Рийрия. Исполнение пророчества

— А если ты ошибаешься? Что, если его никто не видел, потому что это демон, которого невозможно увидеть? Или незримый дух, который питается ужасом, не так ли, дьякон?

— Ну… — пролепетал дьякон.

— Может быть, но это не так, — заверил их Адриан.

— Откуда тебе это известно?

— Потому что вчера ночью мой товарищ видел его.

Новость застала народ врасплох. Многие заговорили хором. Адриан заметил Перлу, которая сидела на траве и смотрела на него. Несколько человек одновременно задали вопросы, и Адриан махнул рукой, призывая их замолчать.

— Как он выглядел? — спросила женщина с загорелым лицом и в белом платке на голове.

— Я его не видел, пускай Ройс сам вам расскажет. Он вернется до наступления темноты.

— Как он мог разглядеть что-нибудь в такой темнотище? — недоверчиво спросил один из пожилых фермеров. — Я выглянул, когда услышал вопли, снаружи было черным-черно, как на дне колодца, на котором ты стоишь. Он бы ни за что не смог что-нибудь разглядеть.

— Он увидел поросенка! — вдруг выкрикнул Тэд Ботвик.

— Что ты такое говоришь, парень? — спросил Диллон МакДерн.

— Вчера у нас дома, — взволнованно сказал Тэд, — когда было совсем темно, свинья бросилась бежать, но он увидел ее и поймал.

— Верно, — вспомнил Рассел Ботвик. — Мы только погасили огонь, и я рук-то своих разглядеть не мог, если б поднес их к лицу, но этот парень поймал удиравшую свинью. Может, он и вправду что-то видел?

— Суть в том, — продолжал Адриан, — что у всех нас куда больше шансов выжить, если мы будем держаться вместе. Дьякон любезно пригласил нас перебраться к нему под защиту его стен и крепкой крыши. Я считаю, нам стоит прислушаться к его мудрому мнению и начать готовиться к переселению, а еще хорошо бы собрать до вечера дрова. У нас еще достаточно времени, чтобы разжечь большие костры.

Теперь все смотрели на Адриана с большим доверием и кивали в знак одобрения. Некоторые все еще выражали сомнения, но даже лица скептиков засветились надеждой. Толпа разделилась на отдельные группки, люди обсуждали услышанное и строили планы на будущее.

Адриан сел за стол и принялся за еду. Он не любил кровяной пудинг и остановил свой выбор на копченой рыбе, которая оказалась замечательной.

— Я приведу своих быков, — услышал он голос МакДерна. — Брент, тащи телегу и заодно неси топор.

— Нам понадобятся лопаты и пила Уэнта, — сказал Винс Гриффин. — Она у него всегда была острая.

— Я пошлю за ней Тэда, — заявил Рассел.

— Это правда? — послышался детский голосок. Адриан оторвался от тарелки и увидел стоявшую перед ним Перлу. Ее личико было таким же чумазым, как вчера. — Твой друг… Он правда поймал свинью в темноте?

— Если ты мне не веришь, можешь сама спросить у него.

Глядя поверх детской головы, он заметил Трейс. Она сидела в одиночестве на земле около дороги, идущей мимо могил Касвеллов, и вытирала щеки руками. Поставив пустую тарелку на стол, Адриан улыбнулся Перле и подошел к девушке. Трейс не подняла головы.

— Что случилось? — спросил он, присаживаясь возле нее.

— Ничего. — Она покачала головой, пряча лицо за прядями волос.

Адриан огляделся и снова посмотрел на деревенских жителей. Женщины убирали остатки еды, мужчины собирали инструменты, оживленно болтая друг с другом.

— Где твой отец? Я видел его во время похорон.

— Ушел домой, — всхлипнув, сказала она.

— Что он тебе наговорил?

— Я же сказала, все в порядке. — Она встала, одернула юбку и вытерла глаза… — Я должна помочь нашим женщинам прибраться после поминок. Извини…

Адриан вышел на поляну и направился к развалинам крестьянского подворья Вудов. Оно выглядело ужасно: кровельные балки накренились вбок, стены дома были покрыты трещинами, повсюду валялись клочья тростниковой крыши. «Вот так должны выглядеть разбитые мечты», — подумалось Адриану. Усадьба казалась проклятой, населенной призраками, и только один из них отсутствовал — сам хозяин. Старого Вуда нигде не было видно, и только его наточенная коса была прислонена к разрушенной стене. Адриан воспользовался возможностью заглянуть внутрь: повсюду были разбросаны остатки мебели, сломанные шкафы, разорванная одежда, и везде виднелись пятна крови. Посреди всей этой разрухи возле деревянной колыбели стоял одинокий стул.

Спустя несколько минут со стороны реки пришел Терон Вуд. На плече он нес коромысло с двумя полными ведрами воды. Заметив Адриана, стоявшего у руин его дома, он, не останавливаясь ни на мгновение, просто прошел мимо. Он поставил ведра на землю и принялся разливать воду в три больших кувшина.

— Ты снова здесь? — спросил он, не поднимая головы. — Она сказала, что заплатила вам серебром, чтоб вы явились сюда. Так вот вы чем занимаетесь? Используете всяких простушек. Крадете их с трудом заработанные деньги, а потом объедаете нищую деревню. Если ты явился, чтобы вытянуть из меня еще деньжат, вынужден тебя разочаровать.

— Я пришел не за деньгами.

— Нет? А тогда зачем? — спросил Терон, выливая в кувшин второе ведро воды. — Если вы и впрямь пришли, чтобы достать эту дубину, или меч, или что там спрятано в башне, как считает этот безумный калека, разве вы не должны хотя бы попытаться переплыть реку?

— Мой товарищ как раз этим сейчас и занимается.

— Ага, значит, он пловец? А ты тогда кто? Парень, который выбивает деньги из несчастных бедняков? Знавал я таких, как ты, разбойников и жуликов. Запугиваете честных людей, и те платят вам, лишь бы только в живых остаться. Ну, на сей раз это не сработает, дружище.

— Я же сказал, я пришел не за деньгами, — терпеливо повторил Адриан.

Терон бросил ведро себе под ноги и повернулся к нему лицом.

— А зачем ты пришел?

— Вы рано ушли с поминок, и я подумал, что вы не слышали последней новости: теперь все деревенские жители будут ночевать в замке.

— Спасибо, что уведомил. — Он снова отвернулся и закрыл кувшины крышками. Потом раздраженно поднял голову. — Почему ты все еще здесь?

— Вы когда-нибудь участвовали в сражениях? — спросил Адриан.

Крестьянин угрюмо уставился на него:

— А тебе какое дело?

— Как вы верно подметили, ваша дочь неплохо нам заплатила, чтобы мы помогли вам убить зверя. Мой товарищ сделает все возможное, чтобы достать для вас необходимое оружие. Я же, в свою очередь, должен убедиться, что вы сумеете им воспользоваться, когда объявится зверь.

Терон Вуд провел языком по зубам.

— Учить меня собрался, а?

— Вроде того.

— Не нужны мне никакие тренировки.

Подобрав ведра и коромысло, он пошел прочь.

— Вы вообще сражаться не умеете. Вы когда-нибудь держали в руках меч?

Терон резко обернулся.

— Нет, зато пахал по пять акров за день. Колол полвязанки дров до полудня. Пережил пургу, находясь за восемь миль от укрытия, и за одну ночь потерял всю свою семью! Тебе что-нибудь из этого знакомо?

— Вы потеряли не всю семью, — напомнил Адриан.

— Тех, кто для меня что-то значил.

Адриан обнажил меч и принялся наступать на Терона. Старик равнодушно наблюдал за его передвижением.

— Это полуторный меч, — сказал Адриан, бросил его к ногам крестьянина и отошел на полдюжины шагов. — Думаю, вам подойдет. Возьмите его и нападайте на меня.

— У меня есть более важные дела, чем забавы с тобой, — буркнул Терон.

— А той ночью у вас тоже были более важные дела, чем забота о своей семье?

— Думай, что говоришь, парень.

— Хорошо же вы заботились о своем бедном беззащитном внуке! Что это на самом деле было, Терон? Почему той ночью вы работали допоздна? И избавьте меня от этой брехни насчет будущего вашего сына. Вы пытались заработать как можно больше денег на то, что нужно было лично вам. И ради этого позволили своей семье погибнуть.

Фермер подобрал меч, гордо выпрямился и расправил плечи.

— Это не я позволил им погибнуть! — процедил он сквозь зубы. — Я тут ни при чем!

— На что ты их променял, Терон? На какую-то глупую мечту? Тебе не было дела до своего сына. Ты заботился только о себе. Тебе непременно хотелось стать дедушкой судьи. Ты хотел стать большим человеком, не так ли? И ты был готов на все, чтобы твоя мечта исполнилась. Ты работал допоздна. Тебя не было рядом. Ты был в поле, когда пришел зверь, все из-за твоей мечты, твоих желаний. Ты не защитил сына. Тебе вообще не было до них дела. Разве я не прав? Ты заботился только о себе.

Терон кинулся на Адриана, держа меч обеими руками. Адриан отступил в сторону и уклонился от внезапного удара, а старик, потеряв равновесие, упал в грязь.

— Ты виновен в их смерти, Терон. Тебя не было рядом, хотя мужчина всегда должен быть рядом. Мужчина должен оберегать свою семью, а чем занимался ты? Ты работал в поле, чтобы осуществить свою мечту, чтобы получить то, что хочешь ты.

Терон поднялся и снова бросился в атаку. Адриан вновь отступил. На сей раз Терон устоял на ногах и снова замахнулся мечом. Обнажив короткий клинок, Адриан один за другим отражал его удары. Рассвирепевший старик размахивал мечом, как топором, нанося резкие, рубящие удары и едва удерживаясь на ногах. Вскоре Адриану уже не нужно было парировать. Достаточно было только уклоняться. С каждым промахом лицо Терона становилось все краснее. Глаза наполнились слезами. Наконец старик упал на спину от изнеможения.

— Это не я их убил! — отчаянно закричал он. — Это она! Она не погасила свет. Она оставила дверь открытой.

— Нет, Терон. — Адриан забрал свой меч из ослабевших рук Вуда. — Трейс не убивала твою семью. И ты не убивал. Их убил зверь. — Он привычным жестом вернул меч в ножны. — Ты не можешь винить ее в том, что она оставила дверь открытой. Она не знала, что случится. Никто из вас не знал. Если бы ты знал, ты бы вернулся домой. Если бы твои родные знали, они бы потушили свет. Чем скорее ты перестанешь сваливать вину на ни в чем не повинных людей и начнешь действовать, тем лучше для всех. Терон, у тебя, возможно, есть чертовски острое оружие, но зачем нужно острое оружие, если ты не можешь нанести им удар? Или, что еще хуже, наносишь удар по ложной цели. Ненавистью сражения не выиграешь. Ярость и ненависть могут прибавить тебе силы и храбрости, но в то же время делают глупым. Начинаешь сам себе подножки ставить. — Адриан посмотрел на старика сверху вниз. — Думаю, на сегодня хватит…

Ройс и Эсрахаддон вернулись в селение менее чем за час до заката и увидели вереницу домашних животных, тянувшуюся вверх по дороге. Похоже, люди собрали всю живность в деревне и перегоняли их на вершину холма в сторону замка, грохоча при этом палками и колокольчиками, горшками и ложками. Овцы и коровы спокойно шли друг за другом, но со свиньями возникало немало хлопот. Ройс заметил Перлу, которая со своей хворостиной торжественно замыкала процессию.

Роза МакДерн, жена кузнеца, первая заметила появление Ройса и Эсрахаддона. Внезапно Ройс услышал, как среди деревенских жителей разнесся взволнованный шепот: «Он вернулся!»

— Что происходит? — спросил он у Перлы, избегая обращаться к взрослым.

— Перегоняем скотину в замок. Говорят, сегодня мы все там будем ночевать.

— Ты не знаешь, где Адриан? Помнишь человека, с которым я приехал? Трейс сидела с ним на лошади.

— Он в замке, — сказала Перла и прищурилась, глядя на вора. — Ты и вправду поймал свинью в темноте?

Ройс озадаченно посмотрел на нее. В этот момент один из поросят бросился вверх по дороге, и девочка, размахивая длинным прутом, помчалась за ним.

Замок лорда Вестбэнка представлял собой обычную крепость типа мотт и бейли, то есть это был большой дом, построенный на высоком насыпном холме, обнесенном частоколом из заостренных бревен. Внутри ограды находились также хозяйственные постройки. Попасть в замок можно было только через тяжелые въездные ворота. Вокруг частокола был выкопан ров, больше похожий на мелкую канавку. Все деревья вокруг крепостной стены были вырублены на расстоянии сорока ярдов, от них остались одни торчавшие повсюду пеньки.

Несколько мужчин пилили сосны. Ройс все еще плохо ориентировался в именах местных жителей, но он узнал Винса Гриффина и Рассела Ботвика, орудовавших двуручной пилой. Тэд Ботвик вместе с несколькими мальчиками бегал вокруг, обрубая ветки топорами и ножами. Три девочки готовили из них вязанки и складывали на тележку. Диллон МакДерн с сыновьями возили спиленные стволы на быках в замок, где остальные кололи их на дрова.

На холме кипела работа. Ройс увидел Адриана. Раздетый до пояса, тот колол дрова у ворот. На шее у него висел маленький серебряный медальон, болтавшийся в воздухе, когда он наклонялся вперед за очередным поленом. Он уже основательно вспотел, рядом возвышалась большая куча дров.

— Опять тебе неймется, приятель? — насмешливо спросил Ройс, окидывая взглядом суетившихся на холме дальгренцев.

— Ты должен признать, что план обороны у них был неважнецкий, — сказал Адриан, вытирая пот со лба.

Ройс скептически улыбнулся:

— Ты просто не можешь не влезть в чужие дела!

— Ну а у тебя есть успехи? Нашел дверную ручку?

Адриан поднял с земли стоявший рядом кувшин и сделал несколько глотков. Он пил так жадно, что часть воды пролилась и потекла по подбородку. Плеснув себе немного в ладонь, он ополоснул лицо и пригладил пальцами волосы.

— Мне не удалось подобраться к башне достаточно близко, чтобы увидеть дверь.

— Ну считай, что тебе повезло, — улыбнулся Адриан. — По крайней мере на сей раз тебя не заточили в темницу и не приговорили к смерти.

— По-твоему, это называется везение?

— Что я могу сказать? Я из тех, у кого стакан всегда наполовину полон.

