

— Полная готовность! — крикнул Уайатт.

Он выжидал. Ариста смотрела на гоблинский корабль, который снова занял выгодную позицию у них в кильватере. Уайатт сделал глубокий вдох, поигрывая пальцами на штурвале, и даже на мгновение закрыл глаза, словно вознося молитву богу. Затем сосредоточился и резко повернул штурвал. Корабль бросило влево.

— Взять шкоты!

Эльден и Адриан принялись за дело, им помогали Мовин и Алрик. Ариста не сводила глаз с гоблинского корабля у них за кормой и вдруг почувствовала, как «Предвестник» вздрогнул и опять начал терять ветер.

— Они поворачиваются! — закричала она, увидев, что гоблины начали выполнять свой маневр.

Крошечные пауки заметались по палубе «гоблина» с таким видом, словно впали в ярость. Они не просто повторяли их маневр, а старались их опередить.

Уайатт медлил.

— Они поворачивают, — снова крикнула Ариста.

— Я слышу, — ответил он. — Мы должны подождать, пока они не завершат поворот.

Ариста нервно вцепилась в поручень, чувствуя, как корабль все больше замедляет ход.

— Отставить! — наконец закричал Уайатт. — Вернуть все на прежние места! Поднять паруса!

Корабль все еще двигался вперед, и, когда Уайатт крутанул руль, «Предвестник» тут же отреагировал на новый маневр. Кливер поймал ветер, и нос корабля развернулся. Волна ударила в борт, но корабль не сбился с курса. Паруса наполнились ветром. Эльден окончательно отпустил кливер, и «Предвестник» вновь полетел по волнам.

Гоблины с опозданием поняли свою ошибку, они попытались повторить тот же маневр, но их паруса безжизненно повисли, потеряв ветер.

Уайатт оглянулся с видом победителя:

— Они отстали, их корабль оказался против ветра, — широко улыбаясь, сказал капитан, его грудь вздымалась от волнения. — У них уйдет несколько минут, чтобы снова набрать скорость. А мы за это время успеем…

— Парус! — крикнул Ройс. — Справа по борту.

Уайатт повернул голову, и его улыбка исчезла. Впереди показался корабль, который ничем не отличался от того, что их преследовал. На мачте вспыхнул свет, и первый корабль гоблинов ответил ему таким же сигналом.

Уайатт посмотрел вперед, потом бросил взгляд за корму, и Ариста отчетливо увидела на его лице страх. Благодаря его мастерству и удаче им удалось ускользнуть от одного корабля, но от двух не уйти.

— Парус! Слева по борту! — закричал Ройс, и Ариста увидела, как безнадежно поникли плечи Уайатта.

Уайатт отпустил штурвал и позволил кораблю выровняться. Теперь торопиться было некуда. Все растерянно смотрели на капитана.

— И что теперь? — спросил Алрик, переходя на корму.

Уайатт не ответил. Он беспомощно переводил взгляд с одного корабля на другой. Его лоб блестел от пота. Уайатт прикусил губу, и Ариста заметила, что у него начала дрожать левая рука.

— Какие у нас варианты? — спросил Алрик.

— На нашем корабле даже нет сетей, чтобы задержать тех, кто пойдет на абордаж, — ответил Уайатт.

— Как они будут нападать? — спросил Адриан. — Попытаются взойти на борт?

— Да, но не сразу, сначала очистят палубу при помощи стрел.

— А может, они применят огонь?

— Нет, вряд ли, — возразил Уайатт. — Мы в ловушке, нам некуда бежать. Они хотят заполучить корабль.

— А может, проще сдаться? — неуверенно спросил Алрик.

— Гоблины не берут пленных, — сказал Адриан. — Им даже не известно слово «сдаться».

— Так что же делать? — спросил король.

— У нас нет выбора, ваше величество, — ответил Уайатт. — На каждом из этих кораблей может разместиться по шестьдесят воинов, а то и сотня, а у нас нет даже луков, чтобы отстреливаться. Их лучники загонят нас в каюту, затем спокойно подойдут и поднимутся на борт. А потом просто запрут каюту снаружи и отправятся в свой порт.

— Так они и поступят, — добавил Адриан. — Потом вытащат нас на арену и… Ну, вы меня поняли. Думаю, не стоит портить вам сюрприз.

— Ненавижу корабли! — прорычал Магнус. — Что за дьявольское изобретение! Здесь некуда деваться и негде спрятаться.

— Значит, мы все умрем? — потрясенно спросил Гонт. — Я не могу умереть. Я собирался стать императором.

— Ну что ж, у каждого из нас были свои планы, — заметил Адриан.

— А у меня вообще нет никаких планов, — заявил Ройс, слезая с мачты на палубу, и Ариста заметила, что он печально улыбнулся. — Лично я не собираюсь прятаться в каюте. Я не против того, чтобы поучаствовать в игре «увернись от стрелы».

— Предлагаю Аристе и Майрону спуститься в каюту, — сказал Адриан. — Остальные должны остаться на палубе. Нам потребуются щиты, подойдет любой деревянный предмет толщиной в дюйм, а металлический даже тоньше. Их стрелы имеют слабую пробивную силу. Кроме того, можно прятаться за мачтой.

Ариста посмотрела в сторону кораблей, которые приближались к ним с разных сторон. Она понимала, что морские гоблины скоро их нагонят, и надежды на появление отважного принца из сказки нет: ба ран газели всегда поедают свои жертвы.

«Но не в этот раз», — сказала она себе, отпустила леер и шагнула вперед.

Она обошла Уайатта и встала рядом с остальными мужчинами.

— Ариста, — сказал Адриан, — вам нужно уйти в каюту.

Она посмотрела на воду.

— Мастер Деминталь, — крикнула она, — встаньте за штурвал. А вы все держитесь за что-нибудь.

Ариста сделала глубокий вдох и, успокоившись, обратилась к тьме, к той энергии, которая находилась вокруг них, снизу и сверху. Она проникла мысленным взором в пучины океана, ощутила тяжесть вод, увидела морское дно, стаи рыб, светящиеся водоросли, нащупала ветер и ухватилась за него. Ветер, который сопутствовал им с того самого момента, как они вышли из пещеры на берег, внезапно прекратился. Паруса обвисли, стихли все звуки, в том числе шелест парусов и скрип такелажа. Даже волнение улеглось, и все корабли замерли на своих местах. Море стало неподвижным, точно вода в ванне. В мире воцарилась гнетущая тишина.

Но в следующее мгновение ее разорвали голоса морских гоблинов. Ариста чувствовала их, слышала их крики, похожие на лай и рычание собак. Но у нее все было под контролем. Поэтому она подняла руку вверх и развела пальцы в стороны.

«Попробовать огонь?» — подумала Ариста.

Эту ноту она уже использовала и знала, что нужно делать. Но она понимала, что если на воде возникнут три огненных столба, их заметят на берегу.

«Может быть, ветер?» — пришло ей в голову.

Ариста знала и этот могущественный аккорд. Она могла превратить корабли гоблинов в щепки, но посчитала, что это неразумно. С тем же успехом можно пытаться поднять монету в рукавицах.

«А если вода? Правильно!» — обрадовалась она.

Вода здесь повсюду. Ариста шевельнула в воздухе тремя пальцами, и мир пришел в движение.

Море заволновалось. Появилось течение, вода забурлила, на поверхности появились завихрения. Все три вражеских корабля пришли в движение. Казалось, они превратились в игрушечные лодочки, которые закружило в ванне, когда из нее вытащили пробку. Возникли настоящие водовороты.

Под кораблями гоблинов возникли огромные воронки клубящейся воды. Они начали все быстрее и быстрее закручиваться, центры круговоротов стали уходить в глубину, причем скорость вращения все время увеличивалась. Воронки набирали силу, с каждой минутой продолжая все больше расширяться и углубляться. Даже стоявший в стороне «Предвестник» начал заметно раскачиваться, настолько большой участок моря пришел в волнение.

Лай гоблинов сменился диким воем, а их корабли продолжали вращаться на одном месте. С громким треском сломалась одна мачта, затем вторая и третья, их толстые стволы ломались, словно тонкие веточки. Гоблины пронзительно скулили, их голоса начали сливаться в одну мелодию, ту самую, тон которой задавала Ариста.

Казалось, ее могущество достигло невероятных размеров. Все у нее получалось без труда, все находилось под полным контролем, абсолютно все: каждая капля, каждый вздох, каждое биение сердца принадлежали ей. Она чувствовала их, касалась, играла с ними. Желание продолжать было непреодолимым, как если бы что-то невыносимо чесалось. Аристу наполнила невероятная сила, огромная и не знающая границ, она не просто ее контролировала — она в нее превратилась, стала водоворотом и пеной, хотела мчаться, кружиться и расти. Ариста чувствовала, что набирает скорость, точно мяч, брошенный по склону горы, ей нравилось движение — свобода! Она выпустила свою сущность на волю, начала расти, захватывать все вокруг, превращаться в единое целое с такой величественной и такой красивой симфонией, которую исполняла. Теперь ей хотелось лишь одного, слиться со всем миром, стать…

«Прекрати!» — раздалось у нее в голове.

Эта мысль прозвучала диссонансом. Фальшивой нотой. Оборванным звуком.

«Прекрати! Возвращайся!» — снова услышала она.

Далекий голос звал ее, пытался прорваться сквозь нагромождение звуков той мелодии, которую она исполняла.

«Верни контроль над миром!» — настаивал некто невидимый.

Но Ариста не хотела к нему прислушиваться, ей не нравились эти посторонние звуки. Они вносили разлад в ту мелодию, которую она создавала.

«Ты их убиваешь!» — опять раздалось у нее в голове.

С этим Ариста была полностью согласна, ради этого она все и затеяла.

«Гоблинов больше нет, — убеждал ее голос. — Теперь ты убиваешь других! Остановись!»

«Нет, я не могу», — мысленно возразила Ариста.

«Ты можешь!» — звучал все тот же голос.

«Я не могу, — возразила она. — Не хочу. Здесь так замечательно, я не остановлюсь. Я должна продолжать. Я люблю это делать…»

Ариста проснулась от страшной головой боли. Она открыла глаза, и боль обрушилась на нее с новой силой. Она лежала на кровати в каюте, где они нашли Берни. С крюка под потолком свешивалась лампа, она раскачивалась, и вместе с ней метались тени от одной стены к другой. Она повернула голову и застонала от боли.

— Ой, что это? — прошептала она.

Ариста подняла руку и обнаружила на голове повязку, потом потрогала затылок, нащупала какое-то уплотнение. Она посмотрела на свою руку и увидела кровь на пальцах.

— С вами все в порядке? — спросил Майрон.

Он сидел рядом на маленьком табурете и держал ее руку в своих ладонях.

— Что произошло? — спросила она. — У меня страшно болит голова.

— Простите меня, я сейчас вернусь, — сказал монах и распахнул ведущую на палубу дверь. — Она проснулась, — крикнул он.

В каюту тут же вошли Адриан и Алрик, но им пришлось уворачиваться от качавшейся лампы.

— Как ты себя чувствуешь?

— Почему все задают мне этот вопрос? Да я в порядке… Почти… Но у меня болит голова.

Ариста осторожно села на койке.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Адриан, виновато глядя на нее.

Она прищурилась, от чего голова у нее заболела еще сильнее.

— Ты меня ударил?

Он кивнул.

— Почему?

— Он был вынужден это сделать, — произнес с мрачным видом Алрик. — Ты потеряла контроль над ситуацией, или произошло что-то в этом роде.

— Что ты имеешь в виду?

Ариста увидела, что он посмотрел в сторону двери.

— Что такое? Что случилось?

Ариста встала и слегка покачнулась, голова у нее продолжала отчаянно болеть, и она чувствовала себя невероятно измученной. Адриан протянул руку и помог ей устоять на ногах, Ариста наклонила голову, чтобы не удариться о дверной проем, и вышла на палубу.

— О, Марибор мой! — ахнула она.

«Предвестник» пребывал в жутком состоянии. Мачты не было, от нее остался только расщепленный обломок. Доски палубы вспучились, одна из них треснула. У правого борта возле носа судна зияла дыра, сквозь которую виднелась обшивка корпуса. Топсель исчез вместе со шкотами, но разорванный грот валялся на носу корабля. Лееров правого борта не было вообще.

— Это сделала я? — в ужасе спросила она. — О Марибор, неужели кто-то погиб?.. — Она вгляделась в лица присутствующих: здесь были Гонт, Магнус, Мовин, Алрик, Адриан… — А где Ройс, Уайатт и Эльден? — спросила она.

