Руны в глазах

Глава 12

Разумеется, Виталик Логинов всё знал! Он давно за мной следил и принимал активное участие в составлении плана Гены. Именно Логинов всех заверил, что я в любом случае не пойду вразнос. Если бы открытки с Катей могли на меня серьёзно повлиять, эти двое использовали бы меня иначе.

Не, я прекрасно понимаю, что они служат Родине и убивают её врагов, но ведь я не обязан их за это любить! Просто по-человечески ненавидеть майоров моё гражданское право! И боярское!

С другой стороны я знаю, что на войне нет места страстям, побеждает тот, кто лучше делает свою работу. Всегда делает, изо дня в день. В этом смысле мне есть куда расти, и я должен тянуться за старшими товарищами, брать с того же Виталика пример.

Вот я за обстановкой в мире не слежу, даже газет не читаю. Типа танкисты могут не засорять себе мозг, и это где-то правильно — мы просто должны решать боевые задачи. Но тогда танкисты должны иногда затыкаться и слушать, что говорят им командиры. А потом отвечать:

— Слушаюсь, — и воплощать не ими придуманные комбинации.

Виталик избегал резких определений, но для меня англичане всегда были воры, и я сразу счёл их виноватыми в новом предательстве. Это сэры сдали Европе дела Жучирина и других русских, чтоб втереться в доверие, чтоб европейцы решились на авиа-удар. И это именно англичане подставили русские корабли под разгром в своих базах.

Конечно, это только моя боярская точка зрения. Хуже к англичанам я относиться тупо не мог, потому и принял сведения о новом английском предательстве практически хладнокровно.

Виталик особенно подчеркнул, что большинство русских со мной солидарны. Англичане прекрасно об этом знают, но только ещё нахальнее повторяют:

— What about is?

Так с живыми не говорят. Англичане уже списали Гардарику, и ехидное злорадство сэры больше не пытаются прятать. Мы же сэров за всё в своё время обязательно душевно отблагодарим, а пока сделаем свои выводы. Поведение сэров — только лишнее подтверждение планов очень большого наступление Европы этим летом.

Это даже неплохо, что европеец думает наступать. Во-первых, получается, что мы его разозлили, и хладнокровно воевать у него не выйдет. Во-вторых, от обороны удобнее его истреблять. В-третьих, заранее приготовившись к обороне, мы европейца истребим ещё больше.

Но нельзя и недооценивать такого врага. Гардарика шустрее, но экономика противника тупо больше в четыре с половиной раза. Да, на Европе много бесполезного сала, но она избавляется от сферы услуг, от разных финансов…

Грубо говоря, европейцам теперь нужно намного меньше одежды — военная форма надолго вошла в моду. А без жира экономика Европы больше нашей в два с половиной раза.

Они уже больше нас. Сейчас Гардарику сильно выручают довоенные запасы и наша мобильность, мы быстрее поворачиваемся, и у нас ещё есть свобода маневра. Но война идёт, наши преимущества практически заканчиваются.

Европейцы со скрипом и через пень колоду разворачивают свои огромные предприятия на военные нужды. Они будут гонять оборудование круглосуточно на максимуме скорости, пока забудут о ремонте — это ещё прибавит треть к мощностям.

А мы уже достигли максимума, нам для увеличения выпуска нужно строить новые предприятия. Представляешь, нам нужно быстро увеличить свои мощности в два с половиной раза! Или потратить эти ресурсы на производство оружия.

— Ты спросишь, о чём у нас думали до войны? — улыбнулся Виталик. — Если я скажу, что ни о чём не думали, тебе это сильно поможет? Ну, часть общества в войну вообще не верила, ещё часть не думала, что дойдёт до такого, остальные могли охрипнуть или застрелиться.

Я скептически на него посмотрел, и он словно обрадовался:

— Ты спросишь, а о чём думал я? А я мистик, надеюсь на чудо! Реальное соотношение потерь сильно в нашу пользу!

— Но мы же выяснили, что соотношение потерь тут роли не играет, — поморщился я.

— Я разве так говорил? — удивился Логинов. — Играет большую роль, только немного не ту, к какой привыкли. Если о соотношении потерь заговорила официальная пропаганда, страна практически проиграла войну. Япония тому хороший пример. Она орёт о том, что теряет кораблей и самолётов меньше американцев. Только теряют их японцы всё равно больше, чем могут производить, пилотов и моряков гибнет больше, чем обучается. И это при массовом применении лётчиков-самоубийц.

— Но в Китае ведь другая картина! — заметил я.

