Роза пирата

Глава 22

После этой ночи Розалинда успокоилась. И к счастью для Кита. Последующие тяжелые дни полностью лишили его какого бы то ни было равновесия.

Наутро он стоял на борту и молил Фортуну, чтобы где-нибудь причалиться. Все напрасно, сия дама не повиновалась ему. В этой Богом забытой стране побережье состояло из широких пустынных равнин. Они проплыли несколько часов и нигде не могли подойти к берегу. Везде песок и дюны, лагуны и болото. Может быть, там и текла пресная вода среди морской травы но добраться до нее они не могли. По всему берегу песок лежал неровными полосами, грозящими посадить их на мель. Кит чувствовал с каждым мгновением нарастающую ярость, и то же самое чувствовали его матросы – все до единого.

Небо было скучное, цвета грязного олова. Смахивая вечно лезущие в глаза волосы. Кит глядел на Райтмана, измеряющего глубину. Один раз они уже нашли место, где можно было пристать. Матросы начали было наполнять бочки водой из источника, но местные жители не любили иностранцев и прогнали их вилами и ружьями. Кит не хотел неприятностей, и они поплыли дальше. Зато теперь было хоть немного воды. Злой и раздраженный, Кит вернулся в каюту.

Розалинда радостно протянула ему чашу.

– Что это? – мрачно спросил он.

– Пей, – настаивала она. – Я знаю, что тебе не хватило воды. Я оставила тебе немного своей. Скольким еще не хватило?

Он промолчал. Почти дюжине, да и остальным досталось по глотку. Он осушил чашу и с грохотом поставил ее на стол.

– Хоть теперь-то ты не будешь спорить? – Она разложила перед собой книги и карты.

– Где мы? – спросил Кит.

Розалинда захлопнула книгу.

– До реки или источника нам еще далеко.

– Зато недалеко до другой радости, – Кит скинул камзол и рубашку и через минуту уже стоял перед ней обнаженный.

– Пойдем в кроватку, – попросил он…

Потом Роз томно лежала в его объятиях и считала черные волоски на его руке – такие черные, кожа его тоже была намного темнее ее. Она думала, на кого будет похож их первый ребенок…

– Поговори со мной, – прошептала она. – Меня нужно развлекать.

– Дамский сюжет, – пробормотал Кит. – О чем?

Розалинда побледнела и молча отвернулась. Эти слова напомнили ей Тренчарда. Кит взглянул на нее с болью:

– Поговори с Филиппом. Может, он развлечет тебя.

– Нет уж! – парировала Роз, прижимая свои губы к его губам, хотя это и становилось опасным – они одни и обнаженные…

– Девушка, которая воет по-кошачьи, – он наклонился поцеловать ее.

– Мошенник, – прошептала она, когда его губы начали искать ее ухо.

– А, я знаю твою беду, – Кит поднялся с кровати. – Ты хочешь есть. Оттого-то ты и строптива.

– Я не строптива, – Розалинда откинулась на спину и сложила руки на груди.

– Что ты ищешь? – она села на койке. – Только не лимон!

– Нет, не лимон, – Кит вернулся к ней. – Нечто специально припрятанное для такого момента. Специально для тебя.

Это было отвратительное засохшее печенье. Розалинда молча взяла его и стала грызть, пока кусочек его не раскрошился у нее во рту. – Мне понадобится целый день, чтобы съесть это.

– Хорошо. Твой рот будет при деле.

– Тогда, – сказала она, – говори ты. Расскажи мне о твоей матери.

– Нечего рассказывать, – нехотя ответил Кит. – Она была робкая и незаметная. Во всем слушалась отца. Когда я убежал на море, я иногда писал ей. Не знаю почему. Тогда у меня уже не было никаких чувств к ней. Наверное, дань памяти – дань тому, как я когда-то любил ее.

Розалинда задумчиво жевала.

– А эта память что-нибудь меняет для тебя?