— С ними все в порядке. Все трое чинят корабль. Благодаря Адриану никто не пострадал, — сказал Алрик. — Мы пытались говорить с тобой, даже трясли. Уайатт вылил тебе на голову ведро воды. Но ты продолжала что-то бормотать и шевелить пальцами, а наш корабль начал разваливаться.

Мовин натянуто улыбался и усиленно кивал головой, но Ариста заметила у него на лбу глубокую царапину, одна щека сильно распухла и покраснела.

— Это сделала я?

— На самом деле на меня упал сорвавшийся блок. Мне не хватило ума уклониться.

Он продолжал улыбаться Аристе, но в его глазах появилось нечто такое, чего никогда не было раньше. Он никогда прежде так на нее не смотрел. И вдруг она поняла, что Мовин ее боится. Она без сил опустилась на палубу.

— Мне так жаль, — прошептала она.

— Все хорошо, — сказал ей брат, однако в его голосе слышалась тревога.

Все стояли вокруг Аристы, но избегали к ней приближаться.

— Я сожалею, — повторила она, и ее глаза наполнились слезами, а через мгновение они потекли по щекам. — Я лишь хотела…

Голос изменил ей, и она разрыдалась.

— Тебе не о чем жалеть, — сказал Адриан, подошел к ней и опустился рядом на колени. — Ты нас спасла. Гоблинов больше нет.

— Да, это так, — сказал Мовин, — но ничего страшнее этого я в жизни не видел. Не знаю, на что это было похоже… Говорят, такое было под силу Эсрахаддону, хотя он никогда не пытался это сделать. Это…

— Ты совершила то, что было необходимо, — перебил его Адриан. — Если бы не ты, мы все погибли бы ужасной смертью, уж поверь мне. Спасибо вам, ваше высочество.

Она сквозь слезы взглянула на Адриана. Его лицо казалось слегка размытым, но он улыбался. Ариста вытерла слезы и устремила на него напряженный взгляд.

— Что такое? — спросил он.

— Ничего, — ответила Ариста.

Он протянул руку и стер слезы с ее щек.

— Что случилось? — повторил Адриан.

Было видно, что ответ на этот вопрос дается Аристе с трудом. Она глубоко вздохнула и призналась:

— Я не хочу, чтобы меня боялись.

— Эта стрела уже выпущена, — сказал Деган Гонт.

— Заткнись, Гонт, — приказал Алрик.

— Посмотри на меня, — сказал Адриан.

Он приподнял ее голову за подбородок, накрыл своей рукой ладонь и нежно спросил:

— Я выгляжу испуганным?

— Нет, — тихо ответила она. — Но, может быть, тебе следует меня опасаться?

— Ты устала.

— Да, я и правда очень устала.

— Некоторое время мы будем дрейфовать, почему бы тебе не спуститься вниз и не поспать? Я уверен, когда ты проснешься, все будет выглядеть намного лучше.

Ариста через силу кивнула отяжелевшей головой.

— Пойдем, — сказал Адриан, поднимая ее на ноги.

Ариста покачнулась, он обнял ее за талию и повел в каюту, где Майрон уже приготовил для нее постель.

— Майрон за тобой присмотрит, — заверил Аристу Адриан, укрывая ее одеялом. — Поспи немного.

— Спасибо…

Он убрал влажные волосы с ее лица.

— Это меньшее, что я могу сделать для своей героини, — сказал он.

Она стремительно шагала по Гранд Мар, широкой улице, где вдоль тротуаров выстроились в ряд цветущие деревья. Розовые лепестки кружились в воздухе, устилали землю, наполняли воздух душистым ароматом — это была настоящая вьюга весной.

День был праздничный, повсюду развевались синие и зеленые флаги, горожане несли их в руках, украшали ими дома. Кругом звучали песни и музыка странствующих менестрелей. Барабаны объявили о начале нового парада. Она увидела процессию слонов в сопровождении колесниц, гарцующих лошадей, танцующих женщин и гордых воинов. Торговцы зазывали покупателей, предлагая пирожные, орехи, сласти и перебродивший напиток из сладких цветов, растущих на деревьях, который назывался «Трель». Юные девушки перебегали от одной двери к другой, доставляя маленькие букетики с имперскими цветами. Дворяне на колесницах были одеты в разноцветные туники, золотые браслеты сияли на полуденном солнце. Женщины постарше стояли на балконах, они выкрикивали что-то невообразимое и махали яркими шарфами. Мальчишки, ловко пробиравшиеся в толпе с корзинками в руках, продавали безделушки. Можно было получить три медных булавки за три пита, пять за кенг. К концу дня подсчитывали, кто соберет больше разных булавок.

Был чудесный день. Она торопливо пробиралась сквозь толпу к Императорской площади. Справа высилась каменная ротонда Сензариума, слева колоннада дворца Тешлор. Впереди, в конце бульвара, сияли золотые купола императорского дворца, где жил император, властитель мира. Она прошла мимо фонтана Алариум через Мемориал Грин и приблизилась к ступеням дворца. На всем своем пути она не встретила ни одного стражника. Никто не обращал на нее внимания. Все были захвачены праздничной суматохой. Венлин это предвидел, когда разрабатывал план действий.

Она вошла в мраморный зал, такой прохладный и изысканный, где курились благовония, напомнившие ей ароматы тропических деревьев и свежий воздух горных вершин. Дворец являл собой настоящий шедевр — огромный, красивый и невероятно надежный, и ей было трудно представить, что вскоре произойдет. Однако она знала об этом.

Она подошла к длинной галерее, аркаде высоких колонн, каждую из которых венчали три льва, наблюдавшие сверху за теми, кто проходил мимо.

Йолрик, седой старик с длинной спутанной бородой, ждал ее, тяжело опираясь на посох.

— Ну, вот ты и пришла, — приветствовал он ее. — Я знал, что так будет, и мог бы догадаться, что это будешь именно ты.

— Уж ты-то должен понимать, что этого не следует делать!

Йолрик снисходительно покачал головой:

— Следует — не следует, правильно или неправильно суть слова, которые имеют смысл лишь в сознании людей. Это иллюзии. Важно только то, что есть, или то, чего нет, или что было и что будет.

— Я здесь для того, чтобы определить для тебя эти ценности.

— Я знаю и мог это предсказать. Похоже, как и в прошлый раз, мои подозрения оказались более чем обоснованными. Пришлось потратить много времени на поиски, но в мире существует определенный порядок. Если его нарушить, мир снова придет в равновесие, что кажется невозможным, ибо хаос порождает хаос. Порядок — это один из вариантов мироустройства, тонущий в сонме других возможностей. Но если он снова успешно произведет коррекцию, если порядок восторжествует, ответ может быть единственным: в действие вступает другая сила — невидимая рука. И мне кажется, я знаю, что это за сила.

— У меня нет времени на очередное обсуждение твоей теории.

— Не вижу в этом необходимости. Как я уже сказал, мне удалось во всем разобраться. Как видишь, легенды оказались правдой.

Старик вызывал раздражение. Он стоял у нее на дороге, но не нападал. Он рассуждал о каких-то несущественных теориях. Но у нее не было времени на метафизические дебаты о природе бытия, противостоянии хаоса и порядка или значимости добра и зла. Ей требовалось пройти мимо него, но Йолрик принадлежал к числу тех немногих, кого она не могла победить. Она не имела права рисковать и вступать с ним в схватку, а потому искала способ ее избежать.

— Так ты заодно с Венлином или нет?

— С епископом? Нет.

Какое облегчение!

— Значит, ты мне поможешь? Вместе мы сумеем его остановить. Вместе сможем спасти императора. Спасти империю.

— Для этого мне не нужна твоя помощь.

— Ты позволишь этому произойти?

— Конечно…

— Почему?

— Мне нужно нарушение порядка. Я хочу знать, в состоянии ли он вернуть все на место, и если да, то как. Я должен найти отпечаток пальца, след, который приведет меня к источнику. Легенды истинны, теперь мне это известно, но я все еще хочу увидеть его лицо.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Я знаю. Ты не в состоянии этого понять.

— Так ты попытаешься меня остановить или нет?

— Все дело в отклонении, дитя мое. Я не стану ему мешать, как только приведу в действие. Иди и делай, что должен. Я здесь лишь для того, чтобы наблюдать. Чтобы узнать, удастся ли мне увидеть лицо, промелькнувшее за невидимой рукой.

Она была смущена, сбита с толку равнодушием Йолрика, но это не имело значения. Важно было другое: он не станет вмешиваться. Главное препятствие на ее пути исчезло. Теперь все решится между нею и Венлином.

— Тогда прощай, старый мастер, боюсь, я больше никогда тебя не увижу.

— Нет, не увидишь. Я бы пожелал тебе удачи, но не верю в ее существование. И все же подозреваю, что за тебя будет нечто большее, чем удача: на твоей стороне невидимая рука…

Глава 14

ХОЛОД

Купол большого тронного зала дворца удачно имитировал ясное звездное небо, и Модина не уставала восхищаться его красотой. Она сидела в своем парадном платье на троне с изображением распахнувшей крылья хищной птицы. Трон стоял на подиуме, и к нему вели двенадцать ступенек. Она вспомнила те дни, когда здесь ее учили вести себя, как подобает императрице.

— Ты еще не забыл про доску, которую приказал пришить к моему платью? — спросила она у Нимбуса.

— И это помогло, — смущенно ответил он.

— Кто у нас следующий по списку?

Нимбус заглянул в пергамент, который держал в руках:

— Бернар Грин, торговец свечами из Альбурна.

— Проси его и вели подбросить в камин дров, здесь становится холодно.

Тронный зал до последнего времени почти не использовался в связи с тем, что императрица Модина воспринималась всеми как мифическое существо, и она почти не показывалась на людях. Поэтому помещение за ненадобностью заперли на замок. Теперь же, когда оказалось, что она живой человек из плоти и крови, зал открыли, однако здесь всегда было ужасно холодно. Казалось, много должно утечь воды, прежде чем сюда после стольких лет забвения вернется тепло.

Нимбус махнул рукой писцу, и через мгновение в тронный зал вошел низенький, скромный на вид мужчина с маленькими глазками и острым носом. Модине он сразу напомнил белку, и она вспомнила, что с помощью таких сравнений запоминала дворян Этельреда, пока не выучила их имена.

— Приветствую вас, ваше императорское величество, — сказал он дрожащим от волнения голосом и поклонился так низко, что почти коснулся лбом пола.

Модина и Нимбус напрасно ждали продолжения, он не шевелился.

— О, пожалуйста, поднимись на ноги, — сказала Модина, и он тут же вскочил, точно детская игрушка на пружинке, но отказывался смотреть на императрицу. Модину это раздражало, но она понимала, такова традиция, и для простого народа будет только хуже, если она попытается ее изменить. — Говори…

— О, ваше императорское величество, дело в том, что я из Альбурна… И я делаю свечи.

— Да, я знаю, и в чем твоя проблема?

— Ну, ваше императорское величество, после эдикта я перебрался с семьей сюда, но, понимаете, я больше ничего не умею делать, только свечи, а купеческая гильдия отказывается выдать мне лицензию. Они говорят, что я не гражданин, и поэтому не имею такого права.

— Конечно, они правы, — вмешался Нимбус. — Гражданство является необходимым условием для подачи заявки на получение таковой лицензии, и только члены гильдии имеют право торговать в городе.

— А как можно получить гражданство? — спросила Модина.

— Обычно по наследству, однако известны случаи, когда им награждали отдельных лиц или даже семьи в качестве благодарности за выдающиеся заслуги. Тем не менее нужно быть членом гильдии, чтобы получить гражданство.

— Но если нужно быть членом гильдии для подачи заявки на гражданство и гражданином — для вступления в гильдию, получается, что стать гражданином невероятно сложно.

— Полагаю, в этом как раз и дело, ваше величество. Города защищаются от вторжения торговцев, которые могут нарушить порядок, установленный купцами, и уменьшить прибыльность уже существующего дела.

— Сколько у нас всего граждан?

— В настоящий момент около пятнадцати процентов от общего числа жителей города.

— Но это просто смешно.

— Да, ваше величество. И это также оказывает негативное влияние на казну, ведь только граждане платят налоги. Кроме того, только граждане имеют право на рассмотрение спорных дел в суде или обязаны защищать стены города, когда он подвергается нападению.