— Вон он! — крикнул Рассел Ботвик, указывая в их сторону. — Это Ройс.

— Что происходит? — спросил Ройс, глядя на людей, спешивших к ним как со стороны полей, так и из замка.

— Я рассказал им, что ты видел зверя, и теперь они хотят узнать, как он выглядит, — объяснил Адриан. — А ты что подумал? Что они собираются тебя четвертовать?

Ройс недоуменно пожал плечами:

— Что я могу сказать? Я из тех, у кого стакан всегда наполовину пуст.

— Стакан наполовину пуст? — усмехнулся Адриан. — А в нем вообще когда-нибудь была вода?

Ройс смерил Адриана мрачным взглядом, а тем временем жители деревни сгрудились вокруг них. Платки на головах женщин прилипли к взмокшим лбам. Рукава у многих из них были закатаны, лица испачканы грязью. Большинство мужчин были, как и Адриан, раздеты до пояса. Их потные торсы были облеплены сосновыми иголками и стружкой.

— Ты его видел? — спросил Диллон. — Правда, что сумел его разглядеть?

— Да, — ответил Ройс, и несколько человек обменялись возбужденными репликами.

— Как он выглядел? — спросил свежий и отдохнувший дьякон Томас, выступая из толпы.

— У него есть крылья? — поинтересовался Рассел.

— У него есть когти? — спросил Тэд.

— Он большой? — подал голос Винс Гриффин.

— Дайте человеку ответить! — прогремел Диллон, и все замолчали.

— У него есть крылья и когти. Я видел его только мельком, потому что он летел над деревьями. Я заметил его через просвет в листве. Это было что-то длинное, вроде змеи или ящерицы, с крыльями и двумя ногами, в которых он держал Мэй Драндел.

— Ящерица с крыльями? — повторил Диллон.

— Дракон, вот что это! — воскликнула какая-то женщина. — Дракон!

— Верно, — сказал Рассел. — Это и есть крылатая ящерица.

— В их чешуе должны быть уязвимые места возле подмышек, или что там у дракона есть вместо подмышек, — объяснила женщина с грязным носом. — Я слышала, один лучник когда-то убил дракона в полете, попав ему стрелой в это место.

— А я слышал, что дракона можно лишить силы, если украсть его сокровища, — сообщил лысый мужчина. — Была такая история о том, как один принц оказался заперт в логове дракона. Он выбросил все его сокровища в море, и это так ослабило чудовище, что принц смог убить его ударом ножа в глаз.

— А я слышала, что драконы бессмертны и убить их невозможно, — сказала Роза МакДерн.

— Это не дракон, — с презрением в голосе заметил Эсрахаддон.

Он сделал шаг вперед, и все повернулись к нему.

— С чего ты взял? — спросил Винс Гриффин.

— Потому что так оно и есть, — с уверенностью изрек волшебник. — Если бы вы навлекли на себя гнев дракона, ваше селение давно исчезло бы с лица Элана. Драконы — очень умные существа, куда умнее нас с вами и куда сильнее, чем доступно нашему пониманию. Нет, миссис Броктон, ни один лучник никогда не убивал дракона, попав ему стрелой в уязвимое место. Нет, мистер Гудман, дракон не лишится силы, если украсть его сокровища. Да и нет у драконов никаких сокровищ. Зачем дракону золото или драгоценные камни? Думаете, у драконов есть свои лавки? Драконы не верят в личное имущество, если не считать таковым память, силу и честь.

— Но Ройс сказал, что видел именно это, — возразил Винс.

Волшебник обреченно вздохнул.

— Он сказал, что видел змею или ящерицу с крыльями и двумя ногами. Это сразу должно было навести вас на мысль о драконе. — Волшебник повернулся к Перле, которая как раз загнала последних свиней во двор замка и присоединилась к остальной толпе. — Скажи-ка мне. Перла, сколько ног у дракона?

— Четыре, — с ходу ответила девочка.

— Именно. Значит, это не дракон.

— Так что же это? — спросил Рассел.

— Гиларабрин, — небрежно бросил Эсрахаддон.

— Что-что?

— Ги-ла-раб-рин, — четко, по слогам произнес волшебник. — Гиларабрин — магическое создание.

— Что это значит? Он накладывает заклинания, как ведьма?

— Нет, это значит, что мы имеем дело с существом, не созданным природой. Оно не родилось, его создали. Наколдовали, если вам так понятнее.

— Это безумие, — сказал Рассел. — Что мы, по-твоему, совсем наивные? Это чудовище… Как ты его там назвал? Оно убило десятки человек. Как такое можно наколдовать?

— Нет, постойте, — вмешался в разговор дьякон Томас. Он помахал Адриану рукой из толпы, которая расступилась, освобождая вокруг него пятачок, и клирик так и замер с поднятой рукой, остолбенело глядя на собравшихся. — Чудовище, известное как Гиларабрин, действительно существовало. Я узнал о нем в семинарии. Эрианская империя использовала их во время Великих эльфийских войн. Это были боевые звери, ужасные чудовища, опустошавшие все вокруг и уничтожившие тысячи человек. Существуют свидетельства о том, как они разрушали целые города и истребляли армии. Против них было бессильно любое оружие.

— Вы хорошо знаете историю, дьякон, — сказал Эсрахаддон. — Гиларабрины были чудовищными инструментами войны — умные, сильные, бесшумные убийцы, нападавшие с неба.

— Но как такое существо могло прожить столько лет? — спросил Рассел.

— Они не сотворены природой и не могут умереть обычной смертью, потому что не живут в том смысле, в котором мы используем это слово.

— Думаю, нам понадобится больше дров, — пробормотал Адриан.

К заходу солнца было сделано все необходимое для первого ночлега на новом месте. Женщины и дети собрались под крышей замка, а мужчины работали, складывая костры до тех пор, пока не погас последний луч заката. Во главе с Адрианом они пилили, перетаскивали и складывали дрова в кострища, так что к ночи вдоль стен замка возникло шесть больших поленниц и одна в центре двора. Они облили дрова маслом и животным жиром, чтобы лучше горели. Ночь предстояла долгая, им не хотелось, чтобы костры выгорели слишком быстро. Зажечь их позже не представлялось возможным.

Адриан вдруг услышал, что его кто-то зовет. Он оглянулся и увидел Трейс. Рыдая, она бежала через двор к тому месту, где он заканчивал складывать последний костер.

— Что ты здесь делаешь, Трейс? — удивился Адриан. — Уже темно. Ты должна быть в доме.

— Отца нет! — воскликнула она. — Я обыскала весь замок. Никто не видел, чтобы он заходил внутрь. Наверное, он все еще дома. Он там совсем один, а если только он будет сегодня один…

— Ройс! — крикнул Адриан.

Но звать Ройса не было никакой нужды, он уже выводил оседланных лошадей из конюшни.

— Трейс мне уже все рассказала, — объяснил вор, протягивая Адриану поводья Милли.

— Ну что за дурень этот Терон! — выругался Адриан, хватая рубашку и оружие и вскакивая в седло. — Я же говорил ему, чтобы он пришел в замок.

— Я тоже, — сказала Трейс.

На лице ее застыла маска ужаса.

— Не волнуйся, Трейс. Мы привезем его целым и невредимым.

Они пришпорили коней и галопом выехали за ворота замка.

Терон сидел на деревянном стуле посреди руин своего дома. В неглубокой ямке у входа горел маленький костерок. Наконец стемнело, и показались звезды. Терон слушал музыку ночи: стрекот сверчков и кваканье лягушек. Где-то вылетела на охоту сова. Потрескивал огонь, с реки доносился рев далекого водопада. Над незащищенным крышей домом роем кружили комары, они то и дело садились на старика и кусали его. Он их не отгонял. Он сидел, погруженный в воспоминания, как делал это каждую ночь.

Его взгляд задержался на колыбели. Терон помнил, как мастерил маленькую качалку для своего первого сына. Они с Адди решили назвать первенца Гикори — в честь хорошего, сильного, выносливого дерева. Терон обшарил весь лес в поисках идеального дерева орешника и как-то раз нашел его на холме, оно было так красиво подсвечено лучами солнца, словно сами боги осенили его своей благодатью. Несколько ночей подряд Терон старательно вырезал колыбельку и лакировал дерево, чтобы кроватка дольше держалась. В ней спали по очереди все пятеро его детей. Гикори умер до того, как ему исполнился год, от болезни, у которой не было названия. Все его сыновья умерли детьми, кроме Тада, который вырос прекрасным парнем. Он женился на милой девушке по имени Эмма, и когда у Терона появился внук, его назвали Гикори. Терон помнил, что ему подумалось тогда, что мир наконец воздает ему добром за все пережитые им невзгоды. Жизнь первого внука словно исцелила душевную боль от преждевременной кончины его собственного первенца. Но всего этого больше не было. Осталась только забрызганная кровью кроватка пятерых его детей, теперь уже мертвых.

За колыбелькой лежало одно из двух платьев Адди. Рваное, покрытое пятнами, оно выглядело ужасно, но Терону, смотревшему на него полными слез глазами, оно казалось прекрасным. Адди была хорошей женой. На протяжении более чем тридцати лет она следовала за ним из одного мрачного городишка в другой, пока он искал место, которое мог бы назвать своим. У них никогда не было много имущества, они часто голодали и несколько раз едва не замерзли насмерть. За все это время она ни разу не пожаловалась. Она штопала его одежду, лечила сломанные кости, стряпала обед и ухаживала за ним, когда он болел. Она всегда была очень худой, вечно отдавала лучшие куски ему и детям. У нее была самая ветхая одежда в семье. Ей никогда не хватало времени зашить ее. Она была хорошей женой, но Терон не помнил, говорил ли он ей хоть раз, что любит ее. Раньше это никогда не казалось важным.

Зверь забрал ее первой, напав на тропе, ведущей с фермы в деревню. Жена Тада Эмма заполнила образовавшуюся после смерти Адди пустоту. Ее присутствие побуждало его жить дальше. Он отвлекался от мыслей об Адди, стремясь к новой цели, но когда и ее не стало, его дом рухнул.

«Каково им было, когда пришел зверь? — думал он. — Были ли они живы, когда он забрал их? Страдали ли они?»

Такие мысли мучили арендатора, а между тем стрекот сверчков затих. Он встал, держа в руках косу. Он был готов встретить любое порождение тьмы, когда вдруг услышал шум, заглушивший ночные звуки. По дороге мчались лошади, и вскоре в свете костра показались двое парней, которых наняла Трейс…

Солнце уже скрылось, сгустились ночные сумерки, а старик разжег призывный огонь, и Адриан понял, что сделал он это явно не для них с Ройсом.

— Терон! Идем с нами, — крикнул Адриан, когда они въехали во двор Вудов. — Нужно успеть добраться до замка затемно.

— Проваливайте, — буркнул старик. — Я ни о чем вас не просил. Это мой дом, и я останусь здесь.

— Ты нужен своей дочери. Садись в седло. У нас мало времени.

— Никуда я не пойду. С ней все в порядке. Она с Ботвиками. Они о ней позаботятся. Убирайтесь с моей земли!

Адриан спешился и подошел к старику. Тот стоял на земле так прочно, словно пустившее корни дерево.

— Боже мой, да ты упрямый осел! Либо ты сам сядешь на эту лошадь, либо я тебя на нее заброшу силой.

— Придется забросить, — сказал Терон, опустив косу и скрестив руки на груди.

Адриан оглянулся на Ройса, который молча сидел на лошади.

— Ты не хочешь мне помочь? — спросил у него Адриан.

— Это не по моей части, если честно. Вот если ты захочешь убить его, можешь на меня рассчитывать.

— Прошу тебя, садись на лошадь, — взмолился Адриан, глядя на старика. — Мы все погибнем, если останемся тут.

— Я уже сказал: я ни о чем вас не просил.

— Черт возьми! — выругался Адриан.

Он снял с себя оружие и повесил его на седло.

— Будь осторожен, — сказал, наклонившись к нему в седле, Ройс. — Старик выглядит крепким парнем.

Адриан стремглав бросился на фермера и повалил его на землю. Терон был крупнее Адриана. Годы нескончаемого труда сделали его руки сильными и мощными. Но Адриан отличался быстротой и ловкостью. Они сцепились друг с другом, катаясь по земле, изрыгая проклятия, и каждый из них пытался одержать верх над противником.

— Это так глупо, — пробормотал Адриан, вставая. — Сел бы ты на лошадь по-хорошему…

— Сам лезь на свою лошадь. Проваливайте отсюда оба и оставьте меня в покое! — закричал Терон.

Нагнувшись и упершись руками в колени, он пытался отдышаться.

— Может, все-таки поможешь мне на этот раз в виде исключения? — спросил Адриан Ройса.

Ройс страдальчески закатил глаза и нехотя спешился.

— Вот уж никогда бы не подумал, что ты не в состоянии справиться с каким-то дряхлым стариком, — ехидно заметил он.

— Знаешь, как трудно одолеть человека, если он крупнее тебя, да еще при этом его не поранив.

— Так, ладно. Я, кажется, понял, в чем твоя беда. Давай-ка слегка его пораним.

Когда они снова повернулись к Терону, то увидели в руках крестьянина здоровую палку. В глазах его пылал огонь решимости.

— Сдается мне, у нас нет выбора, — вздохнул Адриан, — кроме как скрутить его с помощью силы.

И тут в кругу света от костра появилась Трейс. Лицо ее было залито слезами.

— Папочка! — крикнула она и обняла старика.

— Трейс, что ты тут делаешь? — воскликнул Терон. — Здесь опасно!

— Я пришла за тобой.

— Я останусь здесь. — Он отстранил дочь и оттолкнул ее от себя. — Забирай своих наемников и сейчас же возвращайся к Ботвикам. Слышишь меня?

— Нет! — закричала Трейс, протягивая к нему руки. — Я тебя не оставлю.

— Трейс! — проревел он, нависая над ней. — Я твой отец, и ты сделаешь, как я велю!

— Нет! — крикнула она. — Я не брошу тебя умирать. Можешь выпороть меня, если хочешь, но для этого тебе придется отправиться в замок.

По ее щекам катились слезы, блестевшие в свете костра.

— Дура! — выругался он. — Ты же здесь погибнешь. Ты что, не понимаешь?

— Мне все равно! — Ее голос сделался пронзительным. Она стиснула кулаки и уперлась руками в бока. — Ты единственный, кто у меня остался в целом мире! Зачем мне жить, если мой родной отец так ненавидит меня, что ему легче умереть, чем видеть свою дочь?

