Руны в глазах

Глава 3

Я человек военный и размышлял о новом годе в практической плоскости, однако же и с присущей русским философичностью. Ну, чем ещё заняться русскому человеку новогодней ночью в танке на вражеской территории? Только философией.

Казалось мне, что генерал-майор Быков обыкновенная сволочь. Не! Лично не общался, ничего не утверждаю, просто уверенно предполагаю. Должность у него подходящая.

Один командир армии пытался меня грохнуть, второй использовать и грохнуть, а этот решил только использовать. Простая ведь логика. Командармов немного, они просто должны ловить новости, тем более такие — два генерала один за другим попытались от меня избавиться и ушли с постов. Значит, желающих лично меня ликвидировать среди них уже быть не должно.

Не! Если я сам залезу в безвыходную ситуацию, они только порадуются — сгинь, друг, да не от моих рук. То есть моими друзьями командармы по любому не являются. И на командование фронтами, где большинство их бывшие подчинённые, мне рассчитывать нельзя…

Блин! Никто не любит бедных попаданцев! Только Миланья христианка, любит всех!

Но это всё лирика, сам во многом неправ и как-нибудь без всеобщей любви перебьюсь. Главное, что пока командиры меня убивать передумали, вот из этого и будем исходить.

А как поступают русские люди с явлениями, которые не получается уничтожить? Пытаются использовать, прям как генерал-майор Быков. Пока маги помогли с малыми потерями прорвать фронт и с умными головами полезли в прорыв на танках — никому приказывать не пришлось, они всё сами!

В любом случае, штаб генерала уже настрочил отчёты, что благодаря их умелым действиям прорвали оборону и приступили к выполнению фронтовой операции — максимально способствуют в осуществлении… э… они сами ещё не понимают толком чего, но им очень интересно, что у нас получится.

А мне интересно, что делать с командармами в дальнейшем. Просто как сильному магу, московскому боярину и тотемной рыси интересно. Генералы мне угроза? Безусловно, да. Пока я сумел с ней справиться, но они ведь те ещё затейники.

Поголовное истребление генералов в принципе возможно, пусть и отнимет очень много времени и сил. Генералы ведь и кроме меня многим боярам не нравятся. Устранит оно угрозу? Возможно, на некоторое время…

А потом неожиданно вылезет неизвестная проблема! Не, известный недруг лучше, пусть на него надеются неизвестные пока враги…

И отчего-то сразу вспоминается тема 1937-го года. Массовые репрессии, обезглавленная армия. Чушь, конечно, нашёл, с кем себя сравнивать, однако такое решение точно победу не приблизит. Мы ведь все на войне, на секундочку.

Нельзя убивать своих высших офицеров, когда все мы должны убивать европейцев! Я резко «против» репрессий в армии! Придётся даже столкнуться с боярами, кто «за»…

Блин! Без репрессий никак. Или, может, ликвидировать двух-трёх… ну, максимум, с десяток командармов, остальных запугать и разрушить систему армий? Прям как, наверное, думает Виталик Логинов.

Ага, дед бил-бил, не разбил, баба била-била, не разбила, и тут такие мы с идеями. Первая постоянная армия в ополчении появилась ещё в середине прошлого века из-за польской угрозы, и с тех пор вооружённые силы Гардарики строятся на основе армий.

Новое оружие появляется в дружинах, бояре любят хвастать новинками, а старое, то есть проверенное, получают армии ополчения. Например, бипланы все подчинены пехоте, старые танки все в ней родимой.

Да и новое оружие во время войны систему не меняет. Самые новые танки просто один из инструментов, главная работа всё равно делается по старинке ножками.

Только с появлением новейших штурмовиков есть тонкость. Работают они в интересах пехоты, но поддерживать их действия кто-то должен? И неважно, что пока это им не очень нужно, на будущее отделения штурмовиков просто должны включить в авиационные армии. Чтоб отрабатывали взаимодействие.

Ну, появилась авиация, возникли и соответствующие армии. Правда, с большим трудом и с серьёзной задержкой, просто логистика у авиаторов имеет специфику, и задачи в основном свои. Дешевле отделить и централизовать — деньги в Гардарике любят сильнее армии.