Модина удивленно посмотрела на него.

— Следует ли мне назначить на завтра совет купцов города для того, чтобы пересмотреть политику гильдий? — спросил Нимбус.

— Пожалуйста, так и сделай, — сказала она и перевела взгляд на Бернара Грина. — Не беспокойся, я немедленно займусь этой проблемой. И благодарю за то, что обратил на нее мое внимание.

— Благослови вас Господь, ваше императорское величество.

Он вновь поклонился, коснувшись лбом пола. Модина махнула рукой, и стражник вывел свечных дел мастера из тронного зала.

— Я не против того, чтобы они кланялись, мне это нравится. Но зачем они бьются головой об пол?

— Но вы императрица, — возразил Нимбус. — Вы полубогиня. Так что придется потерпеть.

— Кто следующий?

— Тоуп Энтвистл, разведчик с севера.

— Разведчик? Разведчик после торговца свечами?

— У него обычный доклад, ничего срочного, — заверил ее Нимбус. — А торговец ждал три дня.

В зал вошел коренастый человек в толстом шерстяном камзоле и с медной булавкой в форме факела на груди. Шерстяные штаны с кожаными полосками дополняли наряд. Угреватая кожа лица покраснела. Кончик носа, костяшки и кончики пальцев у него покраснели, больше того, их багровый цвет не мог не вызывать тревоги. А еще он как-то странно двигался, слегка подпрыгивая и хромая, словно у него болели ноги.

— Ваше императорское величество… — Разведчик поклонился и хлюпнул носом. — Маршал сэр Бректон прислал вам через меня сообщение. Он докладывает, что не получил заслуживающих внимания рапортов о передвижениях эльфов после того, как они пересекли границу. Кроме того, маршал передает, что все мосты и дороги заблокированы. Он полагает, что эльфы приостановили свое наступление, потому что решили отправиться на зимние квартиры. Он прислал несколько подробных списков и докладов, которые находятся в моем ранце.

— Передай их писцу, — сказал Нимбус.

Разведчик снял ранец и чихнул, протягивая его.

— А как дела в Колноре?

— Прошу меня простить, ваше величество. — Он засунул палец в ухо и покрутил им. — Я целый месяц боролся с простудой и сейчас плохо слышу.

— Я спросила, как дела в Колноре? — сказала Модина, напрягая голос.

— В Колноре все хорошо. А вот на дороге очень холодно. Конечно, я не могу жаловаться, я пробирался по безлюдным местам, где жуткая стужа. И нельзя даже разжечь обыкновенный костер, чтобы не выдать своего местонахождения эльфам.

— Ты в чем-то нуждаешься?

— Я? О нет, мне нужно совсем немного. Меня уже накормили горячей пищей и дали погреться возле камина. Больше ничего не требуется. Конечно, если найдется теплое, сухое место для ночлега, я буду весьма благодарен.

Модина послала Нимбусу многозначительный взгляд.

— Я передам гофмейстеру, — сказал он.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал разведчик и еще раз поклонился перед уходом.

— Я никогда не думала о том, каково им ждать, пока мы их примем, — сказала Модина.

— Следующим будет Абнер Голсуорт, наш градоправитель, — сообщил Нимбус.

В тронный зал вошел высокий тощий мужчина, одетый намного лучше остальных сегодняшних просителей. Его длинный зеленый с золотом тяжелый плащ почти касался пола, на голове красовалась высокая шляпа с обвисшими, словно уши собаки, полями. Возраст уже успел произвести заметные изменения на его худом удлиненном лице.

— Ваше императорское величество. — Он поклонился, но не так низко, как все остальные. — В то время как я с радостью сообщаю, что запасы провизии сделаны и жизнь в городе налажена, я должен с сожалением добавить, что мы столкнулись с серьезной проблемой. Нас становится слишком много. Беженцы продолжают приходить из соседних городков и деревень. Их стало больше, как только выяснилось, что войска блокируют дороги и перевалы. Сейчас уже сотни человек живут на улицах, а зимние холода приводят к тому, что каждое утро я узнаю о замерзших, от чьих трупов нам приходится избавляться. В настоящий момент мы вывозим тела за городские стены и складываем на оставленных под пар полях, чтобы похоронить весной. Однако подобное решение привело к тому, что туда стали наведываться дикие звери. Докладывают о появлении волков, и люди, все еще остающиеся за городскими стенами, жалуются на них. Я бы хотел получить разрешение на вывоз тел в море. Но для этого мне необходима баржа. Все корабли согласно эдикту находятся в ведении империи, поэтому все мои просьбы постоянно отклоняются. Вот почему я здесь.

— Понятно, — сказала Модина. — А что вы сделали для предотвращения будущих смертей беженцев?

— Что я сделал для предотвращения? — удивленно переспросил он.

— Да, какие шаги предприняты, чтобы спасти крестьян от смерти?

— Ну, мы ничего не сделали. Крестьяне умирают, потому что им негде жить. А без крова они остались из-за того, что им нечем платить, да и свободных мест нигде нет. Я не могу дать им денег или построить дома. Поэтому я не понимаю вашего вопроса.

— Итак, вы не можете использовать корабли для избавления от трупов и просите об этом меня.

— Совершенно верно, поскольку баржа — вполне осуществимое дело, тогда как спасение крестьян от гибели наоборот. Наш город давно переполнен беженцами, а сегодня утром к нам прибыла большая группа беженцев из Альбурна числом около пятидесяти семей. Если вы соблаговолите принять мое предложение, прикажите перекрыть беженцам доступ в город. Закрыть его, и дело с концом. Пусть те, кто приходит сюда попрошайничать, знают, что им придется самим позаботиться о себе. А разрешение на въезд в город новым беженцам лишь увеличит их смертность.

— Подозреваю, что вы по-своему правы, — сказала Модина. — И еще я полагаю, что вы чувствовали бы себя иначе, если бы оказались по другую сторону запертых ворот. Я императрица и обязана защищать всех своих подданных.

— Тогда будьте так добры, скажите, что мне делать? Лично я не вижу другого решения проблемы. У нас не хватает места для такого количества людей.

Модина огляделась по сторонам, и ее взгляд скользнул по куполу и огромному каменному очагу, где ярко горели подброшенные по ее приказу дрова.

— Господин канцлер… — позвала она.

— Да, ваше величество… — поклонился Нимбус.

— Сколько людей можно разместить в этом зале?

Нимбус удивленно приподнял бровь, а потом поджал губы.

— Около сотни, если они согласятся потесниться.

— Думаю, если им будет грозить смерть от холода, они охотно потеснятся.

— Вы откроете тронный зал для простых крестьян? — ошеломленно спросил Голсуорт. — И как же вы после этого собираетесь вершить дела империи?

— Это и есть дело империи, к тому же я не собираюсь отдавать крестьянам только тронный зал, — заявила Модина и торжествующе посмотрела на Нимбуса. — Я отдам весь дворец. Прикажите немедленно открыть ворота. Будем использовать коридоры, залы и даже часовню. Я хочу, чтобы был разумно использован каждый квадратный дюйм. Ни один мужчина, женщина или ребенок не останутся на холоде, пока во дворце есть место. Вам все понятно?

— Совершенно понятно, ваше величество.

— Более того, — она повернулась к Голсуорту, — я хочу, чтобы вы занялись поисками дополнительных мест для жилья. Мне все равно, насколько богаты хозяева и какими привилегиями они пользуются. Наступили очень трудные времена, и нам следует использовать все возможности.

— Вы серьезно? — спросил изумленный Голсуорт.

— Я не потерплю, чтобы мой народ умирал у моего порога! — заявила Модина, повысив голос и не оставляя ни малейших сомнений в своих намерениях.

В зал заглянули стражники, обеспокоенные неожиданной вспышкой гнева императрицы. Слуги нервничали, некоторые от страха втянули головы в плечи. Однако градоправитель отлично владел собой. Его прямая осанка никак не изменилась, зато в глазах появилось выражение глубокой задумчивости. Он некоторое время молчал, потом пожевал губами и, наконец, принялся усиленно кивать головой.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я без промедления этим займусь, но могу сразу сказать, что есть место, где можно разместить около тысячи беженцев. В Императорской базилике Аквесты сейчас живет не более восьми человек.

— Но если вам об этом известно, почему вы молчали?

— Мне просто не пришло в голову, что можно позволить этим бедным и грязным крестьянам поселиться в доме Господнем.

— Клянусь Марибором, а зачем тогда вообще нужна базилика, если не для людей?

— Патриарх будет недоволен.

— Плевать на патриарха! — вскричала Модина. — Нимбус…

— Все будет исполнено, ваше величество…

— Почему вы не спите? — спросила Модина, входя в свою спальню, где Мёрси и Элли даже не думали ложиться в постель.

Модина настояла на том, чтобы Элли перебралась к ней, освободив еще одну комнату во дворце. Когда Элли попросила, чтобы к ним переселилась Мёрси, Модина не смогла отказать. Сейчас обе девочки надели ночные рубашки, завернулись в одеяла и смотрели в темные, покрытые инеем окна. Девочки взглянули на Модину и принялись быстро вытирать щеки.

— Слишком холодно, — не слишком убедительно ответила Мёрси и всхлипнула.

— Ужасный мороз, — согласилась Элли. — Сегодня мы даже не смогли поиграть во дворе.

— А Господин Рингс не пожелал выходить на улицу.

Мёрси посмотрела на енота, который устроился у камина.

— Сегодня очень холодно, верно? — сказала Модина, выглядывая в окно.

Все небо было усеяно звездами. Как и положено в морозную погоду, оно было удивительно чистым.

— У нас даже слезы на глазах замерзают!

— А у меня болят уши.

Модина приложила ладонь к замерзшему стеклу, именно возле этого окна она провела столько времени, стоя на коленях.

— Да, холод — известный мучитель, но сейчас он может сотворить чудо, в котором мы так нуждаемся.

— И для этого нужен холод? — спросила Элли.

— Ну, если Господин Рингс не желает выходить наружу, то и остальные будут сидеть дома.

— Вы имеете в виду эльфов? — спросила Мёрси.

— Да, — ответила Модина.

Она не видела смысла в том, чтобы лгать девочкам.

— Почему они собираются нас убить? Элли — эльфийка, но она не хочет, чтобы мы умерли, правда?

Элли помотала головой в знак согласия.

— Я не знаю, по какой причине они так поступают, — ответила Модина. — И уверена, это кому-то известно. Причина осталась в далеком прошлом, это было так давно, что все забыли.

— А вдруг они нас убьют, когда станет теплее? — спросила Элли.

— Я им не позволю. И твой отец тоже. Так вот почему ты плакала? Ты скучаешь по нему.

Девочка кивнула.

— А ты? — Модина посмотрела на Мёрси.

— Я скучаю по Аркадиусу и Миранде. Она укладывала меня в постель и рассказывала истории, когда я не могла заснуть.

— Ну, думаю, с этим я справлюсь. Я знаю одну историю, которую рассказал мне очень добрый друг, когда мне было совсем плохо. Так плохо, что я даже не могла есть. Почему бы нам не подбросить дров в камин и не забраться на мою большую постель, и я вам ее расскажу.

Она смотрела, как девочки шлепают по полу босыми ногами и носят дрова к камину. Императрица улыбнулась. Все без конца повторяли, что она поступила исключительно благородно, забрав девочек к себе в спальню. Впрочем, кое-кто считал, что это хитрый ход, теперь ни один герцог не мог заявить, что подобные вещи ниже его достоинства.

Причина заключалась в чем-то другом, а все остальное явилось лишь удачным к нему дополнением. Модина выполняла данное Уайатту обещание позаботиться об Элли. Разлучить девочек она не могла, и в результате стечения обстоятельств Модина как бы обзавелась близнецами. Впрочем, довольно скоро она поняла, что даже если бы Уайатт вернулся в ту ночь, и все проблемы ее королевства исчезли бы благодаря какому-то чуду, она все равно хотела бы, чтобы дети жили с ней. Слишком долго Модина не слышала беззаботного детского смеха. Она все время смотрела в свое окно на голубое небо, чтобы не видеть серости мира и мрачных мужчин. Теперь кусочек этого неба резвился в ее покоях. Эти девочки напоминали ей подруг детства, Марию и Джесси Касвелл, умерших слишком рано.

Она накрыла девочек одеялом, легла рядом с Элли и погладила ее по голове.