– Вряд ли. – Кит отстранился и сложил руки за спиной.

– Расскажи что-нибудь о матери. Как она выглядела?

– Маленькая и худенькая.

– Как я?

– Нет, – Кит пристально посмотрел на Роз. – Меньше, чем ты. Хотя цвет волос, наверное, такой же. Темные волосы я унаследовал от отца вместе с другими неприятными чертами.

– А глаза? – продолжала вопрошать Розалинда. – У тебя ее глаза?

– Ее глаза… Я не помню, какого они были цвета, – Кит проговорил это так быстро, что Роз не поверила ему.

– Ну, не важно… Расскажи что-нибудь, что ты о ней помнишь. Что она говорила, как.

Розалинда молчала, не мешая Киту вспоминать.

– Я помню, как я лазил на вишню в саду за домом, – тихо сказал он. – Мне, наверное, еще и не было трех лет.

Розалинда прижала свою рубашку к губам, дабы скрыть торжествующую улыбку. Она была права она знала, что у Кита есть и приятные воспоминания!

– Всю неделю я наблюдал, как мальчишки с кухни лазили на вишню, собирали ягоды для пирога и джема, – продолжал Кит с закрытыми глазами – Я не мог дождаться, когда же мать позовет меня гулять, что случалось не часто. – Он нахмурился. – Ей приходилось ждать, пока уедет отец, хотя тогда я этого и не понимал. А одного меня не пускали. Как бы то было, когда я добрался до дерева, ужасно расстроился, поскольку не мог дотянуться до ягод. Мать подняв меня и смеялась над моим желанием залезть на дерево Я мог бы свалиться и разбить голову, но помню, чтоочень рассердился, когда она наконец сняла меня. – Кит замолчал, и Розалинда взволнованно смотрела на него, не зная, что теперь делать. Наконец он открыл глаза:

– Вот видишь, я вспомнил. Ты довольна?

– А что ты при этом чувствовал?

– Тогда или сейчас? – резко спросил он.

– Тогда.

– Я чувствовал, что мать всегда нервничала, чего-то боялась. Мы никогда не бывали вместе в присутствии отца. Если слуги объявляли о его возвращении, мать тут же отсылала меня в детскую. Ведь она не должна была испытывать к ребенку личной привязанности, надо было лишь поручать меня слугам и не обращать на меня внимания.

– А твой брат?

– Его я почти не знаю, хотя помню, что с ним у меня были сплошные неприятности. Когда мне было лет семь, я частенько ложился спать с синяками от брата да еще выпоротый отцом или наставником.

– Неужели тебе не легче, когда ты вспоминаешь, как мать любила тебя?

– Нет. – Кит вскочил и натянул рубашку. – Она слишком легко сдалась, согласилась со всеми решениями отца. Этого я не могу забыть.

– Но как мать могла сопротивляться? Ведь это был ее муж.

Кит обиженно смотрел на Роз:

– Ты защищаешь ее? Она не могла спорить с мужем ради счастья своего ребенка?!

– Да, не могла. Он же отослал ее в другие имения. – Розалинда прикусила губу и ждала.

Кит отвернулся, натянул камзол и, не говоря больше ни слова, вышел.

Ну что поделаешь с его озлобленностью? Может быть, он когда-то любил мать, но обстоятельства убили эту любовь, ведь Кит считает, что мать предала его. Потому-то он и вычеркнул из памяти все прошлое. Юности своей он тоже не помнит, а то, что помнит, лишено каких бы то ни было чувств.

Розалинда уткнулась в книги. Но как ей жаль Кита! Жаль одинокого маленького мальчика, один на один с жестоким отцом, выросшего без теплых чувств и воспоминаний.

