Русалочка с Черешневой улицы

Часть 1. Глава 5. Незабываемый квартирник Васи Звёздного

Ночь рыдает и колдует

За открытым окном.

Тот, кого боятся люди,

Постучался в твой дом.

Канцлер Ги. Барон Самди.

Этой ночью Решка долго сидела на подоконнике, обхватив руками колени, и пялилась в туман, блуждающий между маковок уличных фонарей. Сначала она себя ненавидела за то, что так обиделась на “невесту” — значит, за одну неделю успела прикипеть к парню с неясным бурным прошлым. Потом — ёжилась и мурлыкала от воспоминаний о сказочном танце на льду под хрустальные мелодии виолончели. Ещё позже — прокручивала в голове полную отчаяния бездну в его глазах и речь о неутолённой жажде… А потом мысли затихли, прижали хвосты и улеглись спать. Решка же осталась сидеть и пялиться в туман.

Достаточно просто быть и дышать. А остальное… пусть катится лесом и идёт в баню.

Эрик и Нюрка благополучно дрыхли, и драгоценное утро оказалось в полном распоряжении Даши. О, как она любила эти часы! Когда весь мир еще спит сном праведных, а оттого словно на время исчез, замерз в некой неощутимой дали, и наконец ты получаешь в распоряжение немного вечности. Эта вечность — не такая, как ночная, бесконечная. Ты знаешь, что скоро она рассыпется в труху, и потому осознание того, что тебе удалось ухватить её за хвост… волшебнее.

Вчерашние расстройства словно губкой стёрли — ну, была невеста и была, ну нравится ей Эрик и нравится (кому он не нравится, выражаясь словами Нюрки), ну, он в нее влюблен и пусть влюблен. Жизни ведь это не мешает? Принимать решений не нужно? Никто никого не торопит. Время все расставит по местам, достаточно идти вперед и жить. Да… дышать и просто быть.

Решка на носочках скользнула за бутылкой с водой. Полила цветы один за другим, поправила листья маленького австралийского каштана. Когда-то его погрыз кот на другой квартире, но малыш из супермаркета не сдался, и теперь блистал великолепием в полметра.

Вот и своим внутренним садом если не заниматься, растворяясь во всем, что снаружи… то будешь как вот эта увядшая мята.

— Опять! — с досадой воскликнула Решка, прикасаясь к ее высохшим по краям листкам. — Какая жалость… Может, тебе мало воды?..

Нет, мяте не было мало воды — в поддоне еще пригоршня со вчера осталась. Может, мало солнца, но Даша не могла его создать из ничего: декабрьские пасмурности — они ведь вечны.

И если без солнца, без Солнцева, без Нюрки и остальных… без людей… без всего, что снаружи… то тоже увянешь.

— Просто Сцилла и Харибда, — покачала Решка головой с нервным смешком.

И от этой мысли не было грустно почему-то. Человек — он как сад, и вырастить можно в нем что угодно. А без сада и человека нет… И смысл ему жить в этом “снаружи”?.. И насколько же жизнь невозможна, интригующа, непостижима и великолепна.

Решка встрепенулась: будто искорка прошила ее от макушки до пяток. Замерла на миг, и тут же как была — в сорочке, халате и носках — запрыгнула с ногами в кресло и, открыв макбук, довольно щелкнула пальцами.

— Возможно гораздо больше, чем мы думаем, Старик, правда? — сегодня я была настроена мирно и мечтательно, а к тому же решительно — упасть носом в подушку сразу после ужина и видеть самые светлые сны.

— Абсолютная, — Старик тряхнул лохматой головой.

Я иногда поражалась — как ему удалось сохранить столько волос, в то время, как ни одного гладкого места на коже не осталось. Но Старик ревниво хранил свои тайны, и знала я о нем по-прежнему мало, но не это здесь главное.

— И как глупо полагать, что мы во всем разбираемся… — продолжала вещать я. Мне жутко нравилось, что к моим философиям Старик относился с полной серьезностью и никогда не смеялся над ними. — Такие люди несчастны, ведь для них столько вещей оказываются невозможными…

— Чем дольше человек живет, тем ему яснее, что он ничего не знает, — согласился Старик, глядя в огонь камина. — Если он использует возраст с умом, конечно.

И поворошил поленья.

На кухне давно кипела жизнь.

— Эр, блендер надо закрыть! — сквозь грохот кричала Нюрка. — Сбрендил?!

— Сейчас уберу, прости, Нюрка…

Решка поморгала — стены старой пустой таверны, где горел теплом камином, а Старик глаголил мудрые вещи, растворились в свете дня — ох… Когда они успели проснуться?.. Протерла глаза, глянула на часы в телефоне на зарядке. Одиннадцать?! Подскочила на месте. Серьёзно?..

В дверь постучали.

— Решка, ты встала? — голос Эрика. — Завтракать будешь?

Решка распахнула двери, едва не стукнув его по лбу при этом.

— Буду! — крикнула она счастливо и рассмеялась.

Сейчас и она бы Солнцева закружила. Но ограничилась легким ударом в его обтянутую фиолетовой футболкой грудь.

— Ты чего? — оторопел Эрик.

— Я снова пишу! — воскликнула Даша и пробежала на кухню. — Нюрка, слышишь?..

— Ну-ну, — покачала головой Аня, оттирая заплеванную блендером стену, — молодец, давно не писала… месяца два?

Даша замотала головой:

— Ничего ты не понимаешь, Берестова, дочь МЧС… Слова — это чистая магия, филфак так тебя этому и не научил!.. Нору Галь не читала? Это программа, между прочим! Слово — оно живое! М-м, что у вас тут так вкусно пахнет?

— Моя семья хотела хоть одного интеллигента заполучить в родословную, сама знаешь. Эр замутил что-то с авокадо — соус, половину которого размазало по стене.

— Я же извинился!

— Ну да, ну да, только стену все равно оттираю я.

Решка улыбнулась. Если жизнь пытаться поймать за хвост — и не случится таких безмятежных утр. Чем дольше человек живет, тем меньше он знает, и это… чудесно ведь.