— Моя история называется «Кайл и белое перо». У отца богов Эребуса было трое сыновей: Феррол, Дроум и Марибор, боги эльфов, гномов и людей. И еще дочь, Мюриэль, самое прелестное существо на всем свете. Она присматривала за растениями и животными. Однажды Эребус напился и обидел дочь. Объятые гневом братья напали на отца и попытались его убить, но, конечно, у них ничего не вышло, боги не умирают. Исполненный чувства вины и горя, Эребус вернулся к Мюриэль, чтобы просить у нее прощения. Ее тронули его страдания, но все равно она не хотела на него даже смотреть. Тогда он стал умолять дочь придумать ему наказание, чтобы она смогла его простить. Мюриэль требовалось время, чтобы забыть страх и боль, поэтому она сказала отцу: «Отправляйся жить на Элан. Но не как бог, а как человек, дабы познать, что есть смирение». Она призвала отца к совершению добрых дел, чтобы тот мог искупить свои проступки. Эребус согласился и стал жить в Элане под именем Кайл. Говорят, что он до сих пор бродит по миру и творит чудеса. И за каждое деяние отца, которое радует Мюриэль, она дарует ему перо из своего великолепного одеяния. Она хранит их в специальной сумке, с которой никогда не расстается. Мюриэль обещала, что когда отдаст ему последнее перо, отец сможет вернуться домой, и она его простит. Говорят, когда все боги объединятся, мир станет чудесным местом и превратится в рай.

— Ваше величество… — позвала Мёрси.

— Что случилось?

— После смерти люди встречаются с теми, кто умер раньше их?

— Я не знаю. А с кем ты хочешь встретиться?

— Я скучаю по маме.

— О, это другое дело, — сказала ей Модина. — Я совершенно уверена, что матери и дочери, в конце концов, всегда соединяются.

— Правда?

— Конечно…

— Моя мама была очень красивой. Она говорила, что я тоже красивая.

— Так и есть.

— Она говорила, что я вырасту и стану прекрасной принцессой, но теперь я так не думаю. Мне кажется, я вообще не вырасту.

— Не говори так. Если твоя мама сказала, что ты будешь прекрасной принцессой, ты должна ей верить. Мамы в таких вещах не ошибаются. — Она обняла девочку и поцеловала в щеку: Мёрси была такой маленькой и хрупкой. — А теперь уже поздно, и вам пора спать.

Вставала яркая луна. Модина подумала о тех пятидесяти восьми мужчинах, которые разбили по ее приказу лагерь на заснеженном склоне холма и с тех пор оставались на морозе. Некоторые из них потеряют пальцы рук или ног, другие носы или уши, третьи и вовсе могут погибнуть, как однажды едва не замерз ее отец в ту ночь, когда бушевала вьюга. Возможно, они жмутся друг к другу в норе, которую выкопали в снегу, тщетно пытаясь согреться под тонкими шерстяными одеялами и несколькими слоями одежды, недостаточно надежно защищающими людей от ледяного ветра. Они отчаянно дрожат, выбивая дробь зубами, мышцы сводит от напряжения, когда они сворачиваются калачиком, иней выступает на бородах и ресницах. Те несчастные, кому удалось забыться глубоким сладким сном, уже никогда не проснутся.

Она думала об этих людях, представляла себе их боль и страх и ощущала свою вину. Они умирали по ее приказу, но ей было нужно, чтобы они находились там, где это необходимо. Правда ей очень хотелось облегчить их страдания, хотелось, чтобы погода сжалилась над ними и чтобы им стало теплее.

— Умоляю тебя, Марибор, — прошептала Модина, — я знаю, что я не твоя дочь, я всего лишь бедная крестьянка, которой здесь, быть может, и не место, но, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы мороз не ослабевал.

Она заснула и проснулась через несколько часов. В комнате было темно, дрова в камине прогорели и стало холодно. Ее разбудила Мёрси. Она металась под одеялом с закрытыми глазами. Девочка с кем-то боролась, глаза под закрытыми веками двигались из стороны в сторону. Она вскрикивала от ужаса, мычала, как человек с кляпом во рту.

— Что с ней? — сонно спросила Элли, убирая волосы с лица.

— Наверное, приснился плохой сон. — Модина взяла Мёрси за плечи и легонько сжала ладони. — Мёрси? — позвала она. — Мёрси, проснись.

Девочка еще раз вздрогнула и неожиданно успокоилась, потом открыла глаза и принялась испуганно озираться по сторонам.

— Все хорошо, это был всего лишь дурной сон.

Мёрси, дрожа, прижалась к Модине:

— Нет, — ответила малышка дрогнувшим голосом. — Нет, я их видела. Я видела эльфов, которые входили в город, и ничто не могло их остановить.

Модина погладила ее по голове.

— Это был сон, кошмар, который тебе приснился из-за того, что мы говорили о них перед сном. Я же сказала, что не позволю им причинить нам вред.

— Но ты не можешь их остановить, никто не может. Стены рухнули, летающие чудовища сожгли дома. Я слышала, как кричали люди в тумане. Сверкали молнии, земля задрожала, и все стены обрушились. Эльфы в золотисто-голубых одеждах въехали в город на белых лошадях.

— Они были в золотисто-голубых одеждах? — переспросила Модина.

Мёрси кивнула. Сердце Модины затрепетало.

— Ты видела эльфов, когда вы бежали из университета?

— Нет, только летающих чудовищ. Они были очень страшные.

— Тогда откуда ты знаешь, что эльфы носят золотисто-голубое платье?

— Я видела их во сне.

— А что еще ты видела? Откуда они пришли?

— Я не знаю.

— Ты сказала, что они ехали на лошадях. Как они добрались сюда, на лошадях или кораблях?

— Не знаю. Я только видела, как они на лошадях въезжают в город.

— А ты узнала ворота?

Мёрси отрицательно покачала головой. Модина крепко обняла девочку, которая казалась невероятно напуганной. Императрица хотела ободряюще ей улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Она встала, пол был ледяным, но она принялась расхаживать по спальне, не обращая внимания на холод.

«Вряд ли ребенок мог увидеть будущее во сне, ведь так? — думала Модина. — Но как раз о чем-то подобном говорил патриарх в ходе совещания: «Они придут нежданно-негаданно, в сиянье золота, в мерцанье синевы, их белые лоснятся скакуны…» А вдруг эта древняя цитата не имеет отношения к эльфам?

— А ты помнишь, где стояла, когда увидела, как они въезжают в ворота?

Мёрси задумалась:

— На стене, выходящей во двор, где мы с Элли играли с Господином Рингсом.

— Это был день или ночь?

— Утро.

— Ты видела солнце?

Мёрси виновато покачала головой, и Модина огорченно вздохнула. Если бы только она…

— Было облачно, — сказала Мёрси.

— А ты помнишь, с какой стороны было море, когда ты смотрела на ворота?

— Кажется, с этой, — сказала девочка, вытаскивая из-под одеяла правую руку.

— Точно?

Девочка уверенно кивнула.

— Ты смотрела на южные ворота, — сказала Модина.

Она пожелала девочкам спокойной ночи и выбежала из спальни, на ходу натягивая пеньюар.

Удивленный этой поспешностью стражник повернулся и окинул ее вопросительным взглядом.

— Разбуди канцлера и скажи, что я хочу немедленно видеть разведчика Энтвистла. Я буду ждать его в кабинете канцлера. Ступай.

Она захлопнула дверь и побежала по лестнице, даже не подумав переодеться.

— Послушай! — обратилась она к другому стражнику, который тут же вытянулся по стойке «смирно». — Зажги свет в кабинете канцлера.

К тому времени, когда появились Нимбус и разведчик, Модина нашла на полке карту королевства Уоррик и разложила ее на письменном столе.

— Что случилось? — спросил канцлер.

— Ты ведь южанин, Нимбус?

— Я родом из Вернеса, ваше величество.

— Он находится в дельте реки Бернум?

— Да.

— Тебе известно место к югу от Колноры, где можно перейти Бернум?

— Нет, ваше величество.

Она снова принялась разглядывать карту. Мужчины терпеливо ждали.

— Таким образом, эльфы не могут добраться до нас с запада, пока у них не появятся надежные корабли, а с севера путь им преграждают горы? — спросила Модина.

Она подняла голову и посмотрела на разведчика.

— Да, ваше величество, мы вызвали лавину на Глостонской дороге, и до весны она будет непроходимой. Кроме того, все мосты Колноры уничтожены.

— Они не могут добраться до нас с востока или юга из-за Бернума. А как насчет долины Рилан? Они там пройдут?

— Нет, в долине лежит глубокий снег. В специальных снегоступах там пройти можно, но им не провести лошадей и фургоны. И даже если они решат эту задачу, им придется пересечь Фарендел Дурат, а перевалы закрыты.

Модина снова посмотрела на карту:

— Если бы эльфийская армия атаковала нас со стороны южных ворот, как они могли бы туда попасть?

— Это невозможно, — ответил разведчик. — Мосты через Бернум только в Колноре, но все они разрушены.

— А что, если они обошли Колнору стороной? Что, если они перебрались через Бернум где-то южнее?

— Река к югу от Колноры очень широкая и глубокая. И там нигде нет брода, переправы или моста.

Модина забарабанила пальцами по столу, не отводя глаз от карты.

— Что вас тревожит, ваше величество? — спросил Нимбус.

— Я не знаю точно, но мы что-то упустили, — сказала она. — Их наступление остановил вовсе не холод. Может быть, они хотят, чтобы мы так считали, но я уверена, что они пытаются нас обойти. Я полагаю, они атакуют с юго-востока.

— Это невозможно, — возразил разведчик.

— Мы имеем дело с эльфами. И мы не знаем, на что они способны. Если они сумеют пересечь реку, как поступят тогда?

— Тут многое будет зависеть от того, в каком месте они перейдут Бернум. Я с братьями переправлял товары из Колноры в Вернес, когда мы были еще мальчишками. Мы работали круглый год. Там нет места для переправы. Река широкая и глубокая, точно озеро, с очень опасным течением. Даже летом без лодки человек не может перебраться через Бернум. Ну а зимой это самоубийство.

Модине предстояло принять важнейшее решение, но она не могла это сделать на основании кошмара, приснившегося ребенку, хотя сердце подсказывало, что Мёрси права. Взгляд императрицы упал на маленькую медную булавку в форме факела на груди Топа Энтвистла.

— Скажи мне, что это у тебя на груди? — спросила Модина.

Он опустил глаза и смущенно улыбнулся:

— Сэр Бректон наградил меня за то, что я успел зажечь костер, чтобы сообщить о том, что эльфы переходят Галевир.

— И ты видел эльфийскую армию?

— Да, ваше величество.

— Скажи мне, какого цвета у них облачения?

Вопрос императрицы удивил разведчика.

— Золотисто-голубого, — ответил он без малейших колебаний.

— Благодарю, можешь идти. Тебе нужно поспать, постарайся отдохнуть.

Разведчик кивнул, поклонился и ушел.

— О чем вы думаете, ваше величество? — спросил канцлер.

— Я хочу, чтобы ты отправил гонца в Колнору и вернул Бректона с армией, — сказала она. — Мы погибнем, Нимбус. Даже после всего, что нами сделано. Они прорвут нашу оборону, обрушат стены и войдут во дворец.

Нимбус ничего не ответил. Его осанка не изменилась, лицо оставалось спокойным.

— Ты уже знал?

— Я не обольщаюсь пустыми иллюзиями, ваше величество.

— А я никому не позволю, чтобы мою семью опять уничтожили, — твердо сказала императрица. — Больше это не повторится.

— У нас еще есть надежда, — сказал он ей. — Вы об этом позаботились. Нам остается только ждать.

— И молиться.

— Если вы считаете, что это поможет.

— Ты не веришь в богов, Нимбус?

Он сухо улыбнулся:

— О, я в них верю, ваше величество. Просто не думаю, что они верят в меня.

Глава 15

ПЕРСЕПЛИКВИС

«Предвестник» медленно приближался к берегу. От его более или менее сносного вида не осталось и следа. Уайатт ухитрился частично восстановить парус, привязав обрывки парусины к поперечному шесту, закрепленному на обломке мачты. Корабль уже не летел по волнам, а дрейфовал, однако и этого оказалось достаточно, чтобы добраться до берега. Ройс заметил в отдалении причал, но они предпочли зайти в защищенную со всех сторон бухточку. Узкий песчаный пляж был усеян огромными валунами, каждый из них был высотой в человеческий рост. Казалось, их разбросал сын великана, которому надоели эти игрушки. Мокрые от брызгов камни сверкали на солнце, а те, что находились ближе к воде, были покрыты длинными мохнатыми водорослями.

