Рожденный для войны

XXIII

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

19 сентября 3057 г.

Виктор Дэвион, Верховный Правитель Федеративного Содружества, восседал за огромным столом, за которым обычно сидел его отец, обращаясь к нации. У него не было готового текста, лишь наброски на алфавитных карточках. Разложив их на столе, он скрестил руки на груди, чтобы не вертеть карточки в пальцах во время выступления.

Несмотря на протесты Галена и предупреждения об антилиранских настроениях среди своих сторонников, Виктор выбрал голубой с золотом мундир 10-й Лиранской гвардии. Это было его воинское подразделение, и Виктор понимал, что после всего того, что пережили его товарищи по службе, они навсегда останутся ему верны. Виктору не хотелось оскорбить их выбором мундира другого подразделения, пусть и более подходящего Дому Дэвиона.

Виктор отдавал себе ясный отчет, что в связи с решением Катрин отколоться от Федеративного Содружества, он пока не будет претендовать на территории, которые сестра взяла под свой контроль. Было бы неосмотрительно назвать ее действия предательством, как отзывались об этом другие, и тем самым укрепить свой дух, но он не собирался еще больше усугублять ситуацию. Виктору хотелось, чтобы его люди сосредоточились на решении важнейших и неотложных проблем, а не занимались тем, что усложняло бы ему достижение давно поставленных целей.

Вспыхнул свет, режиссер подал знак.

— Сограждане мои, — начал Виктор, глядя прямо в камеру, — мы стоим перед лицом войны. И не кланы нарушили перемирие, а старые враги, решившие воспользоваться нашей борьбой с кланами в собственных интересах. Поскольку ни у одной из этих наций нет столь крепких и мужественных солдат, как у кланов, из-за этого враги еще опаснее. Дело объясняется просто — их лидеры не воины, а государственные деятели.

Государственный же деятель не понимает смысла войны. Он видит в войне вполне законное средство продолжения национальной политики. Для них это такое же средство, как новый закон или очередной договор. Они не в состоянии понять, что война — это грандиозное кровавое дело, в результате которого уничтожаются люди и миры, семьи и жизни. Они же видят возможность в результате войны захватить новые миры или создать новые коалиции для отражения внешней угрозы. В этом наши старые враги видят пользу для себя и потому начинают войну.

Виктор ни в словах, ни в глазах не скрывал ни гнева, ни отвращения, но не позволял себе напыщенности или пустословия. Он хотел произвести впечатление на людей своим гневом, но в то же время дал понять, что контролирует ситуацию. Был он озабочен и тем, чтобы не довести людей до всплеска эмоций. Тогда Федеративное Содружество расслоилось бы на множество противоборствующих фракций.

— Томас Марик обвинил меня в подмене его умершего сына другим мальчиком. Он подтверждает этот факт тайком выкраденным образцом крови, исследование которого показало, что Томас и нынешний Джошуа не являются отцом и сыном. Если бы я был тем чудовищем, которым изображает меня Томас, то просто поставил бы под сомнение результаты полученных анализов, сказал бы, что Томас ошибся или что недобросовестный агент ввел его в заблуждение.

Но я не чудовище, хотя предъявленное обвинение и справедливо. И сегодня я выступаю перед вами с объяснением, почему Джошуа был заменен двойником. К тому времени, когда Джошуа прибыл на излечение в ИННА, противоядия, выписанные лекарями его отца, уже убивали мальчика. Я помню, как познакомился с ним на Аутриче, где собрались лидеры всех Великих Домов с целью обсудить возможность противостояния кланам. Несмотря на заболевание, Джошуа производил впечатление счастливого мальчика и весьма подвижного. А познакомиться с ребенком — это значит сразу же полюбить его. Я не знал ни одного человека из окружения, кто относился бы к Джошуа с жалостью, ибо он в ней не нуждался.

Мой отец, Хэнс Дэвион, понимал, что ИННА является последней надеждой Джошуа на спасение, и был готов предоставить возможность там лечиться. Хотя Томас Марик принимал участие во встрече на Аутриче, в то же время он с неохотой относился к тому, чтобы внести собственный вклад в дело защиты Внутренней Сферы. Разработанный моим отцом и Теодором Куритой план остановки кланов включал и ознакомление Лиги Свободных Миров с результатами многолетних исследований по мгновенному соединению войск, но Томас заартачился. И это при том, что он понимал — лишь его владения, не затронутые при вторжении кланов, могут оказать союзникам помощь войсками и оружием.

Будучи государственным деятелем, Томас Марик помнил о своих преимуществах, требуя не только территориальных, но и материальных уступок. И все это еще до того, как мы получили хотя бы одну вещь, в которой нуждались. Федеративное Содружество и Синдикат Драконов оказались загнанными в угол. Они нуждались в поставках, а единственным поставщиком оказалась Лига Свободных Миров.

Виктор сделал паузу. Он дошел до кульминации и теперь давал слушателям время осмыслить его речь. Затем, понизив голос, он сказал:

— Мой отец предложил Томасу Марику отдать все требуемое только при одном условии: поместить Джошуа в ИННА, где лучшие медики Внутренней Сферы постараются его излечить. Мы все знаем, что шансы Джошуа выжить были призрачными, как те линии войск, что противостояли кланам. Но Томас должен был предоставить сыну такую возможность. И, поступая так, он давал шанс многим другим людям остаться в живых, вернуться домой к своим любимым, остановить кланы, чтобы у нас оставались наши дома, куда воины могли бы вернуться.

