Рожденные в СССР. Прорыв

Глава 6 Столица. 5 июня 1973 года

В купе Семен устроился быстро. Принципиально оно не отличалось от вагонов будущего. Разве что было немного душновато, пока они совместно с немолодым мужчиной не приоткрыли «закрытое» на зиму окно. Механизм, как всегда, заедал.

— Не хотят, черти, правильно обслуживать! — пояснил второй мужчина, что уже удобно устроился наверху. На вид обычный работяга. Он подмигнул Семену и достал из кармана фляжку. Но Ракитин хотел лишь спать и потому покачал головой. Пассажир настаивать не стал и сделал глоток. В этот момент в вагон зашла тетка, что переодевалась в туалете. Судя по характерному гэканию, она была откуда-то с юга, и тут же с казацким напором предложила Семену поменяться. Он ехал внизу.

— Да без проблем.

— Ой, спасибочки! А за беспокойство возьмите моих булочек. Напекла в дорогу, утром чай попьете.

Отказываться было неудобно. Предложили ведь от всего сердца. Да и не в его положении не брать свежие ресурсы. Деньги ведь имеют свойство заканчиваться. Сумма в «кирпичике» уже упала до тысячи шестисот. Это, учитывая те сорок пять рублей с мелочью, что взяты с кошеля фарцовщика. Полторы сотни Семен переложил в свой кошелек, а остальные уже утекли.

Проснулся он рано, не было еще шести. Полежал, подумал и встал. Несмотря на рань у туалета уже образовалась очередь. Скоро санитарная зона! Умывшись и взяв чаю у проводницы, Семен устроился на соседней нижней полке. Мужичок, с которым он открывал вечером окно, уже чаёвничал и поделился бутербродом с копченой колбасой.

— Ешь, студентик. Мне все равно не осилить.

— Да у меня еще булочки остались.

— А ты все ешь. Москва сильных любит.

После завтрака нахлынули разные мысли. Ради чего он это затеял? Может, ну его к черту! С его послезнанием можно неплохо устроиться и в этом мире. Написать книги, «вспомнить» популярные песни, стать предсказателем типа Глобы. Пожить по-человечески еще лет… Сколько там осталось Союзу? Восемнадцать. Да и после, люди, пусть и не все, жили неплохо. Это ерунда про тотальный дефицит и невозможность сытно жить в этом времени. Устраивались, находили связи, уезжали зарубеж непустыми.

Что еще нужно обывателю?

Семен внезапно разозлился на себя и повернулся к стенке, чтобы никто не увидел выражение на его лице. Обыватель, мещанин! Они и есть главные враги государства. «Где жопа в тепле, там и родина. Не учите жить, а помогите материально!» Разрушительное стремление хапать как можно больше и сломало цельную императиву общества. Не надо врать самим себе. Все в какой-то момент захотели жить, как американцы. Стать богатыми и успешными. Напрочь забыв, что в том мире полно неудачников и нищеты. И кому-то за все это богатство придется умереть.

Ракитин сжал зубы. Сууука! Ненавижу! Ненавижу тех, из-за кого погибли те пацаны. Их обгорелые тела так и остались лежать неприкаянными на улицах чужого города. Без рук, без ног, без головы. Они не раз грузил тела несчастных в «Мотолыгу». Вот хотя бы ради них стоит попробовать. Он сам уже хоть как-то прожил собственную судьбу и должен вмешаться в вероятное будущее этого времени. Ведь ради чего-то его сюда закинули неведомые силы?

Значит, еще не поздно?!

Площадь трех вокзалов выглядела непривычно без серой громады «Московского» универмага. Больше, но не чище. Видимо, такое уж свойство всех привокзальных площадок. Много шума, мусора и таксистов.

— Куда ехать, парень?

Голос был молод, горяч, как и сам таксист. По виду южная кровь. Правда, Семен не особо разбирался в акцентах и нацию не определил. Видимо, бравый горец решил после службы покорить столицу.

«А почему бы и нет?»

Не терпелось поскорей ознакомиться с обстановкой на месте.

— Котельническая набережная.

— Знаем такую. Всего за двадцать рублей довезу!

— Джигит, осетра урежь наполовину.

— Осетра? — задумчиво потеребил малознакомое слово таксист, а затем улыбнулся. — Красиво говоришь! Только за это червонец сбавлю.

— Поехали!