— Там ещё хуже, — ответил майор. — Японцы при своём техническом превосходстве убивают любых китайцев просто для статистики, чтобы потом, когда их вышвырнут из Китая, говорить, что они всё-таки уничтожили больше солдат противника. Японцы пока сидят в Китае и убивают китайцев, но сами уже понимают, что скоро придётся удирать.

— Так наши о соотношении потерь, вроде, явно ещё не говорили, а об убитых врагах больше печалимся, — вернул я Логинова к своим проблемам.

— И это правильно! — подхватил Виталик. — Говорить о потерях вообще можно только так, с тихой грустью, ведь они средняя температура по больнице. Имеет смысл их рассматривать лишь на отдельных направлениях в контексте решения конкретных задач, — майор для важности задрал указательный палец. — Вот если б не был я мистиком, воевал бы ты сам по себе. При самых благоприятных обстоятельствах сейчас бы на фронте действовал один твой батальон. Может нанесённый тобой лично ущерб повлиять на Европу?

Я хмыкнул и проговорил:

— Общую идею понял. Но как все мои батальоны могут повлиять на целую Европу⁈

— Ваши победы вынуждают европейца подбрасывать силы на восточный фронт, чтобы он не развалился, — сказал Виталик. — Если европеец захватит все порты Дании, потом он с равной вероятностью может ударить в Скандинавию, на Москву, или на юго-восток, против степных княжеств, чтоб отрезать Гардарику от нефти. Но если Европе на всю Данию до весны не хватит сил…

— А сам как думаешь? — уточнил я. — На Москву опять пойдут или против степняков?

— Я думаю, что европейцы считают тебя серьёзной угрозой своим планам и прикладывают усилия для твоей ликвидации, — строго сказал майор Логинов. — Очень нужно, чтоб они потратили силы зря.

— Ещё и самим хорошо прилетит, — ответил я мрачно. — Устанут в Европе кровью писить.

Разговаривал я с Виталиком в уголовке позже, с глазу на глаз, и никто не знал о нашей секретной встрече. Просто у Гены и Валеры я важнейший проект, и они примчались по первому звонку, а у майора Логинова ещё много важных дел — он в тот день вообще куда-то ездил.

Вот договорился я с майором Гудковым, он и Валера пока ушли, а Женя вернулся на своё место за столом. Парень сурово меня оглядел и молвил:

— Перед тобой стоят новые расширенные задачи, поэтому вначале инструктаж. Как ты уже понял, магические кристаллы только средство обмена информацией мага и эфира. Волшебные кристаллы — это просто кристаллы разных минералов, которые подверглись неизученному воздействию. Кристаллы тупо растут в природе, и их находят. Волшебные минералы только растут. Взять такой камень просто — нужно всего лишь врезать молотком. Но если отколоть слишком большой кусок и от жадности ударить ещё раз, волшебные свойства пропадают. Когда-то давно некий маг с устатку засмотрелся в такой камень…

Женя неопределённо покрутил перед носом пальцами и сказал:

— Ну, дальше ты примерно себе представляешь. Что от нас получает истинное пространство — хрен его разбери — а сознание магов проникает в прошлое. Популярность камни набрали недавно, слишком многим магам в Европе захотелось в далёкое прошлое. Эфир их сознания отправляет очень далеко, где выбранные ими герои могут творить, что в голову взбредёт. Считается, что на таком расстоянии при всём желании изменить что-то невозможно.

Евгений профессионально улыбнулся и весело сказал:

— Но боги с этими идиётами. Мы люди серьёзные, и нас интересует неизменное недавнее прошлое, не дальше точки рождения. Чем же является для нас так называемая объективная реальность? Это набор сигналов в центральной нервной системе. Для их прохождения и обработки требуется время, в результате формируется задержка, — его взгляд стал колючим. — Мы видим мир с отставанием. Мы изначально живём в прошлом.

Женя помолчал, строго на меня глядя, и заговорил:

— Нам известно, что маги могут многое внушить обычным людям. Магам необязательно смотреть на головы этих людей, всё равно мозгов же невидно. Маги на сознания воздействуют через истинное пространство. То есть ясно, что разум воздействует на эфир, а эфир действует на разум, — Евгений задрал для выразительности указательный палец и важно сказал. — Уже неизвестно, кто первый начал, да и неважно, что первично, курица или яйцо. Просто уясним себе, что любая мысленная активность связана с истинным пространством. Скорее это даже не связанные процессы, а проявления одного.

Я значительно покивал.