— А что за соус? — уселась она с ногами на табурет, и усилиями хороших людей перед ней тут же возник дымящийся кофе.

— Это круассан с яйцом пашот и соусом гуакамоле. Я посмотрел…

Вообще, он это подсмотрел ещё в реке вечности однажды, как и многое другое. И мечтал попробовать.

— На ютубе? — предположила Даша, обнимая чашку ладонями и наслаждаясь густотой аромата. — Спасибо!

— Угу, — кивнул Эрик — он уже неделю жил словно во сне и просыпался лишь временами, когда мороз уж слишком спадал… Но сегодня с утра серебряное волшебство на деревьях сделалось только плотнее, так что жизнь текла сказкой дальше. — Дамы… прошу за стол. Решка, а что ты пишешь?

Пока Аня уселась, лукаво поглядывая на замечтавшуюся Дашу, Эрик споро оформлял завтрак: срезанный вдоль круассан заполнялся яйцом, витая верхушка накрывала начинку, а соус разлился бледно-зеленым озером по бокам.

— Она время от времени пишет опусы о жизни, — пояснила Нюрка. — Чаще депрессионные — это она только с виду такая веселая, а на деле — плакса и трусиха. Сигизмундович — наш языковед главный — говорит, что у Решки талант, как неогранённый алмаз, только она не хочет его… гранить.

— Нет, в этот раз все солнечно..! Пока, по крайней мере… О Старике, который держит старую таверну и его друге — девушке, которая рассказывает ему о своих взлетах и падениях…

Эрик поставил перед девушками тарелки.

— Вау! — воскликнула Аня и, воспользовавшись пальцами вместо ножа и вилки, взяла “быка за рога”. — Ох, Эр, твоей жене повезет!

И зыркнула в сторону Стрельцовой многозначительно. Та пропустила замечание мимо ушей.

— Спасибо, Эр! Ну, а вот как вы думаете — что, если от жизни ничего не ждать? Просто идти, наблюдать, радоваться… Это решение? Чтобы не переживать о пустяках? Может получиться?

— Начинается… Эр, это все твое влияние, сто процентов. И та девушка влюбилась в принца, правда?..

Берестовой гневно заткнули рот куском круассана.

— Не веди себя, как Урсула, она плохо кончила, — сурово сдвинув брови, погрозила вилкой Дашка.

— Ладно… — расхохоталась Берестова, — обговорим планы и обязанности на сегодня — к нам пожалует Вася Звездный, не кто-нибудь!

— А кто это? — простодушно уточнил Эр.

— М-м!!! — Стрельцова наконец добралась до гуакамоле.

Вечер пришел быстро. Во-первых, потому, что это декабрь — а в декабре вечера приходят быстрее, чем в любом другом месяце года, а во-вторых — за приготовлениями.

Эрик был брошен на “кондитерские работы”, Решке досталась уборка. Берестова же занималась маркетингом, связями с общественностью и прочей ерундой, как оказывается, непременной при организации любого квартирника.

В какой-то момент Решка сдулась и подсунула доверчивому Эрику идею поменяться обязанностями. В итоге она застряла на кухне и они лепили имбирные звездочки, обсуждая Старика и его таверну — он был моряком с бурным прошлым, а под конец жизни решил осесть на берегу… а девушка работала в городской пекарне, конечно же. На сердце у обоих разливалось тепло то ли от духовки, то ли от незатейливого и такого настоящего разговора. Но после Нюрка увидела и разогнала — ей, дескать, именно сегодня нужен не роман, а наивысший КПД, и в ванной до сих пор душ не чищен.

Кому нужна душевая на квартирник?..

И все равно первый звонок в дверь оказался неожиданностью.

— Ах! Уже! — хлопнула в ладоши Берестова и по дороге к дверям заглянула в зеркало — нет, Васе Звёздному сто пудов должна понравиться ее витиеватая коса под средневековье и зеленое клетчатое платье в пол.

Решка тихо прыснула и сообщила вытирающему ладони о фартук Эрику на ухо:

— Вообще, ей Вася Звёздный нравится не как исполнитель, а как парень, но не говори этого вслух — Анька убьет за правду.

— Георгиев? А ты тут какими судьбами? — восклицание из коридора.

Эрик и Даша выглянули — и правда, Жорик в свете подъезда и с цветами.

— Георг? — удивился Эрик.

— Так вышло… — повинилась Решка тихо. — Вообще, я звала Аверина…

Она до последнего надеялась, что сударь-сплетник не придёт.

— Русалочка пригласила, — с широкой улыбкой отвечал богатырь, протягивая Ане Берестовой роскошный букет белых хризантем.

— 200 рублей надо платить за вход, а не 200 хризантем! — заявила Нюрка, принимая цветы и тыкая ему обратно в грудь.

— Да ладно, ладно… будешь ссориться тут с тобой, Берестова, — закопался парень в карманах в легкой досаде. — На — двести, довольна? Может, я к искусству приобщаться хочу…

— Ну да, к искусству, — сложила на груди руки Берестова. — К юбкам, а не к искусству..!

— Добрый вечер, — пришел на помощь товарищу Эрик и протянул руку.

— Привет, покемон!

— Привет, — из-за его плеча несмело поздоровалась и Решка.

И, наткнувшись на колкий Нюркин взгляд, поспешила уточнить:

— А почему Георгиев? Тебя же Георгием зовут вроде бы.

— А-а, ты эту историю не знаешь? — потерла ладони Берестова злорадно. — Его фамилия тоже Георгиев. И отчество. Результат веселья родителей и деда.

— В смысле?..

— Понимаешь, дед решил — а почему бы сына не назвать Георгием, будет Георгиев Георгий — забавно. Ну, а сын, ничтоже сумняшеся, подумал — а пусть и сын будет Георгий, тогда ж вообще три в одном! Георгиев Георгий Георгиевич! И — вуаля!

Трижды Жорик…мда. Даже жалко сударя стало. Но богатырь только пожал плечами и справедливо заметил:

— Человека делает человеком не имя в паспорте, а поступки. Так я заплатил — можно уже войти?

