Рождественский пирог

Глава тринадцатая

По дороге домой я сидела у Алекса на коленях, счастливая и пьяная. Даже Табита, хоть и пила только яблочный сок, была словно навеселе, ее усадили к Дэйви, и бедняга жаловался, что она натерла ему мозоли своими костлявыми боками. Джокаста сидела впереди рядом с Эдвардом, который каждый поворот проселочной дороги воспринимал как вызов и изо всех сил демонстрировал нам свои водительские способности.

Когда мы поравнялись с фермой, из дома вышел Том, одетый в теплую куртку и резиновые сапоги. Эдвард остановился поболтать с ним.

— С праздником, Том. Готов к завтрашнему дню?

— Кнечно, мстер Стентон. Вот туточки топаю пригнать овец с нижнего поля. Небушко мне сёдни не нравится, того и глянь опять снег сыпанет.

Все настороженно поглядели на небо, все, кроме меня. Подумаешь, снег.

— Том, тебе помощь не нужна? И как там дела у Димелзы? — спросила Джокаста.

— Не-а, у нас все путем. Мелза не дождется пирушки. Она спршивала, не пдсобить ли вам чем.

Джокаста ответила, что ничего не нужно, и мы поехали в «Аббатство». Пока мы вылезали из машины, Эдвард стоял у передней дверцы и принюхивался.

— Знаешь, дорогой, — рассмеялась Джокаста, — по-моему, по запаху невозможно определить, пойдет снег или нет.

— Еще как возможно… — важно ответил Эдвард, вертя носом то в одну, то в другую сторону.

— И чем пахнет снег? — спросила я, заинтригованная.

— Ну, всем понемножку. Травой, железом, много чем еще… — серьезно ответил Эдвард.

Табита сказала, что, если ему интересно, она может погадать по рунам, но он, рассеянно поблагодарив, отказался.

— В прошлый раз во время сильного снегопада в деревне потеряли много овец, — объяснил Дэйви, открывая дверь. — Поэтому все так волнуются. Кроме того, у нас тогда закончился весь бренди. Это было ужасно!

Невысокая и совершенно круглая женщина в большом фартуке с цветочками, какие я раньше видела только на горничных в телевизионных сериалах, выкатилась из дома, отряхивая руки от муки.

— И не забудьте все вытереть ноги, — предупредила она. — Я сварила горячего супчику, он дожидается вас на кухне. Сейчас пеку хлеб и заказала продуктов из магазина. Артур прислал вам семгу на ужин. Похоже, будет снег, так что не хотелось бы остаться без еды, тем более что у вас завтра вечеринка.

Алекс и Дэйви бросились к ней, чтобы, к полному ее восторгу, заключить ее в объятия и, мало того, приподнять.

— Одесса, хороша как всегда!

— С Рождеством, дорогуша. Ты помогла Артуру выучить роль?

— Где ваши манеры, мальчики? — воскликнула толстуха, расплываясь в улыбке. — Сейчас же поставьте меня на место, бездельники. Я еще не поздоровалась с вашей сестрицей. И кто эта юная особа?

Меня представили, и мы обменялись рукопожатием. Хитрые и проницательные глаза Одессы изучили меня с ног до головы, после чего она одарила меня дружелюбной улыбкой, потом подскочила к Табите и прижала ее к груди.

— Дорогушечка моя, ты же совсем закоченела. Хорошо, что приехала, тебя нужно срочно подкормить.

Табита улыбнулась и уверила, что есть не хочет. Кто бы сомневался.

Мы переместились на кухню, где нас ждал вкуснейший на свете суп. Намазывая масло на кусок теплого хлеба, я забеспокоилась, что, если и дальше так пойдет, скоро придется переставлять пуговицы на одежде. Табита осторожно проглотила одну ложку и тут же отодвинула тарелку, позеленев. Джокаста прикусила губу. Дэйви и Алекс были слишком увлечены спором с Эдвардом о том, можно ли считать таксидермию искусством, чтобы заметить состояние Табиты. Пока я убеждала себя, что вполне могу позволить себе еще кусочек хлеба, Одесса без раздумий шлепнула на мою тарелку увесистый ломоть. Я испуганно глянула на нее. Она подмигнула в ответ.