Терон замер, ошеломленно глядя на дочь.

— Поначалу, — начала она дрожащим голосом, — я думала, ты хочешь избежать очередных смертей. А потом мне пришло в голову, что дело в том, чтобы помочь их душам упокоиться с миром. Затем я решила, ты ищешь мести. Тебя могла снедать ненависть. Может, ты стремился убить его? Но это все неправда. Ты просто хочешь умереть. Ты ненавидишь себя и меня. У тебя больше ничего не осталось в этом мире, тебе ни до чего нет дела.

— Нет у меня в сердце к тебе ненависти, — возразил дрожащим голосом Терон.

— Ненавидишь! Потому что это я во всем виновата. Я знаю, что они для тебя значили, и каждое утро я просыпаюсь с мыслью об этом. — Она вытерла слезы, застилавшие глаза. — Окажись я на их месте, ты бы поступил так же, как с мамой. Поставил бы кол с моим именем на Каменном холме и на следующий день вернулся бы к работе. Пахал бы землю и благодарил Марибора за то, что пощадил твоего сына. Это я должна была умереть, но я не могу изменить прошлое, а твоя смерть не вернет Тада. Ничто не вернет его. Если все, что я могу, все, что мне осталось, это погибнуть здесь с тобой, я это сделаю. Я не оставлю тебя, папа. Я не могу. Просто не могу. — Она рухнула на колени в изнеможении и добавила слабым голосом: — Хотя бы мы все снова будем вместе.

Словно в ответ на ее слова, лес вокруг них опять затих. Сверчки и лягушки замолчали так резко, что тишина показалась неожиданно звенящей.

— Нет, — сказал Терон, качая головой. Он посмотрел в ночное небо. — Нет! — Старик схватил дочь и заставил ее встать. — Идем. — Он повернулся к Ройсу и Адриану. — Помогите нам.

Адриан подвел к ним Милли и велел садиться как можно быстрее. Милли била о землю копытом. Она вертелась и вырывалась, пугливо прядая ушами. Адриан схватил лошадь под уздцы, стараясь удержать ее на месте.

Терон взгромоздился в седло и усадил Трейс перед собой, ударил Милли пятками по бокам, и она помчалась в сторону деревни. Ройс вскочил на Мышку, подал Адриану руку и забросил его в седло позади себя. Лошадь галопом помчалась сквозь ночную тьму.

Лошадей не надо было подгонять. Все в пене, они в страхе что есть мочи неслись вперед. Топот копыт отдавался от земли неистовым эхом. Лежавшая впереди дорога была видна немногим лучше остальной части леса. Она расплывалась перед взором Адриана, поскольку от ветра у него слезились глаза.

— Он над нами! — крикнул Ройс.

В кронах деревьев ощущалось какое-то движение. Всадники, почти не сбавляя скорости, резко свернули в лесную чащу. Их хлестали невидимые во мраке ветви, листья и сосновые иглы. Животные в панике вслепую неслись вперед, продираясь сквозь кустарник, то и дело натыкаясь на ветви и деревья. Вдруг Ройс резко пригнулся, и Адриан последовал его примеру.

Бух. Бух. Бух.

Над их головами звучали глухие размеренные удары, напоминавшие биение огромного сердца. Сверху налетел мощный ветер, и сразу после этого послышался пугающий грохот, треск ломающихся веток. Верхушки деревьев надломились и рухнули на землю.

— Внимание, ствол! — крикнул Ройс.

Обе лошади одновременно взмыли в воздух, преодолевая препятствие, и Адриану только благодаря необычайной ловкости Ройса удалось удержаться в седле. В темноте раздался истошный крик Трейс, послышался храп лошади и такой звук, будто кто-то ударил обухом по дереву. Остановив Мышку, Ройс заставил ее развернуться на месте. Лошадь встала на дыбы и недовольно заржала. Адриан услышал удаляющийся галоп Милли.

— Что случилось? — спросил он.

— Они упали с лошади, — буркнул Ройс.

Адриан спрыгнул на землю:

— Я их не вижу.

— Там, в чаще, справа от тебя, — сказал Ройс, спешиваясь.

Мышка в ужасе мотала головой из стороны в сторону.

— Мы здесь, — послышался голос Терона. — Сюда…

Вуд стоял над телом дочери. Она была без сознания и лежала в позе сломанной куклы. Изо рта и носа у нее текла кровь.

— Она ударилась о ветку, — дрожащим от страха голосом сказал Терон. — Я… я не заметил бревна.

— Положи ее на мою лошадь, — велел Ройс. — Терон, садись и езжай в замок. Мы уже близко. Отсюда виден свет костров.

Арендатор не стал возражать и забрался на Мышку, которая не переставая била копытами и фыркала. Адриан потрогал Трейс. Лунный свет озарил темное пятно на ее лице — длинную широкую рану. Он поднял ее. Голова запрокинулась назад, руки и ноги безвольно повисли. Девушка казалась мертвой. Он передал ее Терону, который крепко прижал дочь к груди. Ройс отпустил уздечку, и лошадь помчалась прочь в поле, оставив Ройса и Адриана в лесу.

— Как ты думаешь, Милли еще здесь? — прошептал Адриан.

— Думаю, Милли уже пошла на закуску.

— Ну что ж, по крайней мере мы выиграли время для Трейс и Терона.

Они медленно пробирались к окраине леса и вскоре добрались до места, где Диллон и его парни днем кололи дрова. Отсюда были видны три из шести освещавших поле костров.

— Что будем делать? — спросил Ройс.

— Думаешь, Гиларабрин знает, что мы еще здесь?

— Эсрахаддон сказал, что эта тварь жутко понятливая, значит, умеет считать.

— Тогда она наверняка вернется и найдет нас. Надо как можно быстрее добраться до замка. Сколько до него? Футов двести по открытой местности?

— Около того, — подтвердил Ройс.

— Тогда остается надеяться, что он все еще уплетает Милли. Ты готов?

— Бежать будем на расстоянии друг от друга, чтобы он не сцапал нас обоих. Вперед!

Высокая трава была мокрой от ночной росы. Под ней скрывались пеньки и рытвины. Пробежав всего дюжину ярдов, Адриан рухнул лицом вниз.

— Беги прямо за мной, — велел Ройс.

— Ты же сказал держаться на расстоянии…

— Это было до того, как я вспомнил, что ты слепой.

Они снова побежали, то нагибаясь, то перепрыгивая кочки и канавки, которые Ройс замечал в темноте. И вдруг на середине пути они снова услышали рев.

Бух. Бух. Бух.

Судя по звуку, чудовище приближалось. Адриан поднял голову и увидел, как что-то темное пронеслось на фоне восходящей луны, нечто змееподобное, с крыльями, как у летучей мыши. Извиваясь, оно нарезало в небе круги, словно ястреб, вылетевший на охоту за полевыми мышами.

Рев затих.

— Он снижается! — крикнул Ройс.

Мощным порывом ветра их прибило к земле. Костры тут же погасли. Через мгновение раздался неимоверный грохот, земля содрогнулась, и вокруг холма полыхнуло зеленое пламя. В темное небо взметнулись чудовищные, похожие на горящие деревья языки огня в тридцать футов высотой.

Теперь Адриан прекрасно видел дорогу. Он вскочил и помчался к воротам замка. Ройс следовал за ним по пятам. Позади них ревело зеленое пламя, сверху доносились леденящие кровь в жилах вопли.

Как только они забежали во двор, Диллон, Винс и Рассел захлопнули ворота. Поленница, которая до сих пор оставалась незажженной, вспыхнула сама собой ослепительным сине-зеленым пламенем. Все так и застыли от изумления. Огонь столбом взвился к небесам. В небесной тьме снова раздался рев Гиларабрина.

И вдруг изумрудное пламя стало быстро ослабевать. Оно опустилось к земле и утратило зеленоватый оттенок, превратившись в обыкновенный огонь. Некоторое время поленья еще гудели и потрескивали, разбрасывая вокруг снопы искр, но вскоре костер погас. Ночной мрак окутал весь замок.

Люди безотрывно смотрели в ночное небо, выискивая глазами чудовище, но оно исчезло. Откуда-то издалека донесся стрекот кузнечиков.

Глава 6

СОСТЯЗАНИЯ

Ариста стояла перед королем Данмора в лучшем наряде своей матери — великолепном платье из серебристого шелка. Вдоль рукавов шли ряды из сорока пуговиц. Десятки футов гофрированного бархата украшали корсаж и пышную юбку. Круглый вырез слегка приоткрывал плечи. Сложив перед собой руки, гордо расправив плечи и высоко вскинув подбородок, Ариста, не отводя взгляда, смотрела на короля.

— Смею вас заверить, ваше величество, — произнесла она самым любезным тоном, на какой только была способна, — что при державе короля Алрика не случится перемен ни во внешней, ни во внутренней политике Меленгара. Как и при нашем отце, главнейшей целью для нас по-прежнему является поддержание чести и достоинства дома Эссендонов. Меленгар был, есть и навсегда останется дружественным вам соседом на западе.

Король Розворт восседал на троне, облаченный в меха, похожие на волчью шкуру. Осушив кубок, он громко рыгнул. Это был низкорослый и невероятно толстый человек с круглым пухлым и мокрогубым лицом, которое словно оседало под собственным весом, образуя тройной подбородок. Принцессе показалось, что она видит, как по складкам его шеи стекает слюна. Глаза у него были наполовину прикрыты веками. Подле короля сидела его супруга Фреда. Будучи также весьма дородной, в сравнении с ним она казалась даже худощавой. Король весь лоснился от пота, она же выглядела сухой, как пустыня, и такой же безжизненной в смысле внешности и манер.

Тронная зала представляла собой небольшой покой с дощатым полом и высоким потолком, который опирался на деревянные арки, напоминавшие своды собора. Стены украшали головы оленей и лосей, покрытые таким слоем пыли, что шерсть казалась серой. У двери стояло девятифутовое чучело знаменитого медведя по кличке Освальд. У него были выпущены когти, а пасть широко раскрыта в пугающем оскале.

Данморская легенда гласила, что Освальд задрал пятерых рыцарей и бессчетное число крестьян, пока король Огден, дед Розворта, не убил его обыкновенным кинжалом. Это произошло семьдесят лет назад, когда Гламрендор был всего лишь приграничным фортом, а Данмор — лесом с несколькими проторенными тропами. Сам Розворт не мог похвастать ничем подобным. Он давно променял традиционную для своих предков охоту на придворные увеселения, что сразу бросалось в глаза при первом же взгляде на него.

Король поднял пустой кубок и требовательно потряс им. Ариста терпеливо ждала ответа. Король зевнул. За спиной у Аристы раздался громкий стук башмаков. Кто-то позади нее пересек комнату. Послышался шепот, снова раздался стук башмаков, а затем щелчок пальцев. Наконец к возвышению с троном приблизился эльф с хрупкой, стройной фигурой. На нем была рубаха из грубой шерсти грязно-коричневого цвета. На шее у него виднелся тяжелый железный ошейник. Эльф наполнил королевский кубок из кувшина и отступил назад. Король выпил, слишком высоко запрокинув кубок, так что вино потекло по подбородку, оставляя на коже бледно-розовую дорожку и капли на колючих усах. Он снова рыгнул, на сей раз громче, и, вздохнув от удовольствия, перевел взгляд на Аристу.

— А что там со смертью Браги? — спросил Розворт. — У вас есть доказательства, что он был вовлечен в этот так называемый заговор?

— Он пытался убить меня.

— Это вы так утверждаете, но даже если и так, у него, кажется, имелась на то причина. Брага был добрым и преданным служителем Нифрона, а вы… Вы все-таки ведьма.

Ариста уже не в первый раз за время аудиенции так сильно сжала кулаки, что у нее разболелись пальцы.

— Прошу простить меня, ваше величество, но боюсь, вас ввели в заблуждение.

— Ввели в заблуждение? Меня… — Он закашлялся и сплюнул на пол возле трона.

Фреда пристально смотрела на эльфа, пока тот не подошел и не вытер пол краем своей рубахи.

— Сведения на сей счет собирают для меня проверенные люди, — продолжал король, — и они сообщили мне, что Брага и епископ Сальдур выдвинули против вас обвинения в колдовстве и убийстве вашего отца. Сразу после этого Брага был убит, обезглавлен и обвинен в тех же преступлениях, в которых обвиняли вас. А теперь вы, будучи женщиной, предстаете перед нами как посол Меленгара. На мой взгляд, слишком много совпадений.

— Брага обвинил меня еще и в убийстве его королевского величества короля Алрика, который назначил меня на этот пост. Неужели вы станете отрицать тот факт, что он продолжает здравствовать?

Король удивленно приподнял брови.

— Вы слишком молоды, — холодно сказал он. — Это ваша первая аудиенция в должности посла, поэтому в порядке исключения я закрою глаза на ваш оскорбительный тон. Но если вы позволите себе повторить нечто подобное, я выдворю вас из моего королевства.

Ариста молча склонила голову в поклоне.

— Нам не нравится, — продолжал король Розворт, — что восшествие короля Алрика на трон Меленгара сопровождалось кровопролитием и что дом Эссендонов признает власть церкви лишь на словах. Терпимость, которую ваше королевство проявляет к эльфам, омерзительна. Вы позволяете этим тварям разгуливать на свободе. Новрон никогда не допустил бы этого. Церковь учит нас, что эльфы — паразиты. Их необходимо порабощать или полностью уничтожать. Они как крысы в доме, а Меленгар — тлеющий трут рядом с нашей дверью. Да, я не сомневаюсь, что Алрик продолжит политику своего отца. Они оба родились с шорами на глазах. Грядут большие перемены, и я уже вижу, что нынешний правитель Меленгара слишком глуп, чтобы подчиниться воле ветра. Что ж, полагаю, тем лучше для Данмора.

Ариста открыла было рот, чтобы возразить, но король предостерегающе поднял указательный палец к потолку:

— Аудиенция закончена. Возвращайтесь к брату и передайте ему, что мы сделали ему одолжение, приняв вас, и вы не произвели на нас впечатления.

Король и королева одновременно встали и удалились через боковую арку, оставив Аристу в одиночестве. Эльф, стоявший неподалеку, пристально смотрел на нее, но молчал. Ариста подумала, что с тем же успехом она могла бы произнести заранее заготовленную речь перед двумя пустыми тронами. Толку от них было бы столько же, но они хотя бы проявили больше учтивости, чем их обладатели.