Хризантемы в итоге достались Решке. Она вскинула брови, но поблагодарила и отправилась искать вазу. Что за история между трижды Жориком и Нюркой?.. Они ж явно тут не в первый раз поцапались.

Но градом посыпались новые звонки в дверь, так что сделалось не до Георгиева. Берестова поставила Решку встречать гостей, Эрика — заведовать кухней, а сама — продолжала играть роль блестящей хозяйки вечера, порхая от дивана к креслу, от кресла к подоконнику и прочее.

Незнакомые лица вперемешку со знакомыми — которые знали Стрельцову под именем “Эйр” — сценический псевдоним пришлось выдумать, но исполнять по окончании квартирников что-нибудь из фолка Решка любила. Потому и соглашалась на их проведение, по чести говоря.

Ближе к шести заявились Артем Арестов с Катей и Юля Демидова во главе небольшого отряда филологов с потока.

— Привет, привет, Русалочка, — чмокнула ее в щеку Катя. — Мы пришли на твоего принца посмотреть. Где он, показывай?

— На кухне, — рассмеялась Решка. — Печеньки раздает, так что вперед.

— Ну, мы за печеньками тогда, — сориентировалась Катя вместе со стайкой девчонок-литераторов.

Эрика там, в конце коридора, окружил восхищенный щебет, а он только комплименты развешивал направо-налево.

— И песни твои послушать, конечно, — сообщил Артем, ревниво поглядывая за Катей. — Не жалко тебе? Принца своего?

Вообще-то, Решку тоже в сердце кольнула обида, но это все слишком иррационально — просто Эрик Солнцев по натуре своей принц, что поделаешь. Да и она ещё не определилась с видами не него.

— Хорошо, что они не знают, что Эрик — пожарный, — хихикнула она, — а то бы вообще на нем висли. Успокойся, Тём… Девчонки вечно так. Сама не знаю, почему.

— Вот-вот, ты-то не такая…

— Ах, Вася, здравствуй! — воскликнула Берестова. — Сегодня у тебя просто аншлаг!

В квартиру ввалилась звезда вечера: Вася Звездный роста был невысокого, но личностью весьма и весьма творческой — даже носил шляпу с пером, чтобы выглядеть еще чуть более сказочно. Свитер под самый подбородок, длинные волосы, заплетенные в замысловатый хвост. Мечтательная улыбка, гитара с кучей наклеек. Он был, разумеется, популярен… в своих кругах.

Он не знал, что сегодняшний аншлаг вышел из-за Солнцева. Но пусть лучше не знает. Вася был товарищем обидчивым и ранимым. Нет, вообще-то, человек из него хороший, да и голос мелодичный; просто Даше не нравился его излишний надрыв — словно театра здесь больше, чем души.

— Здравствуй, Вася, — улыбнувшись, помахала ему Решка.

— Привет, Эйр, — поклонился товарищ Звездный. — Анна, вы сегодня великолепно выглядите — какое платье, настолько в тему!

Из комнаты раздались громкие аплодисменты, народ повалил к коридору — пришел тот, кого они долго ждали. Вася сразу раздал несколько автографов. Эрик со своей свитой подтянулись из кухни, все расселись кто где горазд — подоконник, диван, кресло, подушки, стулья, пол, чьи-то коленки — и… представление началось.

У них тёплые плечи и гордые речи

Посмотри, как тают свечи в темноте высоко

Где кони крылаты, а ветры косматы

Это всё далеко, далеко, далеко!

Решка в последний раз вывела проигрыш, тронула струны и умолкла. Наполовину опустевшая комната наполнилась аплодисментами, кто-то даже засвистел. Исполнительница раскланялась, пряча счастливую улыбку.

Вася уже удалился, унося восторги и собранные средства, основная часть поклонников тоже распрощалась, поглотив угощения подчистую и от рулона туалетной оставив картонный огрызок; в комнате остались только университетские, пара завсегдатаев да Жорик. Увы, Аверин так и не пришел. И ещё на подоконнике в углу прилип какой-то незнакомый парень в синем свитере с чуть безумным взглядом. Впрочем, он, кажется, был заинтересован Эйр даже больше, чем Васей, так что… пусть сидит.

— А еще я хотела бы вам спеть песню авторства нашего нового друга, — сделала Решка жест в сторону Солнцева. — Она мне понравилась тем, что… порвала сердце в клочья, а ведь в том и есть задача настоящего искусства, — Даша неловко усмехнулась и спела:

Ах, если б ты знала, что такое дом!..

Понять это можно, встретив сильный шторм.

Эрик запунцовел, девочки всхлипнули, Жорик крякнул, парень на окне заинтересовался. Нюрка тоже задумалась, разгладив свое длинное платье на коленях.

— Браво! — воскликнула Катя. — Эрик, это правда ты написал?!

— Ну… — смутился вконец Солнцев и вдруг умолк, впервые заметив парня на подоконнике. Переменился в лице, как тогда, в больнице. Словно сначала не поверил, а потом рассердился.

Синий свитер поднялся лениво — наконец на него упал свет люстры, и стало видно, что волосы у него стандартные русые — и улыбнулся:

— У Эрика всегда душа к романтике лежала.

— Ну, то, что это романтика, могу оспорить… — начала было Даша, поднимая палец, да осеклась, увидев реакцию Солнцева.

Эрик вскочил с дивана, прожигая синий свитер взглядом.

— Ты!

Последние печеньки рассыпались по полу.

— Я, — спокойно отвечал незнакомец, складывая руки на груди и улыбаясь. — Привет, старина.

— Как ты… как ты посмел! Прийти сюда! — Эрик сжал кулаки, его веснушки стерлись под маской сильного гнева. — Старина?!

Даша никогда не видела его таким. Даже когда вчера он… раскидал хулиганов, то был совершенно спокоен.

Девушки заохали и сгрудились в группки. Любители квартирников незаметно потянулись к выходу.

— Сам знаешь — это не я решаю, — отвечал непрошеный гость резко.

Был он чуть ниже длинноногого Эрика, в плечах пошире, пусть и в разы изящнее Жорика, но выглядел… каким-то опасным. Хотя свитера и придают вроде всем уюта, а ему вот… брутальности.