— Табита, ты пробовала хлеб? — спросила я. — Потрясающий. Жалко, что я не умею такой печь, а ты умеешь?

— Нет. То есть раньше умела, но сейчас мне нельзя есть пшеницу… и молочное, — изнуренно улыбнулась она.

— У тебя аллергия?

Вы даже не представляете, как много людей теперь страдает какой-нибудь диковинной аллергией. Или хотят страдать. Я знаю одного чудака, который заплатил кучу денег, чтобы на предмет аллергии исследовали его волосы, ей-богу. В результате выяснилось, что у него аллергия на свеклу, тоник, редис и шоколад. Потом он заявлял, что диета буквально сотворила с ним чудеса, хотя, на мой взгляд, звучало это не слишком убедительно.

— Нет-нет. Просто я посещала семинар «Святых сестер»…

Какой семинар?! Хотя какая разница…

— …там протестировали мою энергетику, и оказалось, что мне можно только зеленую пищу и козьи продукты.

— Что?

— Ну, знаешь, овощи всякие, а еще козьи продукты. Не козлятину, естественно, а то, что готовят из козьего молока. Ну и конечно, разные семечки и орехи.

Как я сразу не догадалась.

— По-моему, все это ужасно невкусно. А тебе никогда не хочется нормальной еды? Разве можно получить все необходимые вещества и витамины из такой пищи? — с видом знатока вопросила я, хотя ничего не смыслила в здоровом питании. Разумеется, я в курсе, что в день нужно обязательно потреблять сколько-то клетчатки. Однажды я даже подсчитала, сколько овощей и фруктов съедаю в день. Оказалось, что и близко к норме не подбираюсь, даже если считать чипсы картошкой, а изюм в шоколаде виноградом.

— Иногда разрешить себе съесть плитку шоколада — еще не преступление, — пробормотала Одесса.

Что? Она еще и мысли мои читает?

— О да. Хотя в идеале я хотела бы питаться воздухом, — продолжала свое Табита.

Воздухом? Воздухом!

Я вспомнила, что как-то видела в новостях женщину, которая ушла жить в леса, прихватив с собой только палатку и какую-то безумно популярную книжку, где рассказывалось, как питаться одним воздухом. Бедняжка умерла. Я в ужасе уставилась на Табиту. Боже, неужели она настолько сумасшедшая? Еще я по телевизору видела людей, которые неделями соблюдают голодный пост, чтобы достигнуть той стадии, когда они смогут питаться только воздухом и жить в каком-то жутко духовном месте в Америке. Через пару дней эти бедняги падали в обморок прямо на улице. Эту передачу я смотрела, наворачивая огромную порцию спагетти с мясным соусом. Под сыром. С чесночными хлебцами.

Я оглядела своих сотрапезников в поисках поддержки. Но они вели жаркий спор о достоинствах стиля Гилберта и Салливана. Я пыталась придумать, что бы такое сказать Табите, чтобы окончательно не отпугнуть ее.

— Знаешь, голодание и диеты могут быть очень опасны для здоровья.

— Все так говорят. Но ведь ты не слишком в этом сведуща, правда? — улыбнулась она мне.

Нет. Но не нужно быть доктором наук, чтобы догадаться — если человек ничего не ест, он в конце концов умрет.

Я вздохнула и покачала головой.

Джики пищал, умоляя выпустить его из корзины. Я открыла дверцу, он благодарно затрещал и взобрался ко мне на шею. Я вспомнила, что завтра предстоит отвезти его в питомник, и погладила Джики по голове. Я буду по нему скучать.

— Ты же знаешь, ему от тебя никуда не деться, — прозвучал рядом со мной голос Одессы.

Я повернулась к ней:

— Что вы сказали?

