Роза пирата

Глава 19

Розалинде хотелось спать. Все тело ныло, словно умоляя ее отдохнуть, забыться сном, но душа бодрствовала. В памяти прокручивался разговор с графом Филиппом, Китом… Она стремилась быть рассудительной и бесстрастной. И пришла к выводу, что Кит прав: она любит его.

«Боже, – подумала она, зажимая рот кулаком, чтоб не разрыдаться. – Не может быть! Как это я, такая осторожная и расчетливая, снизошла до любви?! После столь долгой обороны! И воля моя непреклонная не помогла!» Но факты налицо: яростная страсть, овладевавшая ею, испытанное блаженство и невыносимая мука от сознания того, что она принадлежит ему!

«Нет!» – Она с криком, разрывающим горло, откинула одеяло, которым укрыл ее Кит. Нет и еще раз нет! Ей нельзя любить его, ибо любовь означает замужество, а замужество – конец радостям жизни. Придется отказаться от роли главы семьи, подчиниться мужу, посвятить себя рождению детей! Взять хотя бы ее мать и бабку: жена всего лишь бессловесное имущество! Но отец признает достоинства Розалинды, ее любовь к числам, он познакомил ее с величайшими математиками Англии, Франции и Голландии.

Но таких, как отец, больше нет! Розалинда заставила себя успокоиться, вспомнить свое последнее путешествие в Голландию задолго до этой испанской войны. Как они счастливо жили в Лондоне и отец ее был совершенно здоров! Какие это были безоблачные дни. Отец был самым образованным и почитаемым джентльменом в Компании торговых авантюристов, и она была рядом с ним.

Девочке было всего десять лет, когда он впервые взял ее в путешествие. Мать тоже была с ними во Франции – маленькие остались на попечении их преданной няньки. Тогда Розалинда и полюбила плавание. Числа привлекали ее задолго до этого. Во время плавания она освоила астролябию, компас и розу ветров. В двенадцать лет она по ночам вылезала в окно и училась у отцовского штурмана, но продолжалось это недолго. Отец, узнав об этом, не выпорол ее, а упрекнул самого себя и нанял ей учителя. К пятнадцати годам девушка сопровождала отца каждое плавание и помогала ему вычислять широту с помощью солнца и звезд.

Она никогда не забудет судьбоносное плавание в Голландию, когда в разговоре с лоцманом впервые услышала о фламандце по имени Жерард Меркатор.

– Папочка, пожалуйста, – умоляла она, – познакомь меня с ним. Говорят, что он рисует карты и талантливый математик, знает, из чего состоят земля и вода. Я хочу услышать его теорию. Обещай мне! – Он снисходительно улыбался и гладил ее по голове, ее сильный и любящий папа.

– Не надо бы, – говорил он, откидывая назад седеющие волосы. – Что скажет твоя мама, если я буду знакомить тебя с мужчинами?

– А мы будем только втроем – ты, я и он, – не отступала Розалинда, встав на цыпочки и пытаясь поцеловать его в щеку. – Или кто-нибудь еще, если ты найдешь того, кто тебя представит. Обещай мне!

Отец сдался, ибо слишком любил дочь. А она… Она обожала его, так как именно отец пробудил ее ум к огромному миру знаний. Поздно вечером они слушали Меркатора. Хозяин гостиницы принес свечи, и Розалинда не отрывая глаз смотрела, как Меркатор вычерчивает схемы и расчеты в подтверждение своей теории. Она задавала ему многочисленные вопросы и, делая вид, что все знает, тут же хваталась за перо…

Замужество положит конец всему. Все прекрасное исчезнет, как морской туман под жарким утренним солнцем. Но самое страшное – отец ее умирает. И, уткнувшись в одеяло, она зарыдала.

Выплакавшись, Розалинда успокоилась и задумалась. Нет, она не выйдет замуж за Кристофера Говарда, хотя он и намекнул. Даже если отец умрет. Но она скоро вернется и спасет его, освободит мать, чтобы та могла все время посвящать отцу, найдет лучших врачей. А когда ей исполнится двадцать один год, станет его компаньоншей. И никто не отнимет у нее законных прав. «У меня будет своя собственность, свои деньги, я смогу делать, что захочу. Когда мне исполнится двадцать один год…»

Внезапная мысль пронзила ее. «Какой сегодня день?» Она утратила счет времени. «Сегодня должно быть двадцатое сентября, через три дня я стану совершеннолетней, и у меня появятся законные права!» Эта мысль понравилась ей. Не придется больше зависеть от мужчин. Пусть Джонатан остается в своей гильдии, она же будет по-прежнему помогать отцу. А любовь нужно забыть.