Ракитину отчего-то стало весело, и он несмотря на свое решение зря не тратить средства рискнул шикануть. Хотя мог бы доехать на метро за пятак. Но поездка по улицам будет полезной. Хоть глянет, как выглядит нынешняя Москва в утренние часы. Он сел рядом с водителем и сразу протянул тому червонец.

— Домчу с ветерком, уважаемый.

Семен с любопытством наблюдал за улицами столицы, за москвичами, за транспортной обстановкой. В принципе разницы особо не замечалось. Диких пробок, конечно, не было, но движение имелось. Да еще какое! Сотни машин, грузовых, легковых, микроавтобусов, неизвестной конструкции пикапов двигались во всех направлениях. Плюс общественный транспорт, забитый с утра под завязку. Сам процесс трансфера смотрелся несколько хаотичней. Меньше светофоров, круговых развязок, указательных знаков. Народ правилами движения откровенно манкировал, ездил как хотел или умел. Хреново водили в прошлом! Да и сам таксист, как истинный джигит то и дело обгонял, подрезал и бранился на остальных участников движения. То-то Ракитин всегда удивлялся — почему в сытые застойные времена было так много аварий? Машин-то вроде ездило мало!

Москвичи выглядели такими же, как будущем. Суетились, спешили, толпились, толкались. Нет, подобный столице огромный город не создан для жизни. Если вы не любите суету, то вам не сюда. И ведь в двадцать первом веке Москва станет еще больше. С пригородами и человейниками все двадцать миллионов. Целая страна с огромными финансами и возможностями! И как всем эти власти тогда и управлялись? Тут без компартии, как связующего звена точно не обойтись. Она же пронизала буквально все структуры общества! Излишняя надежда на КПСС, наверное, и подвела. Вместо силы на поверку оказались дряхлость и неумение.

Затем Семен обратил внимание на архитектуру. Он не был особым любителем столицы, но переехавшие туда знакомые сумели показать ему воочию старые районы Москвы. Как все-таки они за будущие десятилетия изменились. Исчезло множество старинных утлых домишек, особняков, все вокруг перестроено. Добила дух старой столицы так называемая точечная застройка. Квартиры в центре стоили так дорого, что стало выгодно застраивать элитным жильем буквально каждый метр. А сейчас все эти старые и еще нетронутые кварталы открыты просмотру.

Таксист между тем не переставал болтать. Ракитину его разговорчивость была выгодна. Кто, как не водители такси в курсе всех последних событий и сплетен. Понемногу Семен как бы невзначай начал задавать ему вопросы, получив исчерпывающие ответы. Сам он больше отмалчивался, сказав сразу, что студент и приехал к родственникам. Насчет студента таксист хмыкнул, но лезть в душу не стал. Понятно, обычный студиоз никогда червонец за такси не отдаст. Да и одежда на Ракитине была пусть и не вызывающе модная, но вполне приличная. Но таксеры разных людей видят и потому их уже ничем не удивишь.

Вышел Степан около знаменитой высотки на Котельнической набережной. Жилье для элиты и в советское время здорово отличалось от квартир для пролетариата. Но это, видимо, закон существования любого государства. Руководящий и управленческий аппарат должен иметь льготы. Иначе, чем он будет отличаться от остальных граждан? После любой революции самые выдающиеся получали преференции. Достаточно вспомнить Наполеона и его подручных. Приручив таким образом номенклатуру к хорошему, власть могла держать её на коротком поводке. За сытную кормушку элита будет ой как цепляться! И как решить непростую дилемму, в мире еще не придумано.

Ракитин шел вдоль набережной, любовался высоткой, идущими по Москве-реке прогулочными теплоходами. Напротив, через реку высилась Сталинка с вычурной крышей. Оригинальные здания пятидесятых годов постройки, старинные особняки, все это великолепие бросалось в глаза. Утренний поток автомобилей на набережной еще не иссяк и можно было понаблюдать за его наполнением разнообразными транспортными средствами. Как ни странно, но преобладали грузовики. Узнаваемые «в лицо» ГАЗ 52, а то и 51, вездесущие ЗИЛки, иногда на глаза попадались менее знакомые модели грузовичков. Наверное, из соцстран.