— Он — как мой кот Тень. Некоторые животные рождены для того, чтобы жить с человеком. Ему суждено быть с тобой. Тебе ведь он достался случайно?

Если случайностью можно назвать то, что обезьяна упала мне на голову в клубе, то да. Я кивнула и пристально посмотрела на Одессу. У этой женщины есть кот по кличке Тень, и она намекает, что Джики уготован мне судьбой… Да кто она? Ведьма, что ли?

Одесса рассмеялась, обнажив целый ряд золотых зубов, и водрузила на стол яблочный пирог.

— Не говори глупостей, дорогушечка.

От одного вида пирога у меня слюнки потекли. Рядом Одесса поставила миску со взбитыми сливками. Отрезав кусок пирога и плюхнув сверху сливки, она подвинула тарелку Табите.

— Я его заговорила, — уверила она, подмигнув всем нам, — так что обязательно попробуй. А про эту ерунду на своем семинаре даже не заикайся. Я сама тебя жизни научу. Что знают о жизни эти лондонские барышни? Да ничего. Это ж Лондон, что с него взять!

Табита улыбнулась и послушно сунула в рот кусочек. Я последовала ее примеру и едва удержалась от того, чтобы не запихнуть следом остальной кусман, вылизать тарелку и потребовать добавки. Может, Одесса и впрямь его заговорила?

Одесса уже застегнула толстое черно-рыжее пальто и теперь надевала красную фетровую шляпу.

— Так, я пошла. Не забудьте, семга готова. Вам осталось только отварить картошки и приготовить салат. Увидимся завтра на вечеринке.

— Одесса, позволь, я довезу тебя до дома. Во-первых, на машине будет быстрее, а во-вторых, на улице жуткий мороз. — Эдвард поднялся.

— Не, спасибо, мистер С. Вы же знаете, что я никогда на это не соглашаюсь. Я всегда иду полем, к тому же на обратном пути мне надо взглянуть на Мелзу. У нее уже почти срок подошел.

Она что, еще и повитуха? Ну что ж, иметь в такой час рядом с собой Одессу намного приятнее, чем медсестру в белом халате с холодными инструментами и бесполезным обезболивающим.

Одесса помахала нам на прощанье и ушла. Я заметила, что тарелка Табиты опустела. Джокаста поймала мой взгляд, и мы улыбнулись. Что касается меня, это было неоспоримое доказательство, и теперь я твердо знала: мне посчастливилось познакомиться с настоящей колдуньей!

Дэйви занялся чаем и кофе, я же, придерживая Джики на плече, собрала грязную посуду. Вскоре мы расселись вокруг стола, кто с чаем, кто с кофе, а Табита с чашкой горячей воды. Разговор зашел о завтрашней вечеринке.

— Какое слово было в прошлом году? — спросила Джокаста, пальцем собирая крошки яблочного пирога.

— Мясоедство. Сложная была игра, — ответил Эдвард.

Я решила внимательно слушать и помалкивать, может, тогда мне удастся понять правила этих чертовых рождественских игрищ и не придется, как обычно, задавать массу вопросов.

— А как вам шпалерник? — вслух подумал Дэйви.

— Это еще что за ерунда? — спросил Алекс.

— Ну, это когда растение сажают так, чтобы оно росло вверх по стене…

— Глупость какая. Такого слова никто не знает.

— Кристаллы! — выкрикнула Табита.

Все дружно взвыли.

Я чувствовала себя как в сумасшедшем доме.

— Пожалуйста, кто-нибудь, объясните мне, что это за рождественская игра и почему вы наперебой выбираете слова? — взмолилась я.