— Меня тревожит отсутствие чаек, — сказал Уайатт, привязывая носовой швартов к камню, торчавшему из песка, точно огромный палец. — Чаек не бывает лишь на забытом богом берегу.

— Здесь нет чаек? — спросил Адриан. — А мне казалось, тебя больше всего беспокоит то, что зеленая вода светится.

— И это тоже.

Магнус едва ли не первым покинул кораблик. Он спрыгнул на песок, подбежал к каменным глыбам и положил на них руки, словно хотел убедиться, что они настоящие. Следующим был Ройс, лицо которого приобрело зеленоватый оттенок. Эльфийская кровь делала его склонным к морской болезни, и Адриан вспомнил, какие мучения испытывал его друг на борту «Изумрудной бури». Ройс забрался на массивную каменную глыбу и улегся на ней.

Алрик и Мовин спрыгнули на берег. С округлившимися от удивления глазами они с благоговением всматривались в каменные руины. Последней сошла на берег Ариста, ее сопровождал Майрон. Он держал принцессу за руку. Она проспала более двух часов, но под глазами у нее залегли глубокие тени. Ступив на песок, она с раскаянием взглянула на «Предвестник».

— На этом корабле мы уже не сможем вернуться, — сказал, заметив это, Уайатт. — Быть может, мне и Эльдену стоит остаться здесь и поработать, пока вы будете искать Рог? Я могу сделать несколько блоков и с помощью Эльдена поставить новую мачту, если мы найдем что-нибудь подходящее. Или попытаемся укрепить шест, который у нас есть. Кроме того, необходимо починить штурвал и ликвидировать течь, в противном случае мы можем утонуть на обратном пути. У меня для этого есть смола. Нужно развести костер, а перед этим вытащить судно из воды на сушу. В этом нам поможет прилив.

— А если вас заметят гоблины? — спросила Ариста.

— Ну, мы постараемся не попадаться им на глаза, будем прятаться среди камней. Однако я надеюсь, что мы их не увидим в ближайшие несколько дней. Возможно, следующий корабль появится не раньше, чем через два дня. В конце концов, я отправился с вами, потому что знаю морское дело. Я не владею мечом с таким мастерством, как Пикеринг или Адриан, да и не для того вы взяли с собой нас с Эльденом. К тому же вы сможете оставить здесь лишнее снаряжение и отправиться дальше налегке.

Ариста кивнула. Казалось, у нее не осталось сил на пререкания.

— Я не хотел ударить тебя так сильно, — сказал Адриан, когда Ариста села на песок.

— Что? О нет, дело не в голове, — пролепетала она. — Просто я чувствую себя невероятно измученной даже после сна. Такое ощущение, будто прошла много миль и не спала несколько недель. Тебе должно быть это известно лучше, чем мне. Разве такое бывает после удара по голове?

— Пожалуй, нет, — ответил он. — Она всего лишь болит.

— А у меня такое состояние, как после простуды — слабость и усталость. Мой разум блуждает где-то далеко, я не могу сосредоточиться. К тому же стоит мне забыться сном, как начинаются странные видения.

— Какого рода?

— Ты подумаешь, что я спятила, — смущенно произнесла Ариста.

— У меня возникла такая мысль, когда мы с тобой познакомились.

Она усмехнулась:

— Мне снится, что я — это вовсе не я. Мне кажется, что я тот Эсрахаддон, каким он был много лет назад еще до уничтожения города и убийства императора. И до того, как Эсрахаддона бросили в темницу.

— Вот результат того, что ты носишь его плащ, — заметил Адриан.

Она посмотрела на себя.

— Но он такой замечательный и очень теплый! Ты когда-нибудь видел, чтобы одежда освещала тебе путь?

— Немного жутковато.

— Может быть…

С минуту они сидели молча. Эльден и Уайатт ходили вокруг корабля, разглядывая корпус. Они не стали тратить время на разговоры, а сразу приступили к оценке ущерба. Алрик и Мовин забрались на валуны и начали чуть ли не с детским любопытством изучать местность. Майрон сидел всего в нескольких футах от них и, казалось, наблюдал за ними.

Адриан бездумно смотрел на волны прибоя, плескавшиеся у его ног. Пройдет совсем немного времени, и они отправятся в путь, а сейчас ему нравилось сидеть на твердой земле. Он знал, что очень скоро подтолкнет Ройса локтем, но решил дать другу несколько минут, чтобы тот пришел в себя. Адриан предполагал, что последняя часть похода будет самой опасной, и ему хотелось, чтобы Ройс был в своей лучшей форме.

— Мне следует тебя поблагодарить, — тихо сказала Ариста, опустив глаза, словно делала признание.

Адриан посмотрел на нее с любопытством.

— За что?

— За то, что ты меня треснул, — ответила она и, опустив голову, пощупала шишку на затылке. Повязку Ариста уже сняла, золотисто-каштановые волосы волной упали ей на лицо. — Алрик был прав, я потеряла контроль над ситуацией. Трудно объяснить это ощущение могущества, мне казалось, я способна сделать все что угодно. Ты можешь себе такое представить? Все что угодно! Это возбуждает, привлекает, затягивает, порождает что-то вроде чувства голода и сильнейшее желание продолжать в том же духе. Ты чувствуешь, что становишься частью чего-то большего, соединяешься с ним, действуешь заодно. Ты сливаешься с каждой каплей воды и каждой травинкой, становишься ими, становишься всем, воздухом и звездами. И тебе хочется понять, как далеко ты способна зайти, где проходит граница, но какая-то часть твоего сознания подсказывает, что никакой границы нет. Я никогда не совершала ничего более грандиозного и зашла слишком далеко. Наверное, я не владела собой, но это были поразительные ощущения. Мир реагировал на меня так, словно был частью меня, или я стала частью мира. Даже не знаю, полностью ли отключился мой разум и насколько мои эмоции возобладали надо мной. Не представляю, что могло бы произойти, если бы ты меня не остановил.

— Если бы я не треснул тебя по голове?

— Да…

— Я рад, что ты не сошла с ума, — сказал Адриан искренне. — Большинство людей, которых мне довелось ударить по голове, приходили в себя несколько в другом настроении.

— Наверное, так и было. — Она убрала волосы с лица и с застенчивой улыбкой повернулась к Адриану. — И я хочу поблагодарить тебя еще кое за что.

Он снова посмотрел на нее, на этот раз с тревогой и недоумением.

— Спасибо за то, что ты не боишься меня, — сказала Ариста.

У нее был измученный вид. Это впечатление усиливали испачканное в песке лицо и растрепанная прическа. Глаза у нее сами собой закрывались, тонкие розовые губы побледнели, на лбу появились морщинки страдания.

«Найдется ли в этом мире вторая такая девушка, как она?» — думал Адриан.

Он с трудом подавил желание смахнуть песчинку с ее носика и спросил:

— А кто сказал, что я тебя не боюсь?

Ариста задумалась над его словами, а ему пришло в голову, что в его интересах поскорее закончить этот разговор, пока не ляпнул чего-нибудь лишнего. Адриан встал, стряхнул песок с одежды и отправился на поиски своего заплечного мешка. Он подошел к кораблю, где Уайатт сворачивал фал в бухту, как раз в тот момент, когда вернулись разведчики.

— Там есть проход, — с довольной улыбкой заявил Мовин.

Они направились к кораблю, рядом с которым были сложены горкой их заплечные мешки, вытащили фляги с водой и принялись жадно пить.

— Поразительно, — сказал Алрик, вытирая мокрую бороду рукой. — Я видел огромные статуи львов, и у каждого лапа выше моей головы! Это действительно Персепликвис. Мне не терпится туда попасть. Нам пора идти.

— Уайатт и Эльден хотят остаться здесь, — сказал Адриан.

— Почему? — с тревогой и некоторым раздражением спросил Алрик.

— Они собираются привести в порядок корабль, пока нас не будет, чтобы сразу отплыть, как только мы вернемся.

— Ну что ж, звучит разумно. Тогда нам остается только собрать вещи, и в путь! Я мечтал об этом всю жизнь.

Алрик и Мовин поднялись на борт «Предвестника», чтобы забрать свое снаряжение.

— Все могут короли! — насмешливо бросил им вслед Адриан, пожимая плечами.

— Будь осторожен, — сказал ему Уайатт. — И присматривай за Гонтом.

— Почему именно за Гонтом?

— Ты слишком доверчив, — продолжал Уайатт и кивком показал на Гонта, который сидел рядом с гномом на большом валуне. — Он проводит много времени с Магнусом и слишком дружелюбно держится со мной и Эльденом, как будто хочет сплотить вокруг себя недовольных. Помнишь, что я тебе говорил на борту «Изумрудной бури»? В любой команде всегда найдется человек, готовый поднять мятеж.

— И подумать только, что этот человек — наша единственная надежда, — иронично усмехнулся Адриан. — Ты тоже будь осторожен. С гоблинами шутки плохи. Поглядывай по сторонам, не спи на корабле и не зажигай костра.

— Не сомневайся, я помню, что произошло на арене во Дворце Четырех Ветров. У меня нет ни малейшего желания еще раз скрестить с ними мечи.

— Это хорошо, потому что здесь не будет ни арены, ни правил. Здесь они нападут на тебя, как армия муравьев.

— Удачи вам.

— И вам с Эльденом. Постарайтесь привести корабль в порядок к нашему возвращению. Я не раз работал с Ройсом и хорошо знаю, что начало пути может быть неспешным, но дорога назад это всегда гонка.

Руины города начинались у кромки воды, хотя они заметили это только после того, как покинули песчаную косу и отошли от берега. Здесь открылась более широкая перспектива. Крупные каменные блоки оказались частью разрушенного основания беломраморных колонн, которые когда-то достигали сотни футов в высоту. Путники обнаружили три совершенно не пострадавших колонны, но как они могли уцелеть, если их постаменты были так сильно разрушены, осталось для всех загадкой.

Итак, Алрик и Мовин нашли удобный проход в город. Он начинался возле двух огромных каменных львов, каждый из которых достигал не менее двухсот футов в высоту. У одной статуи не хватало головы, но второй лев с косматой развевающейся гривой и грозно оскаленной пастью был цел и невредим.

— Вот они, львы Империи, — пробормотал Майрон, когда они проходили мимо них.

Под изваяниями царил полумрак, и Ройс остановился, чтобы зажечь лампу. Ариста, задрав кверху голову, разглядывала статуи.

— Все это я уже видела в своих снах, — прошептала она.

— Что тебе известно об этом месте, Майрон? — спросил Ройс, поднимая лампу и вглядываясь в огромный лабиринт рухнувших зданий.

— На сей счет писали многие авторы, — с глубокомысленным видом заметил Майрон. — Чья точка зрения тебя интересует? Антун Булард написал прекрасный обзор древних текстов, а также…

— Давай сразу перейдем к выводам.

— Хорошо. Легенда гласит, что когда-то здесь было небольшое крестьянское поселение, где жила дочь землепашца по имени Персефона. Эльфы регулярно сжигали соседние деревни и убивали всех жителей без изъятия: и мужчин, и женщин, и детей. Деревню Персефоны могла постигнуть та же участь, но тут появился человек по имени Новрон. Он влюбился в Персефону и поклялся ее спасти. Он умолял девушку покинуть деревню, но когда та отказалась это сделать, он решил остаться, чтобы ее защищать. Он взял на себя командование и сплотил людей. Когда эльфы напали на поселение, он их разбил и спас деревню. Тогда-то он и рассказал людям, что его зовут Новрон и что он сын Марибора, посланный на землю, чтобы защитить своих потомков от алчущих их смерти детей Феррола.

После множества сражений Новрон разбил эльфов в битве при Авемпарте, после чего с ними был заключен мирный договор. Новрон хотел построить столицу своей империи и дом для любимой жены. И хотя он объединил под своей рукой великое множество земель, Персефона отказалась ради этого покинуть свою родную деревню. И тогда Новрон решил, что столица будет здесь. Он назвал ее Персепликвис — город Персефоны.

Прошли годы, и Персепликвис превратился в самый большой и совершенный город в мире. Он составлял в поперечнике пять миль, здесь находились знаменитые университет и библиотека. Ученые со всех концов империи прибывали сюда для занятий. В Персепликвисе возвели величественный императорский дворец, множество храмов, садов и парков. В хрониках говорится, что в городе имелось огромное количество фонтанов с чистой водой, которыми могли пользоваться все, а также термы с бассейнами и подогретой водой, доступные всем горожанам.