На следующий день Кит охотился с моряками на ютландском побережье. Розалинда работала за широким столом в его каюте, перед ней – серебряная чернильница, несколько свежих перьев и чистый белый лист бумаги. Пытаясь забыть мучащую ее головную боль, она думала, чем же сегодня заняться. Только не вычислением их местоположения – это она высчитывала уже столько раз! Роз потерла ноющий висок и попробовала забыть Кита и свои переживания. Она рассчитает приливы! – вот и ответ на ее дилемму. Она притянула к себе белый лист, окунула перо в чернила, быстро начертила таблицу.

Сейчас сентябрь. В таблице – дни и числа. Отчего ее жизнь не может быть такой же упорядоченной, как раньше? В доме ее отца дни текли спокойно и без переживаний. Теперь же будущее так неясно.

Не надо отвлекаться. Теперь надо вычислить объем их корабля и объем его части, погруженной в воду. Нет, даже числа не помогают успокоиться.

Роз посмотрела на маленький компас, украшенный розой ветров. Кит сравнивал ее с этим цветком.

А в действительности любовь почти ничего не изменила. Сейчас ей кажется, что она любит Кита. Но в повседневной жизни это исчезнет.

Розалинда перевела взгляд на карту, висящую на стене. Прежде всего она реалистка, и главное для нее – ответственность перед родителями, братьями и сестрами, самыми важными людьми в ее жизни. Без нее семья погибнет, разорится. Этого нельзя допустить.

Но на другой чаше весов – Кристофер Говард, граф Уинфорд, господин ее сердца. Хотя все это чепуха. Одно дело – играть в любовь на корабле. Но что будет, когда они вернутся в Англию? Ее вновь призовет чувство долга, а Кит будет разрывать ее на части, требуя, чтобы прежде всего она служила ему, – не случайно он так добивался ее признания.

Неизвестно еще, не станет ли он вмешиваться в ее торговлю. Ибо муж – главное в жизни жены. А если у нее будут дети? Он заставит ее сидеть дома и смотреть за ними. Братья и сестры никогда не были Роз в тягость, ибо родители никогда и не пытались привязать ее к ним. Страшила только одна мысль – утратить свою свободу.

Нет, невозможно! Ей необходима независимость. И когда она вернется в Западный Лалуорт, ей первым делом придется отправиться в Лондон и встретиться с пайщиками, чтобы возместить ущерб, причиненный Тренчардом. Ее семья пребудет в Западном Лалуорте лишь временно, пока здоровье отца не поправится.

Мысль о Тренчарде заставила Роз задрожать от бессильной злости. Она вычеркнула его из памяти до тех пор, пока не сможет отомстить. Теперь недолго осталось ждать. Розалинда Кэвендиш рассчитается с ним за все его предательства.

Она застонала и закрыла лицо руками.

«Как несправедливо», – негодующе подумала Роз. Мир устроен несправедливо – отец много раз говорил об этом, советуя ей дорожить своими близкими: только они никогда не обидят, потому что любят ее.

Но в этом-то и беда: если Кит не любит ее, если для него Роз всего лишь мимолетная страсть, то когда-нибудь он не преминет обидеть ее. Роз не может быть уверена в том, что ей удастся научить Кита любить так глубоко, как она сама способна. Как же можно выходить за него замуж? Безумие!

Пока Розалинда терзалась своими дилеммами, тот, кого она боялась больше всех на свете, стоял у входа в приемную Фернандо Альвареза де Толедо, правителя Нидерландов и герцога Альбы, расправляя свой парадный зеленый камзол.

– В Антверпене всегда такой дождь? – спросил Тренчард своего мрачного спутника.

– Всегда, – сухо ответил Франциско де Вега, без конца теребя голубую ленту с орденом Золотого Руна. – Весной еще хуже. Я предпочитаю Севилью с ее солнцем и цитрусами.

Тренчард не ответил, продумывая свою речь, обращенную к герцогу Альбе – то заготовленную им длинную версию, то краткую, потом – возможные вопросы, лениво оглядываясь, но не замечая ни позолоченных потолков, ни полированного дерева, украшающего стены, двери и окна отеля, в котором герцог всегда останавливался, будучи в Антверпене. Стражник у двери кашлял, шаркал ногами и поигрывал своей шпагой.

