Родник холодный

Глава 18

Валентина подождала, пока шаги доктора не растворятся в ночной темноте переулка. Быстро миновала череду лодок у причальной стенки, выбежала на пирс, в несколько шагов оказалась у лодки доктора, спрыгнула в неё, вытащила рюкзак доктора, откинула клапан и горловину рюкзака. Достала из своего рюкзака дозиметр, поднесла его к горловине и включила. Маленький экранчик загорелся зелеными прочерками тире. Моргнул несколько раз ими, и на экранчике высветились цифры «семь тысяч».

«Ртуть!» — пронеслось в голове Валентины. Она стала вынимать по очереди все из рюкзака, выкладывать на дно лодки все по порядку, чтобы после в обратном порядке все упаковать так, как лежало до.

Кружка, ложка, вилка, нож, котелок армейский, одежда, носки, аптечка, фонарь, одноместная палатка, коврик, спальник, предметы гигиены: зубная щетка, паста, мыло. Ничего, что могло бы содержать в себе ртуть, кроме котелка, но и котелок был пуст.

То, что доктор скрытно готовит лодку к отплытию ночью, говорило о том, что этой ночью он и собирается покинуть Оскол. Почему доктор не сделал этого сразу? Почему он скрывается? Почему он так рискует? Почему не ушел? Что может его удерживать? Вернее, чего ему сейчас не хватало?

«Ртути которой тут нет!» — дала сама себе ответ Валентина, — «Канал поставки идет через доктора Валдиса!»

Никаких сомнений в том, что он имел самый ближайший контакт с помеченной изотопами ртутью, не было. Дозиметр четко указывал на это. Семь тысяч превышения естественного радиационного фона! А это значило, что доктора нужно было брать живым или мертвым. Тогда брать, когда на руках у него будет ртуть. А ртуть будет у него, когда он вернется. А вернется он этой же ночью. Возможно, прямо сейчас.

Разведгруппа, посланная Полковником на доразведку местности, напоролась на засаду. После короткой перестрелки в ночном лесу она отходила, в этот раз унося с собой одного тяжело раненого.

Полковник сидел на деревянном ящике в своем импровизированном штабе в ремонтном боксе, попыхивая трубочкой. Звуков дальней перестрелки, случившегося боестолкновения он тут услышать не мог и ждал с надежной хорошие новости с возвращением разведки. Когда командир вернувшейся разведгруппы вошел в боксы, только по одному его виду Полковник сразу понял, что хороших новостей нет.

— Напоролись на засаду! У нас один трехсотый, тяжелый! — разведчик был все еще на эмоциональном взводе.

— Садись! — Полковник показал на деревянный ящик, стоящий рядом, — Покажи где!

Разведчик поставил автомат рядом с тракторной шиной, служившей столом, стиснув зубы, покачал головой, хотел выругаться, но сдержался,

— Вот здесь! — сказал он, показывая на карте.

В этот момент в штаб влетели еще двое из разведгруппы.

— Доктора нет! — воскликнул один.

— Где доктор?! — добавил второй.

— Как нет?! — Полковник оторвал глаза от карты, — А где он?

— Нет доктора на месте у себя, Полковник!

— У нас раненый! Тяжелый!

Полковник резко встал, вышел из дверей бокса и направился в соседний, где должен был быть доктор. Но тут что-то внезапно заставило его остановиться. Он развернулся и пошел в сторону своего командирского УАЗ-469.

Валентина оставила автомат и рюкзак на досках пирса. Опираясь на доски руками, медленно опустилась в воду. Воды оказалось чуть выше колена, и можно было надеть рюкзак обратно на спину, не замочив его. Надела рюкзак, забрала автомат, скрылась под пирсом прямо напротив пришвартованной лодки. Стоять ей приходилось, сильно нагнувшись, и одной рукой пришлось опереться на толстенную сваю, которая почти полностью скрывала ее.

Женщина Лида по прежнему сидела в уазике, прижимая к себе узелок. Увидев Полковника, она решила, что он идет к ней, но тот подошел к задней двойной двери машины, откинул нижнюю дверцу, ведущую в багажный отсек. Лида услышала, как полковник перебирает там что-то, двигая с места на место.

— Лида!!! — услышала она крик полковника и вздрогнула, — Лида, к машине кто-нибудь подходил?!