И как мы эту систему сломаем? Допустим, получится у Виталика со мной за компанию создать что-то своё, очень магическое и всё такое продвинутое. Это новое тут же обзовут армией и назначат командарма. Возможно, даже меня или на худой конец Логинова. И новый командарм мёртвой хваткой вцепится в должность. Круг замкнётся.

Все офицеры растут и меняют должности, только на армиях сидят десятилетиями. Генерал-майор Быков совсем не оригинален. Слишком много преимуществ даёт это положение. Самое главное — это редкая возможность долго оставаться действующим генералом, а не уйти в запас.

Чтобы стать командармом и оставаться столько времени, нужно быть мудрым политиком, весьма грамотным военным, иметь чёртову харизму, обладать стальными нервами… и много чего ещё. Дураков среди командармов точно нет.

Система прошла испытание мирным временем, генералы тоже не упускали возможности показывать себя с лучшей стороны. Но вот напал страшный враг, и все они воюют, как могут. Ну…

Главный плюс командармов — они очень не любят потери в своих армиях. Старые командиры блокируют рискованные авантюры. На другие армии им плевать, но наши войска теряют меньше европейских. И мы, конечно, ещё не в Берлине!

Но ведь и не в Москве. Противник реально страшный, целая Европа, и вообще лучшее враг хорошего. Не чини то, что не сломалось…

То есть я обязан с командармами подружиться. Ну, возникли трения с Ивановым и Салтыковым, так они же просто сдурели! Вместо Салтыкова теперь Литвинов, и он точно клещом вцепится в кресло. Вот его я полностью поддерживаю! Даже мой экспериментальный батальон формально войдёт в его армию — в этом вопросе я Логинова продавлю.

Пусть генералы меня не боятся и увидят во мне своего человека среди бояр. Типа за каждого любого загрызу и всех готов поддерживать. Прям вплоть до клинического идиотизма всем буду помогать выполнять задачи и получать ленточки. Тогда и командармы пойдут навстречу, помогут с пополнением…

Хотя тут больше надежд на Мирзоева. Но всем операциям подкомитета Логинова окажут содействие! А некоторые генералы даже сами станут создавать отдельные части, подчинённые им лично, но которыми они всегда поделятся с полезным другом…

Ну, это будет видно. Если просто не станут создавать хитрых подлянок и подстав — уже очень хорошо.

А о задачах батальона я не думал. Фигли о них думать, когда уже всё обсудили и решили? Надо просто выполнять — сели в танки и поехали. Мне вот дали танк с новой рацией повышенной мощности и с дополнительными функциями…

Ладно, это действительно несложно, если мысленно поставить себя на место европейца. Началось всё с ударов по аэродромам, и мы сильно нервничаем — это точно во что-то выльется.

Далее прорыв армии Салтыкова, и сразу случились крупные неприятности. Только мой батальон спалил много «панцирей», а что творилось на фронте в это время и немного после — даже я с трудом себе представляю. В целом большие потери и утрата выгодных позиций.

Мы начинаем очень сильно нервничать! Русские активизировались, защита трещит и рвётся. С психу мы затыкаем все дыры, кидаем остатки самолётов в безнадёжные сражения, и танки влезают в засады. Снова несём большие потери.

Немного успокоившись, мы понимаем, что даже первый удар русских преследовал ограниченные цели, а все дальнейшие наносились в расчёте на нашу нервную реакцию.

Мы впадаем в прострацию и нервно хихикаем. Русские не показывали на фронте штурмовики, копили силы, долго ждали момента — явно готовилось большое наступление! А оказалось? Это вот всё они устроили ради каких-то своих понтов!

Теперь мы на всё смотрим спокойнее, даже немного апатично. Русские атакуют? Они везде атакуют. Скоро прорвут фронт? Ну, старина, всем нынче трудно. Русские уже прорвали фронт? Что поделать, генерал, на войне некоторые гибнут.

Вы просите танков и прикрытие с воздуха? А откуда всё это возьмётся, вы подумали⁈ Ах, это не ваше дело! Так займитесь своим делом и боритесь с прорывом тем, что у вас есть! А об остальном позаботятся уровнем выше!

