Руны в глазах

Глава 13

Изначально автор придумал сделать Антона вражеским шпионом, чтобы Тёма его разоблачил, а потом некоторую часть романа хотел отвести под то, что и должно произойти с агентурой врага — всяческие унижения, огорчения и допросы с побоями.

Но в данном конкретном случае задумка не захотела воплощаться даже на бумаге. И дело вовсе не в том, что у меня не хватает фантазии, или совесть заела. Допустим, что у меня есть какая-то совесть. Только причём тут Артём? У меня же герой намного меня умнее!

Всё, что рождается в авторских муках, у Тёмы должно выходить запросто, словно икая. То есть сначала я пишу за нормального человека, долго размышляю и через день или два вычёркиваю видимые глупости, а остаток выдаю за мысли Артёма. Вот что у меня получилось в этот раз.

Я понимал, что этот человек, скорее всего, не Антон и не Востриков, может, вообще не русский. Но он всё равно инвалид. Его и так ничего хорошего в жизни не ждёт, а разоблачённого вражеского агента тем более!

Мне приказано только доложить, бить и обижать дядьку сильно выходит за рамки. Поэтому я взял как бы у Антона список парней, у кого нашли не рекомендованные изображения, пообещал поговорить и отбыл исполнять обязанности.

На первой же лекции я, прежде всего, рассказал, как страдает командующий Центра, и призвал слушателей ему помочь, а потом вернулся к основной теме. В конце второй перемены ребята понесли мне первые материалы «для Антона».

Перед обедом я их мог держать только двумя руками, в планшетку они не помещались. Бояре Герасименко, Плохих и Веселов положили свои пачки в стопку, что стояла от меня в стороне, пока я ел.

После обеда я осторожно понёс её в кабинет начальника, дежурный сержант учтиво придержал двери. Вот поставил я стопку на стол сильно удивленного типа Вострикова и сказал, что это всё ему. И в другой раз пускай он сразу мне скажет, что ему надо, а по тумбочкам пацанов больше не лазит.

Он заторможено покивал, а я вызвал с его телефона машину. Вот в «москвиче» я сказал Валере, что Антон Востриков показал мне открытку с голой Катей. Попыток его задержать и поговорить я не предпринял, по моему поведению трудно понять, что я кого-то на порно-открытках узнал…

Старший лейтенант Рыбин прямо с автоматом попытался выйти из машины. Наверное, хотел арестовать Антона. Я приказал:

— Сидеть, — и вытащил из кобуры «Парабеллум». — Поехали в уголовку.

Чтоб заставить выполнять свои приказы, я убью любого, и Валера с водителем это хорошо знали. Поехали, а я продолжил разговор. Мне тупо по-боярски лень связываться с вражеским агентом, тем более не хочется ждать Валеру. Только поэтому меня сначала отвезут в управление уголовным розыском.

Далее при мне Валера позвонит своему начальнику и скажет, что я жду его и Виталия Логинова для важного разговора. Потом старший лейтенант до приезда начальства сидит ровно под моим личным присмотром и не дёргается — я нервный и стреляю при малейшем поводе.

Мы вместе подошли к дверям кабинета. Валера с автоматом за спиной, я с «Парабеллумом» в широком боковом кармане шинели почти незаметно держал его под прицелом.

Женя пришёл ровно в два и открыл замок, я попросил всех входить. Чтоб не мешал, взял пока у Валеры автомат. Тот позвонил майору Гудкову и присел рядом с Женей на диванчик. Я же со скучающим лицом сидел за столом, навёл на них дисковый автомат и молчал. Разговаривать ни с кем не хотелось.

Через двадцать минут я почувствовал в коридоре двух сильных магов. В двери постучали, я велел Евгению открыть. В кабинет вошли Гена и Виталик, всё с одного взгляда поняли и сами уселись на диванчик. Первым заговорил Гена:

— Всем привет. Тёма, тебе показали открытки?

— Да, — сказал я, вставая.

Подошёл к нему и протянул автомат. Тот оружие взял, передал его Валере и спросил меня:

— И каким образом?

— У себя в кабинете показал Антон Востриков среди других открыток, — сообщил я. — Сказал, что обнаружил их в тумбочках у парней.