– Ты уверен, что этому гонцу можно доверять. – Голос де Вега прервал размышления Тренчарда. – Не хотелось бы думать…

– Молодец наверняка унесет наш секрет с собой в могилу, – ответил Тренчард, не оборачиваясь, и подумал про себя: «Самая большая правда, сказанная мною когда бы то ни было».

Они помолчали, лишь стражник продолжал кашлять.

– Ты попросишь у герцога рекомендации к его величеству королю Филиппу? – вновь заговорил де Вега, мешая Тренчарду повторить про себя свою речь. – Все наоборот. Вопрос в том, понадобится ли герцогу рекомендация его величества. Очень может быть.

– Тогда ты поплывешь со мною на «Гран Грифоне», когда мы соединимся со всем флотом?

Тренчард фыркнул, намеренно демонстрируя пренебрежение к приглашению:

– Я нужен тебе для уверенности. Если опять придется спасать твою шкуру.

– Я хочу только…

Распахнулась дверь, ведущая в приемную герцога, откуда вышли два бюргера в богатых одеждах. Стражник поклонился им и впустил Тренчарда и де Вега.

Тренчард представился встал перед герцогом и ждал, хотя пресмыкание перед этим чиновником было очень неприятно. Но избежать этого было невозможно, ибо в его лице восседала вся власть короля Испании в Голландии. Его многочисленные блестящие военные победы свидетельствовали о силе испанского герцога. Он медленно, не спеша расправлялся с трудолюбивыми голландскими бюргерами, умеющими лишь производить и продавать примитивные товары и осушать свою землю, дабы море не затопило ее. Джордж Тренчард заметил седые виски и пронзительный взгляд герцога – тот явно знал о них все. Лишь бы герцог позволил говорить…

Но герцог не спешил: изучал какие-то бумаги и лишь через несколько минут поднял взор на них. Его речь была краткой:

– Де Вега, вы доставили последнее донесение его величества. Молодец. Его перевели. – Он порылся в бумагах и извлек толстую пачку, исписанную мелким почерком.

Де Вега слегка поклонился и ничего не сказал. Тренчард испытывал желание толкнуть адмирала. «Скажи что-нибудь, идиот, – мрачно подумал он. Молчание не помощник тому, кто ищет продвижения по службе».

– Мы довольны, что донесение по морю дошло благополучно, – продолжал Альба. – Но мне сообщили, что посланный в то же время по суше гонец не добрался до места назначения. – Герцог пронзительно взглянул на де Вега. – Его тело нашли вчера вечером в Гейте, в таверне. Он пил и гулял – фатальное сочетание. Послания не было ни у него на теле, ни в его вещах. Мы должны предположить, что враги ограбили его и теперь могут узнать наши планы.

Де Вега молчал. Тренчард с удовлетворением подумал о нашедшем достойное применение кинжале.

– Прошу прощения у вашей светлости, – выступил он, осмелев. – Тот, кто захватил послание, не сможет перевести его. Им ни за что не узнать намерений короля Филиппа.

– Вы тот самый англичанин, о котором говорил его величество? – уклончиво спросил герцог.

– Да, ваша светлость, он самый. И готов быть полезным. – Тренчард грациозно поклонился. – Его сувереннейшее величество весьма доволен моей преданностью. Я рад служить ему.

Герцог снова опустил взгляд на донесение.

– Мы считаем, что настала пора сразиться с непокорными подданными в Голландии. Корабли, войска и припасы – все готово и ждет приказа. Разведка сообщила мне, что принц Оранский продвигается на север к своим крепостям в Голландии и Зеландии. Морские Бродяги, этот его сброд, несомненно, поплывут навстречу ему в Зудер Зее.