Вот исходя из этих простых умозаключений, мы разделили батальон, и все три роты пошли каждая своим путём. Ведь у Славы Скорых и у Паши Зимина в танках такие же, как у меня, новые рации.

Выехали на ночь только для экономии времени, а так совсем от местных не таились — с включёнными фарами катили по грунтовым дорогам. Катили бы и по асфальту, да пока до него не доехали.

Утром приехали в село, и я громко сообщил об очередном освобождении! Флаг со свастикой сбросили, на портрете Шульце пририсовали бороду и усы, немцев пристрелили — приказ не брать пленных не отменяли — а пособников повесили на голых ветках каких-то деревьев.

Поменяли у селян давешние трофеи на домашнюю провизию и тронулись далее. Ехали вне дорог, но только чтобы выезжать на перекрёстки и устраивать там массовое истребление немецкой легкобронированной техники, разных автомобилей, мотоциклов и живой силы.

Конечную перед линией соприкосновения станцию железной дороги объехали, а то не хватало ещё лезть под пушки, зато на самой железке подождали поезд и отправили его под откос. В вагонах ехала пехота и везли какие-то ящики — мы, не вдаваясь, обработали всё фугасными снарядами и полили из пулемётов.

От железки свернули в новое село, тоже его освободили и, отъехав в лесок, в стороне от лишних глаз остановились отдохнуть пару часиков. Я среди прочих дел выслушал по новой рации доклад, что отовсюду, где мы себя показали, что-то передают по радио, большую часть открытым текстом с русским матом.

Две другие роты моего батальона на своих маршрутах вели себя аналогичным образом. По округе расползалась паника — прорвалось много русских танков! Очень много! И очень наглых!

За первые сутки мы парализовали движение в обширной зоне, оставили значительные войска европейца без снабжения, и заставили о многом задуматься вражеское командование.

Много русских танков? Но русские не использовали больших сил на других участках, а на этом прямо сейчас не нападают на крупные поселения и штабы. У страха большие глаза, как они говорят.

Однако факты неприятные, русские танки ведут себя свободно, как какие-то оккупанты! Немецкий танковый полк, целых пятьдесят «панцирей», с опорой на части радиоперехвата вернёт их в разум.

И ничего я не придумываю! Для операции выделили мощные силы радиоэлектронной борьбы! Над нашей областью постоянно висят наши разведчики, очень похожие на «лайтинги»…

Американцев пока переделали, но уже есть свои проекты на их основе. Устроили самолетам возможность взлетать с укороченных грунтовых полос, уменьшили немного дальность, сделав упор на время дежурства, и напихали в них новейшей аппаратуры. Очень надеюсь, что в её производстве участвует мой концерн. Просто на будущее…

Сейчас же самолёты перехватывают любой радиообмен и данные передают специальным магам на землю, а они расшифровывают. Эти же самолёты служат нам ретрансляторами и руководят нашими рациями — как-то меняют частоты и шифруют.

И они являются настоящими разведчиками. Устанавливают положение вражеских радаров и раций с точностью до километра, их бортовые радары засекают и ведут воздушные и наземные цели.

Как разведчики это делают, понятия не имею, знаю точно, что никто им не мешает. Господство в воздухе пока у нас, и враг ещё не понял, что это за самолёты.

Ну, усилили дикарей «лайтингами», те их и запускают для привлечения удачи. Эти животные ведь не в состоянии постичь, как их используют цивилизованные люди.

Не! Для чего ещё могут дикари запустить американские самолёты на такую высоту⁈ Для разведки⁈ Так облачность же низкая, с верхотуры на земле ничего не видно!

Тут возникает вопрос, откуда я так хорошо про них знаю и вообще уверен, что они где-то там есть. А мне перед делом всё о радиоразведке рассказал майор Логинов.

Почти с самого начала войны покупку у американцев всего хорошего, в частности «лайтингов», курирует подкомитет Совета обороны и весьма влиятельные бояре.