Хэнс Дэвион понимал, что жизнь Джошуа висит на волоске. Он понимал, что надеяться не на что, поэтому отыскал мальчика, похожего на Джошуа, чтобы заменить его впоследствии. Если бы Джошуа не поместили в медицинский центр Нового Авалона, то не оставалось бы и гарантий на поставки вооружения, необходимого для борьбы с кланами.

Разумеется, все это происходило до Токкайдо и подписания перемирия. Если бы я или моя мать знали о проекте двойников, то постарались бы прекратить этот ненужный эксперимент сразу же. Узнал я о нем лишь после смерти матери, но в тот момент возник мятеж на Скаи, и мне пришлось заняться ликвидацией деятельности агентов Сун-Цу, терроризировавших пограничную область Сарна. Когда Джошуа стало еще хуже, я пошел на подмену, чтобы выиграть время. Мне надо было покончить с мятежом на Скаи и с террористами Ляо, чтобы заняться проблемой, связанной со смертью Джошуа.

Виктор задумался.

— Таковы были мои намерения. Тело Джошуа сохранялось, и о нем позаботились. Удивительно, но именно он позволил науке сделать шаг, приближающий нас к возможности излечения лейкемии. Благодаря Джошуа в живых останется бесчисленное количество детей.

В голосе его зазвучал лед.

— А благодаря его отцу, государственному деятелю, бесчисленное количество детей погибнет. Если бы Томас больше думал о своих владениях, чем о себе самом, он не допустил бы бессмысленного нападения на наши территории. И хотя никакие материальные возмещения не заменят ему сына, я готов обсудить с ним любые заявления и соглашения. Тем более что наши специалисты из ИННА делали все самое лучшее для его сына, продлив жизнь мальчика примерно на пять лет, и, если бы не они, Джошуа умер бы гораздо раньше.

Виктор на мгновение опустил голову, затем вновь поднял ее. На его лице появилось выражение глубокой озабоченности.

— Многих из вас, наверное, удивляет тот факт, что я скрывал от Томаса Марика смерть его сына. Могу сказать лишь одно: я делал это, чтобы избежать жестокой резни, которая начнется, как только войска Марика высадятся на территориях Федеративного Содружества. И я вновь поступил бы точно так же, оказавшись в подобной ситуации, поскольку в создавшихся условиях это явилось наилучшим выходом. Мне нечего стыдиться.

Федеративное Содружество — нация героев. Сейчас в медицинском центре ИННА лежит женщина, добровольно пришедшая работать в госпиталь, которая как раз и является такой героиней. Она работала в отделении, где лечили Джошуа. Пять дней назад, когда нанятая Сун-Цу группа террористов — таких же бандитов, что бросили гранату в толпу школьников на Цюрихе, появилась в госпитале с целью убивать и калечить, эта женщина встала на защиту больных детей. Мужественно, забыв о собственной безопасности, она остановила их и получила множество ранений. Наемные убийцы погибли, а она сильно пострадала, потому что действовала, защищая жизни доверенных ей детей, включая и того юношу, которого считала Джошуа Мариком.

Виктор сделал небольшую паузу.

— Ее зовут Франческа Дженкинс, и я надеюсь, что все вы помянете ее в своих молитвах.

Он вновь опустил голову, но, когда поднял ее, скорбь на лице сменилась твердой решимостью.

— Многие из вас слышали из новостей, что моя сестра Катрин отделила то, что она назвала Лиранским Альянсом, от Федеративного Содружества. Если вы боитесь, что это означает гражданскую войну, то оставьте страхи. Катрин занимается тем, что, по ее разумению, способствует сохранению ее половины Федеративного Содружества. В отличие от Томаса и его марионетки Сун-Цу, она понимает, что война является последним доводом в споре, и потому хочет избежать втягивания своих владений в конфликт. В отличие от Томаса и Сун-Цу, она знает, что ей предстоит сдерживать кланы, и, если герцогиня из двух зол выбирает меньшее, я, по здравом размышлении, не могу ей препятствовать.

Томас Марик, поднаторевший в мистической философии Ком-Стара, не понимает сущности войны. Иначе он приказал бы своим Т-кораблям вернуться в Лигу Свободных Миров. Он не стал бы поддерживать незаконные мятежи в пограничной области Сарна. Он не стал бы снабжать Сун-Цу оружием и потворствовать силам вторжения. Он от всего этого отказался бы, глубоко задумавшись о последствиях.

Виктор тихо вздохнул и покачал головой.

— Я понимаю сущность войны. Я видел, как сражаются воины — водители боевых роботов. И даже сам находился среди них. Я видел, как вокруг меня погибают мужественные мужчины и женщины. Я терял друзей в бою и даже после боев. Более того, я не один год провел в битвах, находясь вдали от родных, не имея даже сведений о них.

И с этой точки зрения я могу сказать: мы должны драться. Как показала борьба с кланами, мы не сдадимся и не пойдем на компромиссы перед лицом агрессии. Мы не можем молчаливо одобрять агрессию. Подобно ребенку, желающему на собственном опыте убедиться, что огонь жжется, Томас Марик тянет свои руки к огню войны, и наш долг показать ему всю опасность такой затеи, чтобы у него никогда больше не возникало стремления выводить строки своей доморощенной философии кровью невинных людей,

И Виктор продолжил, глядя не мигая в камеру головидения:

— Я скорблю о потерях, что мы понесем в этих сражениях, как скорблю о моих родителях и Джошуа Марике. Я оплакиваю их, как оплакиваю тех, кто отдал жизни за алчные амбиции любого человека, которому свои интересы дороже интересов других людей. И я буду сражаться против такого человека в надежде, что когда-нибудь — когда-нибудь очень скоро — жажда амбиций не будет утоляться кровью.