– Его величество приказывает нам найти подходящий момент для осуществления наших планов. – Он вновь внимательно посмотрел на Тренчарда, словно читая его мысли. – Его величество пишет, что посылает нам особую поддержку. Что вы предлагаете?

Тренчард повел бровью. Значит, герцог признавал его потенциальную силу и бросал ему вызов.

– Насколько я понимаю, его величество упомянул меня в своем донесении, и я счастлив сказать, что владею особой информацией о расположении флота Морских Бродяг, а также подробной информацией об одном их английском приверженце.

Он говорил четко, с легким испанским акцентом – к счастью, говорил он лучше, чем читал. Альба, казалось, обдумывал это предложение, потом наконец сказал:

– Мы позволим вам плыть с де Вега на «Гран Грифоне». Завтра – встреча с нашим главнокомандующим флота, графом фон Боссу. – И герцог вновь углубился в бумаги, словно посетители уже ушли.

Тренчард вышел, кланяясь. Он был очень доволен результатом беседы, хотя ему и не пришлось произнести свою речь – все равно итог благоприятный. Максимилиан де Хеннин, граф фон Боссу – голландский приверженец испанского короля и главнокомандующий объединенного испанско-голландского флота в голландских водах. Боссу будет рассчитывать на его информацию, а он, Тренчард, будет участвовать в финальной атаке на Морских Бродяг. И он уверен, что испанцы победят.

Розалинда нашла Филиппа на палубе. Он разделывал кролика. Охотникам удалось убить несколько кроликов луком и стрелами. Они принесли их на корабль и снова ушли охотиться, чтобы пополнить кладовку корабля. «Два или три кролика на двадцать голодных мужчин… и одну голодную женщину», – подумала Розалинда, наблюдая, как Филипп ловко разделывает тушку. Она узнала нож, обычно висящий в каюте Кита, в футляре на стене.

– Иди сюда, Розалинда, поговори со мной.

Бас Филиппа напугал: как это он узнал, что Роз стоит за его спиной?

С деланным безразличием она осторожно подошла и села на корточки.

– Ты чем-то обеспокоена, дочь моя? – Он быстро взглянул на нее из-под густых бровей.

– Нет. То есть… да, – призналась Роз, чувствуя себя несчастной. – Я не хочу назад.

Филипп внимательно посмотрел на нее, потом вновь занялся кроликом и быстро снял шкуру.

– Надо высушить ее как следует. Я мог бы сделать из нее муфточку, чтобы у тебя зимой не мерзли руки. Ты будешь в ней просто красотка.

Розалинда еле-еле улыбнулась.

– Ты неспокойна, – сказал он. – И никто тебя в этом не винит. Но самокопанием себе не поможешь. Надо строить планы и двигаться вперед.

– Раньше я делала, что хотела. Но теперь… теперь… – Она не могла сформулировать свои мысли и уныло покачала головой.

– С замужеством жизнь изменится, – помог ей Филипп.

– Да, – согласилась она. – Вот именно.

От одной мысли о замужестве ей становилось нехорошо. Филипп, очевидно, почувствовал это, отложил нож, тщательно вытер руки и обнял ее за плечи:

– Розалинда, ты же никогда не узнаешь, пока не рискнешь. Прими любовь как подарок судьбы. Иначе ты всю жизнь будешь думать о том, что потеряла. А любовь бесценна.

Розалинда потерлась щекой о его рубашку. С ним было так спокойно и хорошо, прямо как с отцом.

– Но замужество – это не всегда любовь, – грустно сказала она, играя с его перламутровой пуговицей. – Иногда получается так, что муж – хозяин, жена – его собственность. И это ужасно… угнетает, – добавила она наконец, не желая подробнее объяснять свои страхи.

– Правда? – Филипп недоверчиво поглядел на нее. – И твоя жизнь с отцом… угнетала тебя?