Стентоны все одновременно попытались мне объяснить правила. В конце концов я поняла, что смысл игры заключался в следующем: выбирают какое-нибудь слово, достаточно сложное, но не настолько, чтобы никто его не мог отгадать. А потом в течение всей вечеринки надо вести разговор с гостями таким образом, чтобы кто-то из них нечаянно произнес загаданное слово. А когда это случится, нужно завопить «Угадал!» во все горло, и тогда все гости набросятся на победителя и задушат его в объятиях. За победу полагался приз, плюс существовал еще какой-то ритуал с пуговицами, на которых изображен герб семьи, но в этом мне так и не удалось разобраться, слишком уж все было запутано.

— А какие у вас слова были раньше?

Все посмотрели на Дэйви, чья память, очевидно, была самой надежной. Он, как оказалось, отвечал за журнал игрищ. Дэйви вытащил большой блокнот в кожаном переплете.

— Мясоедство, как мы уже сказали. Ворсянка. Наковальня. Марципан.

— А еще я как-то раз вынудила епископа сказать слово «подмышка», — гордо добавила Джокаста.

Все рассмеялись.

— Карбункул. Григорианский. А помните, еще загадывали «доксографер»? — Дэйви захлопнул книжку.

— А это еще что такое? — спросила я.

— Это человек, который записывает мнения философов, — пояснил Эдвард. — Ну и год тогда выдался. Мы не расходились до пяти утра, но потом, я думаю, не обошлось без жульничества, потому что выиграла Одесса!

Я вспомнила своих родителей, которые если вдруг и устраивали вечеринку, то просто покупали пару бутылок хереса и пакетик сырных крекеров. Общение сводилось к обсуждению погоды, в лучшем случае кто-нибудь хвастал покупкой новой машины или недавней поездкой в отпуск за границу. Я попыталась представить своих родителей здесь, на рождественской вечеринке в «Аббатстве». Картинка вырисовывалась настолько невероятная, что я даже рассмеялась.

Джики спрыгнул с меня и стал разминаться, бегая по полкам шкафа. Спор по поводу слова разгорелся такой жаркий, что даже Табита слегка разрумянилась.

— Бутыль!

— Валтасар!

— Крещендо!

— Гондольер!

— Ерунда, ты бы еще матадора предложил!

— Какая жестокость! Разве можно так мучить бедных быков, как эти испанцы…

— Ой, Табита, да перестань ты. Мы же не говорим, что коррида — это хорошо, просто слово такое есть.

— Но мне все равно жалко бедных бычков…

— Минотавр!

— И кто, черт возьми, сможет угадать это слово?!

Джики с визгом носился по комнате. Я заволновалась, что он может ненароком разбить какую-нибудь вещицу, и поманила его виноградом. Он снова запрыгнул ко мне на плечо, и я погладила его. Джики застрекотал в ответ и принялся копаться в моих волосах. К этому я уже привыкла, хотя меня не оставляла мысль: а вдруг однажды он там что-то найдет?

— Придумал! — завопил Дэйви, тыча пальцем в Джики. — Примат. Что скажете? Ну, в смысле похожий на обезьяну.

— Дорогой, мы знаем, что значит «примат», — ответила Джокаста обиженно. Видимо, ее рассердило, что не она придумала такое замечательное слово.

— Отлично! — сказал Эдвард.

— А что будет, если никто не угадает? — спросила я.

Все уставились на меня в полном недоумении.

— То есть как? — удивился Алекс.

— Ну, допустим, никто не скажет слово «примат». Что тогда?

Эдвард откашлялся.

— За всю историю существования вечеринки ни разу не было такого, чтобы кто-нибудь не сказал слово. Вечеринка будет продолжаться до тех пор, пока кто-то не угадает. Если нужно, то несколько дней. Двери запирают на ключ и гостей пересчитывают. Никто не может уйти до окончания игры.

Мы покатились со смеху.

— Надо же было подумать такое, — разошелся Эдвард и ударил кулаком по столу. — Что слово не угадают! Непостижимо! Невозможно. Больше того, такого ни разу не было и не будет! Это я вам говорю!

— Эдвард, из тебя бы вышел прекрасный политик — ты так убедительно стучишь по столу кулаком! — восхищенно промолвила Джокаста.