Приняв решение, Розалинда наконец приготовилась спать, под скрип корабля, грохот волн и вой ветра.

Бледная утренняя жемчужина. Мягкая спираль сновидений. Кит вздрогнул. Снова она здесь, шелковая завлекающая сирена, посещающая его по ночам, манящая исполнением его желаний. Искушающая и насмехающаяся. Когда Кит тянулся к ней, она исчезала. Старый повторяющийся сон. Сегодня он не хотел ее – несуществующей. Но теперь все было по-другому. Он задержал дыхание, боясь надеяться.

Мгновение бесконечное и молчаливое.

Впервые он ясно видел ее: удивительно прекрасное лицо, светящиеся глаза. Земля, воздух, вода и огонь соединялись и преклонялись пред ее славой. Она вышла из эфира, где летали ангелы, – к нему.

Она роняла одежды. Ее всегдашняя юбка с шорохом упала на пол. Соскочил такой же безыскусный корсаж. Она сняла рубашку и обнажила точеные плечи, сияющие белизной.

Кит жаждал ее всем существом, не только телом. Вместо камня в груди просыпалось трепещущее сердце. Но она стеснялась, а он горел в ночи. Ради нее Кит пойдет и в огонь и в воду. Он готов на все, лишь бы обладать ею. Тонкая талия, горящие бедра, постоянство рядом с его изменчивостью – противоположности, готовые соединиться.

Его жажда все возрастала. Он подчинялся солнцу и языческим звездам. Желание поработило его. Он коснулся околдовавших его обнаженных плеч. Груди ее были словно бутоны в ожидании его губ. Наклонившись, он уловил их благоухание. Чистота ее вошла в него. «Я люблю тебя». Впервые он услышал ее слова. Это достойная женщина, и он должен быть достоин ее любви. Он хотел этого больше всего на свете. Он ждал ее тепла…

Сновидение прервалось. Начался кошмар с бездонной пучиной. Он пытался побороть его, вернуться в прежнее сновидение, но кошмар навалился, отвергая все на свете.

Вот он совсем маленький – лет пять. В комнате стоит мать, красивая, как роза, в блестящих одеждах. В руках у нее красиво завернутый подарок – для него… запрещенный отцом. Вот она запустила волчок. В голове его закружились чудесные цвета и зазвенел ее смех. Это его день рождения. Боже, как он любил ее – светлую и радостную, так не похожую на отца. Кит вдруг задрожал от страха.

Прижимая палец к губам, она покачала головой, умоляя его молчать. Ему нельзя громко смеяться, нельзя признаваться…

И, как злое видение, вошел граф Уинфорд. Молчаливый. Зловещий. Потребовал игрушку назад.

Пальцы его побелели, схватившись за ненавистную мальчику трость. Она с оглушающим грохотом ударила его по ботинку.

– Нет! – крикнул Кит, невинный и отважный. – Это мой волчок! От мамы!

Он жалобно заплакал и попытался убежать, но отец поймал его. Одним ударом трости сломал волчок. Второй удар пришелся по его плечам. Удары мешались со словами, которых ребенок не понимал… «Немедленное послушание… страх Божий… идиотская безделица…»

Мать стояла и смотрела. Слезы катились по ее щекам. Она не решилась защитить сына и тоже оказалась виновата. Упреки рушились на нее, словно удары: «бесполезная женщина», «уклонение от обязанностей»…

Киту показалось, что он задыхается от ненависти к отцу. Он ненавидел его требования – дисциплину, уроки, постоянный самоконтроль… Ему так хотелось того, что дарила ему мать – смех, игру, любовь.

Задыхаясь, он упал на колени перед отцом, сжимающим его горло. Матери не было. Оставался лишь этот суровый человек и его ненавистная дисциплина.