– Конечно же, нет. Мы вместе работаем, советуемся друг с другом. Мы вместе взвешиваем различные варианты, потом вместе решаем.

– Мы?

– Да, мы, – ответила Розалинда несколько нетерпеливо. – Я работаю не одна. Мы работаем вместе. Даже если его нет рядом, я всегда думаю о нем. Я даже слышу его голос, знаю, что бы он сказал.

– Правда? – серьезно спросил Филипп.

– Вы хотите сказать, что у меня может быть то же самое с Китом? Нет, это невозможно. Он слишком подчиняет меня себе, велит мне что-нибудь делать, и я должна вскакивать и бежать. Иначе бранит меня.

– Когда Кит последний раз бранил тебя?

– Вчера утром, по поводу Райтмана. Он такой скучный, но Кит хочет, чтобы я учила его. «Эти занятия приносят неоценимую пользу вам обоим», – она передразнила назидательный тон Кита. – Это, конечно, шутка, но мое мнение не важно, я должна делать только то, что мне говорят. Иначе меня посадят в клетку с водой и крысами.

Филипп откинул голову и захохотал, прямо как Кит. Розалинда отпрянула от него и отвернулась со словами:

– Мне не нравится подобный ответ.

– Извини, моя розочка, я не хотел обидеть тебя. Неужели Райтман ничего не запоминает?

– Нет, запоминает, – Розалинда сжала пальцы. – Но мне приходится вбивать это в него. Так можно и бревно обучить.

Филипп опять рассмеялся, а Розалинда, обидевшись, отвернулась, глядя на берег. Ей почудилось движение за дальними деревьями – может быть, возвращаются охотники.

– Я никогда не любила учить других, я слишком нетерпелива. Я люблю числа, но для большинства они загадка, а люди боятся того, чего не понимают.

– Тут ты права. Люди боятся Короля Нищих, потому что он таинственен.

– И любят его, – добавила она, не отрывая взгляда от берега.

– Те, у кого чистая совесть, любят его. Те, за кем числятся грязные дела, боятся его, ибо он борется за права слабых против обижающих их сильных.

– И я хотела бы бороться за это.

– А ты уже причастна к борьбе, – Филипп облокотился на поручень рядом с нею. – Ты же обучаешь Райтмана.

– Я об этом даже не задумывалась. Вы хотите сказать, что так с моей помощью у него будет хорошая профессия? – Розалинда даже раскраснелась.

– Не расстраивайся, подружка. – Филипп взял ее ладошку в свою огромную ручищу, согревая ее. – Мы познаем себя и других, в этом состоит наш жизненный опыт. Но я скажу тебе, что Райтман совершенно преобразился с тех пор, как стал заниматься с тобой. Целыми днями он учит числа.

Розалинда опустила голову, смущенная этим откровением.

– Ты ведь не знала об этом, да? – улыбнулся Филипп. – И не замечала, как он старается заслужить твою похвалу, которая для него теперь важнее похвалы Кита. А это немало. Райтман неглуп и счастлив, что ты занимаешься с ним. Да и Кит не сомневается в твоем таланте.

– Ничего такого у меня нет, – резко ответила Розалинда.

– Разве?

– В любом случае я устала от переживаний.

– Они скоро кончатся.

– Но мне придется стать женой Кристофера, и тогда мне не удастся… Я бы отказала ему…

– Ты уже обещала ему, – перебил ее Филипп. – Я знаю. Он сказал мне. Но подумай, милая, что у тебя есть без него?

– Независимость.

– Этого у тебя не отнимешь. А что у тебя здесь, в сердце?

Розалинда нахмурилась, пытаясь понять. Все было так просто и ясно, когда она говорила с Филиппом, но один на один с Китом способность здраво рассуждать, казалось, покидала ее.