Мы прошли в зал и расселись у камина. Джокаста взялась за вязанье и велела Дэйви достать семейные фотографии. Он вытащил огромный альбом из комода. Из него посыпались фотографии и, к моему удивлению, рентгеновские снимки. Алекс схватил один из них.

— О, это, кажется, мои ребра! Черт, больно было!

Джокаста ласково посмотрела на него и повернулась ко мне:

— По-моему, в костях есть какое-то особое очарование, правда? Конечно, когда на них подобающая плоть. (Я беспомощно кивнула — как будто раньше тоже много об этом думала и пришла к такому же выводу.) Я сохранила все рентгеновские снимки своих детей. Наверное, если собрать их вместе, то окажется, что они успели сломать все, что только можно. Их детские шалости часто были совсем не безобидными. Постоянно лазили по крыше и играли там в догонялки. Это же смертельно опасно! — вздохнула она, теребя вязанье. — Но я понимаю, что в детстве крыша «Аббатства» кажется идеальным местом для игр. Я их умоляла не лазить на крышу, но каждое лето, в полночь, они устраивали свои дурацкие гонки. Мы с Эдвардом слышали, как они цепляются за трубы и черепицу. И ничего не могли с этим поделать…

— Да, гонки по крыше… — Глаза Алекса загорелись. — Классно было, помнишь? Я всегда так боялся!

— Ну, наш кузен Адам боялся больше. Он однажды вообще от страха описался, — вспомнил Дэйви.

— А я думала, что смогу взлететь и приземлиться на торфяниках, — мечтательно сказала Табита.

Наверное, расти с такими братьями, как Алекс и Дэйви, было нелегко. Ни один из них ни за что не позволил бы сестренке выиграть.

— Правда, дочка? Как мило. — Эдвард с любовью поглядел на Табиту. — Но ведь мама права. Это очень опасно, и тебе не стоило туда вообще лазить.

В ответ все хором возмутились:

— Но, папа, это же ты нам рассказал! Ты тоже бегал по крыше наперегонки, когда был мальчишкой.

Я представила себе крышу «Аббатства» и содрогнулась. Высоченная, с крутым скатом и желобами водостоков по периметру. Не говоря уже о готических горгульях. Я не сомневалась, что это было очень увлекательно, но у меня вряд ли когда-нибудь хватило бы смелости туда залезть. Я восхищенно посмотрела на Табиту. Она явно не такая нюня, как я уж решила.

Джокаста ушла принять ванну и переодеться перед ужином. Алекс с Дэйви решили сыграть в четыре руки и устроили потасовку, борясь за место у фортепьяно. Эдвард улизнул в свой кабинет, и вскоре песенки Билли Холидей уже соперничали с роялем.

Табита предложила раскинуть руны на мою судьбу, но я вежливо отказалась. У меня были свои планы — я собиралась переговорить с Дэйви с глазу на глаз. Во-первых, надеялась вытянуть из него давнюю историю вражды между Алексом и ветеринаром, а во-вторых, мне было жутко интересно, зачем это ему понадобился «Плейбой». Мне бы только оказаться с ним на минутку наедине, я бы уж прижала его к стенке. Но Табита так огорчилась, что пришлось согласиться.

— Если, конечно, ты не устала, — лицемерно добавила я.

— Что ты! Давай пойдем в мою комнату. Там атмосфера намного благожелательнее. — Табита скорбно посмотрела на Алекса и Дэйви, которые азартно спихивали друг друга со стула.

Я пошла за ней наверх, прижимая к себе Джики. На улице совсем стемнело, и темнота как будто выстудила дом. На первом этаже, у камина, я себя чувствовала более или менее комфортно, но наверху меня пробил озноб. И не только из-за холода. Возможно, виной всему размеры «Аббатства». Я привыкла к тесному домику на две спальни в Суффолке и своей крошечной квартирке в Лондоне. А тут такие хоромы для одной семьи.