Потом было утомительное путешествие. Пять дней на коне в Оксфорд с отцом и братом. Слишком много занятии для пятилетнего, шестилетнего, семилетнего мальчика, оставленного со старшим братом и наставником в школе.

Тоска по матери. Он вернулся в Западный Лалуорт, а ее там не было. Он искал ее повсюду. Какая была пустота в душе, когда он узнал, что ее отправили далеко на север…

– Нет! – Кит пытался прийти в себя, стряхнуть с себя эту руку…

– Кристофер! Проснись! – Рука продолжала трясти его.

Пробудившись, он увидел Филиппа и с облегчением вспомнил, где находится. Он спал в гамаке, подвешенном на палубе. Солнце светило ему в лицо. Сощурившись, он выпрыгнул из гамака:

– Как непристойно так долго спать! Что же ты меня раньше не разбудил?

– Тебе нужно было отдохнуть. Я велел твоим людям не трогать тебя. – Заботливый голос Филиппа успокаивал его, как благовонная мазь кровоточащую рану. – Расскажи мне свой сон, Кристофер.

Кит прикрыл глаза, но кошмарное сновидение заволокло его сознание. Сдавило горло, как в детстве отцовская рука.

– Когда я был маленьким, я… Мама принесла мне подарок. Был мой день рождения, пять лет. Я любил играть с мамой, но отец считал это слабостью. Он верил в строгую дисциплину и говорил что мама не умеет воспитывать во мне страх Божий. Я был еще неразумен и думал отстоять игрушку, ослушаться его, сказать ему, что не хочу делать уроки, а хочу играть и быть с мамой, которая любит меня…

Образ матери вспыхнул в памяти, как факел, Кит ясно увидел ее улыбку. А как она смеялась когда он обыгрывал ее в бадминтон! Он ощутил е руку на своем плече и вдруг почувствовал на плече другую ласковую руку, открыл глаза и увидел синие глаза Филиппа.

– Кажется, мое непослушание оказалось последней каплей. Отец послал меня в Оксфорд вместе со старшим братом, а когда я вернулся в Лалуорт матери там не было. Он отправил ее в другие имения по каким-то бессмысленным делам. Теперь я понимаю, что он сделал это специально, чтобы ограничить ее влияние на меня. Отец воспитывал детей с помощью равнодушных слуг, выполняющих его волю. Иногда я пытаюсь вспомнить, как я любил ее в детстве, но не могу.

Филипп страдальчески поморщился. Кит с любопытством наблюдал за ним.

– Ужасно, правда? Жаль, что ты меня раньше не разбудил. Нельзя лентяйничать на своем же корабле.

– Ты и не лентяйничаешь. Я уже позавтракал, – сказал Филипп, поднимаясь за ним. – Тебе оставили горячую пищу. Ничего особенного, но кок все же старался. Когда поешь, мы поговорим с тобой.

Кит на палубе ожидал, что Розалинда вот-вот выйдет из капитанской кабины. Но она, как назло, не появлялась. Он вздрогнул, вспомнив первый сон. Все неправда – он никогда не полюбит женщину так, как он любил мать. Как это больно… Как он доверял ей, обожал ее. А она исчезла.

И в далеком Оксфорде Кит выплакивался по ночам, ненавидя отца и ненавидя ее… Вдруг он вспомнил слова отца: «В тебе слишком много страсти, Кристофер Говард. Я научу тебя усмирять ее». За отлынивание от уроков Кита запирали в комнате, за верховую прогулку без позволения сажали на хлеб и воду.

Потом он впервые познал женщину и по ночам мечтал о женском тепле. Отец узнал об этом, и снова в ход пошла ненавистная трость. После таких порок Кит не мог ни сидеть, ни лежать на спине и по нескольку дней хромал.

К тому времени, когда матери было разрешено находиться в замке одновременно с Китом, она уже превратилась в тень, бесшумно скользящую по дому. Вскоре он ушел из дома.

И вновь его мысли вернулись к Розалинде. О. это наслаждение на ее прекрасном лице! Он дал ей свободу, бескорыстно раскрепостил ее, обуздав свою страсть, но разжигая ее… Ошибался отец, ибо Кит способен обуздывать страсть. Просто раньше он нарочно безрассудно растрачивал ее – каждую ночь с новой женщиной. Одна за другой, и всегда в поисках нового он следовал их зову.