Вот чтоб не обижать уважаемых людей, все фронты охотно забугорную технику брали и потом думали, что со всем этим делать. С большим или меньшим успехом фронты справлялись…

Ещё «лайтинги» понравились князю Москвы Ване, но ему на мнение какого-то подкомитета чихать, и у него княжеская дружина, а не фронт. Так что он случай нетипичный, и Ваню пока пропустим.

Вот справлялись, значит, фронты в целом, а в частности возле этой темы возникли конструкторские бюро, которые помогали военным приспособить иностранную продукцию под свои нужды.

Заказывать самому переделку самолётов майор Логинов и сейчас полномочиями не вышел, просто этого дохлого кота пытаются продать уже третий месяц.

С одной стороны все радио-разведчиков очень хвалят! Но с другой-то простаивают они на аэродромах в целях экономии топлива и ажиотажным спросом не пользуются.

Старые, опытные командиры берут самолёты явно из одолжения и вообще о радиоразведке имеют поверхностные знания. Типа, нафиг она не нужна, когда можно в бинокль посмотреть. А когда нельзя, можно подождать хорошую погоду и не засорять себе мозг.

И тут такой Виталик спрашивает, как на фронте поставлена радиоразведка. Аркадий Борисович Серебряков солидно ответил, что ещё не жаловались, и вызвал начальника разведки. Тот тоже майора послушал и вызвал начальника авиаразведки, и вот от него-то всё и выяснилось.

Так о чём это я? А! Все мои предположения строятся на основе фактов. Разведка доложила, что по данным радиоперехвата местным силам немец добавил пятьдесят «панцирей». Для нашей ликвидации выделили, не иначе.

Летающий разведчик быстро нашёл примерно столько радио-контрастных целей на хорошей дороге. Проследил за их движением и доложил, что они рассредоточились в районе небольшого городка. Где штаб европейской армии.

Сколько русских танков, немцу докладывали панически настроенные гражданские лица или другие несведущие люди. То есть можно делить на десять. А можно и не делить, а наоборот умножать — фиг этих русских знает.

На штаб или крупные посёлки ещё не напали, однако о намерениях русских не скажут и они сами. Поэтому немецким танкам лучше постоять возле штаба до получения внятных донесений о численности и положении врага.

И я становлюсь мудрее. Теперь, когда узнаю, что где-то стоят немецкие танки, я сначала себя спрашиваю, могут ли они помешать выполнению боевой задачи. Если не могут, пусть стоят до конца войны — я ведь не кровожадный. Вечером первого дня дал условный сигнал переходить ко второй фазе операции…

Ну, в первой фазе неприятель должен ринуться ликвидировать прорыв, попасть в засаду, а мы соответственно его танки нейтрализовать. Но танки возле штаба ведь можно считать нейтрализованными!

Без страха отправились солдаты армии Быкова в прорыв небольшими отрядами десантом на танках. Они полностью захватят перекрёстки и уже освобождённые посёлки, а танки будут охранять грузовики, цистерны и реактивные миномёты или перейдут нам для восполнения убыли в технике. Но у нас пока всё получается без потерь.

А между тем сутки на войне это очень много! Представляете, сколько за одну зимнюю ночь сжигает дивизия керосину только для обогрева землянок! И она состоит из солдат, которые всегда хотят кушать. Денёк воины могут потерпеть, но стрелять они должны постоянно!

То есть склады неприятеля стремительно пустели. Мы же прямо с рассвета, мало того, что заблокировали дополнительные дороги, но и занялись самими складами.

Война такая штука, на фронт постоянно нужно доставлять много всякого, что ярко горит или громко взрывается. Рядом с неприятелем лучше не сваливать. И просто так нельзя складывать, без оборудованных складов никак — в подвозе случаются перебои, а воевать надо всегда. Складов устраивают очень много, чтоб разом всего не лишиться, и запас карман не тянет. Каждый склад маскируют и охраняют с пушками и пулемётами.

Для танков любой склад неприятеля лакомая и весьма трудная цель. Но нам-то любой и не нужен! Нам просто с неба дали координаты особенно активных антенн, а что это части РЭБ и расположены они под защитой складов — всего лишь мои предположения.

