Рожденные в СССР. Прорыв

Глава 9 Началось! 6 июня 1973 года

Ракитин резко отшатнулся:

— Ты что, меня сдать хочешь? Я же к тебе как к человеку.

Иван напрягся, потер мощный подбородок и проворчал:

— Тоже верно! Пошли чай пить и решать, что делать с тобой. Да не боись! Мама в поликлинике. Она мне холку вечером намылит. Я же так-то не пью. Держал бутылку на всякий случай.

— Спасибо! Случаем меня еще не называли!

Мясников уставился на Семена, а затем захохотал:

— Маладца, хвост держишь пистолетом! Марш в ванную!

К чаю прилагалась яичница и бутерброды с ветчиной и сыром. И когда его маман успела сбегать в магазин за свежей булкой и всем остальным? Но это же Москва, здесь колбаса никогда не переводилась. Тем более, в центральном районе столицы.

— У тебя есть, что еще из твоего времени?

Ракитин был готов к подобному разговору, и потому продумывал свою речь все заранее. Это вчера вечером все вышло несколько сумбурно, но зато душевно. Мясников поверил ему безоговорочно, «внутренним духом».

— Документы, деньги и самое главное — портативное ЭВМ.

— Что портативное? — оторвался от тарелки старлей.

— ЭВМ. У нас её называют давно компьютером, такой небольшой — ноутбуком. Ты же не думал, что научно-технический прогресс стоит на месте?

— Точно! — хлопнул себя по лбу Иван. — Наверное, уже Луну освоили, на Марс полетели. Слушай, а ты сам в космосе был?

Это же было бы смешно, если не так грустно. Наивная вера советского человека в разум и науку. На миг Семену стало горько. На что потратило свои возможности в будущем человечество? Затем он вспомнил зачем здесь и решился задать вопрос в лоб:

— Никуда мы не полетели. Кончился космос. Ты лучше скажи, как со мной решать будем? Не вечно же мне куковать в твоей квартире? Нужно переговорить с кем-то из вашего начальства. Но только с тем, кто сам может что-то решить и выйти на высшее руководство Союза. Генерала Ивашутина или его заместителей. Ты, видимо, плохо представляешь, какие важные вести я вам принес. Мы можем с тобой поменять судьбу человечества. Кто его знает, почему меня сюда забросило. Похоже, что там я умер, и проведению сподобилось дать мне второй шанс. Может, у нас там впереди мировая ядерная война? Мир ни хрена не стал лучше после распада СССР и окончания «Холодной войны». И спасать его там некому. Союза больше нет, стучать по трибуне ООН никто не будет. Ты даже не представляешь, какие утырки у власти самых важных стран Земли.

Мясников нахмурился. Его только жестко приложило о стену знанием послезнания, и ГРУшник проникся.

— Сразу скажу — сделать это сложно. Да не смотри так. Просто у меня своя военная специфика. Мы тут в Москве на курсах переподготовки. Но если ты утверждаешь, что меня потом в Германию пошлют, то готовимся не зря.

— Уже не пошлют.

Иван некоторое время смотрел на ухмыляющегося Семена, а потом сам заулыбался:

— Вот нравишься ты мне, Сеня! Не унываешь, все у тебя с огоньком. Надо же, додумался, кого обломать. Спекулянтов. И ведь никакая милиция искать не будет. И с переодеванием грамотно поступил, со следа сбил. Слушай давай к нам в разведку!

— Чай наливай, птица-говорун. Идеи какие-нибудь появились? В КГБ категорически нельзя, не верю я им. Да и конторой она стала громоздкой и неповоротливой. Я же тебе вчера не сказал, но второе управление, так у них вроде контрразведка называется, прошляпила в семидесятые кучу предателей. Или у самих их выросло целое поколение. Да и с Генсеком…

— Что с Ильичом? — тут же подался с серьезным видом Мясников. Спецслужбы бдела. Да и то сказать — глава сверхдержавы.

— Точно не знаю, но ходили слухи, что Ильича в скором времени начнут пичкать какими-то препаратами. Вот был бодрый человек, а потом раз и шамкающая губами развалина. Он, конечно, гарант стабильности, но скатываться в застойное болото нам категорически противопоказано. Историки считают, что СССР в эти годы на взлете. Остановимся, потеряем темп и все. Уже не догонишь поезд истории.

Иван налил чай и задумался:

— А вот с Леонидом Ильичом ты правильно указал. На это тут же клюнут. Но надо идти в ЦэКа. Только к кому?

— Если бы я знал! У меня даже здешнего списка Политбюро нет. Купил я тут ваших газет. Как можно такое в свет выпускать? Восемьдесят процентов воды!

— А ты умеешь лучше?

— Забыл, что я несколько лет отдал журналистике? Самой горячей её части. Писал криминальные хроники, вел расследования, гонялся за настоящими мафиози. Это тебе не про передовиков и комбайнеров писать.

— Сам черт не брат? Чего тогда ушел?

— На меня совершили покушение. Сына подранили. В итоге семью потерял.

Мясников некоторое время ошарашенно смотрел на Ракитина, затем нервно начал мять подбородок:

— Извини, твой моложавый вид сбивает с толку. Чистый студент! Сколько тебе на самом деле?