— Тебе это даром не пройдёт! — выкрикнул Эрик, отчаянно оглянулся вокруг и… выхватил из-за спины Кати диванную подушку и бросил свитеру в лицо.

У Решки опять отпала челюсть, прямо как на прошлой неделе. Нюрка поднялась поспешно — пришла пора хозяйке вечера сделать что-нибудь.

— Послушайте… — начала она было.

— Принимаю вызов, — парень с подоконника невозмутимо поймал подушку, — но мечей здесь не вижу, — он показательно развёл руками.

— Если не трусишь — на кухне есть ножи! — проклокотал Эрик и, развернувшись на носках, вышел из комнаты.

— Хорошо, — пожал плечами возмутитель спокойствия и направился следом, по дороге откладывая подушку на место.

Оставшиеся в комнате переводили взгляд друг на друга и хлопали глазами.

— Они что… серьезно?! — поразилась Юля.

— Я читала, что так начинали дуэли, — заговорщицким тонос сообщила одна из поклонниц Солнцева. — Сначала “сударь, вы дурак” или бросить чем-то, и тогда обиженный не мог отказаться…

— Обалдеть… Девочки, идем, снимем на видео! — подскочила Катя в восторге.

Загремел ящик, звякнули кухонные приборы.

— К барьеру! — донесся резкий выкрик Солнцева.

Решка очнулась, вскочила и с гитарой наперевес понеслась вслед за парнями:

— Какие ножи, какие барьеры?! С ума сошли?! А ну перестаньте!

— Катя, сдурела? — рыкнул Артем, хватая свою девушку, намылившуюся с камерой следом, и вытолкнул в подъезд, хватая с вешалки куртки. — Все отложили телефоны и на выход!

Трижды Жорик и Нюрка присоединились к Решке. Она со своей гитарой в самой решительной позе стояла между повздорившими парнями. Эрик горел яростью, незнакомец — был холоден и даже чуть насмешлив.

— Решка, отойди, — сквозь зубы процедил Эрик, сжимая в руке кухонный нож.

— Не отойду! — мотала головой девушка. — Положите ножи!

Жорик и Нюрка застыли в проеме. Юля и Артем, как самые рассудительные, потихоньку выпроваживали восторженных девочек-филологов за дверь.

— Ты не понимаешь, Решка… Некоторые оскорбления можно смыть только кровью..!

— Кровью?! Ты в своем уме, Регенерация? Да плевать мне, что у тебя регенерация! Схватитесь за ножи — придется звать полицию, и никому из нас это не понравится, обещаю!

— Русалочка, спокойно, — вмешался парень с подоконника, по-прежнему будто смеясь, — мы умеем драться, и я гарантирую, что никакой крови не прольется. Это просто чтобы выпустить пар, вступление к разговору.

Решка взмахнула гитарой угрожающе. Вступать в разговор они собираются!

— Никаких паров! Вы оба сбрендили — никаких драк в нашем доме!

— Тогда пошли на улицу, — скомандовал Эрик противнику, затыкая нож за пояс, только не вышло — на спортивках такой вещи как пояс нет.

— Да какая разница! — вмешалась Нюрка. — А ну, положили ножи на место, они наши, между прочим! Жорик, звони в полицию, раз такое дело.

— У вас что, совсем драться нельзя? — с досадой воскликнул Эрик. — А если на кулаках?..

— Все одно — полиция! — пожал плечами Жорик. — И, кстати, моральная оценка твоя, покемон, сейчас вот резко упала.

— Что значит “у вас”?!

— Да плевать! Он за все заплатит! — замахнулся Эрик, а парень-с-подоконника, легко отодвинув Решку в сторону, приготовился отразить удар.

Тогда Жорик прыгнул чуть ли не на лезвия, вскинул обе руки ребрами ладоней кверху и… вырубил одного и второго. Парни повалились на пол, ножики — один для хлеба, другой для мяса — мирно звякнули о кафель на полу.

Даша и Аня сползли по стеночке.

— Что за… — пробормотала Нюрка, осторожно отфутболивая ножи подальше. — И что теперь?..

От гостей уже следа не осталось. Филологи — они редко герои. Жорик поскреб собственный затылок.

— Ничего другого не придумал, простите уж…

— Да нет, спасибо, — кивнула Берестова. — За такое награду присудить мало. Только они ведь очнутся и снова начнут…

— В полицию покемона жалко сдавать, — согласился Жорик. — Вот что, давайте-ка я заберу его к себе на эту ночь. Чтоб вдвоем не оставались. Может, по отдельности и остынут. А там пусть разбираются.

И он легко подхватил безжизненное тело Солнцева.

— Постой… — опираясь на гитару, поднялась Даша с пола, — только Солнцева?..

— Ну да, я же не могу двоих взять — они придут в себя и примутся за старое. Второй раз трюк может не прокатить.

— Тогда… лучше вот этого забери! — ткнула Даша пальцем в синий свитер шатена.

— Э-э, — заартачился Жорик, — Солнцева я знаю, свой шут — а этого первый раз вижу.

Коза, волк и капуста.

— И что же нам с ним делать?!

— А это вы решайте… Забрать Эрика — это все, чем могу помочь. Мне и так тут никто рад не был, ещё и на двести рублей обстригли, — покосился Жорик на Нюрку неприязненно. — Забирать?

— Забирай, — кивнула Аня виновато. — Ты это, не сердись…

— Да ладно, Ань, знаешь ведь — я отходчивый. Хризантемы не обижай, и все будет ок. Доброй ночи, девушки.

Георгий Георгиевич Георгиев удалился с Солнцевым на плече. Хлопнула входная дверь.

Берестова и Стрельцова поглядели на лежащего без сознания гостя, затем — друг на дружку.

— Мы с тобой во второй раз получаем подкидыша неизвестного происхождения… — пробормотала Аня, приседая на корточках поближе и разглядывая незнакомца. — Симпатичный.

— Ты только симпатичность оцениваешь, решая, оставить или нет? — возмутилась Решка.

— Просто пытаюсь шутить в стрессовой ситуации — реакция такая.