— Таким образом, — продолжил умный Женя. — В истинном пространстве содержится информация обо всех мыслях и событиях, с ними связанными. Маг может получить у эфира ответы на любые запросы, но лишь в форме картин прошлого. В силу нашей специфики смысл всех событий, которые нас волнуют, изложен в Уголовном Кодексе…

Я насмешливо на него взглянул, и Евгений внёс поправку:

— Или в воинских наставлениях. Нам важен доступ к самим событиям. Много лет назад достоверно установлена реальность видений, которые получают маги через кристаллы — все маги видят одно и то же, и ничего в недалёком прошлом изменить не могут. Видения считаются в Гардарике прямыми доказательствами…

Я просто должен был это спросить! Я сказал:

— А мне говорили, что существуют параллельные реальности, в которые люди могут попасть без возврата.

— Да-да, — покивал Евгений с умным видом. — Существование параллельных реальностей признано официально, хотя никто ещё туда не проникал и не видел тамошних людей…

Я подавил грустный-грустный вздох.

— Считается, что эфир непрерывен, а так называемая ткань реальности — просто одно из его состояний. Параллельных нам реальностей, может, нет совсем или их бесконечность… — Женя задумчиво примолк на треть секунды и тряхнул чёрными волосами. — Но тут мы вступаем в область гипотез, прямо не связанных с нашими задачами. Давай вернёмся к служебным обязанностям? — спросил он.

— Давай, — грустно согласился я.

Женя открыл портфель и выложил на стол один кристаллик, сказав:

— На сегодня тебе хватит. Коли ты сумел проникнуть уже в прошлое, значит, точно установил с эфиром контакт. Попроси его вернуть тебя в моменты, когда ты наносил потерпевшим повреждения средней и сильной тяжести…

Я посмотрел на него с удивлением.

— Ну, какая тебе разница? — проворчал он. — Бояре же и так неподсудны!

— Бояр судят другие бояре, — возразил я глухо.

— Всё равно никто тебя в суд не потащит! — неприязненно сказал Женя. — Инструктаж окончен. Вспоминай давай до полшестого, я зайду за кристаллом.

Он встал и направился на выход. Я закрыл за ним дверь. Посмотрел на камень на столе и невесело усмехнулся. Потерпевшие! А я наносил! Ну, ладно…

Это истинное пространство меня реально взбесило! Чистый кристаллик начал с тех же вопросов, но спрашивал иначе. Эфир прекрасно меня видел или просто знал, кто снова к нему обращается, так этот виртуальный гадёныш явно пользовался положением.

Пристал, а на самом ли деле я не верю в правоверных коммунистов и в настоящий коммунизм! Сука! Я спокойно могу не верить в Деда Мороза, но не верить в настоящих коммунистов…

То есть не верить в существование одного идиота можно, а отрицать существование идиотизма нельзя? Ладно! Я ведь и не отрицаю возможность таких психических отклонений!

Но пламенных революционеров изображают умными, нормальными людьми. Они должны были прекрасно понимать, какие преимущества получает обычный человек, когда все вокруг истинные борцы за коммунизм.

Сам всю жизнь мечтал, чтобы все вокруг разом сдурели! Достаточно появиться одному нормальному, и вскоре никакого коммунизма не будет. К счастью в России нормальных всегда было больше одного, хотя и психов хватало…

А если всех заставить? Ну, психи могут захватить на некоторое время власть, и всех заставить повторять хорошие слова. Только люди ведь хорошими не станут, останутся собой…

Да, психи могут продержаться у власти довольно долго, и кто-то с младенчества вынужден будет повторять хорошие слова. Они будут верить во всё хорошее, и их по-настоящему жалко.

Их будут использовать те, кто умудрился остаться нормальным. Этих нормальных будут считать «плохими», «безыдейными», и они сами — сами, Карл! — будут считать, что великая идея погибла из-за них. Из-за того, что кто-то оставался сам собой!

Но пусть их, люди всегда смешные. Главное, что они люди, и многое о себе знают. Эти нормальные понимают, что быть хорошим человека можно лишь заставить. И чтобы заставлять нормального человека стать хорошим, нужно быть психом…

Упс! Истинное пространство сочло мои рассуждения пока достаточными. Откуда я это взял? А сами пропали вопросы, успокоились внезапные всполохи, прояснилась картинка.

Стою на площади, надо мной безмятежное синее небо, ласковое солнышко и ни ветерка. Вокруг арки без надписей, но я точно знаю, что, если войти в крайнюю, начнутся все драки в хронологическом порядке.