Она вздохнула и поникла головой. «И надо бы хуже, да некуда…» — пришло ей в голову. Повернувшись, она вышла из тронной залы. Юбки ее красивого платья шуршали при каждом шаге.

Выйдя за ворота замка, Ариста окинула взглядом раскинувшийся перед ней город. Его кривые и похожие на грунтовые дороги улицы были изрыты глубокими колеями и так обильно усыпаны камнями, что скорее походили на пересохшие русла рек. Вдоль них двумя рядами выстроились одинаковые деревянные домики, потемневшие от времени и непогоды. Горожане по большей части были одеты в мрачную одежду из некрашеной шерсти или льна. Некоторые из них побирались на перекрестках или ходили с протянутой рукой. Прохожие их будто не замечали.

Ариста впервые оказалась в столице Данмора — Гламрендоре. Она сочувственно покачала головой и шепотом повторила слова короля Розворта: «И вы не произвели на нас впечатления».

Несмотря на скупость подающих милостыню и общее впечатление нищеты, город казался более чем оживленным. Однако Аристе показалось, что суетившиеся вокруг нее люди большей частью приехали издалека. Их легко было отличить от местных жителей: приезжие носили обувь.

Начиная с раннего утра через центр города проехали десятки телег, карет, экипажей и лошадей, и все они направлялись на восток. Церковь разрешила принять участие в состязаниях всем желающим — как особам благородного происхождения, так и простолюдинам. Для многих это был шанс добиться славы, богатства и известности.

Над ожидавшей Аристу каретой развевался флаг с меленгарским соколом. Хилфред придерживал дверь, пока она подбирала юбки и забиралась внутрь экипажа, где уже сидела Бернис. На коленях она держала поднос со сладостями, на губах ее играла приторно-сладкая улыбка.

— Как все прошло, милая? Вы произвели впечатление?

— Скорее нет, чем да, но пока еще, слава всемилостивейшему Марибору, мы не объявили друг другу войны.

Она устроилась на сиденье напротив Бернис и предусмотрительно подобрала подол платья, чтобы Хилфред не прищемил его ненароком дверью.

— Скушайте имбирный пряничек, — сладким голосом сказала Бернис и подняла поднос, выпятив нижнюю губу и с жалостью глядя на Аристу. — Он непременно поможет заглушить боль неудачи.

— А где Саули? — спросила принцесса, разглядывая пряники в форме человечков.

— Сказал, что ему необходимо кое-что обсудить с архиепископом, поэтому он поедет в экипаже его преосвященства. Он выразил надежду, что вы не станете возражать.

Ариста не возражала. Она бы предпочла, чтобы и Бернис поехала с ним, а не в одной карете с ней. Ее утомляло постоянное общество людей, она тосковала по уединению в своей башне. Ариста взяла пряник и почувствовала, как качнулась карета, когда Хилфред устроился на козлах рядом с возницей. Карета тронулась, подскакивая на рытвинах и ухабах грунтовой дороги.

— Он совсем черствый, — сказала Ариста, откусив кусок жесткого безвкусного имбирного хлеба.

— Ах, простите! — горестно воскликнула Бернис.

— Где ты их взяла?

— В маленькой пекарне вон там…

Старушка принялась было показывать пальцем в нужном направлении, но карета уже отъехала от того места, где находилась лавчонка. Бернис бестолково озиралась по сторонам до тех пор, пока не сдалась и не опустила руку.

— Ох, ну не знаю, — начала оправдываться Бернис. — Это была такая милая лавочка, и я думала, вам может понадобиться что-нибудь, что могло бы… Ну знаете, утешить вас после аудиенции.

— Понадобиться?

Бернис кивнула с вымученной улыбкой, погладила принцессу по руке и сказала:

— Вы ни в чем не виноваты, милая. Со стороны его величества было нечестно ставить вас в такое положение.

— Понимаю. Мое дело сидеть в Медфорде и принимать женихов, — догадалась Ариста.

— Ну конечно. Все остальное просто никому не нужно.

— Как и этот пряник. — Принцесса положила имбирного человечка с откушенной ногой обратно на поднос и принялась водить языком по зубам, словно кошка, которой в рот попал волосок.

— По крайней мере ваш вид наверняка впечатлил короля Розворта, — сказала Бернис, с гордостью оглядывая принцессу. — Вы такая красавица!

Ариста бросила на нее косой взгляд:

— Просто у меня красивое платье.

— Конечно, но…

— О, великий Марибор! — перебила ее Ариста, выглядывая в окно. — Сколько их уже? Мы как будто путешествуем с целой армией!

Когда карета добралась до окраины города, принцесса увидела неимоверное скопление народу. Под знаменами церкви Нифрона собралось не меньше трех сотен человек. Все они выстроились в одну очередь, но при этом чрезвычайно отличались друг от друга. Были среди них люди высокие и низкорослые, мускулистые и тощие. Были представлены все сословия: рыцари, солдаты, дворяне и крестьяне. Кто-то был облачен в доспехи, кто-то в шелка, а иные в одежду изо льна или шерсти. Они сидели верхом на боевых конях, тягловых лошадях, пони, мулах, а также в экипажах, каретах, на телегах и в открытых колясках. Это было на редкость странное скопище, но у каждого на лице играла улыбка, в глазах читалось ожидание и волнение. Все взоры были устремлены на восток.

Первый официальный визит Аристы на посту посла завершился. Все прошло хуже некуда, но по крайней мере осталось позади. После отъезда Саули она могла выбросить из головы мысли о церкви и государстве и, кое-как подавив чувство вины, закрыть глаза на постигшую ее неудачу. Напряжение последних нескольких дней отпустило ее, и она наконец смогла разделить радость праздника с взволнованными горожанами и приезжими.

Отовсюду стекались люди, спеша присоединиться к растущей толпе. У одних не было ничего, кроме маленького холщового мешочка под мышкой. Другие вели за собой целую вереницу навьюченных лошадей. Были и такие, кто возглавлял череду многочисленных телег, груженных палатками, съестными припасами и одеждой. Один богато одетый купец вез на телеге обитые бархатом стулья и кровать с балдахином.

Кто-то громко постучал по крыше кареты. Обе женщины вздрогнули. Имбирные человечки подпрыгнули на подносе и бросились врассыпную.

— О Боже мой! — испуганно вскрикнула Бернис.

Через мгновение в окне показалась голова Мовина Пикеринга. Ему пришлось низко наклониться, чтобы, не слезая с лошади, заглянуть в карету, отчего его темные волосы растрепались больше обычного.

— Ну как прошел визит? — Он озорно улыбнулся. — Мне уже пора готовиться к войне с Данмором?

Ариста обожгла его мрачным взглядом.

— Что, неужели все прошло настолько успешно? — в том же духе продолжал Мовин, не обращая внимания на смущение Аристы. — Ладно, потом поговорим. Я должен найти Фанена, прежде чем он вызовет кого-нибудь на дуэль. Здорово, Хилфред! Все будет замечательно. Когда в последний раз мы все оказывались в одном лагере? До встречи!

Бернис обмахивалась обеими руками и смотрела на потолок кареты, недовольно поджав губы. Ее скорбный вид и маленькая армия имбирных человечков, разбросанных по сиденьям и полу, застрявших в шторах и даже лежавших на коленях старушки, развеселили Аристу.

— Ты была права, Бернис, — сказала она. — Пряники меня и в самом деле подбодрили.

Фанен показал рукой в сторону человека в камзоле из коричневой замши.

— Видишь его? — спросил он Аристу. — Это сэр Энден, возможно, величайший из ныне живущих рыцарей после сэра Бректона.

После целого дня тряски в карете, от которой Аристу клонило в сон, принцесса решила скрыться от Бернис в лагере Пикерингов. Мовин и Фанен жили вдвоем в элегантном шатре, украшенным золотыми и зелеными полосами. Они установили его на восточной окраине главного лагеря.

И теперь все трое сидели под балдахином с фестонами, натянутым между двумя высокими деревянными шестами. Слева развевался штандарт дома Эссендонов — золотой сокол на красном поле, справа — флаг дома Пикерингов, золотой меч на зеленом поле. Однако по сравнению с большинством дворянских шатров их пристанище выглядело довольно скромно. Некоторые палатки напоминали миниатюрные замки. Чтобы их воздвигнуть, требовалось несколько часов и многочисленная прислуга. Пикеринги путешествовали налегке и перевозили все необходимое на своих жеребцах и паре вьючных лошадей. У них не было столов или стульев, и Ариста в своем простеньком платье растянулась на холщовой подстилке. Бернис хватил бы удар, если бы она это увидела.

Ариста не имела ничего против такого отдыха. Она была рада вытянуть ноги и просто полежать под открытым небом. Это напоминало ей о Летних играх, когда они были детьми. Ночью взрослые уходили танцевать, а дети лежали на южном холме в замке Пикерингов на Дрондиловых полях, пересчитывая падающие звезды и светлячков. Они собирались все вместе: Мовин, Фанен, Алрик и даже Ленара. Тогда сестра мальчиков еще не вела себя как важная леди. Ариста вспомнила прохладный ночной ветерок, мягкую траву под босыми ногами, россыпь звезд над головой и оркестр, который играл вдалеке «Калиду Портмор», народную песню провинции Галилин.

— А вон того великана в зеленом камзоле видишь? Это сэр Гравин, он искатель. Работает в основном на церковь Нифрона. Ну знаешь, ищет артефакты, сражается с чудовищами, все в таком духе. Он считается одним из величайших искателей приключений в мире. Он из Вернеса. Это рядом с Делгосом.

— Фанен, я знаю, где находится Вернес! — воскликнула Ариста.

— Точно, ты должна все это знать, — сказал Мовин. — Ваше превосходительство госпожа посол! — Старший Пикеринг, не вставая, отвесил замысловатый поклон.

— Смейся-смейся, но погоди, — пригрозила ему Ариста. — Ты свое еще получишь. Однажды ты станешь графом, и веселье на этом закончится. У вас появятся обязанности, господин Мовин.

— А у меня нет, — печально сказал Фанен.

Не будь Фанен тремя годами младше Мовина, братья вполне могли бы сойти за близнецов. Все Пикеринги отличались ярко выраженными фамильными чертами: у обоих братьев были угловатые лица с острыми подбородками, густые темные волосы, сверкающие белые зубы, узкие талии и широкие плечи атлетов. Фанен был немного стройнее и чуть пониже ростом и в отличие от Мовина, у которого на голове всегда творилось черт знает что, тщательно следил за своей прической.

— Поэтому ты должен победить, — сказал брату Мовин. — И ты, разумеется, победишь, потому что ты Пикеринг, а Пикеринги никогда не проигрывают. Глянь вон на того парня, — обратился он к Аристе. — У него нет шансов.

Ариста даже не шевельнулась. Полночи Мовин, указывая на того или иного соперника, рассказывал им, почему Фанен непременно одолеет его, а основанием для таких выводов служили походка человека или его манера носить меч. Ариста не сомневалась, что он прав, но уже порядком устала это слушать.

— А что за приз будет на этих соревнованиях? — спросила она.

— Пока не говорят, — пробормотал Фанен.

— Скорее всего золото, — сказал Мовин. — В виде какой-нибудь награды. Но ценность не в этом, а в престиже. Как только Фанен получит этот трофей, он сделает себе имя. У него уже есть имя Пикеринга, но титулов пока нет. А когда появятся, откроются и новые возможности. Конечно, могут наградить и землей, тогда он будет обеспечен на всю оставшуюся жизнь.

— Надеюсь. В монастырь я точно не хочу.

— Ты все еще пишешь стихи, Фанен? — спросила Ариста.

— Давно уже не писал.

— Хорошие были стихи. По крайней мере, насколько я помню. Ты раньше все время писал. Что случилось?

— Он предпочел поэзию меча. Она послужит ему куда лучше, чем перо, — ответил за брата Мовин.

— Кто это? — спросил Фанен, указывая в сторону.

— Это Рентинуал, — ответил Мовин. — Самопровозглашенный гений. Представь себе, он притащил с собой какое-то большое хитроумное изобретение.

— Зачем?

— Говорит, для состязаний.

— А что он изобрел?

Мовин неопределенно пожал плечами:

— Не знаю, но это нечто ужасно громоздкое. Он прячет его под холщовым полотном и вопит, как девчонка, каждый раз как тележка подскакивает на ухабе.

— Скажи-ка, а это не принц Рудольф?

— Где? — Ариста вскинула голову и приподнялась на локтях.

Мовин усмехнулся:

— Шучу. Алрик рассказал нам о вашем… недопонимании.

— А ты знаком с Рудольфом? — спросила Ариста.

— Вообще-то да, — сказал Мовин. — Повстречавшись с ним, даже осел удивится, отчего это у них имена одинаковые. — Фанен и Ариста расхохотались, а вслед за ними и сам Мовин. — Настоящий болван, и я был бы жутко расстроен, если бы мне пришлось всю жизнь ходить перед ним на задних лапках. Честное слово, Ариста, удивляюсь, как ты не превратила Алрика в жабу или во что-нибудь подобное.

Ариста тут же перестала смеяться.

— Что ты сказал?

— Ну, ты понимаешь. Наложила бы на него заклятие. Провел бы он недельку в виде лягушки… Что с тобой?

— Ничего, — сказала она, переворачиваясь на живот.

— Эй, послушай, я ничего такого не имел в виду.

— Все в порядке, — солгала она.

— Я просто пошутил.

— Первая шутка была удачнее.

— Ариста, я знаю, что ты не ведьма.

Наступила долгая неловкая тишина.

— Извини, — пробормотал Мовин.

— Наконец-то догадался, — буркнула Ариста.

— Могло быть и хуже, — вставил Фанен. — Алрик мог бы выдать тебя за Мовина.

— Это вообще был бы кошмар. — Ариста перевернулась и села. Мовин бросил на нее полный обиды и удивления взгляд. Она покачала головой. — Я просто хотела сказать, что это почти как выйти замуж за брата. Я всегда считала вас частью семьи.

— Только Денеку не говори, — посоветовал Мовин. — Он в тебя уже много лет как влюблен.

— Правда?

— Ой, только не говори ему, что я открыл тебе его сердечную тайну. Лучше вообще забудь, что я тут наболтал.

— А что ты можешь сказать вон о той парочке? — вдруг спросил Фанен, указывая на большой красный с черным шатер, откуда только что вышли двое мужчин.

Один из них был высокого роста, с пышными рыжими усами и всклокоченной бородой. Он был одет в алую рубаху без рукавов, подпоясанную зеленым кушаком. Голову его покрывал железный шлем с несколькими вмятинами. Его сопровождал высокий худощавый человек с длинными черными волосами и коротко подстриженной бородой. Он был облачен в красную сутану и черную пелерину с изображением расколотой короны на груди.