Легковушки чаще всего были представлены Москвичами разных моделей и двадцать первыми Волгами. Ну и куда без «ушастых» и «горбатых»! Но уже то и дело в транспортной толчее мелькали черные «Волги-24». Новые машины поставлялись в первую очередь всевозможным начальникам и долгое время имели репутацию статусных. А вот и показались блестящие «Жигули», мечта многих автомобилистов СССР. Да уже и не одна модель представлена. Москва все-таки зажиточный город! Внезапно вид на движение перекрыл огромный КРАЗ. Тяжеловес тащил на трейлере экскаватор. Где-то поблизости идет очередное строительство. Ну да, дальше просматривался целый лес строительных кранов. Время строек и успеха в социалистическом строительстве.

Ракитин запоздало осознал, что не знает, куда идти дальше. Ему нужна Верхняя Радищевская улица, а он не удосужился купить карту. Проблема решилась быстро, как только Семен увидел дворника. Это в Москве двадцать первого века им скорее всего был бы мигрант, а здесь вполне себе рязанская физиономия. Абориген свой район отлично знал и без обиняков направил его в нужном направлении. Пришлось даже немного протопать обратно.

«Пришелец из будущего» после разговора неожиданно понял, что его все это время напрягало. Кроме таксиста он еще ни разу не увидел нерусские лица. Нет, ко всем народам Ракитин относился ровно, даже к неграм и американцам. Но лишь в том случае, если они не лезли на его территорию и не устанавливали свои порядки. Не раз по этой причине он в прошлом попадал в неприятности. Его даже предупреждали о возможных проблемах знакомые из полиции. Но Семен считал, что если ты переехал в чужую страну, то обязан уважать именно её традиции. И что закон должен быть для всех одинаков. Иначе проблемы будут решать совсем другие люди и совершенно иными методами.

И уважают всегда только тех, кто уважает себя.

Это был район старых домов, зачастую двухэтажных. Отыскав искомое трехэтажное здание и пройдя по проходу внутрь во двор, Ракитин на некоторое время застыл в нерешительности. Но быстро очнулся и начал высматривать удобное место для наблюдения. Скорее всего нужный ему человек уже ушел на службу. Так что есть время. Но сначала хотелось узнать, живет ли он сейчас здесь или память сыграла с ним злую шутку. А очень бы такого не хотелось. На полковника ГРУ Ивана Петровича Мясникова была вся надежда.

Ракитин отступил в тень и нашел глазами узкую скамейку. По многочисленным бычкам и банке он понял, что здесь местная курительная. Резко захотелось присесть, как будто ноги отказали. Да что же это такое! Второй день его гложат воспоминания, которые подсознание уже почти два десятка лет пытается забыть. И как он сумел только не сойти тогда с ума. Обычный двадцатилетний парнишка. Стало душно, он потянулся к сумке и достал бутылку «Нарзана». Чистая вода всегда облегчает муки. Почему он выжил тогда? Один из немногих срочников в их взводе? Зачем он выжил? Этого Семен не знал. Но знал, что без Мясникова точно бы погиб. Полковник тогда многих спас. Просто своим присутствием.

Разведгруппа ГРУ вышла на них под утро. Обматерив друг друга, они все-таки признали разведчиков за своих. Больно уж виртуозно полковник гнул бранные словечки. Что поделаешь — опыт! Оказавшись внутри занятого остатками роты здания, Мясников тут же потребовал к себе старшего. Оба бойца его маленькой разведгруппы были ранены. Рация разбита. А вот сведения до командования донести требовалось срочно.

Хмуро оглядев молоденького старлея, их внезапного ротного, полковник проглотил готовые, было выскочить матерные словечки и вскорости развернул бурную деятельность. Офицер ГРУшник сумел собрать из двух снятых с разбитых БМП раций одну. Они связались с каким-то не своим непосредственным командованием, некоторое время переругивались и попросили помощь.

В начале дня подполковник грамотно расставил возле окон и проемов бойцов роты, распределил силы, попутно обучая неопытного старшего лейтенанта и постоянно причитая:

— Да что же такое! Афган уже был, а вам ничего не показывают! Когда ж мы начнем не на собственной крови обучаться?

Ракитин навсегда запомнил, как незнакомый полкан разглядывал исподлобья еще целые здания чужого города. Видимо, он предчувствовал будущие разрушения и бесчисленные смерти, стараясь по мере сил уменьшить их число. Разве можно было не доверять после такого этому человеку? Натура бывает цельной или с самого начала, или никогда.