— Доктор был только что — пару минут назад. Сказал, что ты послал за каким-то маслом. Я не поняла ещё — за каким таким маслом. Он сказал за машинным маслом…

Последние фразы Лиды Полковник уже не слушал.

— Оба ко мне! В машину! Быстро! — крикнул он двум своим автоматчикам — ординарцам, — Лида, вылезай из машины!

Полковник кинулся в двери бокса, откуда только что вышел.

— Вы, разведка, все в мою машину! С оружием! Ты, — он указал на командира разведгруппы, — отставить! Ты берешь одно отделение из резерва и бегом к дому доктора! Если его там нет — найти! Найти и сюда его! Из-под земли достать его Иуду! Живым или мертвым! Понял? Живым или мертвым его сюда! Вы двое в машину! Где оружие? С оружием в машину!

Доктор Валдис быстро и уже не таясь, часто оглядываясь, шёл по ночным переулкам Оскола, держа подмышкой канистру машинного масла. Он шёл и думал о том, что он в последний раз видит всё это. Это забытое богом село, которое он раньше всё время скрыто ненавидел, и всё это, что вокруг села. Теперь он просто оставляет это. Это уже прошлое. Эти скотопрогонные переулки, эти изгороди, эти дома и деревья, эти поля, эти люди, которые копошатся в этих огородах, снуют по этим улицам и переулкам, эти коровы, эти лошади, эти собаки, эти кошки, эти птицы — всё это, всё это уже его прошлое.

Он вышел к реке. Направился к пришвартованной у пирса лодке. Еще несколько шагов и всё. Всего этого, что он оставил у себя за спиной, уже больше не будет.

Командирский уазик Полковника метался по улицам и переулкам Оскола. Полковник включил фары на дальний свет, в надежде, что свет выхватит где-то из ночной темноты силуэт доктора.

Полковник разгонял УАЗ-469 до предельных скоростей даже в самых коротких переулках. На поворотах тормозил резко и разгонял в следующем переулке до нового поворота.

Полковника разрывало давлением изнутри от произошедшего. Чтобы не держать в себе, он заорал, ударяя кулаком по торпеде уазика, так что все, кто был в автомобиле, поняли — дело серьезное:

— Пару минут назад! Пару минут назад! Так сказала Лида. Пару минут назад был! Предателей вешают на осине! На осине повешу гада! На осине повешу гада!

Валдис спрыгнул в лодку и сразу полез за рюкзаком, чтобы упаковать в него свою ношу. Он вытащил рюкзак на середину лодки. Вдруг почему-то от этого лодка сильно накренилась на один борт, и он ухватился руками за оба борта, как в прошлый раз и как в прошлый раз, у него вырвалось: «Laiva sasodītā laiva (лодка чертова лодка)!»

Что тяжелое ударило его по затылку! Бух! Валдис упал на дно лодки! Ударился лбом! Почувствовал, как тяжесть навалилась на него между лопаток. И еще раз удар! Бух!

— Лежать смирно! Дернешься — выстрелю в голову! — услышал Валдис женский голос за спиной, и его парализовало от страха.

Валентина контролировала доктора, лежавшего на дне лодки, прижав его одним коленом и приставив дуло АК47 к его затылку. Свободной рукой обыскивала его, прохлопывая карманы. В боковом нащупала пистолет. Достала пистолет— «Макаров». Там же в кармане — глушитель к нему. Откинула пистолет и глушитель в сторону, на корму лодки, подальше, к самому мотору.

— Где ртуть?! — спросила она доктора и еще раз прикладом ударила того по затылку, так, чтобы он почувствовал, повторила, — Где ртуть?!

Ударила еще раз.

— Это…, это ртуть… — прошептал Валдис только после второго удара, показывая указательным пальцем на канистру, лежавшую прямо перед ним.

— Лежать смирно! Прострелю голову! — повторила угрозу Валентина.

Задрала вверх куртку доктора и натянула ему на голову, закрыв полностью ему хоть какую-то видимость.

Она взяла свободной рукой канистру. Не спуская глаз с доктора, села на корме на лавку рядом с лодочным мотором. Поставила канистру между ног. Достала дозиметр. Дозиметр показал — «двадцать три тысячи». Она стала отвинчивать крышку, постоянно поглядывая то на доктора, то на канистру. Как только крышка отвернулась, из горловины появилось слабое белое свечение. Ртуть!

«Это ртуть!» — Валентина испытала секундное облегчение, — «Это ртуть! Что теперь? Теперь надо связать его. И уходить вниз по реке. Потом его в мотоколяску и уходить на Москву. А сейчас связать!»