Я уверен, что считаю правильно, но суть совсем не в этом. Подъезжаем мы с тылу на пять километров с реактивными миномётами или на десять с самоходными орудиями, и устраиваем налёт. Вторичная детонация до неба подтверждает мои догадки.

Положение склада можно вычислить и по следам шин, но там же пушки 85-мм. Нафиг-нафиг, лучше расстрелять просто грузовик на дороге, а в склады и так перестанут ездить.

После заката заехали в простое русское село. Заправились из цистерн, пополнили боекомплект. С протокольными харями грузили в башни положенные коробки сухпая. Потом попарились в бане и поужинали домашним, как честные люди заплатили селянам трофейными марками. А я взял с собой на войну немного рублей. Спали по избам на кроватях.

Проснулись до рассвета, и начались третьи сутки трудного боевого похода. Противник чего-то ждал, но мы ждать не могли, тем более когда улучшилась погода. Встало солнышко, а небо такое ярко-голубое!

По следам на дорогах, или по логике определяли, что где-то тут или там склад, сообщали «лайтингу», и тот наводил бипланы. Они цель находили и становились корректировщиками, а мои танки прикрывали реактивные миномёты или самоходки.

Скучная в целом работа, немного развлекал противник по рации. Мне немцы ничего не говорили, ругались меж собой, радио-разведчик всё перехватывал и сообщал.

Одни грозно спрашивали, как идут дела, и когда уже немецкие танки разгромят этих негодных русских. Другие оправдывались, что негодных русских никак не удаётся обнаружить.

Это какие-то неправильные русские! Нормальные русские давно должны от немецких танков удрать или напасть, а эти делают вид, что никаких немецких танков нет.

Явное начальство строго спрашивало, что, может, и нет русских танков. Им в ответ жаловались, что кто-то погасил радиоразведку немецкой армии и радиосвязь со многими складами. Другие склады затаились в эфире, но по косвенным данным их продолжают истреблять.

В конце общения немцам удалось меня немного огорчить. Они договорились, что местным пришлют ещё пятьдесят «панцирей». Блин! А ведь только стала налаживаться спокойная жизнь!

После обеда местным приказали встречать танки. Те отрапортовали, что уже ждут. Наверное, затопили баньку, последние заначки тащат на стол, но из городка и носа не кажут.

И нет бы им подождать темноты, ночью воевать на танках глупо. Но с «лайтинга» ещё днём доложили, что захвачена на дороге групповая радио-контрастная цель. Пошли встречать сами, больше ж некому.

Я просто как нормальный танковый командир с авиаразведкой не мог допустить объединения вражеских сил. Напали на врага, как завещал товарищ Клаузевиц — двигаться порознь, бить сообща.

Едет немец по дороге колонной, а по полю выезжает ему наперерез моя рота…

И не в героизме дело, мне просто было ближе. Летим во весь опор и сходу стреляем фугасными. Вокруг взрывы и вообще трудно немцу целиться. Он пытается с нами сблизиться, отвлекается и пропускает появление роты Паши Зимина. Ну а рота Славы успела добить всего три «панциря». У танков же всё, как на море — долгие-долгие манёвры, а ко дну идёшь за минуты.

Расстреляли европейских танкистов, тут и длинные сумерки. Мне с «лайтинга» сообщили, что по данным радиоперехвата, танкисты успели доложить о столкновении и разгроме. Местные заявили командованию, что они блокированы…

Нет! Будто я европейцев держу! Да валите себе на все четыре стороны! А что при этом могут убить, так ведь война кругом. Это же европеец вломился в Гардарику, а теперь жалуется! Где Европа, и где здравый смысл⁈

Впрочем, определённая логика в Европе есть, её просто не все могут понять. Я сказал разведчику, что операция переходит в третью фазу, и простился до завтра.

Третья часть операции по логике должна была стать первой, европеец просто обязан был активно реагировать на прорыв. Однако пришлось учитывать психологию, долго и сильно европейца пинать сапогами куда попало, чтобы он сука начал шевелиться.

Я ехал в танке и думал о психологии. Взять Европу, там для психологии придумывают громкие названия дивизиям и армиям, пропаганда мусолит их героическую историю, и простые европейцы ими очень гордятся.