Далее арка схваток только дома, потом арка поединков с чертёжником, отдельно с математиком, с ними рядом арка драк с рысями-близнецами. Монументальный вход в дуэли на шпагах, ещё монументальнее арка дуэлей на пистолетах.

Военные арки чёрные, разных форм. Вот вход в танковые сражения, а вот и пехотные бои. Отдельно ворота рукопашных. И особняком проход в подземные побоища.

Я сам себе усмехнулся и как нормальный человек пошёл в первую арку, где все схватки с начала в хронологическом порядке. Гене надо, пусть сам потом и разбирается, а мне эти кристаллы даже посмотреть не обещали! И вообще я тут только для конспирации.

Майор Гудков говорил о десятке камней, и Женя на другой день отсыпал мне десять кристаллов. Я ещё подумал, как же мне их различать! А это оказалось самым нетрудным, я их просто узнавал.

Почему дали целых десять? А чтобы мои воспоминания могли просматривать сразу десять магов. Почему тогда всего десять? Во-первых, дорогие это кристаллики. На каждый камень помещается просто всё, до предела ещё не добрались, только, примерно, через год записи тускнут, и в среднем за месяц он «умирает», становится обычным.

А, во-вторых, работать с каждым новым кристаллом с каждым разом сложнее. Думаете, задал эфир пару вопросов и отстал? Ага, три раза! Истинное пространство беседует со многими умными людьми и само, пакость такая, всё время рассуждает!

Попробовал я взять свежий кристалл, а оно спрашивает, действительно ли я считаю скотство нормой, а основой культуры отклонения. Не! Любой ведь подвиг можно опошлить, или под всякие поступки подпихнуть благородные мотивы. Но есть на самом деле подвиги! Мне нравится так думать.

Вот и получается, что культура у конкретного человека — это его склонность к вере в нечто идеальное, способность к абстрактному мышлению. Хотя сам человек при любых способностях и склонностях может оказаться редкой скотиной. Посмотреть, к примеру, на Бомарше…

Не суть, главное — это я взял всего лишь ещё один кристаллик. Только не подумайте, что вопросы эти вроде экзаменов. Всплывали ведь они у меня в голове, мне первые разы показалось даже, что это мои вопросы. Но я заблуждался недолго и честно себе признался, что никогда под таким углом на эти простые вещи не смотрел.

Вопросы эти казались мне очень интересными, я сам втягивался в беседу. И эфир чётко ощущал, когда я вместе со всей своей зависимостью сатанею и готов всё это прекратить, тогда кристаллик «сдавался».

Беседа внезапно заканчивалась, чтобы продолжиться с новым кристаллом. Я думал, что представляю дальнейшее, но вопросы истинного пространства всегда были неожиданными.

Десять камней нормальному человеку хватает на десять лет, но я ведь военный и у меня приказ. Пришлось становиться умным, беседовать с эфиром на отвлечённые темы десять раз.

Правда, более двух камней в день я осилить не мог, зато истинное пространство пошло мне навстречу и упорядочило вход. Сейчас с площади я могу войти во все драки в хронологическом порядке, а вторая арка ведёт на площадь со всеми другими воротами. На случай, если мне когда-нибудь захочется ими воспользоваться.

Условно покорённые камни я сдавал Евгению, а ещё чистые ждали своей очереди в столе. Я хорошо понимал, что враг усложнять не будет, всё должно выглядеть естественно, и открытки с Катей приедут с фронта вместе с батальоном Паши Зимина. Пока я могу спокойно работать с камнями.

Самые первые разы истинное пространство действительно во мне разбиралось, чтобы проще наладить взаимодействие, а дальше общалось просто для сбора информации по принципу «дают — бери». Эфиру всегда не хватает сведений и разных их интерпретаций.

Так я о себе многое понял. Я могу верить или не верить в героев, но даже несуществующие они «хорошие». Сам я могу считать себя «хорошим» или «плохим», но думать я буду в той же шкале ценностей, что и все люди.

Одни верят, что понятия о плохом и хорошем послал бог или боги, другие считают, что их дали предки, третьи уверены, что они просто всегда были. А четвёртые знают, что любые шкалы стоят одна другой и сами по себе никакого смысла не имеют.

В драке выживает один. Его можно считать плохим или хорошим, он всё равно победитель. И да, все люди всё равно умирают. Просто кто-то должен умереть раньше, будь он хоть сто раз прав. Они знают, что думать так скотство, считают себя плохими и плачут. Или смеются. Но всё равно они побеждают…

Среди прочего я с четвёртого или пятого кристаллика понял вдруг, что эти «собеседования» не менее важны моих воспоминаний. Обычному человеку такого камня хватает на год, и его не заставить общаться с эфиром чаще.