Раздался радостный крик дозорного: вернулись охотники. Те, что помоложе, прыгали и дурачились. Двое мужчин несли свежего оленя. Оленина на ужин! У Розалинды даже колени задрожали при мысли о сытном ужине. Мясо было восхитительно вкусным. Наконец-то нашлась работа для кока, и моряки впервые за несколько дней наслаждались обильной едой. Потом они целый день отдыхали на палубе, некоторые даже спали.

Близился вечер, и Розалинда, насытившись двумя огромными кусками мяса, сидела на шканцах. Хотя вина не было и все залили жажду водой, однако настроение было отличное. Она впервые заметила, что не было никакой враждебности. Моряки перестали считать, что Роз принесла им беду.

Она радостно улыбалась Тому – юноше, которому она отдала свою воду. Джок, старик, съевший ее печенье, помахал ей рукой, передавая по кругу ведро с водой. Даже Руск признал ее, дружелюбно улыбаясь.

Роз увидела Кита на передней палубе вместе с моряками, и он, словно почувствовав ее взгляд, обернулся. Потом встал и медленно пошел к не по дороге останавливаясь поговорить то с тем, то с другим.

– Госпожа Розалинда, не откажите в любезности выйти со мной на прогулку! – Кит в шутку опустился на колени и прижал руку к сердцу, целуя ее руку.

– С удовольствием, – ответила она, – но мы не можем выйти на прогулку. Здесь некуда выходить.

– Есть, – прошептал он ей на ухо. – Позволь показать тебе. Вот сюда.

Кит повел ее к баркасу, стоящему в тени «Смельчака», помог ей спуститься по веревочной лестнице, сам сел на носу и начал грести.

– Куда мы плывем?

– Тебе не положено все знать.

Кит повернул лодку на север. Весла послушно опускались в его сильных руках, описывая изящные дуги в темной воде, и поднимались в воздух, описывая мерцающие полукруги. Он сидел спиной к Роз, и она могла спокойно любоваться им. Его сильные, мускулистые руки сжимали весла. У нее слегка задрожало в животе, словно она приняла опасную дозу алкоголя.

Кит остановился у маленькой речки, едва заметной за тростником. Они вошли в чистое устье – здесь речка расширялась, и соленая вода сменялась пресной. Полная луна светила над водой, превращая все вокруг в дрожащее серебро.

Лодка уткнулась в песок, и Кит выпрыгнул и протянул руку Розалинде.

Унылый берег превратился в волшебный пейзаж; Роз села на бревно и скинула туфли, с наслаждением вдыхая запах влажной земли.

Она услышала плеск за спиной и испугалась: одна в темноте. Тревожно огляделась: где же Кит? Он стоял по колено в воде и совершенно нагой.

Розалинда чуть не вскрикнула, увидев его гладкое мускулистое тело – словно возвышающийся над морем Нептун. Он был прекрасен – гордая голова, широкие сильные плечи, узкие бедра.

– Иди сюда, – тихо позвал он, брызнув в ее сторону.

Вода показалась ей холодной, и в лунном свете она медленно сбросила одежду, стараясь не глядеть на Кита. Затем распустила косы и нырнула.

Холодная вода приятно обожгла ее.

– Господи, спасибо тебе за воду! – кричала она, зачерпывая серебряную луну. – Я теперь всегда буду ценить ее!

– Я видел людей, умирающих от нехватки воды. – Кит стоял за ней, отбрасывая темную тень.

– Где? – Розалинда шагнула к нему.

Он неторопливо опустился в воду.

– В Средиземном море. Ты умеешь плавать, Розалинда?

– Нет. А ты?

– Да, я умею. И тебе надо научиться, раз ты так часто бываешь в плаваниях. Как же отец не научил тебя?

– Негде было. Где? В Темзе, возле Уайтхолла? У Лондонского моста, чтобы все видели? Нет о никогда не учил меня, хотя знаю, что сам он умеет плавать.

– Иди сюда, – приказал Кит, выходя из воды.