Однако командование и офицеры плевали на любую пропаганду с идеологией, они служат просто в вооружённых силах своих стран. Командование запросто передаёт части между армиями, как хочет, объединяет армии и ставит им общие задачи.

В этом множество несомненных плюсов, но и жирный минус — когда человек переживает за всё, ему всё безразлично. Офицеры просто выполняют приказы и делают карьеры вообще в армии. Образно наш враг — это очень большой, накаченный и вооруженный мужик. Или даже многорукое и многоногое чудовище с одной головой.

Ему противостоят дружины и армии ополчения Гардарики. Что-то у них забрать практически нереально. По наставлениям генералы подчинены фронтам, но у них сто один способ сказать «нет» своим бывшим подчинённым.

Вообще у командармов очень много влияния, и его всегда им мало. Генералы постоянно грызутся и тянут к себе обеспечение. Например, пополнение, чтобы слишком часто не отводить части с фронта. Ведь если приходится отводить на комплектование, в тылах включаются дополнительные факторы.

Чем у генералов больше влияния, тем сильнее подчинённые им армии, а это напрямую зависит от результативности. Но высокая активность это всегда ошибки и большие потери!

Потому в наших армиях постоянно работают над ошибками, они управляются гораздо лучше и быстрее европейских. Каждый офицер хорошо понимает, что его личное положение напрямую связано с положением его армии. Все работают с душой.

Фактор времени играет ключевую роль, армиям всегда нужно пошевеливаться. Кто не успел, тот опоздал. Армии не меньше, чем за неприятелем, следят за своими соседями-конкурентами.

Всё это определяет и одновременно определяется их образом действий. Видели когда-нибудь, как дерётся стая подростков? Отдельно ранимые и трогательные лапочки, в стае бесстрашные, очень жестокие и расчётливые создания.

Стая не съезжает перед сильнейшим, ведь потеря авторитета подростку хуже смерти. Но и умирать они не хотят, а для их простых натур есть только один способ — это убить врага.

Отдельно их трудно ухватить, каждый легко уходит от прямого столкновения с кем-то, кто больше его и сильнее. Пока противник фокусирует на нём внимание, прилетают жестокие удары от других подростков.

Им это очень важно для авторитета, и они не упускают случая пырнуть железом или садануть ботинком. Врагу снова приходится отвлекаться. И если он подвластен эмоциям, забьют малолетки насмерть.

У армий Гардарики нет громких названий, только номера. Даже фамилии генералов не многое значат для европейца — пустить ему кровь может любой. Враг с самого начала просто умывается своей кровью, но это реально страшный враг.

Это Европа вломилась в Гардарику, и то, что мы противника пинаем, его лишь озлобляет. Такой образ действий реально хорош и приносит результаты, но так нам точно войну не выиграть. Вернее только так, надо что-то ещё.

Вот это нечто мы с Виталиком и ищем. Только ему как теоретику важно найти принцип, а мне как практику не безразличен и сам процесс. Он считает, что мы в процессе слишком озлобляем европейца, и это неприятный побочный эффект. По мне в этом заключается наша сермяжная правда.

Виталик сильный маг и штабной офицер, ему европейцы просто сотни миллионов, кого можно поставить в строй. А я профессиональный танкист и для меня многое значат нюансы.

Вот почему мои парни всегда стараются физически истребить вражеские экипажи? Это же так не по-рыцарски! Просто отвратительно! А мне плевать, кем меня кто-то считает. Я буду убивать обученных и опытных врагов, чтобы дальше чаще встречались неопытные и необученные — их убивать проще.

И даже хорошо, что в Европе считают русских кровавыми чудовищами. Пусть ещё больше боятся и ненавидят, пусть больше руководствуются эмоциями, а не рассудком. Так их удобнее истреблять. Но я об этом уже, кажется, говорил…

Кстати, так считаю не только я. Наблюдаю воздушные бои и отмечаю, что наши самолёты уже не ленятся расстреливать вражеских пилотов под парашютами.

Лётчики по сравнению даже с танкистами все интеллигенты, такие в белом, и прямое убийство не жалуют. Точно поступило распоряжение с самого верху, и его не получается игнорировать. Сбитый вражеский лётчик должен быть дохлым. Что больше сука до самолёта не добрался.