А на мне майор Гудков поставил эксперимент. Сам же сука сказал, что не любит бояр, и вообще он плохой человек. Хотя это не мешает ему быть хорошим офицером.

Впрочем, какая это сволочь, его личные проблемы, а мне общение с истинным пространством не то, что понравилось… показалось интересным. Это, примерно, как с кофе или чаем. Поначалу, они кажутся жуткой гадостью, да они и есть просто гадость. Но потом многие их пьют даже без сахара. И тоже вызывают зависимость.

Только кристаллы дорогие, и в Гардарике за свободное их обращение официально убивают. Придётся требовать для подкомитета Виталика полномочий, лезть в политику. Но это всё потом, когда приедет батальон Паши…

Не! На врагах и кристаллах свет клином для меня не сошёлся. Жил себе нормальной боярской жизнью. И раз приезжаю я домой, а Поли нету. Ну, я сначала позвонил на КПП дежурному, далее он соединил с Антоном Востриковым. По моей настоятельной просьбе майор сходил в кабинет и узнал номер телефона, где квартирует Тимофей, лидер рысей.

Трубку взяла какая-то дама и заявила, что никакого Тимоши там нет. Я ей сказал, что тогда боярин Тимоши ему с утра на хрен зубы вышибет. Тимоша сразу нашёлся, и его позвали к аппарату.

Сначала я холодно спросил, где он взял эту тупую курицу. Прервав его сбивчивые объяснения, удивился, почему мне, много нехороших русских слов, пришлось спрашивать номер телефона лидера рысей у майора Антона Вострикова. И где, ещё больше плохих русских слов, эта Поля!

Тимофей сказал, что сам пока не знает, сейчас позвонит и доложит. Я проворчал, что жду звонка, и положил трубку. Лидер рысей позвонил мне через двадцать минут и сообщил, что ему просто не доложили!

Друг на друга понадеялись и замотались, а на самом деле всё с Полиной хорошо. Она была с обязательным визитом у мага женского врача, тот установил, что девушка залетела, и как ответственный сотрудник фонда передал залетевшую её другим ответственным сотрудникам. Другая девушка приедет завтра.

— В эту же квартиру? — растерянно пробормотал я.

— Нет! А ты хотел каждый раз разные⁈ — воскликнул Тимофей. — Да сейчас просто так без задатка в Москве приличное жильё не снять! Вперёд берут за три месяца и задаток не возвращается!

— Мдя. Такими темпами скоро начну путать имена, — сказал я и спросил. — Как хоть следующую звать?

— Сам ещё не в курсе, завтра скажу, — холодно ответил он. — У тебя на этом всё?

— Угу, — молвил я и положил трубку на рычаги.

Таким образом, один вечер я просидел в кабинете. Магу для работы с памятью кристаллы особенно и не нужны, это действительно один из инструментов передавать информацию. Если не считать разговоры с истинным пространством…

Хотя подумать я всегда могу и сам по себе. И вообще это неважно, ведь я военный, без девушки провёл в мирном городе всего один день, и вскоре я проводил на фронт батальон Кости Гаева. Захватили парни, конечно, очередных практикантов, но всё равно волнуюсь я только за своих.

В воскресенье прибыл в Центр батальон Паши Зимина. Я обнял его и всех бояр и не бояр.

Начались новые занятия. В понедельник сразу после политинформации дежурный сержант попросил меня пройти в кабинет майора Вострикова.

Оказывается, брать мы можем любые трофеи, хоть Эйфелеву башню или Триумфальную арку, но за ввоз в Москву некоторых вещей предусмотрено наказание. Так во время политинформации провели негласный выборочный обыск тумбочек и у моих подчинённых нашли порнографические открытки. Востриков выложил на стол разные изображения. Я их с интересом осмотрел. На одной голый Серёжа совал тоже голой Кате в… э…

Неважно, куда совал и что, главное, что ни один мускул не дрогнул на моём лице. Ровным тоном я сказал Вострикову:

— Мои бойцы квартируют в городе.

— Но этих поганцев ведь выберут твои парни! — возразил Антон. — А я не могу даже отправить их обратно за такую, вроде бы, ерунду! В моей власти изъять открытки, прочитать славным воинам нотации и погрозить пальцем. Давай хоть ты не возьмёшь их в новый батальон⁈

Он так искренне смотрел мне в лицо, столько муки было в единственном его глазу! Поверх пересаженной кожи на виске покатилась капелька. Похоже, что для него это больная тема…