Прошел год с тех пор, как он последний раз обладал женщиной. Целый год. Теперь же одна только мысль о Роз пробуждала его желание. Он оглянулся, проклиная медлительность девушки. Ему так нужно увидеть ее, посмотреть ей в глаза.

Проклятие и еще раз проклятие! Довольно думать о ней! Другие, любившие его, только мешали Киту! Да, мешали, висели на нем, просили того, чего он не мог дать. Кит меньше всего хотел, чтобы его любили те, кого не любит он.

Кристофер встал к рулю. Земли не видно. Небо, накануне темное, теперь было невинно-голубое. И яркое солнце. И высокие облака. Волны обволакивали корабль, как бы прося прощения за вчерашнее.

Вчерашнее… Розалинда, вечная Роз! Он провел руной по запутанным волосам. Черт! Ему понадобится расческа и надо умыться. Это ведь все ради нее! Кит решил прекратить свои попытки забыть ее. Он заметил Филиппа внизу и спустился, чтобы сменить его на палубе.

– Если тебя беспокоят расчеты, – сразу успокоил его Филипп, – то я все сделаю сам, хотя думаю, ты тоже можешь.

– Лучше с твоей помощью. Пока что я позволил Райтману попробовать астролябию. Он знает немного, но я обещал ему…

Кит замолчал, увидев Розалинду в его накидке.

По спине волосы были заплетены в две толстые длинные косы, свежий ветер развевал мелкие локоны. Она казалась совсем юной. Он, не говоря ни слова, оставил Филиппа и подошел к возлюбленной.

– Доброе утро, моя Розалинда. – Он еле удержался – так захотелось потрогать ее локоны.

– Доброе утро. Но я не твоя.

– Ты в этом уверена?

– Нет. Но не обольщайся. Я никогда ничего не делаю, когда не уверена.

Кит глубоко вздохнул и шагнул к Роз, но сдержал себя и не прикоснулся к ней, а просто встал рядом.

– Как всегда, ты руководствуешься логикой, – Кит схватил ее косу и кончиком пощекотал свою ладонь. – Очевидно, ты хочешь остаться свободной.

– Впервые с начала этого путешествия ты сказал нечто разумное, – резко ответила она.

– Дай мне шанс, и я скажу что-нибудь еще.

– Например, милорд? – Как всегда, Розалинда смотрела на него вызывающе.

– Мы же договорились, Роз. Давай больше не ссориться. Мы уже обсудили все камни преткновения…

– Лишь то, что касается моего корабля и плавания в Антверпен, милорд.

– Я же просил называть меня Кит. – В голосе его был упрек.

Она беспокойно вглядывалась в морскую гладь.

– Где мы… Кит?

– Я не знаю.

– Как не знаешь? Разве штурман не высчитал? Он должен знать.

– Розалинда, это не так быстро делается.

Она недоверчиво фыркнула и поправила накидку на плечах.

– Надо позавтракать. Позволь мне проводить тебя.

– Очень хорошо, – деревянным голосом сказала Розалинда. – Я ведь в твоей власти.

– Правда? А я думал, что ты не бываешь ни в чьей власти.

– Я лишь хотела сказать, что в настоящий момент я завишу от твоего гостеприимства. И я надеюсь, сэр, что вы не воспользуетесь этим. Вы уж зашли слишком далеко.

Мужественно сдерживая улыбку. Кит отвел ее в рубку, где ее ждал горячий завтрак:

– Обещаю постараться.

«Но впрочем, – добавил он про себя, – к моему большому сожалению, вряд ли мне это удастся».

Когда Кит вернулся к Филиппу, Райтман с карандашом в руке возился над морскими картами.

– Он скоро закончит? – тихо спросил Ки Филиппа, избегая взгляда моряка.

– Ты бы лучше… Доброе утро, госпожа Кэвендиш, – галантно пошутил граф, увидев Розалинду. – Вы обедали?

– В некотором смысле.