— Да… — протянула Даша, опускаясь на табурет. — Как думаешь, сколько он еще пролежит?

— Ну, вдруг и его друг с регенерацией какой-нибудь? Думаю, подкидыша номер два надо как-то обезвредить.

— Первый подкидыш был в сознании, когда ты его домой забрала… Да и Эрик казался лапочкой с самого начала, а этот… хмырь какой-то, видела?

— Ну, Эрик тебе тоже не понравился, — пожала Нюрка плечами. — Да и бросился он на подкидыша номер два первым… Понадеемся на лучшее. Я предлагаю замотать его скотчем и сложить пока в комнате Лизки. А завтра решим.

Решка поморщилась.

— Как-то негуманно совсем!

— А ты заснешь с ним под боком? — веско возразила Нюрка.

Так что делать было нечего. Решение было принято.

— Если решит подать на нас в суд, есть Жорик, который засвидетельствует, что у нас были причины его опасаться, правда? — спросила Даша, перематывая запястья жертвы широким скотчем.

— И лодыжки не забудь… Стой, моё платье! Ты его примотала!

— А вот нечего наряжаться… Держи… Осторожно… Для Васи вырядилась, а он и не заметил.

— Неправда. Он похвалил наряд, ты должна была слышать.

— А рот тоже заклеивать? Жалко как-то…

— А если проснется и начнет вопить? Вот будет пробуждение! Нет уж. Заклеивай. Все лучше проснуться с заклеенным ртом в теплой комнате на кровати, чем в подворотне с простуженными почками.

Из дверного замка на двери Лизы вытащили ключ и заперли дверь снаружи.

— Закройся на ночь, — скомандовала Нюрка, пряча ключ в карман платья. — Как думаешь, этого достаточно?

Даша пожала плечами.

— Жизнь покатилась под откос будто бы… А я все равно не волнуюсь, даже стыдно как-то.

— Ну да, наблюдать, радоваться и не переживать о пустяках, помню, — рассмеялась Нюрка. — Ты еще и главу под впечатлением сейчас накатаешь, чую я. Смотри, чтоб Сигизмундыч опять не сказал, что неоправданно эмоционально. Ладно, доброй ночи… Я быстро уберу, а потом таблетки и спать — на этих ночных совсем засыпать разучилась.

Решка проснулась среди ночи с непреодолимым желанием что-нибудь съесть. Или хотя бы чаю горячего… Нашарила ногами тапочки, дернула дверь в темноте — ах, она ведь заперлась на ключ ради безопасности… Забыла…

Ведь Эрик хотел драться на ножах. Идиот. А вот второй…

Нет, упырь в синем свитере ведь заперт в комнате Лизки… Путь к холодильнику не должен быть опасным.

Бедняга Лиза — разрешила одного парня поселить на время, так теперь там тюрьма.

Решка тихо хихикнула — в полусне (да и не в полусне) она уже всю неделю казалась себе словно слегка захмелевшей, и жизнь будто понарошку.

Все пустяки, все — снаружи, а внутри у нее сад со Стариками в таверне, и он только её…

Не успела девушка прикоснуться к заветной дверце и выбрать продукт на съедение, как словно вихрем ее рвануло вбок, зажало легкие, придавило к стене.

Даша даже испугаться не успела.

— Скотч, русалочка? — зловещий шепот над ухом теплым дыханием пошевелил волосы у виска. — Вы правда думали, меня это остановит?

Кричать нет смысла — Аня напилась снотворного, не услышит. Соседей будить неудобно, потом смотреть косо будут… нужно попробовать справиться самостоятельно. Не убивать же ее будет этот любитель мечей и ножей.

— Откуда знаешь мое прозвище? — выдохнула она.

— Слышал.

— Там же, где Эрик?

— А он тебе рассказал?

— Откуда он? Нет. А ты скажешь?

Разговор потек в каком-то неправильном русле.

Синий свитер промолчал.

— Тебя Дерек зовут, верно?

Парень с подоконника вздрогнул.

— Откуда знаешь?

— А вот возьму и тоже не скажу. Пусти. Все равно Аньку сейчас не разбудить, а до двери я с твоей прытью добраться не успею.

— Ага, ты сразу бросишься к телефону в полицию свою звонить.

Даша поморщилась в темноте.

— Вчера ведь не позвонила.

— Это из-за него? Из-за Эрика?

Да кто его знает…

— Я знаю, что ты влюбился в его невесту, — вдруг обвинила Стрельцова темноту и эти железные лапы на собственных плечах.

Дерек тихо рассмеялся. Тихо и зло.

— А ты, значит, даже не против, что у него невеста?

— А тебе-то что?

— А то, что ты останешься за бортом, Русалочка.

Меткий удар — респект: в печени похолодело. Даша рванулась из темноты, да тщетно.

— Что ж, таков удел русалочек… Хотя он сказал… что все кончено. Что это — прошлая жизнь. И имеет на это право, между прочим.

— Так и сказал?! — свитер… словно был раздавлен.

— Ну да… радуйся — можешь на ней жениться, — сердито дернула Даша плечами, вновь пытаясь сбросить его клешни. Краб, тоже…

Да, она до коликов боится, что все это растает, как изморозь на деревьях, что сама превратится в морскую пену. Но из-за такой мелочи — не сбежит, поджав хвост.

Только никуда ее не пустили.

— Зачем я там кому нужен… еще и с регенерацией на двоечку. Если вообще вернусь…

И теперь Дашу отпустили. Что-то в голосе Дерека было такое… безнадежное. Безнадежнее, чем печаль Эрика даже.

— У Эрика есть регенерация, а у тебя нет?

— И об этом знаешь.

— Он меня от аварии спас. И у него нога за… три дня срослась.

— Да ладно? Эрик?..

— А что такого? Он очень смелый. Как с неба свалился в самый подходящий момент… и выбросил меня на тротуар.

— Ах вот оно что… Вот почему он прыгнул в реку…

— Какую такую реку?

— Неважно… Захочет — сам расскажет.

Помолчали. Идти сейчас спать было бы несусветной глупостью.

— Хочешь чая? — спросила Решка.

Свитер отозвался коротко:

— Хочу.