Завтра точно ещё полюбуюсь. Эти дни в небе над нами было пустовато, но не зря ж я приказал переходить к третьей части, примется европеец реагировать. Первое и главное его решение — вломиться в воздушное пространство.

А захватывать небо всегда труднее, чем поддерживать превосходство. Враг пошлёт в бой лучших пилотов на лучших самолётах, что собственно от него и требуется.

Во-первых, если над нами прибудет, в другом месте обязательно убудет, всё ребятам облегчение. А, во-вторых, врага всё равно кто-то должен истребить, так здесь его ждут лучшие наши пилоты на лучших самолётах…

Это часть сделки Логинова с авиаторами — он должен точно указать время и место, куда заявятся европейские силы. Противник ещё думает, что полетит спасать на земле свои танки. А это ловушка персонально на него.

Ну а «панцири» просто всегдашняя часть нашей работы. Вот в истории моей реальности штурмовики же как-то жгли танковые колонны! Правда, тоже не сразу, искали технологию. И у штурмовиков ещё хватает других целей, так что «панцири» долго останутся «нашими».

Как нетрудно догадаться, ехали мы в темноте с выключенными фарами в места засады. Мой приказ о начале третьей части, прежде всего, касается нас самих. Танки для возможных наблюдателей должны просто пропасть, чтоб завтра с неба не обнаружили.

Выбрал я местечко на западной границе своей условной зоны ответственности. С юга и с севера враг танки прислать не может, самим очень нужны, остаются резервы. И до этого оба раза танки приходили с запада.

Ещё раз собрал я командиров, повторил задачу. Разъехались по облюбованным опушкам и перелескам, замаскировали машины да полезли по танкам грызть сухой паёк и спать до рассвета.

Утром небо наполнилось истошным воем. Мне показалось, что идёт один сплошной воздушный бой. Чья берёт, я не понимал, только там да сям постоянно самолёты устраивали карусели и падали, оставляя в небе дымный след.

Горели и русские самолёты, но я не успевал заметить парашютов. Их лётчики, или вообще не выпрыгивали, или не раскрывались до самого конца. Скорее всего, второе, всех научили затяжному прыжку.

Сработала моя навороченная рация, вызывала разведка с «лайтинга». Чувствовали себя парни хорошо, и никто их не обижал. На их высоте они быстрее «мессеров», и у них есть пулемёты для защиты, так враги даже не суются.

Противник борется за небо, но ему явно сильно мешает дополнительная задача — самолёты врага разлетелись по большому пространству и при каждой возможности снижаются, кого-то ищут на земле. Их на этом ловят, сбивают, но европеец постоянно подбрасывает новые звенья.

Ищет враг, понятно, русские танки. Только же вчера были просто повсюду, а нынче как сквозь землю провалились. Радары «лайтингов» нас уже засекли, но никому не скажут, а своих радаров в небе у немца пока нет. Такие сейчас творятся дела, об изменениях обстановки нам сразу доложат.

В следующий раз рация ожила в одиннадцать, сказали, что из городка вышли отряды на грузовиках и танки врага. Гарнизонам в сёлах приказали по рации приготовиться. Послана разведка на бипланах.

Полдвенадцатого сообщили, что неприятель вошёл в ближайшее село. Гарнизон оказал сопротивление, и его уничтожили. Мирных жителей расстреливали из пулемётов, дома подожгли. Каратели направляются к другому поселению.

Пятнадцать минут первого доложили, что враг вошёл во второе село. Гарнизон оказал сопротивление. Три самоходки взорваны, пять грузовиков сгорели…

В час по секретной рации молодой голос у меня нервно спросил:

— Ты так и будешь стоять и всё это слушать?

— Да, — сказал я спокойно.

— Сука, — всхлипнул он.

— Знаю, — ответил я.

Слишком моральный европеец пытается зверством взять меня за нервы? Я зло улыбнулся. Я солдат и пришёл сюда убивать солдат. И я буду убивать солдат, а моральный европеец пусть пока повоюет с мирными жителями. Всё равно сука сдохнет.