— А ты? — осведомился Виталик.

— Собрал у ребят порнографию и передал Антону, чтоб тот больше не проверял тумбочки, — ответил я, возвращаясь к столу и недовольно добавил. — Нет! Вы хотели, чтоб я его сразу стал бить⁈

— Ты всё сделал верно, — сказал Геннадий и заметил. — Но никто ж не думал, что открытки тебе покажут лично. Считалось, что в карман пальто подбросят в раздевалке, — он горестно вздохнул. — Я дорогое наблюдение установил.

— Что-то не заметил я присутствия посторонних, — проговорил я.

— Поставили скрытую автоматическую фотокамеру, включается на движение, может делать по кадру в секунду, — ответил майор.

— Так это ж почти две пачки в минуту! — воскликнул я.

— Там особые пачки, как короба с пулемётными лентами, — сказал Гудков. — Их и замучились прятать больше всего. А оказывается, всё зря!

Мне сразу припомнился хозяйственный шкаф уборщицы, больше аппаратуру совать некуда. Получается, уборщица тоже «на связи»? Хотя в таком Центре «на связи» должен быть весь персонал.

— Ну почему всё зря? — задумчиво возразил Виталий. — То, что Востриков лично показал Тёме фотографии, многое о нём говорит.

— Да, интересный перец, надо за ним понаблюдать, — согласился Гена. — Пусть пока думает, что Артём открыткам не придал значения.

— То есть его начальство решит, что Тёму заранее подготовили, — сказал Логинов. — Надо уделить особое внимание связям Антона.

— Само собой, — буркнул Гудков.

— И у меня возникает вопрос, — сказал я мягко. — Я в этом деле более не нужен?

— В этом пока нет, — проворчал Гудков. — А дальше ещё не знаю.

— А дальше идите в жопу, не злите зверя, — посоветовал я Гене ровным тоном и обратился к Виталию. — Мне понравилось работать с волшебными кристаллами. Твоему подкомитету срочно нужно разрешение…

— Получить его очень непросто, — глухо сказал майор Гудков. — Мы можем тебя снабжать камнями, пока ты с нами сотрудничаешь.

Я, не повернув к нему головы, спросил Логинова:

— Разве этот смешной человек ещё не разговаривал с боярами?

— Он не говорил с тотемными воинами и боярами, — ответил Виталик. — Я ему потом всё объясню. Разрешение сделаю, но без снабжения. Кристаллы придётся покупать самим, это очень дорого!

— Гена продаст со скидкой, — душевно улыбнулся я.

— И ничего я не продам! — возразил Гудков. — Самим мало!

— Потом поговорим, — поспешил сказать ему Виталий.

— Тогда я пошёл, — сказал я благодушно и невзначай спросил. — Машина и охрана мне ещё положена?

— Да, положена, — мрачно проворчал майор Гудков.

— Пошли, Валера, — молвил я, вставая.

Первым делом поехали в гордуму. Московским боярам отдельное обслуживание, а фронтовиков принимают без очереди…

И плевать клеркам, кем они себя считают, тем более я только спросить. Сказал, что хочу из-за документально зафиксированных измен с Катей развестись, так что для этого требуется?

Мне сказали, что в моём случае требуется только заявление. Похоже, что все там уже с «документами» ознакомились, с таким участием на меня смотрели. Я под их добрыми взглядами написал заявление, и мне дали справку, что наш брак с такого-то числа считается аннулированным.

С этой справкой как честный человек поехал в Православную Епархию. Принял меня мой наставник, старенький Григорий. Он спросил, как у меня дела на войне, услышал, что нормально, и ознакомился со справкой гордумы.

Наставник сказал, что не совсем понимает, зачем мне срочно понадобился религиозный развод. Я же не собираюсь до победы с кем-нибудь вступать в брак? Вот и развод может подождать.

Я сказал, что пришёл, чтобы не подумали, что я прячусь. И отдельно ради заявления приезжать сюда не намерен! Григорий справку видел? Возражения есть? Вот пусть тогда примет заявление, а когда будет ответ, меня мало волнует.