Она стала соображать чем можно связать руки и ноги доктора. У нее нет ничего — ни брючного ремня на себе и в её рюкзаке тоже ничего. В рюкзаке доктора? Стала вспоминать, что было в рюкзаке у доктора. Вспомнила про одноместную палатку. Можно отрезать оттяжки. Длинны хватит.

— Не шевелись! — сказала она и снова прижала коленом доктора к дну лодки.

Доктор издал стон. Валентина откинула верхний клапан его рюкзака.

В этот момент ее внимание привлек мечущийся в стороны и вверх-вниз свет в ближайших к пристани переулках. Еще через мгновение она услышала звук раскручивающего обороты двигателя. К реке приближался автомобиль. Она тут же кинулась на корму.

УАЗ-469 вылетел на берег реки. Дальний свет фар осветил причальную стенку, пирс и лодку, стоящую на приколе.

— Вот он, Иуда! Вот он, сука! — заорал Полковник и направил автомобиль к причальной стенке.

Побоявшись, что деревянные мостки не выдержат автомобиля, он затормозил прямо пред ними. Выскочил, уже держа пистолет ТТ в вытянутой руке. Остальные последовали за ним. Полковник выстрелил на бегу несколько раз. Тах-тах-тах! Следовавшие за ним сняли автоматы с предохранителей, дослали на бегу патроны в патронники! Клац-клац-клац!

Валентина скинула швартовый конец с кнехта на пирсе. Ухватилась за ручку верхнего стартера. Дернула. Лодочный мотор «Нептун 23» — двадцать три лошадиные силы, завелся с первого раза. Валентина перевела ручку управления трансмиссией на передний ход, выдвинув ее на себя до предела. Дала ручкой газа на румпеле. Лодка с ревом рванулась, задрав нос кверху, поднимая за собой волну, вышла на средину реки.

Неясные очертания силуэтов бегущих по причальной стенке легионеров осветились вспышками, рассыпались вдоль причальной стенки. Трах-тах-тах-тах-тах! Как будто зажги новогоднюю гирлянду вдоль берега.

Бац! Бац! Бац!

Прилетело несколько попаданий по лодке.

Вести прицельную стрельбу с раскачивающейся на воде лодки было не возможно. Валентина присела на колено и, удерживая одной рукой румпель лодочного мотора, успела дать очередь из своего АК47 в направлении противника. Трах-тах-тах-тах-тах! Это все, что она успела сделать.

Ее положение вполоборота в этот момент, а не фронтально, спасло от проникающего попадания калибра семь шестьдесят два через броневую плиту разгрузки. Из нескольких десятков пуль, выпущенных по ней за пару секунд, одна под углом ударила ее прямо по центру груди, туда, где были снаряженные магазины. Ударила, срикошетила!

Валентина не поняла, что произошло, когда вместо воздуха глотнула ртом воды. Только когда погрузилась с головой, ей стало ясно, что ее сбросило в реку. Рванулась наверх за воздухом, выгребая руками и ногами. Лишь на мгновение голова ее поднялась над водой. Успела вдохнуть, и сразу непреодолимая сила тяжести потянула ее вниз, в темноту речной глубины, куда уже опустился ее АК47. «Ух-ух-ух-ух-ух!» — слышала она рядом. Это врывались в воду отправленные за ней пули. Потеряв ее из виду, легионеры вели огонь наугад в то место, где она скрылась.

Что бы сэкономить кислород в своих легких она перестала пытаться выгребать ногами и руками и стала нащупывать наплечные лямки рюкзака и застежки-липучки на разгрузке — то, что утягивало ее на дно.

Одна лямка. Вторая. Оттолкнула от себя. Рюкзак ушел в сторону.

Одна боковая липучка разгрузки расстегнулась.

Уши ей сдавила резкая боль — давление воды нарастало.

Ух-ух-ух-ух-ух!

Она зажала нос двумя пальцами, попыталась продуться, что бы выровнять давление в барабанных перепонках, с внешним давлением воды.

Течение реки заваливало её то в одну, то в другую сторону, не давая стабилизировать свое положение.

Продулась. Боль отступила. Открыла глаза. Вокруг был мрак.

«Ух-ух-ух-ух-ух!» — это смерть слепая старуха пыталась нащупать ее под водой.

Расстегнула вторую липучку.