Она щелкнула выключателем и оба заморгали, защурились, вглядываясь в собеседника. На лице Дерека краснел след от скотча, у Решки на макушке гулька сползла на правое ухо.

— Ты хорошо дерешься, — вспомнила Даша слова Эрика. И усмехнулась: — Поэтому тебя зовут Дерек? От слова “дерётся”?

Дерек поднял брови удивленно.

— Понимаю, что имя непривычное, но вроде бы не настолько невероятное, чтобы предполагать, что я, как ты, оброс прозвищами. Решка? Русалочка?

Даша сдвинула брови.

— Меня Даша зовут. Будешь оскорблять — вылетишь за дверь.

— Ага, — ухмыльнулся Дерек. — Только сначала я тебя в трубочку сверну.

— Хоть немного бы благодарности, — покачала Даша головой с укором и налила воды в чайник, щелкнула спичкой — зажегся голубой огонек газа.

— За скотч?! Меня так никогда еще не унижали какие-то девчонки!

— Это лучше, чем тюрьма или подворотня, — повторила Даша слова Нюрки, поднимая указательный палец. — У нас были все причины тебя опасаться, но заметь — мы тебя не выбросили. Как тебе освободиться удалось?

— Уроки Оуэна, — с деланным безразличием пожал плечами ом”Брэ.

— Это еще кто?

— А… Ну… название курса по борьбе… Мы с Эриком вместе посещали. Нашел ножницы, остальное — дело пары минут. Связали вы очень непрофессионально.

— Ну, прости, у нас другая профессия. Тебе черный или зеленый? Или, может, мандариновый?

— Мандариновый? — покачал ом”Брэ головой — она всерьез, эта гулька-решка?..

— Отличный выбор, — обрадовалась Даша вполне серьезно. — Это не совсем чай, конечно… Резаные мандарины засыпаются сахаром, настаиваются, и потом я подаю с мятным взваром…

Стрельцова нырнула в холодильник и вернулась с банкой, полной оранжевой мякоти.

— Обожаю делать чаи! — словно бы оправдалась она. — Но, — вернула лицу поспешно строгий вид, — это не значит, что я приняла тебя как друга, учти. Хотя прозвищ у тебя немало уже, а это друзьям положено скорее…

Дерек поднял брови в немом вопросе. Даша с ехидной улыбкой начала загибать пальцы:

— Синий свитер, парень с подоконника, любитель ножей, упырь…

— Упырь-то за что?!

Даша задумалась, но, не найдя точного ответа, пожала плечами. Заскочила в свою комнату, принесла горшочек с мятой и бросила несколько свежих листьев по чашкам. Ложкой наложила засахаренных мандаринов, пошевелила ладонью над носиком чайника — закипает?..

— Даша, мне жаль… но он должен вернуться, — прозвучал чуть виноватый голос Дерека.

Даша вздохнула.

— А если он не захочет… ты его заставишь?

Эрик тогда сказал, что Дерек — сильнее… Странные они, эти курсы Оуэна, или как их там.

Дерек не ответил.

— А еще друг, — презрительно фыркнула Даша. — Тебя обратно скотчем закатать?..

— Не знаю, если честно… — видимо, это относилось не к скотчу. — Но пока — я здесь просто потому, что… его мать хочет с ним поговорить.

— Его мать? — встрепенулась Решка. — Так это она отправила тебя его найти?..

— Да, и он очень, очень нужен там, Даша. Терезия… места себе не находит. Думали, погиб. Бланко вернулся с пустым седлом… Это его конь.

У него есть конь?!

— Терезия?

— Так его мать зовут.

— Да что у вас всех за имена такие, — рассмеялась Даша. — Эрик, Дерек, Терезия. Она тоже Солнцева? Терезия Солнцева?.. Ха!

Чайник засвистел. Даша поспешно повернула вертушку и разлила кипяток.

Раздался резкий звонок за ее спиной. Дерек вздрогнул.

— Легка на помине… — и вытащил такой же телефон, как у Эрика.

Светился знакомый номер, который тогда — у Эрика. Даша в попытках дозвониться на память запомнила.

— Прости, — извинился Дерек и нажал кнопку. — Ваше вы…

Но Даша резко вырвала трубку из рук “упыря”:

— Стой, дай мне! Здравствуйте, Терезия?! Простите, ничего, что без отчества?

— Кто это..? — голос у матери Эрика был глубокий, грудной; на фоне трещало и нещадно фонило.

— Меня зовут Даша, я… Эрик сейчас живет у нас. Я знаю, вы хотите его вернуть, и про невесту знаю… Вы не подумайте — я его не сманила но… он ведь сам должен решить, правда?.

— Что за ерунда?.. — голос Терезии казался растерянным донельзя. — Я хотела бы дальше поговорить с ом”Брэ, дорогая!

— Амбре? — едва не фыркнула Дашка, скосив глаза на Дерека — а его прозвище еще круче, чем “упырь”, - Нет, пожалуйста, еще минутка! Это же Эрика жизнь, это честно — позволить ему жениться на той, которую он сам выберет, правда? Терезия, вы бы видели, как он счастлив, как каждый день делает то, о чем мечтал! Дайте ему такую возможность, прошу! Он стал… пожарным, даже тушил уже один маленький пожар!

— Эрик?! Пожарным?! — Терезия, кажется, поперхнулась там.

— Да, он сам решил — глупый, правда? Но у него ведь чудо-регенерация, вы же знаете… Я его даже так дразню — “Регенерация”… Я не претендую, не подумайте — хотя и обещать ничего не могу и не стану, будущее непредсказуемо, это вы лучше меня знаете, наверное… Вы знаете, Терезия, он ведь скучает по вам.

— Скучает? — теперь мама Эрика уже не требовала Амбре обратно.

— Конечно, это ведь грустно — уехать из дома, оставить родных… Даже если об этом всегда мечталось… Я по себе знаю. Но это необходимо, чтобы стать… человеком… Эрик даже песню написал… хотите, я вам спою?

— Споёшь?..

— Дерек, подержи телефон, я гитару возьму! — Русалочка упорхнула с табурета.