Старец сказал, что очень огорчён моим таким настроем и будет за меня молиться. То есть ещё сильнее будет. А пока вот мне чистый лист, чтобы написать заявление патриарху Алексию. Дня через три могу приехать за ответом.

Я шустро написал, отдал документ старцу Григорию и попрощался с ним на три дня. От Епархии поехали в Центр, поскольку рабочего времени ещё оставалось часа два.

«Москвич» и Валера с автоматом уехали, когда я прошёл КПП. Сразу направился к Антону Вострикову доложиться о прибытии. В приёмной дежурный сержант сказал, что майор из штатного «ТТ» прострелил себе висок.

Одинокий выстрел прогремел в закрытом кабинете вскоре после моего ухода. Мне не успели доложить, я уехал, пока ломали двери. Посмертную записку майор не оставил. Только стопка европейской порнографии на его столе, её приобщили к делу…

А ведь я уже столько про Антона себе придумал! Что настоящий танкист, конечно же, обгорел в танке и подорвался на минном поле, но он умер в госпитале. Или его убили законспирированные враги!

И они нашли подставного Антона. Он сам так любил настоящую родину, что ему отрезали ногу, руку, выкололи глаз и остальное обожгли. Само собой под наркозом, а кожу потом пересадили.

Или плевать ему было на истинную родину, он из простого агентика стал покалеченным героем и начальником Московского Центра. Не зря ж он так переживал за Центр и даже со мной спорил!

Я мысли не допускал, что Антон настоящий. И твёрдо знал, что мой дилетантский допрос толком ничего не даст — маг ведь чувствует не правдивость ответов, а считает ли их человек правдивыми. Разумеется, такому агенту основы легенды внушили под гипнозом!

И бить инвалида я не хотел. В любом случае за ним должны были наблюдать, и враги бы заметили арест Вострикова. Потому я и придержал Валеру, думал, что начальство в обстановке разберётся лучше…

А он просто застрелился. Из-за меня. Я не думал, что он просто увечный солдат, и унизил его перед всеми ребятами. Мужик через такое прошёл, чтобы встретиться в Москве со мной.

Это в чём-то даже смешно, только хочется плакать. На войне всегда погибают солдаты, и она всегда несправедлива. Но я даже не представлял себе, насколько несправедливой бывает война!

И война всегда равнодушна. До ужина я сидел на лекции Саши Герасименко. Он рассказывал о недавних боях, так его про Вострикова не спросили, и он не вспоминал. Для него Антона уже не было, он пропал в безликой строчке «потери».

Потом приехал Виталик Логинов с журналистом «Московского еженедельника» Васей Крыловым. Про Антона Виталик, конечно, узнал сразу, но заявил, что говорить о нём пока не нужно и писать преждевременно. И лучше мне рассказать о Кате — как познакомились, как женились, как я узнал, что она ушла воевать, да во что это вылилось. Заодно я показал справку из Гордумы, что мы в браке более не состоим. Разговаривали в кабинете Антона.

Но время идёт вперёд, мертвецы остаются в прошлом, обстановка постоянно меняется, и сама жизнь спрашивает тебя, собрался ли ты тоже стреляться или хочешь ещё пожить. А если хочешь пожить, надо немного подкрепиться.

После интервью я и Виталик пошли в столовую. Он спросил по дороге, кого я хочу видеть вместо Вострикова. Я сказал, что Петра Алексеевича Антонова, если он сможет по самочувствию. Это мой командир полка на секундочку, тоже лечит ожоги.

Майор Логинов записал его имя в записную книжку и сказал, что в его подкомитет входит не какой-то человек, а само место командующего Центром. Так от Виталика потребуют кандидатуру, и ему нужно сначала с человеком поговорить.

На ужине, когда настала очередь чая, лидер рысей сказал мне, что новую девушку зовут Нина. Тимофей это раза три повторил, и я при нём записал в блокнот, что Ниной её зовут.

Тимоша более-менее успокоился и заговорил майор Логинов. Сбываются самые смелые его ожидания. Наши ставки растут, и фронты из кожи вон лезут, дабы мы обратили на них своё благосклонное внимание.