Было так легко подчиняться ему! И Роз вышла за ним, движимая непонятным мучительным желанием дать ему радость, которой он не знал. Ведь его жизнь состояла из потерь и боли. Она взяла Кита за руки и стала молить всех богов о чуде.

А он держал руки любимой в своих и любовался ее красотой в лунном свете. Его пульс участился. Он хотел обладать ею всей: ее телом, сердцем, душой ее мыслями, хотя и знал, что Роз всего лишь женщина, а значит, может предать его, но сейчас это было не важно.

Кит боялся причинить ей боль и решил, что лучше научит ее плавать, и это доставит ему такое удовольствие, которое он никогда не забудет, даже если она предаст его. Кит взял Роз за плечи и показал, как плавать:

– Вот так руками, и так ногами. Попробуй. Сначала руками, потом ногами.

Розалинда попробовала, плескаясь в мелкой воде. Ей удалось оторвать ноги от песчаного берега и проплыть несколько шагов к Киту. Он поймал ее и крепко прижал к груди, и Роз ощутила его желание. Она засмеялась, вывернулась из его объятий, гладкая, как русалка, улыбаясь ему, как тогда в Лалуортской бухте.

– Иди сюда, Розалинда.

– Нет, ты иди ко мне, – поддразнила она, отступая к берегу.

Кит последовал за ней.

В глубокой воде лежало дерево, обвитое травами и гнилой растительностью. Розалинда ушибла ногу. Вода здесь была какая-то непрозрачная и вязкая. Розалинда отскочила, но было поздно: что-то проснулось в грязи, и нечто тяжелое навалилось на нее. Роз вскрикнула, попятилась и в панике поняла, что падает, и вода сомкнулась у нее над головою. Роз ощутила смертельную хватку воды и стала задыхаться. Острая боль обожгла ее правую ногу. Она бешено боролась с водой и с обидчиком. Кит был где-то рядом, пытаясь защитить ее.

Наконец ей удалось обрести опору, и Роз вынырнула, кашляя и задыхаясь. Кит с кем-то сражался. Она с трудом дышала. Вода превратилась из чуда в проклятие – Роз чуть не задохнулась!

Кит стоял в воде с кинжалом. Ее глаза расширились от ужаса: она увидела уплывающее морское животное, оставляющее в воде пятна крови, и зарыдала. Горло и нос горели, как и раненая нога. Kит взял ее на руки и вынес из воды.

– Боже! – прошептала она. – Ненавижу темноту.

– Гад, – кратко сказал он. – Вырос большой и наглый без людей. И хотел съесть тебя. Боже, он ранил тебе ногу!

Она застонала.

– Надо перевязать. Я разорву рубашку.

– Не надо! – Она с трудом села. – Не порти свою рубашку. Моя нога в порядке…

– Сиди спокойно и дай мне перевязать. Надоели мне твои упрямые споры! – Кит с треском разорвал рубашку и заботливо перевязал ей ногу.

Роз ворчала, ибо ненавидела, когда с ней возились. Дома она сама всем помогала.

– Я одену тебя.

– Я сама!

Но Кит первый схватил ее рубашку так, что Роз пришлось бы драться с ним, а это было ниже ее достоинства.

– Я предпочитаю одеваться сама, ненавижу, когда меня балуют.

– А, значит, я тебя балую.

Кит молча смотрел, как она надевает нижнюю юбку, застегивает корсет. Подхватив туфли и носки, она пошла к лодке. Возле самой воды он протянул ей руку:

– Мне позволено помочь тебе забраться в лодку?

Но она вскарабкалась в лодку без его помощи.

Он мрачно взглянул на Роз, столкнул лодку в воду и вскочил сам.

– Когда мы вернемся на корабль, ты вымоешь ногу и перевяжешь ее чистой тряпкой. У меня есть чистые лоскуты. Моя рубашка несвежая после охоты. Поешь – и спать.

Почему-то его слова душили Розалинду, словно темная вода.