— Я… Дерек, в кто это был?!

— Простите, ваше величество… она не знает… — вполголоса проговорил ом”Брэ в телефон, покосившись на тёмный дверной проём.

— Пусть и не знает, — резко решила Терезия. — Вот что… если Эрик и правда взялся за ум… проследи за ним, Дерек, небольшая практика пойдёт ему на пользу. Просто будь его телохранителем. Если хоть волос с его головы упадёт — спрошу с тебя, как обычно. И пока… это всё. Да, и проследи, конечно, чтобы эта — как её там, Даша? — помнила своё место.

Дашка, запыхавшись, вбежала с гитарой, ухмыляясь довольно, будто круглощёкий купидон эпохи Возрождения. Дерек сидел в тишине; показал на выключенный экран и пробормотал, пряча нос в ворот свитера:

— Переговоры закончились, Русалочка… Кажется… ты её убедила.

Даша отставила гитару в угол и опустилась на стул, совершенно поражённая. Вся её болтовня была отчаянной попыткой переубедить госпожу Терезию Солнцеву пополам с ночным безумием — это да, но… всё же Стрельцова нисколько не верила в успех. И вот — пожалуйста… Поводила пальцем по трещинке в крышке стола.

— Это от того, что он стал пожарным? Мне показалось — её голос на этом моменте переменился..?

— Может быть, — пожал Дерек плечами.

Не будет же он признавать перед этой заречной, что она права.

— Слушай, Амбре… Ты ведь не врёшь? — угрожающе сузила глаза девушка, и свитер знакомо сполз с её плеча.

Дерек коротко расхохотался. Скорее, с горечью, чем весело, и прихлебнул чаю. Даша ждала ответа.

— Не вру, — кивнул упырь. — Вот же повезло его высочеству…

— Метко, — одобрила Даша и тоже взялась за свою кружку со снежинками. — А говоришь, что не любишь клички. Почему повезло? Мне, наоборот, его жалко…

— Он так верил… И всё случилось именно так, — в голосе Дерека дрожала жиденькая зависть.

— Во что верил?

— В тебя.

Даша подавилась и хлопнула глазами. Поскорее решительно грохнула чашкой о стол.

— Так, а теперь по порядку. А то из Солнцева не вытянешь — откуда вы меня знаете, любители драться на ножах и мечах?

Ом”Брэ отпил чаю и совершенно не аристократично причмокнул, глядя в одну точку.

— Старый выпендрёжник… — усмехнулся он и покачал головой. — Нет, Русалочка, о таких вещах спрашивай… Солнцева сама.

С таким звуком лопаются воздушные шарики надежд.

— Спрашивала. Он заявил, что я ему не поверю, — насупилась Решка, ковыряя эмаль на чашке. — А я ведь хочу… даже. Кажется.

Дерек поглядел на девушку задумчиво.

— Я мог бы тебе рассказать… но он не будет рад, понимаешь. Не хочу… лишний раз огорчать друга.

Даша хмыкнула. “Друг”, разумеется!

— Ты ведь шпионил за ним?

— Нет… — Дерек шумно выдохнул, упираясь в её взгляд, и был вынужден признаться: — Да… Но мне… пришлось! Я вовсе не хотел…

Он понурил свою русую гриву. Даша холодно прищурилась и сложила руки на груди. Изменам и предательствам нет прощения, и это аксиома.

— Упырь, но ты. Шпионил. Думаешь, такое забыть легко? И простить?

— Думаешь, ничего не выйдет? — глухо спросил Дерек.

Сердце девушки дрогнуло — столько в этом голосе тихого отчаяния, что так жить-то нельзя.

— Ну… — неуверенно протянула Даша, — ты ведь даже сейчас пришёл не извиниться, а потому, что Терезия сказала. Ты был готов забрать его против его воли, куда бы там ни было, в это дурацкое имение Солнцевых! — Решка распалялась, и неуместное сочувствие пропадало. — И это ты называешь дружбой?! И спрашиваешь, думаю ли я, что из этого что-то выйдет?!

Дерек медленно поднял голову. Глаза у него сделались настолько жёстко стальными, что Решка умолкла: ей резко захотелось стать стулом.

— Я… — пролепетала она и вцепилась руками в чашку, — чай ещё горячий, ты не думай, я плесну тебе в лицо, если придётся…

— Русалочка… — процедил ом”Брэ, не обращая внимания на угрозу, — что ты знаешь о жизни? О настоящем? Всё у вас здесь — фальшивое.

Он резко встал, хлопнув ладонью о стол, отвернулся к окну.

— На вашу жизнь можно смотреть, как на фильм… Но не жить ею.

Ом”Брэ в тихой ярости сунул кулаки в карманы, подбородок опустил в свитер. Скулы свёл до судороги.

И он теперь такой же. Никогда не пойдёт в Терру Инкогнита, не заработает себе собственное имя подвигами, чтобы быть не просто тенью принца Третьей Вечности, а… самим собой.

Даша наклонила голову. Было и жаль этого парня с подоконника, и хотелось надавать затрещин, чтоб так не пугал, чтоб не воображал, что он тут самый умный и несчастный, чтоб не рассказывал страшилок на ночь.

Что за странные друзья они с Эриком?.. Нытики, а не мужчины. Будто у неё трудностей не бывает.

Даша тоже поднялась: натянутая в струну. И едко произнесла:.

— Ну, уж простите, господин Амбре… Пусть жизнь и подванивает, а жить придётся такую, какая вам выпала. Дверь, надеюсь, вы помните, где.

Дерек не обернулся. Даша не знала — повторить ей свой жирный намёк, или лучше подобру-поздорову убраться в комнату и закрыться на ключик, и дополнительно кроватью забаррикадироваться.

— Надежда… умирает последней… — всё же не смогла отступить с поля боя будущий филолог. — Может, и получится помириться, если… гонору поубавить.

Синий свитер расхохотался. Так гулко, что и Нюрка могла бы проснуться — честное слово. Сквозь все снотворные. Обернулся с лицом, лукавей рассвета, и в два шага оказался вплотную рядом, чтоб заглянуть в глаза:

— Испугалась, Русалочка?