Самые влиятельные командармы сами формируют отдельные танковые батальоны, со своих фронтов собирают в кучку бояр с остатками тотемных дружин. А за усилением обращаются к нам. Как раз такие батальоны притащил Виталик в этот раз на практику…

Я, понятно, поперхнулся чаем. Тимоша врезал мне промеж лопаток, я удивлённо посмотрел на майора, а он сказал, что у горностаев и росомах нет танковых частей, и переучиваться они не хотят.

Вот один батальон приехал как бы обычный, танковый, с рысями-танкистами — надо просто добавить ребятам магическое пополнение и поделиться опытом. А второй экспериментальный, чисто пехотный. Приехали парни только для опыта и отработки взаимодействия с танками! Ну, а если у нас совесть есть, и мы дадим им магическое усиление — они будут нам очень благодарны.

— Восемь магов, владеющих технологией усиления, за двух тотемных воинов, — смог выговорить я. — Другого ответа не будет, зря они сюда припёрлись.

— Повторяю для тупых бояр, горностаи и росомахи не желают переучиваться в танкистов, — устало сказал Виталик. — Ты можешь пока ставить условия и переучивать насильно, но это только потеря времени — служить они будут всё равно в пехоте.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно осваивать пехотное направление? — серьёзно уточнил я.

— Уже осваиваем, взаимодействие ведь отрабатывается, — проговорил Логинов. — Просто переведём на другой, профессиональный уровень.

— Ладно, думай, — сказал я покладисто. — Но за восемь магов, владеющих технологией, два тотемных воина — это не обсуждается.

— Давай снова, — терпеливо предложил Логинов. — Допустим, согласятся горностаи и росомахи с твоими условиями, получишь ты за магов их воинов. Но просто нет танкистов росомах или горностаев! Во всей Гардарике нету! И при первой же возможности они вернутся в пехоту!

— А! — задумался я. — Тогда проблема, конечно…

Виталик смотрел на меня с такой надеждой! Лучше бы он смотрел в сторону.

— За восемь магов, знакомых с усилением, два тотемных воина, — повторил я. — Не хотят горностаи и росомахи в танкисты и не надо. Будут пока пехотными инструкторами в Семёновске.

— Но почему⁈ — простонал Логинов.

— Из принципа, — твёрдо сказал я. — Никому никаких предпочтений.

Виталий грустно-грустно вздохнул, век бы слушал! Но Тимофей перешёл к другой теме:

— Сейчас магический обряд. Пока ты ездил по городу, решили пропустить вперёд рысей-танкистов, кого будут усиливать в свежем батальоне, а дальше все маги и тотемные строго по жребию.

Жизнь и война побежали далее, главный герой рванул за ними вдогон, и пытливый читатель потянулся за Тёмой. Но автор задумчиво придержал его за штаны.

Не! Я ведь серьёзно хотел сделать Антона вражеским агентом! И Тёма был совершенно искренним! Однако логика жизни…

Ну, всякое произведение стремится к жизненной логике. Чем её в книжке больше, тем меньше сюжеты, образно говоря, притянуты за уши к батарее.

Главный герой у меня вообще очень умный, особенно когда большая война — он должен делать выводы на бегу.

Зигзагом. По пересечённой местности. И под огнём противника. А мы спокойно читаем книжку и, удивлённо качая головами, пробуем осмыслить, что это такое было. Совпадение?

— Не верю я в такие совпадения! — говорят нам герои разных умных книг.

А я верю, поскольку видел просто удивительные совпадения, реальная жизнь во многом ими определяется и из них состоит.

Что, вроде бы, такого в том, что Артём для обожжённого и покалеченного Антона публично собирал порнографию! Ведь это чистое совпадение, что в кобуре майора на службе завалялся боевой пистолет с настоящими патронами! Или это не совпадение?

— Совершенно невозможно понять логику непрофессионалов! — восклицает в фильме про шпионов друг Мюллера, тоже старый сыщик.

И наш старенький участковый мент устало спросит:

— А за что этой умной европейской морде всю жизнь платили марки? Ему в немецкой уголовке никогда не встречались непрофессионалы? А я блин всю жизнь только ими и занимаюсь!