Персепликвис стал также домом для множества чиновников, которые управляли империей, контролировали ее экономику, политику и социальное устройство. Появились агенты, следившие за потенциальными противниками империи, преступниками и коррумпированными чиновниками. И конечно, здесь родились Гильдия тешлоров и Совет сензаров, рыцарей империи и магов, ставших советниками и защитниками императора.

При помощи чиновников император контролировал всё и вся, начиная от лесов, рудников, ферм, зернохранилищ, верфей до производства тканей. Коррупцию удавалось держать под контролем благодаря тому, что в каждом департаменте имелось несколько руководителей, которые часто сменяли друг друга. На такие должности никогда не назначали местных жителей, чтобы они не заводили слишком близких отношений с теми, кто здесь жил. Империя даже контролировала проституцию.

Персепликвис накопил огромные богатства, стал центром торговли империи, охватившей весь Апеладорн вплоть до экзотического Вестерлинса, а на севере до Эстрендора. Купцы здесь купались в роскоши. А идеально прямые, аккуратно вымощенные камнем дороги и превосходные широкие тракты тянулись на тысячи миль во всех направлениях и славились своим безупречным качеством. Посаженные вдоль обочин деревья отбрасывали на них тень, за покрытием старательно ухаживали, верстовые камни помогали путникам ориентироваться. Для них вдоль дорог были выкопаны колодцы и построены удобные постоялые дворы.

Здесь не знали голода и преступлений, болезней и эпидемий. В хрониках нет упоминаний о засухах или наводнениях, даже сильных морозов не бывало в Персепликвисе. Еды всегда хватало на всех, и бедняков не могло быть по определению.

— Теперь я понимаю, почему сторонники империи так стремились попасть под ее покровительство, — заметил Алрик.

— Из чего становится очевидным, какими глупыми бывают люди, — вмешался Гонт. — Государство, где нет голода, засухи, болезней и бедности? Это просто невозможно…

— Как и то, что ты станешь императором? — спросил Ройс.

Гонт недовольно нахмурился.

— Так что же нам следует искать? — спросил Ройс у Майрона.

Тот растерянно покачал головой.

— Я не знаю, — ответил он и с надеждой посмотрел на Аристу.

— Склеп Новрона, — сказала принцесса.

— О, ты права! — вскричал Майрон и заметно оживился. — Он находился под дворцом в центре города.

— А как его найти?

— Это огромное белое здание с золотым куполом, — ответила за него Ариста, и все с удивлением на нее посмотрели.

Она пожала плечами:

— Это всего лишь предположение.

Майрон кивнул:

— И вы не ошиблись.

Они двинулись вперед, сохраняя установившийся порядок. Первым летящей походкой уверенно вышагивал Ройс. Он проверял все подозрительные места и закоулки, а затем сигналил горящей лампой, что путь свободен. На некотором расстоянии за ним, как во время охоты на лис, осторожно ступали Мовин и Алрик. Ариста и Майрон шли плечом к плечу, с огромным интересом рассматривая все, что попадалось на глаза. За ними шагали Гонт и Магнус, время от времени переговариваясь о чем-то шепотом. Замыкал шествие, как всегда, Адриан. Он то и дело оглядывался через плечо. Ему уже стало недоставать Эльдена и Уайатта.

Они шли по некоему коридору, который образовался меж двух завалов, пока не выбрались на улицу, вымощенную идеально подогнанными друг к другу шестиугольными плитами. Здесь уже не было гор щебня, и они смогли как следует разглядеть развалины когда-то великолепного города.

Чудесные дома из розового и белого камня, потемневшие от времени и окруженные руинами, не растеряли своей красоты. Прежде всего Адриан обратил внимание на их высоту. Колонны и арки взмывали на сотни футов в воздух, поддерживая изумительно украшенные антаблементы и фронтоны. Окаймленные камнем огромные купола из полированной бронзы, диаметром более сотни футов, венчали многие здания. Адриану еще не доводилось видеть таких громадных сооружений. Длинные ряды арок с колоннами, уходившие на сотни ярдов вдаль, служили исключительно для украшения города, так как возносились перед несущими стенами, которые и принимали на себя основной вес конструкции. Умолкшие фонтаны, пьедесталы и фасады домов украшали статуи неизвестных людей, исполненные с таким мастерством, что возникало ощущение, будто любая из них может ожить и зашагать по улице.

Великолепие города и его жуткое состояние производили ошеломляющее впечатление. Казалось, что каждое здание, каждая колонна были сброшены на землю с огромной высоты. Повсюду были разбросаны каменные блоки. Некоторые из них лежали под невероятными углами, так что создавалось пугающее ощущение, что если на один из таких смещенных блоков сядет ласточка, все сооружение весом в тысячи тонн с ужасающим грохотом рухнет на землю. Сумбур и хаотичность разрушений поражали воображение. У некоторых зданий не хватало целых стен. У большинства отсутствовали крыши, хотя какие-то сооружения почти не пострадали.

Несмотря на картину всеобщего разорения, некоторые районы города сохранились удивительно хорошо, словно катастрофа обошла их стороной. В одной из купеческих лавок на прилавке ровными рядами были разложены щетки. Следом выстроились идеально сохранившиеся глиняные вазы, их блестящая керамическая глазурь красных и желтых оттенков потускнела лишь из-за тонкого слоя пыли. На левой стороне улицы перед рухнувшим четырехэтажным домом лежали три скелета в почти полностью истлевшей одежде.

— Что здесь случилось? — спросил Гонт.

— Никто точно не знает, — ответил Майрон, — хотя существует множество теорий. Теодор Бриндл утверждает, что так Марибор отомстил за гибель своих потомков. Деко Амос нашел свидетельства того, что в гибели города повинен сензар, маг Эсрахаддон. Профессор Эдмунд Холл, по следу которого мы сейчас идем, верил, что Персепликвис перестал существовать в результате природного катаклизма. После того как Холл пересек соленое море и увидел, в каком состоянии находится древний город, он написал в своем дневнике, что Персепликвис был построен на своде соляной пещеры. Соль якобы растворилась в результате неожиданного наводнения, что и привело к катастрофическим разрушениям. Существуют и другие, весьма сомнительные объяснения. Например, что город погиб в результате вмешательства демонов или завистливых гномов, кои из вредности уничтожили это чудо из чудес.

— Ба! — презрительно усмехнулся Магнус. — Люди всегда и во всем винят гномов. Если пропал ребенок, значит, его похитил гном. Принцесса убежала с младшим сыном короля, это гном заманил ее в подземную темницу. А если ее нашли в компании принца… Нет, вы только подумайте, это означает, что он ее спас от злобных гномов!

— Король получил удар кинжалом в спину в своей собственной часовне, башня принцессы превратилась в смертельную западню, — сказал, повернувшись к ним, Ройс. — Друзья стали жертвой предательства и оказались в подземной ловушке… Да, я вижу, ты удивлен. И откуда только берутся у людей такие мысли?

— Да будут прокляты его эльфийские уши, — заявил Магнус.

— Что ты сказал? — удивленно спросил Гонт. — Ройс эльф?

— Нет, не может быть, — сказал Алрик и прошептал, оглядываясь через плечо на Ройса: — Неужели это правда?

— А почему бы тебе не спросить у него самого? — вмешалась Ариста.

— Эй, Ройс…

Лампа замерла в воздухе.

— Я не думаю, что сейчас подходящее время для обсуждения моего происхождения, — заметил Ройс.

— Этот вопрос поднял Гонт. Я просто спросил. Ты не похож на эльфа.

— Это из-за того, что я — двойгер. Я только наполовину эльф, а так как я не видел своих родителей, то мне больше нечего вам сказать.

— Значит, ты наполовину эльф? — спросил Майрон. — Как замечательно! Я никогда не встречал эльфов. Однако я знаком с тобой, из чего следует, что я мог знать и других эльфов, но не догадывался об этом. Просто потрясающе, правда?

— У нас возникли проблемы? — спросил Ройс. — Вы собираетесь поставить под сомнение мою преданность?

— Нет-нет, у меня и в мыслях такого не было, — сказал Алрик. — Ты доказал, что ты верный слуга…

Адриан напрягся. Ему вдруг пришло в голову, что он слишком рано вернул кинжал Ройсу.

— Так я слуга? Да еще и верный? — еле слышно переспросил Ройс.

«Это дурной знак», — подумал Адриан и шагнул вперед.

— Ройс, нам сейчас нельзя понапрасну терять время, ты согласен? — примирительно сказал Алрик.

— Это точно, — сказал Ройс, не сводя с короля пристального взгляда.

— Что я такого сказал? — спросил Алрик, когда Ройс снова зашагал впереди. — Я просто…

— Остановитесь, — посоветовал ему Адриан. — Прошу меня простить, ваше величество, но просто остановитесь. Он все еще вас слышит, и вы можете все испортить.

Алрик собрался сказать еще что-то, но потом нахмурился и молча зашагал вперед. Ариста прошла мимо брата и с сочувствием на него посмотрела. Они продолжали идти в молчании, следуя за лампой Ройса. Изредка он шепотом просил их подождать, и они замирали в напряженном молчании. Адриан не убирал рук с рукоятей обоих мечей, смотрел и слушал. Потом Ройс возвращался, и они снова шагали за ним.

Вскоре они вышли на более широкий бульвар. Дома здесь были выше и изящнее, чем раньше, многие были украшены точеными колоннами. На некоторых фасадах сохранилась резьба по камню, какие-то надписи, изображения мужчин и женщин, фигурки животных. Одно большое здание лежало в руинах, и отряду пришлось штурмовать груды щебня, чтобы пройти дальше. Путь стал опасным, огромные обломки находились в состоянии неустойчивого равновесия и могли в любой момент рухнуть вниз. Они осторожно пробирались по узким карнизам, а временами были вынуждены проползать сквозь узкие темные дыры. Оказавшись, наконец, на другой стороне завала, все с облегчением присели отдохнуть.

Отряд устроился на ступенях огромной лестницы, которая обрывалась и вела в никуда. Однако отсюда открывался прекрасный вид на главную улицу города с высокими зданиями, построенными из белого мрамора или розового гранита. Тут и там виднелись давно умершие фонтаны, и Адриан вдруг представил, как по этой прекрасной улице бегали дети, они плескались в фонтанах и бассейнах, прыгали в воду с вытянутой руки статуи. Ему даже показалось, что он видит разноцветные шатры, рынки и толпы людей. Когда-то здесь звучала музыка, витали в воздухе запахи экзотических блюд, совсем как в Дагастане, единственном известном ему месте, где улицы всегда отличались чистотой, а воздух приятной прохладой. Какой это был замечательный город, и какая чудесная там била ключом жизнь!

— Вот она, библиотека, — прошептал Майрон.

Пока они сидели, монах не сводил взгляда с высокого круглого здания с колоннадой и небольшим куполом.

— Откуда ты знаешь? — спросила Ариста.

— Там все написано, — ответил он. — На самом верху фасада бежит надпись: «Императорское хранилище книг и знаний». Во всяком случае, так звучит примерный перевод. Наверное, у меня не получится перевести точнее… — Он смолк, но в его глазах загорелся огонь надежды.

— Если ты туда попадешь, мы можем никогда тебя больше не увидеть, — заметил Адриан.

— Нам нужно разбить лагерь и отдохнуть, — сказала Ариста. — Мы до сих пор ничего не знаем про Рог, но если Майрон сумеет что-нибудь найти…

— Я схожу на разведку, — предложил Ройс. — Адриан, пойдем со мной. Остальные ждите здесь.

Как всегда в таких случаях, Ройс дважды обошел библиотеку, внимательно изучив все входы и выходы из здания, и только после этого приблизился к двум огромным бронзовым дверям. Каждую из створок украшал барельеф с изображением человека, вручающего свиток и ветвь лавра юноше, в то время как вокруг кипит сражение. Адриан обратил внимание на выпуклую картинку в верхнем правом углу композиции: река и знакомая башня возле водопада. Двери библиотеки были сильно повреждены, на них остались вмятины и следы ударов, словно кто-то колотил по ним тяжелым молотом.