— Да уже под пятьдесят будет. Было, то есть…

— Этот момент надо будет обязательно учитывать. Отношение к тебе не сразу сложится. Я к телефону, жди здесь!

Через пять минут в проеме двери показался возбужденный хозяин квартиры.

— Одевайся, скоро машина будет!

Нищему собраться, лишь подпоясаться! Надев ботинки из «будущего» и подхватив спортивную сумку, Ракитин вышел из квартиры. Но все равно во двор он выходил с некоторой опаской. Нет, Семен после ночного разговора больше доверял такому искреннему человеку, как Иван Петрович. Ведь в ту разведку он мог бы не идти. Не его уровень, просто оказалось некому. Ситуация в городе складывалась аховая, и её срочно требовалось переломить. Да и от остатков их сборного батальона полковник мог уйти со спокойным сердцем. Не его это было дело. Но ведь остался! И погиб, как настоящий советский офицер. Исчезающее племя уже и в этом времени.

Но одно дело — разговор глаза в глаза, другое, когда к личному отношению присоединяется служба. Ракитин отлично отдавал себе отчет, что в случае приказа сверху старший лейтенант не пойдет против воли начальства. В этом и была основная проблема инфильтрации. Совершенно не хотелось оказаться «неведомой зверушкой» и сидеть всю оставшуюся жизнь взаперти. Семен отчего-то был уверен в том, что, оставаясь на воле, сделает для страны и людей намного больше. Перед его взором прошла история его несчастной Родины. Ни один вроде бы нужный и полезный запрет не послужил её пользе. Обычного человека как раз всегда тянет к запретному. Ибо еще в писании сказано — «Запретный плод сладок!»

Поэтому излишняя секретность и таинственность точно не пойдет на пользу. Но людей для посвящения в тайну надо выбирать тщательно. Пусть его хоть запытают, но он ничего не скажет тому, кому не доверяет. И Семен заявил про это Ивану сразу. Тот прокачал в уме выраженное пришельцем, потом нехотя согласился. С его чисто военной точкой зрения в хитросплетениях политики будущего было сложно разобраться.

Мясников махнул рукой, во двор въезжала сверкающая на солнце буйным окрасом бордовая двадцать первая «Волга». Ого, Семен не мог представить эту олдовскую модель в подобном ярком цвете.

— Кто это? — кивнул он на водителя.

— Мой друг. Значит, и твой тоже. Мне же тебя охранять, пока все не разъяснится.

— И как ты меня ему представишь?

— Как новое учебное задание. Мы же на учебе!

— Не понял.

— После обеда узнаешь. Тогда все и решится.

— Добрый день!

— И вам по тому же месту. Садитесь.

Ракитин уселся сзади, с переднего сиденья к нему повернулся загорелый крепыш в тесной рубашке. Казалось, что под тканью переливаются мускулы, настолько он был мощным в отличие от сухощавого Мясникова.

— Рашид.

— Семен.

— Куда едем Семен?

Тон вопроса звучал серьезно, каким и выглядел этот темноволосый человек с ухватками ухореза.

— Курский вокзал.

— Умно! — Иван захлопнул дверцу. — Приехал ведь на Ленинградский?

— Да.

Ракитин с интересом наблюдал за манипуляциями водителя. Мда, таким пепелацем управлять сложнее, чем его «Мицубиси» с кучей электроники и автоматической коробкой. Они неспешно выехали на улицу и свернули направо. Рашид не задавал лишних вопросов и все больше нравился Семену. Иван также расслабился, открыл окно, в автомобиль ворвался поток свежего воздуха. «Пришельца из будущего» немного отпустило.

«Неужели удалось?»

В здание вокзала они пошли втроем. Рашид держался позади, контролируя обстановку, а Мясников положил в карман поближе свое удостоверение. Не хотелось глупых осложнений на ровном месте. В жизни всякое случается, а внимание органов для них в настоящей ситуации совсем лишнее. Но повезло, выемка прошла совершенно буднично. Семен, не торопясь, забрал сумку, накинув на нее купленную уже здесь курточку. В таком же порядке они вышли к машине, и Рашид резко рванул с места, напугав какого-то припарковавшегося таксиста.

— Куда дальше?

— На квартиру. Нет, она не конспиративная, — усмехнулся Иван. — Это не наш уровень. Знакомый один уехал в дальнюю командировку, я приглядываю. Меня-то соседка знает, а тебя нет. Так что успокоим старушку. Пока там поживешь. Деньги есть? Ах да…

— Я смогу выходить куда-нибудь?

— А как же! Мы в няньки не нанимались. Но недалеко и по делу, и после обеда будь дома. Мы на службу и обратно. И подготовь свой…как там его?

— Ноут.

— Ага. Надеюсь, что со мной серьезный человек приедет.

— Заметано!

Все было продумано, как настоящая тайная операция. Не зря их там все-таки в ГРУ разным премудростям обучают. Силовое прикрытие, «лёжка», «легенда». Ехать было недалеко. Этот четырёхэтажный старый дом много чего в жизни повидал, но еще не выглядел полной рухлядью. За ним следили, все трещины были заштукатурены и замазаны краской. Дорожки тщательно подметены, зелень полита, кусты подстрижены. Образцовый двор Советской столицы!