То есть логика, если она есть, у всех одинаковая, и большинство действует стандартно. Вот если бы немецкий сыщик сказал, что не может предугадать нестандартные решения, тогда бы старенький участковый с ним согласился и посоветовал бы «дело» не возбуждать или в крайнем случае на кого-нибудь спихнуть.

В данном же конкретном эпизоде нет никаких особых совпадений, и логика стандартная, просто Артём в упор смотрел и не видел, сам себя обманул, не учёл простейшей возможности.

И что, он впал в ступор или в депрессию? Нет, конечно! Чуточку о Вострикове погоревал, запомнил случай для опыта и решительно поскакал по жизни дальше.

И ведь не так уж он и неправ. Самому умному человеку действительно очень свойственно ошибаться. «Нельзя объять необъятное» и «беда не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен». Особенно на войне.

На войне исполнять самое неправильное решение всегда лучше, чем не исполнять никакое — можно ведь неожиданно правильно угадать, и нельзя давать противнику времени подумать, чтобы вражина что-нибудь не то не понял!

А в обычной, размеренной жизни, подчинённой скучной логике и на много лет вперёд известной кому-то вдруг отрезает трамваем голову, или он поскальзывается на ровном месте и долго лечит переломы.

Я так левую руку у локтя сломал. Неделю лежал прикованный к гирьке, потом у соседа по палате оказалась ковидла, меня от гирьки отстегнули, и всех разогнали по домам на карантин! И ни у кого не нашли шизофрению, все нормальные! А у меня левая рука полностью не разгибается и вообще стала кривая!

К счастью автор давно был настроен мистически и убеждён, что вероятность появления всевозможной дурости в жизни заданна некими непостижимыми кармическими и астральными законами.

Причём, если по всем расчётам вероятность стремится к единице, дурости случаться совсем не обязательно, а при вероятности сколь угодно близкой к нулю, никому никаких гарантий дать нельзя. Ом мене педме хум…

Но бог с мистикой. У всякого произведения, если нет тегов «модернизм» или «постмодернизм», должна быть логика, тем более есть она у описываемого магического мира.

Например, уже Гена Гудков ничего смешного в происшествии не увидел и накатал начальству рапорт. Кто-то счёл его положения нетривиальными, и вскоре ожоговые центры Гардарики негласно и очень осторожно проверили.

В клинике, где лечили Антона, ничего подозрительного не обнаружили, однако в госпитале… э…

Скажем, в одном из госпиталей открыли настоящую вражескую ячейку! Все её врачи-предатели ещё во время учёбы вступили в экстремистскую и террористическую «Народную волю».

Всё движение строилось на лозунге «За Гардарику без бояр» и на идее самопожертвования или на присущем части образованных русских идиотизме. А как ещё назвать саму идею истребить бояр физически? Тем более находились оригиналы, кто пытался проверить идеи на практике.

Однако какими бы придурками народовольцы ни являлись, до войны они считались бандитами, с её началом подрывными элементами, а после контактов с европейской разведкой предателями.

Причём народовольцев это никак не останавливало, поскольку самопожертвование и замыслы истребления бояр оставались без изменений. Правда, союзники хотели с боярами вместе истребить и большую часть народа, но эту жертву «Народная воля» была готова принять. Тем более у всех вырастали шансы на успех.

Только не надо гнать, что кто-то стырил раскрученный бренд! Могли ведь они ничего о нашем мире не знать и в своей магической реальности просто вот так назваться!

Эти экстремисты никакого отношения не имели к нашей «Народной воле», как и наши экстремисты к любому народу. И они практически ничем не отличались от других психопатов Гардарики под иными самоназваниями.

Другое дело, что именно магическим народовольцам удалось провернуть подмену. Они убили настоящего покалеченного героя, от кого отвернулась молодая жена. Один из них обладал тем же ростом, габаритами и формой черепа и пошёл на множество операций.

Ему обожгли и пересадили кожу во многих местах, особенно на лице — всё равно был страшным. Провели операцию на гортани, чтобы он мог лишь сипеть — всё равно его голос был мерзким. Его левую ногу отрезали по колено, а правую руку по локоть — всё равно он ими ничего особенного не делал. Ампутировали даже половину полового члена — всё равно он был… э… ну… разницы почти не заметил.