Кита поразило, как она улыбнулась Филиппу и как тот улыбнулся ей в ответ. Между ними существовало какое-то понимание, о котором Кит не знал, и это разозлило его. Он отвернулся от них. Розалинда расспрашивала Филиппа о погоде, об их местоположении и о чем-то еще. Моряки искоса бросали на нее взгляды, смущенные присутствием женщины на борту. Ночью Кит слышал ворчание по поводу того, что, мол, «Смельчак» не дамский пароход и барышни здесь ни к чему. Сейчас же Кит наблюдал, как трое моряков натирали палубу, и каждый, окуная швабру в ведро, недовольно поглядывал на Розалинду. Она отошла от Филиппа и стояла теперь возле Райтмана. Жаль, что нет Курта Филипса – он остался на «Вороне». Вот и рулевой мрачно взглянул на Розалинду. Голос Розалинды прервал его мысли:

– Это неверно. Вы неправильно определяете направление. Надо вот так.

Она выхватила из рук Райтмана компас и опустила его в большую чашу с водой.

– Вот, – Райтман коротким пальцем указал на стрелку. – Это Север.

Розалинда энергично замотала головой, приподняла чашу и аккуратно подложила полярный камень вниз, пояснив:

– Это поправит азимут от небесного полюса к магнитному полюсу.

Райтман изумленно уставился на нее. Моряки перестали натирать пол.

– Теперь игла будет показывать правильно, – Розалинда поставила чашу на место. – Этого бы не случилось, если бы у вас был фламандский компас.

– У меня хороший компас… – начал Райтман.

– Красивый, но неточный. Вы не замечали, что он всегда неточно указывает меридиан? – Розалинда взглянула на его вычисления. – Неправильно, придется все делать с самого начала.

– Но послушайте! – разгневанный Райтма обратился к матросам за поддержкой. – Не надо, чтобы женщина указывала мне, что делать! Я…

– В чем дело? – сухо спросил подошедший Кит.

– Этот человек, – поспешила ответить Розалинда, – все сделал неправильно. Я пытаюсь показать ему, как надо, но он и слушать не хочет.

Райтман упрямо глядел на палубу.

Моряки не расходились. Кит нахмурился. Проклятие, в какое положение она поставила его, публично высмеяв штурмана! Теперь надо сделать выбор: заступиться за Райтмана и тем самым оскорбить Роз или же поддержать ее и обидеть моряков. Но для капитана команда прежде всего, и Кит твердо взял Розалинду под руку:

– Госпожа, я должен подумать. Пройдемте со мной в каюту. Я проверю ваши расчеты и сообщу вам мое решение.

– Святая Дева! – Она попыталась вырваться. -Тебе, что, нужны еще доказательства?!

Забыв о приличиях, Кит притянул Роз к себе.

– Милая, – прошипел он, – эти люди не привыкли к женщинам на корабле. Моряки скорее вышвырнут тебя за борт, чем позволят оскорбить одного из них.

Розалинда наконец посмотрела вокруг себя и впервые заметила разгневанные лица матросов. С несвойственной ей поспешностью она схватила Кита за рукав.

– Я знал, – мрачно сказал он, – что, как всегда, ты, дорогая, сделаешь разумный выбор и поступишь логично. Но я не позволю тебе так вести себя на моем корабле. – Кит вошел за ней в каюту и захлопнул дверь. – У нас и так трудная ситуация, не хватает только ссор на корабле. С людьми в море нельзя так разговаривать. Да еще учить их по своим безделушкам. Типичная женщина! – И он презрительно указал на сундук.

Это все плод фантазии, не может она управлять кораблем. К тому же Кита разозлило ее сегодняшнее поведение: вчера она говорила, что любит его, а сегодня вся любовь уже прошла. Он молча разложил карту на столе и углубился в расчеты.

– Ты считаешь себя таким умным и сильным, а сам ничего не замечаешь! – парировала Роз, доставая ключ от сундука.

– Чего же я не замечаю? – произнес Кит сквозь зубы.

– Прежде всего того, что на этом корабле я самый опытный штурман. – Она вставила ключик в замок сундука и пыталась повернуть его. – Тот невежда на палубе не сможет ничего определить, он совершенно некомпетентен.

– Не тебе судить. Я капитан, и я решаю, кто штурман.