Комната Табиты располагалась в дальнем конце коридора. Она была выкрашена в ослепительно белый цвет, повсюду висели кристаллы, а на стене красовались диаграммы астральных чакр и плакаты семинара «Святых сестер» (группа идиотски улыбающихся женщин и надпись «Возрадуемся нашей маточной общности»). Я содрогнулась и повернулась к плакату спиной.

На столике возле кровати лежала книжка о воздушной диете, я полистала ее, пока Табита искала руны. Похоже, смысл книги сводился к тому, что все мы можем жить, питаясь одним лишь воздухом, если, конечно, позволит уровень нашего духовного развития. Ну а если кто не сможет выжить на одном воздухе, то, значит, человек этот и недостоин топтать землю. Я засунула книжку в стопку брошюр сестринской секты, надеясь, что Табита не скоро ее разыщет.

Она усадила меня на пол и с нарочитой важностью расстелила передо мной кусок мятого и грязного белого бархата. Мешочек, который мне вручила Табита, я должна была потрясти, мысленно формулируя вопрос, а потом бросить руны на бархат.

Ну ладно, думала я, с остервенением тряся мешок, посмотрим, что из этого выйдет. Спрошу-ка я, трахнусь ли наконец с Алексом.

Я высыпала деревянные кубики. Табита даже дышать перестала, одну ладонь она прижала ко лбу, другую — к сердцу. О нет, не хватало нам еще шаманских обмороков и сенсационных заявлений.

— Смотри, это очень редкое сочетание, — с неожиданной бодростью сказала она. — Большие перемены в жизни… это хорошо. И какая-то пара, не пойму чего, сначала разлучается, но потом воссоединяется…

Пара туфель, что ли?

— Ой, Поппи, это потрясающе. Правда-правда. В самом ближайшем будущем тебя ожидает серьезная перемена к лучшему.

От столь приятной новости я даже забыла про свой скептицизм. Может, мы с Алексом поженимся… ну или хотя бы переспим.

— Да, все будет очень-очень хорошо. Перемены просто радикальные.

Ну, честно говоря, в моем случае любая перемена станет радикальной.

— О, а это что? Хм, этого я не понимаю. Похоже, кто-то хочет тебе помешать. Не нравится мне это. Ты должна быть очень осторожной. Есть человек, который не хочет твоего счастья.

Ну вот, так всегда. Чьи-то козни, как же без этого. Даже если тебе в шутку гадают по руке, все равно предскажут какую-нибудь угрозу. Видимо, гадалки считают, что таким образом отрабатывают твои деньги.

— Поппи, извини. Так все было замечательно, пока вот это не выпало. Ты должна быть очень осмотрительной. Обещаешь? — Табита была взволнована не на шутку.

Я рассмеялась.

— Обязательно! Не беспокойся, я не слишком-то в это верю…

— Но все равно будь начеку. — Она опять склонилась над рунами. — А вот это уже интересно. Нас всех что-то ждет. Это связано с небом или с облаками, в общем, с какой-то высотой, может, с горой. Интересно, что бы это могло быть?

В своем рвении Табита выглядела такой трогательной, что я невольно подалась вперед, обняла и попросила не забивать себе голову всякой ерундой. После чего сказала, что хочу принять ванну, и предложила встретиться через час. Табита всучила мне брошюрку о своей секте, и я пообещала ее прочесть (но пальцы за спиной скрестила), потом стремглав кинулась в свою комнату.

Из головы почему-то не шли эти дурацкие руны. Но ведь глупо считать, что это всерьез. Я и гороскопы-то просматривала, только чтобы отвлечься от ужасных политических новостей. В существовании высших сил я не сомневаюсь, но вряд ли они выбрали своим проводником отощавшую версию Кейт Буш. Хотя… как знать. Так, что надеть? Во всяком случае, ничего такого, что могло бы оставить полоски на теле, подумала я, удивив саму себя. Ведь сегодня наконец должно состояться рандеву с Алексом — ночью я сама отправлюсь к нему в комнату, если, конечно, наберусь смелости.