Адриан медленно и бесшумно обнажил меч. Ройс присел, накрыл лампу чехлом и оставил ее стоять на земле, затем распахнул двери и проскользнул внутрь. Одно из самых первых правил, усвоенных Адрианом, состояло в том, что ему не следует заходить в незнакомое помещение сразу после Ройса. В Эрваноне именно по этой причине все пошло не так…

Ройс проскользнул в Коронную башню совершенно бесшумно, так мотылек влетает в открытое окно. Однако оказалось, что в комнате кто-то есть, в маленькой приемной сидел священник. Это не имело значения, потому что он ничего не слышал и не заметил появления Ройса, но тут в помещение ввалился Адриан. Священник закричал. Визитеры бросились бежать, Ройс в одну сторону, Адриан в другую. С тем же успехом они могли бы сыграть в игру «орел или решка». Во всяком случае, удача была на стороне Адриана. Стражники ворвались в башню с той стороны, куда бросился Ройс. Пока они его преследовали и пытались схватить, Адриан сумел вернуться к веревке и был в безопасности. Ему оставалось лишь спуститься вниз, вскочить на спрятанную в зарослях лошадь и ускакать прочь. Ничего другого Ройс от него не ждал, именно так он сам бы и поступил, оказавшись на его месте. Но тогда Ройс еще недостаточно хорошо знал своего напарника…

Раздался тройной стук Ройса. Адриан взял лампу и осторожно вошел в помещение. Внутри царил мрак. Адриан втянул носом смесь самых разных запахов, но сильнее всех выделялись сильная вонь горелого дерева и смрад гниющей плоти.

— Чисто, — услышал Адриан голос Ройса. — Можешь открыть лампу.

Адриан снял чехол с лампы, и его глазам предстал сгоревший зал. Стены почернели, повсюду лежали огромные кучи пепла, но красивее места он никогда в жизни не видел. Здание было в четыре этажа высотой, вместо стен тянулись ряды мраморных аркад с изысканной резьбой. Высокие колонны по кругу поддерживали купол и аркады. По краю шла колоннада из белого мрамора с великолепными бронзовыми статуями двенадцати мужчин, каждая не менее двадцати футов в вышину, хотя снизу казалось, что они с человека высотой. Огромные золотые люстры висели по всему периметру. Черные потрескавшиеся остовы столов обозначали круг с большим возвышением в центре. Нижнюю часть купола украшали фрески с чудесными пейзажами, а все остальное, сделанное из стекла, превратилось в осколки и валялось на мозаичном полу.

В центре зала, рядом со скамьей, Ройс с Адрианом обнаружили труп старика. Здесь же лежали обгоревшие книги, какие-то бумаги, перья, три лампы и масленка. Он лежал на спине, с закрытыми одеялом ногами, под голову был подложен заплечный мешок. Как и Берни, он был мертв. И, как и в случае с Берни, Адриан его сразу узнал.

— Это Антун Булард, — сказал он и опустился на колени рядом с пожилым человеком, с которым подружился в Калисе.

Его тело пострадало не так сильно, как труп Берни, ибо здесь не водилось морских крабов. Кожа его, всегда отличавшаяся бледностью, теперь стала голубовато-серой и приобрела восковой оттенок. Седые волосы стали хрупкими, очки все еще покоились на кончике носа.

— Берни оказался прав, — сказал Адриан мертвому Буларду. — Ты не пережил этого путешествия. Впрочем, он тоже.

Адриан завернул старика в одеяло, они с Ройсом вынесли тело из здания и положили возле груды камней. Запах полностью не исчез, но стал существенно слабее.

Подошли остальные участники экспедиции и принялись разочарованно оглядываться по сторонам, в особенности Майрон. Впрочем, усталость взяла свое, и они побросали заплечные мешки на пол, пока Ройс запирал двери.

Майрон поднял голову, его взгляд скользил по бесконечным рядам полок, на которых когда-то стояли книги, а теперь лежали груды пепла, и Адриан заметил, как дрожат у монаха руки.

— Мы отдохнем здесь несколько часов, — сказал Ройс.

— Отдохнем? — возмущенно спросил Гонт. — Но ведь здесь пахнет горелым и еще какой-то гадостью… Чем это так воняет?

— Мы нашли еще одно мертвое тело, — ответил Адриан. — Погибший был членом последнего отряда, посланного патриархом, товарищем и другом несчастного Берни с «Предвестника». Мы вынесли наружу его останки.

— Он заживо сгорел? — испуганно спросил Майрон.

— Нет-нет, — успокоил Адриан монаха, положив руку ему на плечо. — Не думаю, что здесь были люди, когда начался пожар.

— Однако пожар случился недавно, — сказал Майрон. — За тысячу лет запах гари должен был исчезнуть.

— Быть может, наш собственный волшебник в состоянии сделать что-нибудь с запахом? — спросил Гонт.

Адриан, Алрик и Мовин смерили его угрюмыми взглядами.

— Что такое? — спросил Деган. — Мы теперь будем ходить вокруг нее на цыпочках? Она волшебник, маг, колдунья, ведьма — выбирайте, что вам больше нравится. Можете избить меня до бесчувствия, но после того, что произошло на море, у меня лично никаких сомнений в этом нет.

Алрик, положив руку на рукоять меча, решительно направился к Гонту.

— Нет, не надо, — остановила его Ариста. — Он прав. Нет смысла прятаться и делать вид, что ничего не произошло. Наверное, я… Как ты сказал? Волшебница? Звучит неплохо. — Как только принцесса произнесла эти слова, ее плащ снова засиял, и зал наполнился магическим серебристым светом, словно взошла полная луна. — Так будет лучше, пусть все теперь это знают. Ройс эльф, Адриан рыцарь-тешлор, Мовин — граф и фехтовальщик тек’чин, Алрик король, Майрон монах, который помнит все, Магнус гном-кузнец, специалист по ловушкам, Деган — наследник Новрона, а я — волшебница. Но если ты еще раз назовешь меня ведьмой, я превращу тебя в лягушку и стану носить в кармане. Тебе все понятно?

Гонт испуганно кивнул.

— Вот и хорошо. А сейчас я очень устала и хочу спать. Придется привыкать к неприятному запаху.

С этим словами Ариста легла на пол, завернулась в свои одеяла и закрыла глаза. Ее плащ потускнел и погас, в зале снова стало темно. Остальные последовали примеру Аристы и тоже прилегли. Некоторые из них сначала немного поели и выпили по несколько глотков воды, но все это делали молча. Адриан вскрыл один из готовых пакетов с едой и с удивлением отметил, как мало у него осталось. «Значит, надо как можно быстрее отыскать Рог, или мы закончим свои дни, как Булард, — подумал он. — Что же с ним все-таки произошло?»

И с этой мыслью Адриан погрузился в сон.

Он почувствовал, как кто-то толкает его в плечо, открыл глаза и увидел над собой лицо Мовина, прикрытое длинными спутанными волосами.

— Ройс просил тебя разбудить. Пришел твой черед стоять на страже.

Адриан медленно сел.

— Как долго стоять и кого мне потом разбудить?

— Ты последний.

— Последний? Но я только что заснул.

— Ты храпел несколько часов. Дай и мне немного поспать.

Адриан протер глаза, прикидывая, как определить продолжительность часа, и задрожал от холода. Он всегда мерз, когда просыпался, пока кровь не начинала быстрее бежать по жилам. Да и прохладный подземный воздух не слишком помогал согреться. Он накинул на плечи одеяло и встал.

Все его спутники лежали рядом, словно трупы, накрытые похожими на саван одеялами. Перед тем как устроиться на ночлег, каждый из них отгреб в сторону битое стекло, очертив таким образом границы их лагеря. Продолжавшая гореть лампа стояла рядом с тем местом, где Адриан нашел тело Буларда. Там же сидел Майрон. Вокруг него были аккуратно разложены стопки документов и книги.

— Только не говори мне, что ты все это время читал, — прошептал Адриан, усаживаясь на лавку рядом с монахом.

— О нет, — ответил он. — Я спал рядом с Мовином, когда Алрик его разбудил. Мне не удалось снова заснуть. Какие интересные документы, — сказал он, поднимая несколько листов пергамента. — Их написал Антун Булард, знаменитый историк. Я нашел их в разрозненном виде. Он побывал здесь. Думаю, это его тело вы нашли.

— Он часто говорил, что ничего не помнит до тех пор, пока не запишет.

— Антун Булард? — Майрон заметно удивился. — Ты его знал?

— Мы некоторое время вместе путешествовали, направляясь в Калис. Замечательный старик, во многом похожий на тебя.

— Он автор «Истории Апеладорна», это поразительная работа. Именно ее я переписывал, когда ты нашел меня в Аббатстве ветров. — Майрон взял в руки листы пергамента и протянул их Адриану. — У него были сломаны ноги, поэтому его и оставили здесь с запасом еды, воды и лампой. Записи сделаны не слишком аккуратно, строчки наезжают одна на другую. Думаю, он писал в темноте, чтобы сэкономить масло для чтения, но я могу разобрать почти все. У него было трое спутников: доктор Леви, Берни, его мы похоронили, и страж Траник, который, как я понял, командовал отрядом. И еще один человек по имени Стаул, но он умер еще до того, как они вышли в море.

— Да, его мы тоже знали. Что случилось?

— Судя по всему, они купили «Предвестник» у какого-то военачальника по имени Эр Ан Дабон. Он же обеспечил их охраной из гоблинов, благодаря которым они благополучно добрались до города. Все шло хорошо, хотя они испытывали неясную тревогу, пока не оказались около этой библиотеки и не обнаружили, что именно тут вели свой последний бой члены предыдущей экспедиции. Булард упоминает имена сэра Грэвина Дента, Рентиньюала, Мата и Боулса.

— Значит, это были они…

— Вероятно, они забаррикадировались внутри, но двери были выбиты. Группа Буларда нашла их снаряжение, пятна крови и множество гоблинских стрел, однако тела исчезли.

— Ничего удивительного.

— Антун предложил им оставить его в библиотеке, пока они ищут Рог.

— Значит, библиотека…

— Она была в порядке, более того — в идеальном порядке. По словам Антуна Буларда, здесь находились тысячи тысяч книг. Булард написал: «Тут имеется около сотни томов, посвященных птицам, только птицам, и еще сто книг, в которых описывается морская торговля империи. Я добрался до бронзовой винтовой лестницы, ведущей на следующий этаж, это нечто вроде мансарды. Там хранятся документы, содержащие сведения обо всех жителях города, даты рождения и смерти, имена владельцев земли и акты купли-продажи. Просто поразительно!»

— И что случилось потом?

— Траник все сжег, — сказал Майрон. — Им пришлось поддерживать Антуна под руки, чтобы он не упал. После пожара он отказался идти дальше. Траник сломал ему обе ноги, чтобы Антун не смог покинуть город и оставил здесь на случай, если у них возникнет вопрос, на который они не смогут без него найти ответа. Антун сумел отыскать их среди пепла. — Майрон показал на маленькую стопку из пяти книг. — Он прожил здесь почти три месяца. В конце, когда масло закончилось, он пытался читать, нащупывая буквы пальцами.

— А что случилось с остальными?

— Не знаю, Булард ничего о них не рассказывает, зато он сумел понять нечто очень важное. Он стал записывать свои мысли, но к тому моменту закончилось масло, и он начал голодать. У него совсем испортился почерк. Антун писал что-то о предательстве, убийстве и один раз упомянул Великую Ложь, но единственные слова, которые можно разобрать — «мовиндьюле из миралиитов». Он подчеркнул их дважды. Остальное расшифровать невозможно, хотя он исписал еще десять страниц, и там множество восклицательных знаков. Мне удалось прочитать только последнюю строку: «Каким глупцом я был, какие глупцы мы все…».

— И что может означать «модрулей и миролиф»?

— «Мовиндьюле из миралиитов», — поправил его Майрон. — Миралииты — это одно из семи племен эльфов.

— Семи племен?

— Да, Булард писал о них в своей первой книге много лет назад. Существовало семь племен эльфов, названных в честь родоначальников. Асендэйры — охотники, гвидрии — земледельцы, эйливины — строители, миралииты — маги, инстарии — воины, нилиндды — ремесленники и умалины — священники Феррола. Всем известно, что сначала Феррол создал эльфов, и в течение тысячи лет лишь они и творения Мюриэль населяли Элан. Булард обнаружил, что с самого начала эти племена жили не слишком дружно. Когда-то эльфы воевали с эльфами, клан против клана. Между инстариями и миралиитами существовала кровная вражда…

Ариста вздрогнула во сне и тихонько вскрикнула.

— И так всю ночь, — сказал Майрон.