— Не думаю, что тебе стоит связываться с кем-либо из них, — наконец сказал Мовин. — Это лорд Руфус из Трента, военачальник Лингарда, глава клана и ветеран дюжины сражений против дикарей Эстрендора, не говоря уж о том, что он герой битвы при Виланских холмах.

— Так это тот самый Руфус? — пробурчал себе под нос Фанен.

— Я слышал, у него нрав, как у сварливой карги, и тяжелая рука.

— А кто этот черноволосый, у которого на накидке расколотая корона? — спросил Фанен.

— Это, любезный брат, куратор, и будем надеяться, что никто из нас никогда не окажется к нему ближе, чем сейчас.

Рассматривая двух мужчин, Ариста заметила, как в свете отдаленного костра возник чей-то силуэт. Это был некто низкорослый, с длинной бородой, и на нем была одежда с пышными рукавами.

— Кстати, Фанен, завтра утром я хочу выехать пораньше, — сказал Мовин. — Хотелось бы пробиться в передние ряды. Надоело глотать пыль.

— Кто-нибудь знает, куда именно мы направляемся? — спросил Фанен. — Такое чувство, что на край света.

Ариста кивнула:

— Я слышала, как Саули обсуждал это с архиепископом. Кажется, мы едем в маленькую деревушку под названием Дальгрен.

Она повернулась, пытаясь разглядеть таинственного коротышку, но его и след простыл.

Глава 7

ОБ ЭЛЬФАХ И ЛЮДЯХ

Трейс лежала на кровати маркграфа в замке Вестбэнк. Голова у нее была аккуратно обмотана полосками ткани, из-под которых выбивались спутанные пряди светлых волос. Вокруг глаз и носа виднелись желтые и фиолетовые синяки. Верхняя губа распухла так, что казалась вдвое больше, чем раньше, и была покрыта коркой темной запекшейся крови. Трейс кашляла и бормотала что-то бессвязное, так и не приходя в сознание и не открывая глаз. Терон не отходил от нее ни на минуту.

Эсрахаддон велел Лине сварить в большом горшке листья маточной травы с яблочным уксусом. Она сделала все, как он наказал. Теперь все предпочитали его слушаться. Прошедшая ночь изменила отношение жителей Дальгрена к калеке, и они начали смотреть на него с уважением и смесью страха и восхищения. Тэд Ботвик и Роза МакДерн своими глазами видели, как он призвал зеленый огонь, прогнавший чудовище. Никто не называл его колдуном или волшебником. Людям это просто не приходило в голову.

Вскоре пар из горшка наполнил комнату резким цветочным ароматом.

— Мне так стыдно, — прошептал Терон.

Кашель и бред прекратились. Девушка лежала неподвижно, словно мертвая. Терон поднес ее безвольную руку к своей щеке. Он не был уверен, что она его слышит. Он повторял это уже несколько часов, умоляя ее проснуться.

— Я не хотел этого. Я был так зол. Мне так жаль. Не покидай меня. Прошу тебя, вернись ко мне, — беспрестанно повторял он, умоляя ее проснуться, хотя не был уверен, что она его слышит.

До сих пор в ушах стоял крик дочери в темноте, оборвавшийся приглушенным треском. Будь этот ствол или ветка чуть толще, Трейс погибла бы сразу. Но жизнь все еще теплилась в ней.

Никто, кроме Лины и Эсрахаддона, не смел войти в комнату, где самый воздух был пропитан горем. Все ожидали худшего. Когда ночью старик принес ее в замок, лицо девушки и вся рубашка на нем были залиты кровью. Лицо Трейс стало белым как полотно, губы приобрели странный синеватый оттенок. Она не шевелилась и не открывала глаз. Эсрахаддон что-то пошептал над ней и велел отнести девушку в дом и согреть. Это никого не удивило, ведь так всегда поступают с умирающими, чтобы облегчить им душевные и телесные страдания. Дьякон Томас молился за нее, готовясь благословить ее перед кончиной.

За последний год дальгренцы повидали много похорон, и не всегда причиной смерти было нападение зверя. Случались и самые обычные несчастные случаи либо болезни, а зимой леса кишели волками. Бывали и неожиданные исчезновения. Вину за них часто возлагали на зверя, но человек вполне мог просто заблудиться в чаще или упасть в реку Нидвальден и утонуть. Всего за год половина населения деревни погибла, многие считались пропавшими без вести. Всякий знал кого-нибудь из погибших, и почти каждая семья лишилась хотя бы одного родственника. Жители Дальгрена привыкли к смерти. Она посещала их каждую ночь, была гостьей за каждым столом. Люди знали ее в лицо, узнавали по голосу и звуку шагов, помнили все ее привычки. Она всегда была рядом. Если бы не нарушение привычного течения жизни, которое она вызывала, ее бы и вовсе перестали замечать. Никто не тешил себя надеждой, что Трейс выживет.

Комнату, где Терон оплакивал дочь, залил тусклый свет взошедшего солнца. Старого Вуда покидала последняя представительница его семейства. Только теперь он осознал, насколько дорога ему дочь. В голове теснились непрошеные мысли. Снова и снова девочка приходила за ним в его воображении. В ночь, когда зверь напал на их ферму, он возвращался домой поздним вечером, и только у Трейс хватило храбрости отправиться разыскивать его в темноте. Только Трейс, совсем юная девушка, почти ребенок, проехала одна половину Аврина и потратила все свои сбережения на то, чтобы привести помощь. А прошлой ночью, когда только упрямство удерживало его на ферме, она пришла за ним, в одиночестве пробежав через темный лес, невзирая на опасность. Она думала лишь об одном: как его спасти? Ей это удалось. Она уберегла его плоть от зубов и когтей зверя, более того, ей удалось вернуть его в мир живых. Дочь сорвала с его глаз черную завесу и сняла с сердца камень вины, но заплатила за это своей жизнью.

По щекам и губам Терона катились слезы. Он поцеловал руку дочери, оставив на ней мокрый след — знак горечи и покаяния.

«Как я мог быть так слеп?» — повторял он без конца одну и ту же фразу.

Дыхание дочери слабело с каждым вдохом, делаясь реже и короче. Оно напоминало звук затихающих, удаляющихся шагов.

Терон стиснул ее руку, продолжая целовать ее и прижимать к мокрой щеке. Ему казалось, что у него из груди вырывают сердце.

Наконец ее мерное дыхание затихло.

Терон всхлипнул:

— Боже…

— Папочка? — Он вскинул голову. Дочь смотрела на него широко открытыми глазами. — Что с тобой? — прошептала она.

Он хотел что-то сказать, но слова комом застряли у него в горле. Слезы так и продолжали катиться из глаз, однако на лице его расцвела радостная улыбка, словно трава на бесплодной земле, впервые за много лет орошенной дождем.

По вечернему небу быстро бежали изменчивые облака. Начало нового дня ознаменовалось порывистым ветром, предвещавшим бурю. Ройс сидел на каменном порожке, там, где утес вдавался в реку. Камень орошали брызги водопада. Ноги у Ройса промокли еще ранним утром, когда он шел сюда по лесу. Он смотрел поверх края водослива на выступавший из воды каменный пятачок, над которым нависала вожделенная башня Авемпарта. Возможно, под рекой пролегал какой-нибудь туннель, по которому он мог бы до нее добраться. Ройс искал вход среди деревьев, но так ничего и не нашел. Это был тупик… У него просто опускались руки от отчаяния.

За истекшие два дня он так и не приблизился к цели и по-прежнему не знал, как добраться до башни. Невозможно пересечь бездну, отделявшую его от Авемпарты, разве что научиться переплывать бурную реку, ходить по воде или летать.

— Знаешь, они ведь и сейчас там, — сказал Эсрахаддон.

Ройс забыл о волшебнике. Тот пришел некоторое время назад и принес добрые вести о том, что Трейс жива, очнулась и идет на поправку. Потом, присев на камень, он молча целый час смотрел на реку. Ройс занимался этим весь день.

— Кто?

— Эльфы. Они там, на своем берегу реки, смотрят на нас. Полагаю, они даже с такого расстояния могут разглядеть нас. Это удивительные создания. Большинство людей считают их гораздо ниже себя, называют ленивыми, грязными, необразованными тварями. Но на самом деле нет такой области, в которой эльфы не превосходили бы человека. Наверное, поэтому люди так и презирают их. Просто не хотят признать, что есть кто-то лучше их. Эльфы и правда замечательные существа. Только посмотри на эту башню. Какая законченность, цельность, не видно ни одного шва, как будто она растет прямо из скалы. Что за изящество! Идеальное сооружение! Она смотрится как часть пейзажа, чудо природы, но это не так. Ее создали эльфы, применив знания, мастерство и технологии, которые и не снились нашим лучшим каменщикам. Только представь себе, как должны быть великолепны их города! Какие чудеса, должно быть, таятся по ту сторону реки.

— Так ты никогда не пересекал реку? — спросил Ройс.

— Ни один человек не пересекал ее. Скорее всего ни одному человеку это и не суждено. Воистину нить судьбы его должна быть тоньше паутинки. Как только его нога ступит на противоположный берег, он упадет замертво.

— И что из этого следует?

Эсрахаддон снисходительно улыбнулся:

— А ты знаешь, что до появления Новрона ни одно человеческое войско не могло одержать победу над эльфами? В то время эльфы были нашими демонами. В Великой библиотеке Персепликвиса хранились целые трактаты о них. Когда-то мы даже считали их богами. Они живут так долго, что никто не замечает, как они стареют. Их погребальные ритуалы — это тайна, и ни один человек никогда не видел трупа эльфа. Они перворожденные, дети Феррола, великие и могущественные. В сражении их боялись больше всего. Болезнь можно излечить. Медведей и волков можно заманить в ловушку. К буре и засухе можно подготовиться. Но никто и ничто не мог выстоять перед атакой эльфов. Их клинки крушили наши клинки, стрелы легко пробивали нашу броню, их щиты были неимоверно прочны, и, конечно, они владели Искусством. Представь себе небо, темное от целой стаи Гиларабринов. И это лишь одно из их орудий. Даже без него, даже без Искусства их зрение, слух, владение своим телом и древние навыки и умения несказанно превосходят все возможности человека.

— Если это правда, то почему они там, а мы сидим здесь?

— Благодаря Новрону. Он показал нам, в чем их слабость. Он научил человечество сражаться, защищаться, научил нас магическим искусствам. Без них мы были нагими и беспомощными в борьбе против эльфов.

— Я все равно не понимаю, как мы победили, — заявил Ройс. — Даже несмотря на приобретенные нами знания, у них все равно были преимущества.

— Верно, в честном сражении мы бы проиграли, но эта битва не была честной. Видишь ли, эльфы живут очень долго. Не думаю, что кто-то из людей знает, сколько именно, но каждый эльф проживает не меньше нескольких столетий. Возможно, сейчас за нами наблюдают эльфы, которые еще помнят, как выглядел Новрон. Люди живут куда меньше, но плодятся быстрее. У эльфов мало детей, рождение ребенка для них — знаменательное событие. Рождение и смерть в мире эльфов — редкие и священные события. Представь себе, какой урон наносили им войны. Какие страдания они испытывали. Сколько бы побед они ни одержали над нами, их ряды каждый раз редели. Люди восполняли свои потери через поколение, а эльфам на это потребовалось бы тысячелетие. Их поглощало наводнившее землю человечество, они тонули в нем как в море. — Эсрахаддон помолчал, а потом добавил: — Только теперь Новрона уже нет. В этот раз спасителя не будет.

— Как прикажешь это понимать?

— Попробуй догадаться, почему они еще там? Это их земли. Для нас все это было вечность назад, но в их восприятии они лишь вчера гуляли по этому берегу реки. Сейчас их численность скорее всего восстановилась.

— Тогда почему они остаются на том берегу?

— Что обычно мешает кому-либо получить то, что он хочет? Страх. Страх истребления, боязнь полного уничтожения, но, главное, Новрон давно умер.

— Ты уже это говорил, — насмешливо заметил Ройс.

— Я уже говорил, что человечество утратило наследие Новрона и тем самым навлекло на себя беду. Новрон подарил людям магию, но Новрона больше нет, и магия забыта. Мы сидим тут, словно дети, безоружные и беспомощные. Человечество навлекает на себя гнев расы, которая ушла от нас так далеко вперед, что даже не услышит наших криков. Незнание эльфами наших слабостей и сомнительный договор, когда-то заключенный между Эрианской империей и императором, — это единственная оставшаяся у человечества защита.

— Тогда хорошо, что они ничего не знают.

— В том-то и дело, — сказал волшебник. — Но они учатся.

— И наш Гиларабрин тому свидетельство?

Эсрахаддон кивнул:

— По указу Новрона ступать на берега реки Нидвальден рьин контита.

— Запрещено всем, — перевел его слова Ройс. — Видишь, я тоже умею читать и писать.

Волшебник едва заметно улыбнулся:

— О да, ты воистину образованный человек. Как я сказал, ступать на берега реки Нидвальден — рьин контита.

На лице вора появилось выражение понимания.

— Ты хочешь сказать, что Дальгрен нарушает древний договор?

— Именно так. Согласно договору, эльфам также запрещено убивать людей, за исключением случаев, когда те пересекают реку. Там ничего не сказано о людях, убитых без злого умысла. Если я выроню булыжник из рук, он может покатиться куда угодно, но, вероятнее всего, покатится вниз. Если на его пути попадутся дома и люди, он, возможно, снесет их, но я не понесу ответственность за их гибель. Это вина булыжника и трагическое совпадение то, что они живут внизу.

— И эльфы следят за тем, что мы предпринимаем, как справляемся с положением дел. Они оценивают наши сильные и слабые стороны. Так же, как ты оцениваешь меня.

Эсрахаддон одобрительно улыбнулся.

— Возможно, — сказал он. — Трудно сказать, виновны ли они в пришествии чудовища, но в одном мы можем быть уверены, в том, что они наблюдают. Когда они увидят, что мы не можем противостоять одному Гиларабрину, если они почувствуют, что договор нарушен или срок его действия закончится, страх их больше не удержит.

— Поэтому ты здесь?

— Нет. — Волшебник покачал головой. — Отчасти это так, но война между людьми и эльфами начнется независимо от моих действий. Я лишь стараюсь смягчить удар и дать человечеству хотя бы небольшой шанс.