– Если ты доверяешь ему, то и ты некомпетентен.

У Кита потемнело в глазах от ярости, но он лишь сухо ответил:

– Не торопись критиковать. При минимуме знаний Райтмана и тебе бы не многое удалось.

– Но моя подготовка лучше, и потому мне удается многое. И я сейчас докажу тебе это. – Ей наконец удалось поднять крышку сундука. Она достала астролябию. Меньше всего изумленный Кит ожидал увидеть астролябию.

– Боже праведный, это что еще?

Розалинда, поджав губы и одарив его презрительным взглядом, отложила астролябию в сторону и извлекла из сундука маленькую книжку.

Кит тут же вырвал у нее книжку:

– Какая красота! Смотри! Это побережье, Харлем и Бредерод. Прекрасное изображение!

Он перевернул страницу, пораженный тем, какие сокровища содержал ее сундук.

Розалинда смотрела на него с видом победительницы:

– А ты думал, что я привезла с собой платья да безделушки? Почему же тогда я сплю в твоей рубашке? Почему мне не во что переодеться? – Она указала на свою мятую юбку.

Кит бросил на Роз сердитый взгляд и снова углубился в книгу. В дверь постучали. Вошел Филипп.

– Смотри, Филипп, книга штурмана! – воскликнул Кит.

– Садитесь, пожалуйста, граф, – Розалинда указала на стул, но Филипп не двинулся с места разглядывая книгу. – Я хочу начать, – бормотала она, взяв его под руку. – И не когда-нибудь, а прямо сейчас…

Филипп сел, не отрывая глаз от книги:

– Воистину чудесно! Откуда она у тебя, Кит?

Кит не слышал, склонившись над сундуком, о уже изучал другую книгу.

– Она была у меня в сундуке, – дерзко объявила Розалинда, – в котором, как вы думали, я храню всякую мишуру. Еще у меня есть двуглавая горгулья.

Ни Кит, ни Филипп, казалось, не слышали ее. Никакого ответа.

– Черт! Я так и думала! – Она вырвала книгу из рук Кита.

Кит был явно раздражен.

– Разве ты не видишь, что я читаю?

– Я хотела привлечь твое внимание! Где тот невежда? Я хочу ему тоже объяснить!

– Послушай! – Кит нехотя встал с пола. – Зачем тебе штурман? Я сказал, что сам решу, кт будет штурманом, и сдержу свое слово. Пока же я еще не решил.

– Ищешь предлога заставить меня замолчать? Ничего, я покажу тебе! Я покажу вам всем троим! Тебе, Филиппу и невежде! Сейчас я пошлю за ним. Этот невежда явится сюда со своими инструментами, и, когда я закончу объяснение, он поймет свои ошибки. – Она распахнула дверь и крикнула пораженному юнге: – Пошли за штурманом! – Затем холодно скомандовала: – Скажи, пусть возьмет с собой инструменты и карты. Капитан ждет его.

Кит подождал, пока она закроет дверь.

– Ты не смеешь унижать Райтмана!

– Значит, его имя – Райтман [2]. Спасибо, что сказал! Я всего лишь просвещу вас всех. Ты хотел доказательств – ты их получишь!

– Я не сомневаюсь, что ты умеешь производить расчеты! Ты училась штурманскому делу, но при благоприятных обстоятельствах, когда корабль шел в заданном направлении. Уверена ли ты, что справишься сейчас, когда информации так мало? Может, мне лучше попробовать самому?

– Кристофер Говард! – вскрикнула Розалинда, уперев руки в бока. – Не смей насмехаться надо мной! Я представлю тебе точные расчеты! И граф Монморанси будет судьей! – Она улыбнулась Филиппу: – Если мне удастся убедить вас в моей правоте, Кристофер послушает меня?

Филипп с трудом сдержал улыбку:

– Я думаю, надо дать даме шанс. Хуже от этого не будет.

– Может быть хуже, но в другом смысле, – не скрывая сомнения, согласился Кит.

Появился Райтман со свернутой картой и астролябией.

Розалинда указала на табуретку, не давая ему сказать ни слова, и. взяв рапиру Кита, подошла к висящей на стене карте.

– Господа, позвольте привлечь ваше внимание к определению широты.