Даша дёрнулась, но заставила себя устоять на месте.

— Ч-чего это?! — подбоченилась она из голого чувства протеста. — Можешь прихлопнуть меня, если хочешь, но счастья тебе это не прибавит, упырь!

Ом”Брэ грустно рассмеялся. Не прибавит, конечно — права заноза.

— Повезло Эрику…

— Так, вот только без этого! — свела брови Даша, глаза в глаза.

— Без чего?

— Опять будешь у него невесту отбивать?

— А ты, значит, уже и место её заняла?

— Ну, ещё нет… Я не о том…

Ну, он ведь назвал её один раз своей невестой, он был однозначен, он… Да, про ту, вторую, она узнала после. И потом он сказал только, что ничего не знает…

— Понятно всё. Всегда девчонки на принцев летят, как на мухи, — махнул Свитер рукой.

Давеча ей уже это говорили. Пха. Никуда она не летит — ежу понятно, что Солнцев не обязан быть серьёзным.

— Слушай, а он и правда принц? — вместо того, чтоб возмутиться, поинтересовалась Даша, затаив дыхание.

— А не похож?

— Да ну тебя… Я… боюсь, Амбре… — Дашка поёжилась и села обратно на табурет. Погоняла остатки чая с мандаринами на дне. — Боюсь я вот взять и влюбиться… Лучше б он не был таким принцем — честное слово.

— Хм… — Дерек уселся напротив и повторил её гадание на мандариновой гуще. — Да, он жуткий романтик, наш Эрик… В таких легко влюбиться, но не такая уж он и мечта.

— Опять начинаешь? — завелась Стрельцова, замахиваясь чашкой.

— Ты уже реши, откровенничать или полицию вызывать, — подмигнул Дерек. — Я лично — за то, чтоб выпить ещё чая.

Даша смерила его суровым взглядом.

— Ты же боишься, что сделаешь из него идеал? — пожал Дерек плечами и выудил пальцами раздавленную дольку мандарина из чашки. Закинул в рот, пожевал. — Могу помочь его развеять… Знаешь, например, чем он занимался на уроках?

Даше хотелось огреть собеседника сковородкой, например, но послушать про Эрика было интересно. Так что она встала, чтобы подогреть чайник, и, как бы невзначай, спросила:

— Ну, и чем?

— Сбегал к реке, — развёл Дерек руками — никакой реакции. — Ну, смотреть… В смысле — читать, — спохватился он. — Книжки. Оуэн ему говорит…

— Оуэн?..

— Наш учитель.

— А ты говорил — курсы так называются. Враль!

— Ты историю слушать хочешь или спорить?

Даша насупилась и схватилась за чайник — как раз изошёлся паром из-под снятого свистка.

— Хочу, — и мрачно бухнула кипятка в его чашку. — Только не вижу ничего плохого в чтении книжек.

— Оуэн нас учил… основам боя. И мы смотрели… историю боевых искусств. А Эрик — в облака, на цветочки, и всё ждал, пока… можно будет почитать. Или сбежать. Тогда Оуэн сорвал перчатку и бросил ему в лицо. И Эрик — вскочи и заори, прямо как сегодня… “тебе это даром не пройдёт!”. Ну, Оуэн ему устроил такую трёпку, что и с регенерацией он два дня хромал… — Дерек трескуче засмеялся.

— Не пойму, что такого забавного ты находишь в членовредительстве.

— Да не о том речь! — Дерек вздохнул. — Сама знаешь… есть разные профессии. И учиться… ну, основам боя входило в нашу.

Интересно — в какую это “нашу” и почему тогда они удивились, что Эрик пошёл в пожарные. Если его учили с ножом обращаться. Не на кухне.

— Тебе это нравится?

— Что?

— Драться.

— Нравится ли… — Дерек призадумался. — А ты вот по жизни чем занимаешься?

— Я как раз книгами, — многозначительно улыбнулась Даша и поиграла бровями. — Так что любовь Эрика к книгам для меня — только плюс, милый Амбре.

— И что ты делаешь с книгами? — с видом абсолютного неуча уточнил свитер.

— Ну, как тебе сказать… — придётся объяснить так, чтоб этот метатель ножей понял… — Это тебе кажется, что книги — это просто буковки на бумаге. Конечно, я их читаю… — Стрельцова задумалась и начала загибать пальцы, глядя в потолок. — Пишу немного… Но на деле — теневая сторона тут куда объёмнее: игра с фразеологизмами, борьба с канцеляризмами, поиск нужных оттенков, история, этимология … И ещё куча всякой ерунды, — морщась, она махнула рукой — Сигизмундович, например, часто донимал именно ерундой на этимологии.

— И эта ерунда тебе нравится?

— Не вся, конечно, — вынужденно признала Даша, но пояснила с важным видом: — Но без ерунды не обойтись, если хочешь делать то, что для тебя важно.

— Вот тебе и ответ, — развёл руками упырь и с довольной рожей откинулся спиной на холодильник.

Даша замешкалась.

— На что ответ?..

— Нравится ли мне драться, — невозмутимо пояснили ей.

Даша поморщила нос — упырь, враль, Амбре, так ещё и обвёл её вокруг пальца.

— Ну, и что для тебя тогда важно? — сложила она руки на груди.

— А для тебя?

— Вот будешь такой врединой — не скажу!

Свитер пожал плечами и сделал ещё глоток.

— Лады.

— Эй!

— Тебе спать не пора, Русалочка? — заботливо, чуть ли не по-отечески уточнил собеседник.

— Завтра воскресенье — не пора!

— А мне пора… До завтра нужно ещё столько всего сделать… — Дерек поднялся, отставляя чашку. — За гостеприимство спасибо — я не имею в виду скотч.

И он прошёл мимо оторопевшей девушки в тёмный коридор. Через секунду донёсся голос:

— Не забудь дверь запереть.

И вышеупомянутая дверь хлопнула. А Даша хлопнула ресницами — хлоп, хлоп… Так она вроде этого и хотела с самого начала?.. А задушевные разговоры тогда зачем?.. И чай не допил… Транжирство какое.