— Можешь начать с обучения некоторых людей тому, что ты провернул вчера ночью.

Волшебник вопросительно посмотрел на вора:

— Что ты имеешь в виду?

— Скромность тебе не к лицу, — сказал Ройс.

— Да, полагаю, это так.

— Я думал, ты не можешь творить свое Искусство без рук.

— Это очень трудно, отнимает много времени, и результат достигается не вполне ожидаемый. Представь себе, что ты пытаешься написать свое имя с помощью пальцев ног. Я начал работать над этим заклинанием до вашего появления здесь. Думал, что рано или поздно оно пригодится. Но стена пламени чуть не поглотила вас обоих. Она должна была образоваться на несколько ярдов дальше и продержаться несколько часов, а не несколько минут. Будь у меня руки, я смог бы… — Он запнулся. — Что ж, как говорится, того, что было, не вернуть…

— Неужели ты и вправду был настолько могущественным?

Эсрахаддон озорно улыбнулся:

— Ах, мальчик мой, ты даже не представляешь, насколько.

Новость о выздоровлении Трейс быстро разнеслась по деревне. Девушка была еще слаба, но на удивление быстро поправлялась. Ни глаза ее, ни зубы не пострадали, ела она с большим аппетитом. На следующее утро она уже сидела в постели и ела суп. В тот день в глазах деревенских жителей появилось совершенно иное выражение. Каждый дальгренец думал об одном и том же: зверь напал, но никто не погиб.

Той ночью многие видели крылатого монстра на фоне ярко-зеленого пламени, и каждый испытывал странное чувство, будто к нему внезапно вернулась давно потерянная подруга — надежда.

На рассвете жители деревни принялись складывать дрова в новые костры. Теперь они знали, что делать, и работа отняла у них всего несколько часов. Винс Гриффин, подозревавший, что зверь, судя по всему, отлично видит в темноте, но вряд ли что-либо разглядит сквозь плотную завесу дыма, предложил использовать чадные горшки. Крестьяне многие века применяли их для отпугивания насекомых, уничтожавших посевы. Дальгрен ничем не отличался от других деревень. Жители немедленно собрали старые горшки и наполнили их зажигательной смесью так обильно, словно ожидали нашествия саранчи. Тем временем Адриан, Тэд Ботвик и Клайн Гудман осматривали постройки нижних дворов, где тоже можно было бы укрыться в случае необходимости.

Адриан разбил мужчин на небольшие группы. Одни расширяли подвал коптильни, другие копали подземный ход, рассчитывая заманить туда чудовище. Огромный змей в погоне за человеком вполне мог последовать за ним в туннель, а если вход и выход из туннеля постепенно сужаются, можно будет закрыть их прежде, чем зверь поймет свою ошибку. Возможно, ни одно оружие, созданное руками человека, не сможет убить его, но Адриан решил, что если существует малейшая возможность пленить чудовище, то ею следует воспользоваться.

Дьякон Томас был недоволен тем, что в пределах замка все время что-то копали, рубили и жгли, но ему, как и всем, было ясно, что теперь деревенские жители считают главным Адриана. Поэтому Томас тихо сидел себе в замке и занимался выхаживанием Трейс.

Старик Вуд застал Адриана, когда тот умывался у деревенского колодца.

— Я смотрю, тебе и самому пришлось поработать, — заметил он, подходя к наемнику. — Диллон говорил, ты заставил их рыть туннель. Кстати, неплохо придумано.

— Шансы, что это сработает, очень малы, — объяснил Адриан, плеснув себе в лицо пригоршню воды. — Но они есть.

— Слушай, я был не прав… — сдавленным голосом сказал крестьянин.

Лицо его приобрело болезненное выражение, и он замолчал.

— С Трейс все в порядке? — спросил Адриан через некоторое время.

— Все отлично, она такая же крепкая, как и ее старик отец, — гордо заявил Терон, ударив себя кулаком в грудь. — Чтобы сломать ее, потребуется что-нибудь посерьезнее того дерева. Такие уж мы, Вуды. По нам не скажешь, но мы сильные ребята. Иногда нам требуется время, чтобы оправиться, но мы всегда возвращаемся, а вернувшись, делаемся еще сильнее, чем прежде. Дело в том, что нам кое-что нужно… Ну ты понимаешь, нужна какая-нибудь причина, чтобы жить дальше. У меня ее не было, по крайней мере я так думал. Трейс доказала мне, что я ошибался.

Они замерли в неловком молчании, глядя друг на друга.

— Послушай, — снова начал Терон и опять замолчал. — Понимаешь, я не привык быть чьим-либо должником. Я всегда за все платил. Все, что у меня было, добыто трудом, и к тому же немалым. Я не прошу ни у кого помощи и никогда не извиняюсь за то, какой я есть.

Адриан кивнул.

— Многое из того, что ты вчера сказал мне, правда. Но сегодня кое-что изменилось, понимаешь? Мы с Трейс уедем отсюда, как только она будет в состоянии перенести дорогу. Думаю, через пару дней она будет в силах путешествовать. Отправимся на юг, в Альбурн или, может быть, даже в Калис. Я слыхал, что там дольше держится теплая, благоприятная для работы на земле погода. В любом случае еще несколько дней мы пробудем здесь. Перетерпим пару кошмарных ночей. Я не могу потерять свою девочку так же, как потерял всех остальных. Так вот, я знаю, что старый крестьянин вроде меня не особо ей поможет, отгоняя эту зверюгу косой или вилами, но коли уж до этого дойдет, неплохо бы мне уметь правильно драться. Так что если эта тварь объявится до нашего отъезда, у нас хотя бы будет шанс. У меня не так много денег, но немного серебра найдется. И я подумал: а вдруг твое предложение научить меня драться все еще остается в силе?

— Прежде всего давай-ка кое-что проясним, — твердо сказал Адриан. — Твоя дочь уже заплатила нам достаточно, чтобы покрыть расходы на нашу помощь. Так что прибереги свое серебро для переезда, иначе я ничему тебя учить не стану. Договорились?

Терон задумался, потом кивнул.

— Хорошо. Что ж, думаю, можно начать прямо сейчас, если ты готов, — предложил Адриан.

— Надо, наверное, принести твои мечи? — спросил Терон.

— Боюсь, это невозможно. Вчера ночью я оставил их в седле на Милли, а ее с тех пор никто не видел, но сейчас это не имеет значения.

— Тогда я приготовлю палки? — уточнил фермер.

— Нет.

— А как же?

— Давай-ка для начала ты просто посидишь и послушаешь? Прежде чем размахивать мечом, тебе надо многое усвоить.

Терон скептически посмотрел на Адриана.

— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя учил, так? — спросил Адриан. — Если бы я попросил, чтобы за несколько часов ты научил меня выращивать хороший урожай, что бы ты ответил?

Терон смиренно кивнул и сел на землю неподалеку от того места, где Адриан впервые встретил Перл. Адриан накинул рубашку и уселся на перевернутое ведро напротив Вуда.

— Как и все прочее, бой требует опыта. Кажется, все легко и просто, когда со стороны наблюдаешь за теми, кто давно освоил свое мастерство. А ведь на это ушли долгие часы тренировок и годы труда, без которого не отточить мастерства. Уверен, ты сможешь вспахать поле за малую долю того времени, которое потребуется для этого мне. Искусство владения мечом ничем от этого не отличается. Опыт позволит тебе действовать, не задумываясь, и даже предвидеть то, что произойдет. А предвидение — это способность заглянуть в будущее и узнать, какой именно удар нанесет противник, еще до того, как он сам это поймет. Без тренировок тебе придется слишком много думать. Когда ты сражаешься с более умелым противником, секундное колебание может стоить тебе жизни.

— Мой враг — гигантская крылатая змея, — заметил Терон.

— Которая убила больше двух десятков человек. Несомненно, это более умелый противник, ты так не считаешь? Так что первая наша задача — это тренировки. Вопрос в том, чему тебе надо научиться?

— Махать мечом, думаю.

— Верно, но это лишь малая часть. Если бы дело было только в этом, кто угодно, кто стоит на двух ногах и машет хотя бы одной рукой, стал бы мастером. Нет, не это главное. Самое важное — умение сосредоточиться на схватке, а это означает нечто большее, чем просто внимательно следить за ее ходом. Это означает, что можно не беспокоиться о Трейс, не думать о своей семье, о прошлом или будущем. Это означает, что нужно думать только о том, что ты делаешь сию минуту, и ставить это превыше всего. А это не так легко, как кажется. Кроме того, дыхание…

— Еще и дыхание? — с сомнением в голосе спросил Терон.

— Да! Разумеется, мы дышим постоянно, но иногда перестаем дышать или дышим неправильно. Ты когда-нибудь замечал, что задерживаешь дыхание, когда тебя что-то сильно удивляет? Или начинаешь дышать часто и отрывисто, когда нервничаешь или боишься чего-нибудь? Так можно и сознание потерять. Поверь мне, в настоящей схватке всегда испытываешь страх. Без тренировок твое дыхание будет прерывистым или ты вообще задохнешься. Нехватка воздуха лишает тело сил, а рассудок ясности. Ты быстро устанешь, начнешь двигаться медленнее, однако в сражении ты не можешь себе этого позволить.

— Ну и как надо правильно дышать? — не без ехидства спросил Терон.

— Дышать надо глубоко и медленно, и начинать следует задолго до того, как этого потребует твое утомленное тело. Поначалу придется сознательно следить за дыханием, и будет казаться, что результат прямо противоположен и даже отвлекает от дела. Но со временем ты привыкнешь. Помни, что на выдохе у тебя больше сил для удара, он добавляет удару мощи и опоры. Иногда полезно кричать. Попробуй делать это во время тренировок. Ты должен слышать себя, когда заносишь меч. Потом такой необходимости уже не будет, хотя иногда крик помогает оглушить противника.

Адриан на мгновение замолчал, и Терон заметил у него на губах легкую улыбку.

— И еще одна важная вещь — равновесие. Дело не только в том, чтобы не упасть. К сожалению, у человека всего две ноги. То есть только две точки опоры. Убери одну, и ты уязвим. Поэтому нужно твердо стоять на обеих ногах, а передвигаться — не отрывая их от земли. Перенеси вес вперед, слегка согни колени, для удержания равновесия используй не пятки, а подъем стопы. Старайся держать ноги на ширине плеч, если сведешь их вместе, то две точки опоры превратятся в одну. Слаженность движений, разумеется, тоже очень важна. Предупреждаю сразу: поначалу у тебя не будет получаться, но опыт приходит со временем. Вчера ты атаковал меня и видел, как тяжело нападать и все время промахиваться. Правильная координация позволяет не только попасть в цель, но и нанести определенный ущерб. Ты научишься различать движения. Поймешь, когда ожидать от противника проявления слабости, и сможешь предвидеть атаку, наблюдая за тем, как он двигается. Следи за положением его ног, за его взглядом, за тем, как он держит плечи, как напрягаются его мышцы.

— Но я не с человеком собираюсь сражаться, — перебил его Терон. — Я вообще не уверен, что у него есть плечи.

— И по животным можно судить, что они собираются сделать. Они изгибаются, поворачиваются, переносят свой вес на опорную ногу совсем как люди. Подобные сигналы не всегда очевидны. Опытные воины, как правило, скрывают свои намерения или, что еще хуже, могут намеренно ввести в заблуждение. Они хотят сбить тебя с толку, лишить равновесия и найти твое слабое место. Разумеется, тебе именно это и нужно. Если ты правильно все разыграешь, он увидит обманный маневр, но не атаку. В этом случае тебе удастся обезглавить летающего змея. И наконец, самое сложное. То, чему нельзя научить. То, что едва ли можно объяснить. Это понимание того, что схватка — это не столько размахивание руками, сколько то, что происходит в твоей голове. Истинная битва происходит в твоем сознании. Ты должен решить, что победишь, до того, как это случится. Ты должен видеть свою победу, чувствовать ее, безоговорочно верить в нее. Следует, однако, опасаться и излишней самоуверенности. Надо быть гибким, уметь приспосабливаться к моменту и никогда не сдаваться. Если ты это умеешь, ты можешь все. Иначе страх и сомнения будут сковывать тебя, пока противник не одержит над тобой верха. Давай-ка возьмем пару крепких палок и проверим, внимательно ли ты меня слушал…

Ночью вновь зажглись костры, и все жители деревни укрылись под защитой стен замка и в подвале коптильни. Только Ройс и Адриан оставались снаружи, но даже они предпочитали держаться ближе к дверям коптильни, вглядываясь во тьму, озаренную отблесками костров.

— Как там Трейс? — спросил Ройс, глядя в небо.

— Прекрасно, учитывая, что она снесла головой часть дерева, — ответил Адриан, присаживаясь на бочку и обгладывая остатки мяса с бараньей кости. — Вроде даже предлагала помочь готовить обед. — Он покачал головой и улыбнулся. — Лихая девчонка, ничего не скажешь. Она очень сильная, хотя, если вспомнить беспомощность под аркой в Колноре, в это трудно поверить. А вот со стариком произошла настоящая перемена. Терон говорит, что собирается уехать дня через два, как только Трейс сможет отправиться в путь.

— Так мы что же, заказчика лишились? — с притворным разочарованием спросил Ройс.

— А что, ты уже близок к цели? — Адриан отбросил кость в сторону и вытер руки о рубашку.

— Вовсе нет. Никак не могу понять, как добраться до этой башни.

— Подземный ход?

— Мне это приходило в голову, но я прочесал каждую пядь земли в лесу и скалы, там ничего нет. Ни пещеры, ни лощины, ничего, что можно было бы принять за подземный ход. Я в тупике.

— А что наш волшебник? У него нет каких-либо соображений?

— Может, и есть, но он что-то скрывает. Ему нужно попасть в башню, но он не говорит зачем и не отвечает на вопросы. Много лет назад с ним здесь что-то произошло. Наверное, не хочет вспоминать об этом. Но может быть, завтра я заставлю его раскрыться, если дам ему понять, что Вуды больше не нуждаются в наших услугах. Стало быть, мне больше нет смысла стараться.

— А ты не думаешь, что он тебя раскусит?

— Да мне-то что! Честное слово, завтра попробую еще разок, но если ничего не найду, думаю, нам стоит уехать вместе с Тероном и Трейс.

Адриан выразительно промолчал.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Ройс.

— Мне как-то не хочется их бросать. Они ведь только начали побеждать.

— Вот всегда ты так! Позволяешь всяким пропащим оборванцам залезть себе в душу.