Кислород в легких на исходе. Почувствовала жжение внутри легких. Тягу выдохнуть и вдохнуть.

Потянула разгрузку вверх. Мокрая насквозь разгрузка, слипшаяся с мокрой насквозь одеждой, тянулась с трудом.

Почувствовала под ногами мягкое илистое дно. Ушла в эту слизь почти по колени.

Выдох-вдох уже подступали к горлу. Обманывая свое нежелающее погибать тело, она сделал два глотательных движения как бы вдыхая.

В это время течение закрутило её, наклонило её вниз головой. Она почувствовала илистую слизь на своем лице.

Разгрузка сама раскрылась по бокам и Валентина, сняв через голову, освободилась от её тяжести.

Рванула вверх за воздухом!

Гребок! Руками! Ногами! Всем телом! Еще гребок!

Наверх! К воздуху! К жизни! Туда где воздух!

Туда где ее караулила смерть…

Ух-ух-ух-ух-ух!

Выдох!!! Вдох!!!

Трах-тах-тах-тах-тах!

Она вынырнула лицом к пирсу. Увидела россыпь огня. Назад. В глубину. В другую сторону. На тот берег.

Ух-ух-ух-ух-ух! Уже ближе. Уже громче.

Трах-тах-тах-тах-тах!

Она гребла под водой, выкладывая все силы ослабленного отсутствием кислорода тела. Чем дольше оставаться под водой, тем дольше можно прожить.

Прожить ещё один гребок… Еще один… Сил больше нет… легкие разрываются изнутри… и все же ещё один гребок… ещё один гребок жизни. Она почувствовала, что силы покидают её и если она не вынырнет и не вдохнет глоток воздуха, то уйдет на дно. Всего один глоток воздуха… Она вынырнула.

Дах-дах-дах-дах-дах! Дах-дах-дах-дах-дах! Сразу услышала она.

Выдох!!! Вдох!! Нырнула.

Дах-дах-дах-дах-дах! Дах-дах-дах-дах-дах! Слышала она не прекращающееся над рекой ни на секунду.

Смогла проплыть гораздо меньше. Руки и ноги не слушались. Выгребла уже не физической силой, которой нет, а силой своей воли.

Вынырнула. Выдох. Вдох.

Что это? Она жива? Как?

Трассирующие пули пролетали над ее головой.

Все — последние силы и её тела и силы её воли уходят. Уходят в никуда… Уходят в воду… И она вот-вот последует за ними…

Вдруг она поняла, что стрельба трассирующими с противоположной стороны реки идёт не по ней! Она увидела: на той спасительной стороне, куда она стремилась, из береговых зарослей вырывался огонь, и поток трассеров, не прекращаясь, проносился над рекой. Она услышала, как не похоже на сухие выстрелы автоматов «Калашникова» глубоким, раскатистым громовым басом работает пулемёт. Оглянулась назад. Трассеры разрывали в щепки и причальную стенку, и пирс, и лодки у стенки! Все летело в разные стороны!

Дах-дах-дах-дах-дах! Дах-дах-дах-дах-дах! Дах-дах-дах-дах-дах!

«Пулемёт… Это пулемёт… Пулемёт работает не по мне… Не по мне… К берегу… К тому брегу…», — она мыслила уже на уровне инстинкта выживания.

До спасительного берега оставалось совсем немного. Она нащупала ногами дно. Не в силах больше плыть, она пошла находясь по шею в воде, отталкиваясь от воды руками. Нырнула, снова попробовала плыть. Сил нет. Опять встала, пошла.

Все это время, пока она делала последние оставшиеся шаги, пулемёт не переставал работать по противоположному берегу, разнося всё, что там было, в щепки, в клочья, в полное мессиво, пока на той стороне реки не погас последний отстреливающийся огонек.

Затихло.

Был только слышен доносящийся издалека рев лодочного мотора, удалявшийся по реке.

Уже на берегу ноги её подкосились, она рухнула обессиленная на прибрежный песок, склонившись над ним, утопив в него глубоко свои ладони. Могла только дышать.

Вдруг голова её закружилась, она потеряла ориентацию — где верх, а где низ. Вновь песок оказался перед её глазами и поплыл перед ней сам собой. Кто-то поднял её, взвалил себе на плечо и понёс.

Услышала голос:

— Не время отдыхать, товарищ старший лейтенант. Чуть позже отдохнем.

«Бекас…», — поняла она.