— Ариста говорила, что ей снятся кошмары, — кивнул Адриан, — но я думаю, тут кроется нечто большее, чем сны.

Адриан смотрел на принцессу и вдруг почувствовал, что Майрон накрыл его руку ладонью. Адриан взглянул на него и обнаружил, что монах улыбается. Адриан убрал руку.

— Наверное, пора всех будить.

Майрон кивнул с таким видом, словно понял куда больше, чем произнес вслух Адриан.

Глава 16

БЕЛАЯ РЕКА

Минсу вот-вот должно было стукнуть одиннадцать, но он бы мог по пальцам перечислить дни, когда у него не мерзли ноги. Во всяком случае, так ему казалось. Даже подарки императрицы, такие, как теплые шерстяные плащи, шапки, рукавицы и шарфы, не помогли ему согреться. Они просто не выдерживали напора пронизывающего ветра. Пальцы у Минса онемели от холода, и ему приходилось сжимать кулаки, чтобы хоть как-то согреться.

«Наверное, это самая морозная зима, какую видел мир, — думал он. — Как же я буду моргать, если у меня смерзнутся ресницы?»

Держа в одной руке ведро, Минс изо всех сил бил каблуком по толстому и крепкому речном льду, но тот никак не хотел поддаваться. Это означало, что они опять не смогут набрать из реки воды, и придется растапливать в кружках снег теплом своих рук. Адриан запретил разводить костер, а Ренвик категорически настаивал на выполнении приказа. Что ж, они потерпят. Однако Минс сомневался, что лошади смогут выжить без воды.

Отсутствие воды было не единственной проблемой в плане ухода за лошадьми. И хотя мальчики держали их вместе и даже попытались защитить от ветра с помощью валежника и сосновых веток, животные страдали от холода. Спины у них покрылись ледяной коркой, с морд свисали сосульки. А сегодня утром Минс обнаружил, что две лошади лежат на земле. У одной из ноздрей все еще вырывались редкие облачка пара. Вторая, по-видимому, уже сдохла. Пали как раз те лошади, которые стояли с краю и принимали на себя основные порывы холодного ветра.

Большой мороз, как его назвал Кайн, начался три дня назад и ударил ночью. За день до этого они бегали под теплыми лучами солнца, играли в салки без шапок и шарфов. Потом вдруг небо потемнело, и подул обжигающе холодный ветер. В то утро Элбрайт ходил по воду и после возвращения рассказал, что от реки остался один узенький ручеек. На следующий день река полностью исчезла подо льдом. А когда пошел снег, снежинки были не больше песчинок.

Пятеро мальчиков жили в снежной норе, выкопанной под кроной остролиста, а когда начались холода, еще глубже зарылись в снег, завалив вход в убежище для защиты от ветра сосновыми ветками.

После начала большого мороза время потекло невероятно медленно. Теперь они покидали убежище только для того, чтобы облегчиться. У них осталось лишь одно развлечение, связанное с открытием Бранда. Он придумал новый фокус. Однажды он проснулся в мрачном настроении, встал, дрожа от холода и проклиная все на свете, а потом от злости сплюнул. Было так холодно, что слюна с треском застыла в воздухе, и следующие несколько часов они соревновались, чей плевок окажется самым громким. В этом состязании неизменно побеждал Кайн, но он и раньше плевался лучше всех. Однако вскоре им это занятие наскучило, и они устали от игры. Не стихал холодный ветер, температура воздуха продолжала падать. И Минс начал задавать себе вопрос: как долго им придется ждать возвращения отряда?

Ему уже пора было возвращаться в снежный шалаш, так они стали назвать свою нору, но вместо этого принялся разглядывать русло замерзшей реки. На ее месте возник широкий белый путь. Он убегал далеко на юг и на север и был похож на дорогу из сияющего хрусталя. Напрасно пытался мальчишка отыскать на ней какие-нибудь темные пятна, место, где вода еще не замерзла благодаря более быстрому течению. Все вокруг, насколько хватал глаз, было укрыто бескрайней снежно-белой пленой. И все же кое-что привлекло его внимание.

Далеко на севере он заметил движение. На реке появилась длинная серая полоса. Это двигались чередой высокие стройные люди, одетые в одинаковые плащи. Минс страшно удивился и сначала даже принял их за привидения, потому что ни единый звук не нарушал безмолвия зимнего утра. Однако заметив блики солнца на их оружии. Минс вдруг понял, кого видит перед собой на самом деле. И застыл от ужаса, словно превратившаяся в ледышку капля воды. Это были эльфы!

Он все никак не мог оторвать глаз от этой призрачной, напоминавшей мираж кавалькады. В тусклом свете пасмурного дня можно было разобрать, что всадники едут колонной по трое в ряд. Эльфы сидели на великолепных скакунах, и, несмотря на огромное расстояние, было видно, что их кони превосходят по своим статям любых лошадей, выращенных людьми. У каждой из них была широкая грудь, острые уши, гордая выгнутая шея, длинные бабки… Они казались бесплотными существами, они гарцевали, а не шли. Эти замечательные животные в своей золотой сбруе и шелковых попонах вполне могли соревноваться в аристократизме с любым из королей рода человеческого. У всех всадников были золотые шлемы, и каждый держал в руке копье с трепетавшим на ветру серебристым флажком.

Вскоре послышалась музыка, дикая и причудливая, но невероятно красивая. Она произвела на Минса такое сильное впечатление, что тот невольно сделал шаг вперед. К этой поразительной мелодии присоединился хор дивных голосов, похожий на пение собеседующих друг с другом арф и флейт. Их языка Минс не понимал, но это не имело значения. Прекрасные и печальные звуки манили, звали мальчика за собой. Его охватило тепло, на душе стало спокойно и радостно, и он сделал еще один шаг вперед. Однако очень скоро музыка смолкла, и эльфы скрылись из виду. Они пересекли реку и исчезли в горах.

— Эй, Минс! — донесся откуда-то голос Элбрайта.

Минс почувствовал, как его трясут за плечо.

— Он здесь! — воскликнул Элбрайт. — Этот дурачок заснул прямо на снегу. Просыпайся, олух!

— Как он тут оказался? — крикнул издали Кайн. — Я нашел его ведро в полумиле отсюда.

— Уже почти стемнело. Нужно забрать его отсюда. Я его понесу, а ты беги вперед и скажи Ренвику, чтобы разжег костер.

— Ты знаешь, что он скажет.

— Мне плевать! Если он не согреется, то умрет.

Минс слышал скрип снега под ногами, какие-то тревожные крики, но это его не занимало. Он пребывал в тепле и безопасности, а музыка эльфов все еще звучала у него в голове и звала, звала за собой…

Кайн вернулся в лагерь, где оставался один только Бранд — Бранд Смельчак, как он любил себя называть. Возможно, это было слишком самонадеянным шагом для мальчишки тринадцати лет от роду, но никто с ним и не собирался спорить. Бранд выжил в схватке на ножах, а этим не мог похвастаться никто из его друзей.

— Нужно развести огонь, — воскликнул Кайн, забираясь в снежный шалаш. — Мы нашли Минса, он очень сильно замерз.

— Я принесу что-нибудь для растопки, — сказал Бранд и выбежал наружу.

Кайн отыскал огниво, которым они давно не пользовались, и расчистил место для костра перед входом в убежище. Бранд вернулся через несколько минут с куском бересты, пучком сухой травы, сухими веточками и клочком меха кролика. Он бросил на пол добытые сокровища и снова выскочил наружу. И тут наткнулся на Элбрайта с Минсом на спине. Голова мальчика бессильно моталась из стороны в сторону, и Бранд подумал, что он похож на подстреленного оленя.

— Приготовьте ему постель из еловых веток, — крикнул он друзьям. — Да подложите их побольше, незачем ему лежать на снегу.

Кайн кивнул и выбрался из шалаша наружу. Он вихрем пронесся мимо лошадей, отметив краем глаза, что еще две из них легли на землю, подлетел к ближайшему ельнику и принялся торопливо обламывать ветки, не обращая внимания на то, что рукавицы тут же стали клейкими от смолы. Он еще четыре раза возвращался в лес за лапником. Наконец, ребятам удалось соорудить для Минса удобную постель из еловых веток.

Присев на корточки, Элбрайт положил рядом с собой белые от снега рукавицы и разжег с помощью бересты маленький костерок. Руки у него покраснели от холода, и он то дышал на них, то начинал колотить ими по бедрам, чтобы согреться. На таком морозе пальцы немеют за несколько секунд.

— Что ты делаешь? — спросил Ренвик, спускаясь с южного склона.

Когда Минс ушел за водой и не вернулся, они отправились на его поиски, каждый в своем направлении. Ренвик выбрал южный берег реки и вернулся только после того, как небо стало темнеть и сильно похолодало.

Ренвик в их шайку не входил, а жил во дворце, где его отец был слугой. Во время Праздника зимы Ренвик из пажа превратился в оруженосца сэра Адриана. Все мальчишки восторгались победами Адриана на турнире, и это их восхищение перешло и на Ренвика. Кроме того, он года на два был старше их вожака Элбрайта. Одежда сидела на нем удивительно ловко и всегда была хорошо подобрана по цвету.

— Нам пришлось развести огонь, — сказал ему Элбрайт, подбрасывая в костер тонкие веточки. — Мы нашли Минса на льду. Он чуть было не замерз до смерти.

— Адриан запретил нам разводить огонь…

— Ты хочешь, чтобы парень умер?

Ренвик посмотрел на растущее пламя. К небу уже потянулись похожие на щупальца струйки белого дыма. Он перевел взгляд на Минса. Бедняга лежал на постели из лапника, не подавая признаков жизни.

Кайн видел, что Ренвик колеблется.

— Минс мой лучший друг, — сказал он просительным тоном. — Ну пожалуйста…

Ренвик неохотно кивнул.

— Ладно, уже стемнело, — сказал он примирительным тоном. — Дым сейчас не так заметен, как днем, но свет костра нужно как-то замаскировать. Давайте поднимем повыше снежные стены. Проклятие, становится очень холодно.

Бранд вернулся с хворостом. На этот раз он принес более толстые ветки и даже прихватил несколько обломков дерева. Щеки и нос у него покраснели, над верхней губой образовался налет инея.

— Нельзя давать ему спать, — сказал Элбрайт, ухаживая за огнем так, словно это было живое существо. — Если он крепко заснет, то умрет.

Кайн встряхнул Минса и даже ударил по лицу, но мальчик ничего не почувствовал. Между тем Бранд и Ренвик быстро надстроили снежную стену. Теперь она не только препятствовала распространению света, но и сохраняла тепло. Элбрайт присматривал за костром, как мать за младенцем.

— Давай, дружок, съешь вот эту веточку, — говорил он огню. — Ну, вот и славно, давай еще. Вкусно, правда? Будешь хорошо кушать, вырастешь большим и сильным.

«Малыш» Элбрайта превратился в настоящий костер, и вскоре жуткий холод отступил. Впервые за прошедшие дни мальчишки согрелись. У Кайна заболели пальцы на руках и ногах, щеки и нос горели огнем.

Снаружи пала мгла, которая казалась еще более густой из-за ярко пылавшего костра. Ренвик поставил рядом с огнем котелок, наполненный снегом, чтобы его растопить. Элбрайт не позволил ему подвесить котелок над огнем. Некоторое время мальчишки сидели, молча прислушиваясь к потрескиванию хвороста в костре.

Очень скоро в шалаше стало так тепло и уютно, что Элбрайт снял не только шляпу, но и плащ. Остальные последовали его примеру, а Кайн накрыл Минса своим плащом.

— Теперь мы можем поесть? — спросил Бранд.

Ренвик установил жесткие правила. Теперь все они ели в одно время, и он строго следил за расходом съестных припасов и за тем, чтобы все получали одинаковые порции. А еще им приходилось прятать под рубашки еду и кружки с водой, иначе все превращалось в лед.

— Пожалуй, — с деланым равнодушием сказал Ренвик, но при этом он выглядел таким же голодным, как и все остальные мальчики.

— Сегодня у меня будет горячая еда, — сказал Бранд.

Он вытащил из-под одежды свой кусок соленой свинины и подсунул к самому огню. Остальные ребята последовали его примеру, и вскоре их убежище наполнилось аппетитным запахом подогретого мяса. Всем было интересно, как долго сможет противиться искушению голодом Бранд. Но уже через минуту все ребята дружно запустили зубы в теплое мясо и начали его рвать и жевать, причмокивая от удовольствия.