— Хотелось бы тебе напомнить, что ехать сюда было твоей идеей. Я, если помнишь, собирался отказаться.

— Ладно, не будем торопиться, за день многое может измениться. Вдруг завтра я найду путь в башню.

Адриан подошел к двери коптильни:

— Лес шумит. Похоже, наш приятель не торопится вновь с нами увидеться. Наверное, пламя Эсрахаддона подпалило ему крылышки, и сегодня у него на ужин оленина вместо человечины.

— Огонь не сможет сдерживать его вечно, — сказал Ройс. — Если верить волшебнику, костры не причинили ему боли, просто сбили его с толку. Видимо, он избегает яркого света. Настоящий урон ему может нанести только меч из той башни. Зверь еще вернется.

— Тогда надо воспользоваться его отсутствием и хорошенько выспаться.

Адриан спустился в подвал коптильни, оставив Ройса созерцать звездное небо в полном одиночестве. Вскоре оно подернулось тучами. Ветер так и не утих. Он так и продолжал качать верхушки деревьев и раздувать пламя костров. Ройс всем своим нутром чувствовал, что надвигаются великие перемены и что их уже не остановить.

Глава 8

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ

Рано утром Ройс отправился к реке. Выйдя на берег, он подобрал несколько плоских камешков и принялся пускать блинчики по воде. Кидал он их в сторону башни. Ни один из них не подпрыгнул больше одного раза — их тут же поглощал бурный поток. Ройс обдумывал очередной способ добраться до башни. Он подумал, что можно было бы построить маленькую лодку и попробовать доплыть вверх по течению до скалистой площадки, прежде чем мощный поток сметет его и сбросит вниз вместе с водопадом. Мощный поток, вероятнее всего, бросит ее на каменную стену, разнесет в щепки или просто затопит. Но ведь можно будет попробовать перескочить с лодки на островок до того, как лодка упадет в пропасть. Самое страшное заключается в том, что, даже если он сумеет совершить этот небывалый подвиг, путь назад будет отрезан навсегда.

Ройс резко обернулся на шум шагов и увидел волшебника. Тот шел вдоль реки. Возможно, Эсрахаддон на всякий случай присматривал за ним. Но скорее всего он просто хотел оказаться рядом в тот момент, если бы вдруг удалось обнаружить вход в башню.

— Доброе утро, — сказал волшебник. — Надеюсь, на тебя сегодня уже снизошло озарение?

— Только одно: добраться до башни невозможно.

Эсрахаддон выглядел разочарованным.

— Я уже исчерпал все возможности, — пояснил Ройс. — К тому же Терон и Трейс собираются уехать из Дальгрена. Стало быть, у меня больше нет причин ломать голову над загадками этой башни.

— Понимаю, — сказал Эсрахаддон, глядя на него сверху вниз. — А как же защита деревни?

— Это не моя забота. Ты же сам говорил, что деревни здесь вообще быть не должно. Это ведь нарушение договора, если ты помнишь. Будет лучше, если все жители уедут отсюда.

— Если мы позволим стереть деревню с лица земли, эльфы могут счесть это слабостью. Нет смысла подавать им повод к вторжению.

— Но если мы спасем деревню в нарушение договора, результат будет тот же. К счастью для меня, я не ношу корону. Я не император, не король, и не я в ответе за здешние дела.

— Ты просто уйдешь?

— А есть причина, по которой стоит остаться?

Волшебник вопросительно вскинул брови и пристально посмотрел на вора.

— Чего ты хочешь? — наконец спросил он.

— Уж не предлагаешь ли ты заплатить мне?

— Мы оба знаем, что у меня нет денег, но тебе от меня что-то нужно. Что именно?

— Мне нужна правда. Зачем ты сюда явился? Что именно произошло здесь девятьсот лет назад?

Какое-то время волшебник вглядывался в лицо Ройса, затем опустил глаза. После долгого молчания он пришел к какому-то решению. Кивнув в знак согласия ответить на этот вопрос, он подошел к стволу упавшего бука, лежавшего поперек гранитного камня, и сел, глядя на реку сквозь водяную пыль, словно пытаясь отыскать что-то важное в тумане.

— Я был самым молодым членом Совета сензаров, величайших магов мира, — начал он. — Мы работали непосредственно в пользу императора. Были еще тешлоры, так назывались лучшие рыцари императора, его гвардия. Согласно традиции, сын и наследник императора должен был иметь наставника и защитника из каждого совета. Поскольку я был самым молодым, мне выпала честь быть наставником Неврика от сензаров. Наставником от тешлоров избрали Джериша Грелада. Поначалу мы с Джеришем не очень ладили. Как и большинство тешлоров, он не доверял магам, а я был невысокого мнения о его грубых, жестких методах. Однако наше доброе отношение к Неврику позволило нам помириться. Как и его отец, император Нарейон, Неврик принадлежал к совершенно иной породе. Обучать его было для нас честью. Джериш и я проводили с ним почти все время. Я обучал его чтению, рассказывал о традициях, помогал ему овладевать Искусством, а Джериш обучал военному мастерству и стратегии. Хотя я по-прежнему считал, что непосредственное участие в бою является делом, недостойным императора и его сына, мне было ясно, что Джериш предан Неврику не меньше моего. Так мы нашли общий язык. Когда император решил нарушить традицию и отправиться к Авемпарте вместе с сыном, мы последовали за ним.

— Нарушить какую традицию он решил?

— Прошло много веков с тех пор, как император напрямую говорил с эльфами.

— То есть после войны никто не платил дани или чего-то в этом роде?

— Нет, по окончании войн здесь, у реки Нидвальден, были прерваны все отношения, поэтому наша поездка вызывала тревогу. Никто не знал, чего можно ожидать от эльфов. Я и сам располагал крайне скудными сведениями об Авемпарте, разве что знал, что здесь состоялось последнее сражение Великих эльфийских войн. Пока император встречался в башне с высшими чиновниками Эрианской империи, мы с Джеришем тем временем старались продолжать обучение Неврика. Безуспешно, надо сказать. Водопад и эльфийская архитектура полностью захватили внимание двенадцатилетнего мальчика. Сгустились сумерки, приближалась ночь. Весь день Неврик показывал нам различные эльфийские предметы, получая явное удовольствие от того, что ни я, ни Джериш не могли толком ничего рассказать о них. Например, на солнце сушились несколько эльфийских костюмов, сделанных из мерцающего материала, названия которого мы не знали. За много столетий это была первая встреча людей с эльфами, что ставило нас, мягко говоря, не в самое выгодное положение. Неврику нравилось ставить своих наставников в тупик. Когда он спросил о существе, которое, как он видел, летело в сторону башни, я решил, что он имеет в виду птицу или летучую мышь, но мальчик сказал, что оно слишком большое и похоже на змею. По его словам, оно залетело в одно из высоких башенных окон. Неврик настаивал на том, что видел это своими глазами. Мы вернулись в башню, а когда начали подниматься по главной лестнице, услышали крики. Казалось, будто у нас над головами развернулось целое сражение. Личная охрана императора отбивалась от Гиларабрина, защищая императора. Тешлоры с боем отступали вниз по лестнице. Я видел, как эльфы тоже бросались на чудовище и умирали, защищая нашего императора.

— Эльфы тоже участвовали в этом бою?

Эсрахаддон кивнул:

— Это зрелище поразило меня. Даже тысячу лет спустя оно стоит у меня перед глазами. И все же ни рыцари, ни эльфы не могли остановить зверя, который, казалось, твердо вознамерился убить императора. Это была ужасная схватка, рыцари падали на мокрые ступени и погибали, и эльфы вместе с ними. Император приказал нам доставить Неврика в безопасное место. Джериш схватил кричавшего и сопротивлявшегося мальчика и выволок его из башни, но я замешкался, понимая, что снаружи летучий зверь сможет запросто настичь и убить нас. Мое Искусство не могло одолеть его. Зверь был порождением магии, и, не имея ключа к ней, я не мог сделать ничего, что изменило бы чары. Мне в голову пришла одна идея, и, когда император вышел наружу, я наложил связующее заклятие, но не на зверя, а на башню. Так Гиларабрин оказался в заточении. Рыцари и эльфы все равно погибли бы, но по крайней мере зверь попал в ловушку.

— Откуда взялся этот зверь? И почему он напал на императора?

Эсрахаддон неопределенно пожал плечами:

— Эльфы утверждали, что ничего не знают о причине нападения и понятия не имеют, откуда взялся Гиларабрин. Однако они сообщили, что по окончании войн один из Гиларабринов пропал. Считалось, что он был уничтожен. Они рассказали нам, что в Эрианской империи нарастает некое милитаристское движение, сторонники которого жаждут разжечь войну. Их подозревали в причастности к атаке. Эльфийские лорды принесли свои извинения и заверили нас, что во всем разберутся. Император решил, что наносить ответный удар или даже предавать это происшествие огласке неразумно. Он предпочел забыть о нападении зверя и вернулся домой.

— А что с оружием, которое хранится в башне? — спросил Ройс.

— Гиларабрин — мощное порождение магии, он наделен жизненной силой, не зависящей от его создателя. Сам зверь не является по-настоящему живым. Он не может размножаться, стареть или оценивать свое существование, но он и умереть не может. Однако его можно заставить рассеяться. Чары никогда не бывают совершенными, у любого магического творения есть шов, по которому магию можно распустить. В случае Гиларабрина это его имя. Когда создается Гиларабрин, вместе с ним создается некий предмет, например меч, на котором написано его имя. Его используют, чтобы управлять чудовищем и в случае необходимости уничтожить его. Эльфы сказали, что в конце войны они спрятали по приказу Новрона все мечи с именами Гиларабринов в башне. В то время все мечи были на месте, и все, кроме одного, были помечены в доказательство того, что связанный с ними зверь уничтожен.

Ройс встал, чтобы размять ноги.

— Значит, эльфийские лорды придержали у себя одно чудовище на всякий случай. Или эта милитаристская группировка спрятала одного, чтобы устроить неприятности. Повелители эльфов уверяли вас, что все мечи на месте. Может, так и было, а может, и нет, и они просто хотели…

— Поверь мне, меч остался в башне, — перебил его Эсрахаддон.

— Ты его видел?

— Когда мы только приехали, нам разрешили осмотреть башню. Наверху я видел что-то вроде мемориала, посвященного войне, где выставлены все мечи.

— Ладно, значит, меч существует, — сказал Ройс, — но ты ведь не поэтому хочешь попасть внутрь. Ты пришел сюда не для того, чтобы спасти Дальгрен. Что тебя сюда привело на самом деле?

— Ты не дал мне договорить, — ответил Эсрахаддон тоном мудрого наставника, призывающего своего ученика набраться терпения. — Император полагал, что предотвратил войну с эльфами, и вернулся домой, но там его ожидала смерть. Пока нас не было, церковь под управлением патриарха Венлина замыслила убийство императора. На него напали на ступенях дворца во время празднования годовщины основания империи. Мы с Джеришем бежали вместе с Невриком. Я знал, что многие из сензаров и тешлоров вовлечены в заговор церкви и что они найдут нас. Поэтому мы с Джеришем решили спрятать Неврика, а я создал два талисмана. Один отдал Неврику, а другой — Джеришу. Амулеты должны были скрыть их от ясновидящих, которые, несомненно, работали на сензаров, но позволяли мне найти мальчика и его наставника. Потом я отослал их подальше от церковников.

— А ты сам? — спросил Ройс.

— Я остался. Я пытался спасти императора. — Он замолчал, глядя вдаль. — Не удалось.

— Так что случилось с наследником? — спросил Ройс.

— Откуда мне знать? Я девятьсот лет провел в заточении. Думаешь, он мне писал? Джериш должен был спрятать его. — Волшебник мрачно улыбнулся. — Мы оба думали, что вся эта неразбериха продлится не больше месяца.

— То есть ты не знаешь, выжил ли он?

— Я уверен, что церковники его не убили, иначе они убили бы и меня вскоре после его смерти, но мне неизвестно, что сталось с Джеришем и Невриком. Если кто и мог уберечь Неврика, то только Джериш. Невзирая на свой возраст, он был одним из лучших рыцарей императора. Не зря тот доверил ему своего сына. Как и все тешлоры, Джериш владел всеми видами боевых искусств. Конечно, оба они давно мертвы, время позаботилось об этом. Равно как и их прапраправнуки, если у них таковые имелись. Полагаю, Джериш постарался сделать все возможное, чтобы род императора не пресекся. Наверняка он осел в каком-нибудь тихом месте и посоветовал Неврику жениться и завести детей.

— И ждать тебя?

— Что ты имеешь в виду?

— Разве не таков был ваш план? Они бегут, прячутся, а ты остаешься и находишь их, когда минует опасность.

— Приблизительно так.

— Значит, ты знал, как связаться с ними? Знал, как разыскать наследника? Все дело в амулетах?

— Девятьсот лет назад я ответил бы да, но глупо даже надеяться разыскать их потомков. Время способно многое уничтожить.

— Но ты все равно пытаешься.

— А что еще делать старому преступнику-калеке?

— Не хочешь рассказать мне, как ты рассчитываешь их найти?

— Не могу. Я и так рассказал тебе гораздо больше, чем следовало. У наследника есть враги, и, хотя я привязался к тебе, эта тайна должна остаться только моей. Это мой долг перед Джеришем и Невриком.

— Но что-то в эльфийской башне имеет к этому отношение, и поэтому ты хочешь попасть внутрь. — Ройс на мгновение задумался. — Ты закрыл башню вместе с чудовищем перед тем, как тебя посадили в тюрьму, но поскольку Гиларабрина выпустили совсем недавно, ты можешь быть почти уверен, что все это время в башню никто не входил. Это единственное место, не изменившееся с тех пор, как ты был здесь в последний раз. Там все еще остается что-то, что ты увидел или оставил в тот день. И оно тебе понадобится, чтобы найти наследника.

— Жаль, что при всей твоей сообразительности тебе не удалось так же легко отыскать путь в башню.

— Кстати, об этом пути, — сказал Ройс. — Ты говорил, что император встречался с эльфами в башне. Им было запрещено ступать на этот берег, не так ли?

— Верно.

— А на их стороне реки моста не было, так?

— Опять верно.

— Но ты не видел, как они вошли в башню?

— Нет.

Ройс задумался, затем спросил:

— Почему лестница была мокрой?

Эсрахаддон озадаченно посмотрел на него:

— Что ты сказал?

— Ты говорил, что, когда рыцари сражались с Гиларабрином, они погибали на мокрых ступенях. Они были мокрыми от крови?