И на всё это псих пошёл, чтобы откосить от призыва и чтобы сразу стать увечным героем — боевые друзья рекомендовали его в командующие одного из танковых центров…

Не! Я серьёзно рассмотрел и другие войска, но ведь только танкисты могут обгореть, чтоб не узнали, и остаться живыми. А на штабную работу он сам не захотел — там допуск к настоящим секретам и регулярные серьёзные проверки.

Самозванец же спокойно сидел на должности, пока никому в голову не приходило, что человек может вот на такое пойти. Правда, после того, как всё открылось, он стал сотрудничать с органами…

Ну, не убивать же это в самом деле! А оно на всё готово ради сохранения своей вот такой жизни. Точно так же, как раньше, сидит на должности и отправляет европейцам элементы подготовки русских танкистов.

Из-за этого красавца не тронули даже его подельников в госпитале, а, может, всё наоборот — ради конспирации врачи-предатели обязанности исполняют исправно, а врачей нехватка. И может же подвернуться на войне случай, как использовать разоблаченное чучело.

Сама идея, например, уже работает. С новым подходом по закрытым каналам ознакомили резидентов Гардарики. Часть во время расшифровки вырвало, ещё часть нервно хихикали, остальные послали начальство с такими идеями в жопу хладнокровно. Только Андрюша Пермяков…

После предательства Жучирина, ареста Кати и гибели других агентов, Андрея за заслуги, потому что ещё не попался, и чтоб не убежал, обозвали резидентом и дали звание полковника от инфантерии, хотя он ни дня не служил и не давал воинской присяги.

Вот Андрею Пермякову новая идея понравилась, он признал направление перспективным и уже что-то в этой связи предпринимает. Расскажу, когда что-то начнёт получаться, а пока у пытливого читателя появился важный вопрос. Или скоро он обязательно воскликнет:

— Ёлки-моталки! Автор написал, что экономика Европы «без жира» в два с половиной раза больше экономики Гардарики! Все эти увечные люди и прочие идеи — пустая суета! При таком соотношении сил спасенья нет! — и заорёт. — А-а-а!!!

— Спокойствие! — скажу я сурово. — Только не надо истерик! Виталик Логинов любит драматизировать и упускает детали — что-то не считает важным, а что-то ему по должности не догладывают.

— Какие в жопу детали, когда всё и так ясно! — продолжит орать нервный пытливый читатель. — А-а-а!!!

Мы перейдём от него в другое помещение, чтоб не отвлекал, и подумаем. Действительно ведь ерунда какая-то получается! У Европы в магическом мире слишком большое преимущество, с какой радости она проиграет?

Пусть я русский и болею в магической реальности за Гардарику, но всё стараюсь оценивать объективно и никому не подсуживать.

И да, всё в жизни определяется только вероятностями, если они есть и стоят обсуждения. Тогда какие у магической Европы проиграть?

И мы вдруг вспомним, что в реальном 1941-м году Европа тоже обладала значительным превосходством. Скажете, СССР повезло? Кому, блин, везло, много-много очень плохих русских слов⁈ И «коммунизм» через одно.

Это немцам повезло напасть внезапно, убить почти тридцать миллионов жителей СССР, проиграть войну, и русские их всех поголовно не истребили. Вот это просто невероятное везение!

Ещё говорят, что русские закидали противника трупами. Но русских статистически всегда было меньше европейцев, русские просто физически не могли бы этого сделать. Скажете, что СССР воевал в основном с Германией?

Тогда отчего после Курской дуги и последовавшего за ним наступления среди пленных европейцев оказалось всего около тридцати процентов немцев?

На втором месте французы — к слову как Франции нужна была собственная независимость, как французы за неё сражались и как они не участвовали в нападении на СССР. Франция тоже страна победительница, очень много очень плохих слов по-русски. И через слово «интернационализм».

То есть без эмоций перед нами настоящая загадка! Решать такое в реальности я не вышел образованием, поэтому придумал магический мир. Тут уж всем придётся положиться на мои суждения, ведь в любом случае всё это придумал я — я, блин, автор, я, много плохих русских слов, всё это вот так вижу! И «коммунизм» с «интернационализмом» рядышком!