В два молодой голос по рации холодно сообщил, что в нашу сторону направляется большая колонна. Предположительно двести машин. Ну вот, слишком моральный европеец сам себя убедил, что нормальный человек не сможет просто сидеть в засаде и смотреть, что он вытворяет. Хотя он, возможно, в целом прав, просто я давно не нормальный человек.

Двести танков на дороге это более километра. С тем расчётом мы и затаились. Паша и Слава врага пропустили, голова досталась мне. У меня хороший обзор и удобная позиция для стрельбы с места. Только драпать некуда, да оно уже не к чему.

Машины с крестами в прицелах, открываем огонь по трое. Бьём с интервалами, чтоб враг не сразу понял, кто так хорошо засел. Европеец с ходу атакует и перестраивается. Вокруг рвутся фугасные снаряды…

Всё, теперь ему некуда деться. Европеец попёр убивать бедных нас. Впадаю в транс, усиливаю своё же подавление. Разом вылетаем из леса. Дорожка, выстрел. Ещё вперёд и дорожка…

Ну, в лесу вертеть стволом мешают деревья, пришлось вылезти на открытое пространство. У врага трясутся руки, прыгает картинка, но он хорошо увидел наши двадцать шесть «рысей». А мы уже нормально постреляли, горят более двадцати «панцирей».

И это просто бонус за внезапную атаку. Что такое нам двести «панцирей»⁈ Роте меньше десяти минут работы, если цели поставить рядочком на дистанции до километра.

Дистанция подходящая, лупим практически в упор, но они рядочком становиться не желают, ездят и стреляют в ответ. Успеваем экипажем сжечь ещё двоих, и я командую эвакуацию. Одолело, знаете ли, нехорошее предчувствие.

Парни слушаются без возражений. Я выходил последним, пока катился по броне, танк опять подбили. Отползал наполовину контуженый — звон в ушах стоял целый час. Уже пришли танки Паши и Славы, расстреливали «панцири» сзади и в бока, лично сам резал европейцев, а звон не проходил.

Но это всё дела житейские. Вражина подбил тридцать танков — четыре машины потерял Слава — и ранили восемь человек. К счастью все ходячие. Я назначил за себя Пашу, безлошадные разместились на броне танков, да мы поехали к карателям.

Не, нормальное соотношение — пятьдесят «панцирей» против пятидесяти шести «рысей». Встретились в поле, устраивать засады уже не успевали. Враг отчего-то рванул к городку под защиту пехоты и противотанковых пушек.

У европейца не было авиаразведки, но она только не позволила ему удрать. Всё по-честному, сошлись мастерство экипажей и характеристики техники. Пехота, понятно, не участвовала, и я заранее слез, наблюдал бой со стороны.

Паша и Слава потеряли целых пятнадцать танков, а у противника все, поголовно. Некоторые пытались убежать, отдельные чудаки стояли с поднятыми руками и плакали. А в тех сёлах они тоже убивали со слезами? Впрочем, вопрос этот риторический, всех просто пристрелили.

Занялись другими карателями. От «лайтинга» грузовику не укрыться, от танка не убежать. Армия должна защищать гражданских или хотя бы мстить за них.

Отдыхать поехали в уцелевшую деревню, а там Паша получил по рации новый приказ. Все части отходят в расположение армии Быкова, танкам приказано обеспечить.

Ну, меня уже не касалось, ехал, как нормальный, в кузове грузовика. Эту землю мы всё-таки отвоевали, и не наша вина, что её пока где-то решили отдать европейцу.

Да и не в земле дело. На войне люди убивают других людей и, отдельной строкой, выводят из строя технику, а так же уничтожают иные материальные ценности.

Мы уничтожили более трёхсот танков, сравняли с землёй множество складов, сожгли без счёта вражеского транспорта. А сколько умертвили немцев! Так это прямо мы, а если учесть косвенный эффект — сбитые самолёты европейца, его солдаты, кто остался без патронов и еды?

Хорошая операция. И времени фронтовой практики осталось почти неделя, хватит провести такую же или чуть поменьше. Может, Логинов договорился ещё с кем-нибудь?