— Нет, кажется, от воды. Помню, когда мы поднимались, ступени были мокрыми, такими скользкими, что я едва удержался на ногах. Некоторые рыцари попадали, вот почему я это запомнил.

— И ты говорил, что эльфы оставили одежду сушиться на солнце.

Эсрахаддон недоверчиво покачал головой:

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но даже эльф не мог бы доплыть до башни и остаться в живых.

— Возможно, это правда. Но тогда почему они были мокрыми? Стояла жаркая погода? Может, они решили искупаться?

Эсрахаддон недоверчиво поднял брови:

— В этой реке? Нет, тогда была ранняя весна, довольно холодная.

— Тогда как они намокли?

Ройс услышал позади себя тихий звук. Он хотел было обернуться, но передумал.

— Мы не одни, — прошептал он.

Ранним утром следующего дня Адриан и Терон снова встретились у колодца.

— Когда делаешь выпад, начинай с ноги на стороне оружия, это увеличит размах и обеспечит устойчивость, — сказал Адриан.

Он начал показывать Терону основные приемы фехтования с помощью самодельных мечей, которые они сделали из ручек для граблей. Терон оказался значительно проворнее, чем выглядел, и, несмотря на габариты, хорошо двигался. Адриан показал ему основные формы защиты, уколов, атаку стрелой, зажимы и выпад, а теперь они работали над комплексной атакой, включавшей финт, защиту и укол.

— Выпады и защита должны следовать друг за другом непрерывно. Главное — скорость, агрессия и хитрость, тогда все будет просто, — объяснил Адриан.

— Я бы прислушался к его советам, — раздался чей-то голос. — Если кто и знает, как драться на палках, то точно Адриан.

Обернувшись, Адриан и Терон увидели двух всадников, выехавших на поляну. Каждый вел за собой мула, нагруженного тюками и шестами. Это были молодые люди, немного старше Трейс, но одетые, словно принцы, в красивые камзолы, отороченные кружевами.

— Мовин! Фанен! — изумленно воскликнул Адриан.

— Не стоит так удивляться. — Мовин отпустил лошадь пощипать траву на поляне.

— Да как же мне не удивляться? Во имя Марибора, что вы здесь делаете?

В эту минуту из густого леса вышла процессия музыкантов, глашатаев и рыцарей. За ними следовали телеги и кареты. В утреннем свете в руках знаменосцев, шедших впереди колонны, развевались огромные красно-золотые флаги. За ними следовали имперские стражи церкви Нифрона в шляпах с плюмажем.

Адриану и Терону пришлось отойти к деревьям, чтобы не мешать процессии. Роскошный парад белых с позолотой карет и лошадей в элегантных попонах продолжался. Были здесь и богато одетые священнослужители, и солдаты в кольчугах, и рыцари с оруженосцами, которые вели за собой лошадей, нагруженных дорогими сверкающими доспехами. Некоторые штандарты выдавали дворян из далеких Калиса и Трента. Но были там и простолюдины, суровые мужчины с широкими мечами и шрамами на лицах, монахи в сильно потрепанных рясах, дровосеки в зеленых капюшонах с длинными луками в руках.

Все это пестрое шествие до тех пор напоминало Адриану цирк, который ему однажды довелось увидеть, пока на поляне не появилась группа верховых, которые выглядели слишком серьезно для этого карнавала. Парад замыкала шестерка всадников в красно-черных одеяниях с изображением расколотой короны на груди. Во главе отряда гарцевал на коне высокий худощавый мужчина с длинными черными волосами и коротко подстриженной бородой.

— Значит, они наконец-таки решили что-то предпринять, — заметил Адриан, глядя на Мовина. — Надо же, церковь прилагает такие усилия для спасения маленькой деревушки, на которую плевать даже ее королю. Но я все равно не понимаю, вы-то здесь зачем.

— Ты ранишь мне сердце. — Мовин изобразил рукой боль в груди. — Допустим, я здесь лишь за тем, чтобы помочь Фанену, но возможно, я тоже поучаствую. Хотя если и ты собираешься состязаться, похоже, мы зря приехали.

— Кто эти люди? — вполголоса спросил Адриана заметно выбитый этим зрелищем из колеи Терон. — И о чем он говорит?

— Извини, что сразу не догадался объяснить, в чем дело. Это Мовин и Фанен Пикеринги, сыновья графа Пикеринга из провинции Галилин в Меленгаре, и, похоже, они заблудились. Мовин, Фанен, это Терон Вуд, земледелец.

— И он платит тебе за уроки? Весьма неглупо с его стороны, но как вы оказались здесь раньше всех? Я не видел вас ни в одном из лагерей. Впрочем, я несу вздор. Конечно, вы с Ройсом заранее узнали, где состоятся состязания.

— Какие состязания?

— Ройс, наверное, прятался под столом у архиепископа, пока тот составлял правила соревнований. Так что, будем драться на мечах? Если да, то у Фанена есть реальный шанс выиграть, но если на копьях… — Он покосился на брата, который ответил ему мрачным взглядом. — В этом он не очень силен. Не знаешь, как будут отсеивать проигравших? Вряд ли дворян поставят против простолюдинов, значит, Фанену не придется сразиться с тобой…

— Разве вы здесь не для того, чтобы убить Гиларабрина? Хочешь сказать, все эти люди прибыли сюда ради каких-то дурацких состязаний?

— Гиларабрина? Что такое Гиларабрин? Это как медведь Освальд? Я слышал, он годами донимал жителей данморских деревень, пока король наконец не убил его обычным кинжалом.

Постепенно вся кавалькада, ни на секунду не останавливаясь, проследовала в направлении замка. Один из экипажей, миновав колодец, остановился, оттуда вышла молодая, хорошо одетая дама и побежала к ним, придерживая подол юбки, чтобы не запачкать его.

— Здравствуйте, Адриан! — радостно улыбаясь, воскликнула она.

Адриан ответил учтивым поклоном. Терон последовал его примеру.

— Адриан, это ваш отец? — спросила она.

— Нет, ваше высочество. Позвольте представить Терона Вуда из деревни Дальгрен. Терон, это ее королевское высочество принцесса Ариста из Меленгара.

Терон ошеломленно уставился на Адриана и с трудом выдавил из себя несколько слов:

— Ну и знакомства у тебя!

Адриан неловко улыбнулся и пожал плечами.

— Ариста! — воскликнул Фанен. — Представляешь, Адриан говорит, что смысл состязаний в том, чтобы убить чудовище.

— Я этого не говорил.

— Меня это вполне устраивает. Я думал, мне придется отказаться от участия из-за Адриана, но охота — это совсем другое дело. Знаешь, в таких делах, как правило, все решает удача.

— В каких еще делах? — рассмеялась Ариста. — А ты что, Фанен, много раз убивал чудовищ?

— Ба, да что тут такого? — усмехнулся Фанен. — Ты же понимаешь, что я имею в виду. Иногда бывает достаточно просто оказаться в нужном месте в нужное время.

Мовин пожал плечами:

— Честно говоря, как-то все это не похоже на состязания для знати. Если это правда, то я буду разочарован. Я думаю, не стоит марать меч Пикеринга ради убийства беззащитного животного.

— Скажи, Адриан, ты не слышал, какова награда? — спросил Фанен. — Об этих состязаниях кричали на каждой площади, в каждой церкви и каждом трактире Аврина, так что наградить должны весьма щедро. Просто золотой кубок? Или надел земли? Я надеюсь получить поместье. Мовин унаследует титул отца, но я должен буду сам о себе заботиться. На кого похож этот зверь? На медведя? Он большой? Ты его видел?

Адриан и Терон обменялись удивленными взглядами.

— В чем дело? — спросил Фанен. — Надеюсь, его еще не убили?

— Нет, — сказал Адриан. — Пока не убили.

— Замечательно!

— Ваше высочество! — Из кареты, все еще стоявшей на дороге, послышался женский голос. — Нам пора ехать, архиепископ будет ждать.

— Прошу прощения, — сказала Ариста. — Мне пора. Рада была снова повидать вас, Адриан. — Помахав им рукой, она побежала обратно к карете.

— Нам, наверное, тоже пора, — сказал Мовин. — Мы хотим вписать имя Фанена в список одним из первых, если это возможно.

— Подождите, — остановил их Адриан. — Вы должны отказаться от участия в состязаниях.

— Что? — хором вскричали братья.

— Ради них мы так долго сюда добирались, — пожаловался Фанен.

— Послушайтесь моего совета. Разворачивайтесь немедленно и отправляйтесь домой. Заберите с собой Аристу и убедите остальных, если сможете. Откажитесь от участия, если состязания и в самом деле устраиваются ради убийства Гиларабрина. Вы не сможете сражаться с этой тварью. Я не шучу. Вы не представляете, во что ввязались. Вам не одолеть этого зверя, он убьет вас.

— А сам-то ты сумеешь его одолеть?

— Я здесь не за этим. Мы с Ройсом просто выполняем кое-какую работенку для дочки Терона. Мы уже собирались уезжать.

— Ройс тоже здесь? — спросил Фанен, оглядываясь по сторонам.

— Окажите услугу своему отцу и уезжайте.

Мовин недовольно нахмурился.

— Услышь я такое от кого-то другого, я счел бы подобные слова оскорблением. Я бы даже назвал тебя трусом и лжецом, но я знаю, что ты ни то ни другое. — Мовин вздохнул и задумчиво потер подбородок. — И все же мы не за тем проделали столь долгий путь, чтобы сейчас повернуть назад. Говоришь, вы собираетесь уезжать? Когда?

Адриан вопросительно посмотрел на Терона.

— Дня через два, наверное, — ответил старый Вуд. — Я не хочу отправляться в путь, пока не буду уверен, что Трейс поправилась.

— Тогда и мы задержимся здесь на пару дней и сами посмотрим, что и как. Если окажется, что ты прав, мы уедем с вами. Справедливое решение, Фанен?

— Не понимаю, почему бы тебе не уехать, а я останусь. В конце концов, участвовать предстоит мне.

— Никто не сможет убить эту тварь, Фанен, — сказал Адриан. — Послушайте, я провел здесь три ночи. Я видел ее и знаю, на что она способна. Дело не в ловкости и не в храбрости. Твой меч не нанесет ей вреда. Ни один меч не сможет поразить ее. Сражаться с этим зверем — чистой воды самоубийство.

— Я пока не стану принимать решение, — заявил Фанен. — Мы даже не знаем наверняка, в чем именно заключаются состязания. Пока что не стану записываться, но и уезжать я не собираюсь.

— Тогда сделайте мне одолжение, — сказал братьям Адриан. — Обещайте хотя бы не выходить сегодня ночью на улицу.

Кто-то или что-то притаилось в обрамлявших речные берега кустах ежевики. Ройс оставил Эсрахаддона и направился к воде, стараясь не смотреть в ту сторону, откуда доносились звуки. Спустившись со скалы в ложбину возле реки, он выбрался из нее в другом месте и, прикрываясь деревьями, по касательной вернулся назад. В лесу кто-то был, и этот кто-то явно не желал быть замеченным.

Сине-оранжевое пятно, мелькнувшее среди листвы, Ройс поначалу принял за синешейку, но, когда пятно зашевелилось, стало понятно: оно слишком велико для птицы. Ройс подошел ближе и разглядел светло-каштановую бороду в косичках, широкий плоский нос, синий кожаный жилет, увесистые черные сапоги и ярко-оранжевую рубаху с пышными рукавами.

— Магнус! — громко приветствовал Ройс гнома.

От неожиданности тот оступился и вывалился из зарослей ежевики. Поскользнувшись на мокрой траве, он упал и приземлился спиной на голый камень неподалеку от того места, где сидел Эсрахаддон. Гном жадно хватал ртом воздух, стараясь восстановить дыхание.

Ройс спрыгнул вниз и приставил к его горлу кинжал.

— Тебя многие искали, — угрожающе сказал Ройс. — Признаюсь, я и сам очень хотел с тобой повидаться, чтобы поблагодарить за помощь, которую ты оказал мне в замке Эссендон.

— Только не говори мне, что это тот гном, который убил короля Амрата из Меленгара, — проговорил Эсрахаддон.

— Его зовут Магнус. По крайней мере так называл его Перси Брага. Он весьма искусен в сооружении ловушек и резьбе по камню, не правда ли?

— Это мое ремесло! — запротестовал гном, все еще задыхаясь. — Я всего лишь мастер, выполняю заказы, как и ты. Нельзя обвинять меня в том, что я делаю свое дело.

— Хорошенькое дельце, если я из-за него чуть не погиб, — возразил Ройс. — И к тому же ты убил короля. Алрик будет очень доволен, когда я сообщу ему, что наконец прикончил тебя. Помнится, за твою голову объявлена награда.

— Стой, подожди! — закричал Магнус. — Во всем этом не было ничего личного! Разве ты сам никогда не убивал за деньги, Ройс?

Ройс в нерешительности остановился.

— Да, мне известно, кто ты, — сказал гном. — Интересно было узнать, кто сумел выбраться из моей ловушки. Ты ведь работал на «Черный алмаз» и был у них не просто мальчиком на побегушках. Вот и я всего лишь выполнял заказ, говорю тебе. Мне плевать на политику, на Брагу и на Эссендонов.

— Подозреваю, что он говорит правду, — заметил Эсрахаддон. — Я не встречал ни одного гнома, которого интересовало бы что-либо, кроме причитающихся им денег.

— Видишь, он понимает, о чем я. Отпусти меня!

— Я только сказал, что ты не лжешь, но я не говорил, что следует сохранить тебе жизнь, — заметил волшебник. — Вообще-то теперь, когда я знаю, что ты подслушивал нашу беседу, я вынужден согласиться с Ройсом, и ты должен умереть. Неизвестно, как много ты успел услышать…

— Да что вы такое говорите? — воскликнул гном.

— Когда перережешь ему глотку, можно сбросить его тело вот с этого порожка. — Волшебник подошел к краю утеса и посмотрел вниз.

— Нет, — ответил Ройс. — Лучше я скину его в водопад. Не такой уж он тяжелый, течение наверняка отнесет его тело к самому Гоблиновому морю.

— А может, тебе понадобится его голова? — спросил Эсрахаддон. — Например, чтобы отнести Алрику?

— Неплохая мысль, но я не намерен целую неделю таскать с собой по лесу отрубленную голову. На нас слетятся мухи со всей округи, а запашок уже через несколько часов пойдет такой, что хоть стой, хоть падай. Поверь, у меня есть в этом деле некоторый опыт.