Русская война 1854. Книга третья

Глава 20

Царь слушал. Барабаны, казалось, почти не участвовали в марше, только задавали ритм. Трубы играли быстро, совсем не грозно, но в то же время создавалось ощущение накатывающего прилива. Медленного, но неотвратимого. Словно обещание всем врагам, которые осмелились встать у нас на пути.

— А молодец капитан! — на лице царя появилась улыбка.

Будто бы разом помолодев на несколько лет и забыв об усталости, Николай вернулся за рабочий стол и снова погрузился в бумаги. Музыка ему все-таки понравилась. И странные корабли, бегущие по льду, словно по воде, тоже. Жалко, что дым видно издалека… Николай вспомнил еще одно рассуждение Константина.

Дым дает современным кораблям силу, но в то же время, как удары в набат, он предупреждает об их появлении. Именно поэтому паровые корабли по своей природе имели смысл только с хорошей броней и артиллерией, чтобы, готов враг или нет, силой сломить его сопротивление. А вот такие лодочки — у них не было и шанса. И капитан, если бы смирил гордыню и обратился к действительно ученым мужам, это тоже мог бы понять.

Звучало разумно. Но в то же время… Музыка была хороша. А корабли бежали довольно шустро. Может, и учел все капитан в своих расчетах. Благо рейд до берегов Дании и обратно должен занять не больше недели.

Как же хорошо знать, что уже вечером ты будешь дома. Тогда и бессонная ночь не выматывает, а бодрит… Мы неслись по скованному льдом Балтийскому морю, словно стая волков, идущих по следу. Не знаю, видел ли что-то подобное Лесовский, но уже через пять минут похода он догадался, откуда у наших лодок взялось именно такое название.

В районе семи, когда солнечного света стало уже совсем мало, мы включили фонари. Передний, чтобы освещать дорогу, задний, чтобы идущие следом «Волки» не потерялись. Все были сосредоточены: несмотря на то, что малые препятствия мы могли пролететь сверху, ведь могли быть и крупные. И если кто-то считает, что замерзшее море — это тишь да гладь, то пусть сам хоть раз прогуляется вглубь Балтики.

Еще через три часа слева показались огни крупного города — Ревель. В моем времени он стал Таллинном и заграницей — сейчас же это Российская империя, и принадлежность города не вызывает сомнений. Как, кстати, и Риги… Я ведь, когда планировал операцию, чуть ее не предложил в качестве цели, хорошо, решил проверить. И да, Рига — сейчас тоже Россия. Кстати, Мемель — он же Клайпеда в будущем — тоже был нашим. Какое-то время… После Семилетней войны эти территории заняли русские войска, но великодушный Петр III решил, что Пруссия слишком ценный сосед, чтобы его расстраивать. И все вернул.

Город. Порт. Незамерзающий порт! Как говорится — да я тебя!

На шестом часу винт-броска мы понесли первые потери. К счастью, небоевые. Один из «Волков» захрипел и остановился. Будь я один, то мог это даже не заметить, но сигнал передали по связи — Лесовский принял сообщение и доложил. В итоге остановились. Я не удержался, глянул движок, но там разорвало трубу от котла и этим же взрывом повредило цилиндр. Чинить было просто нечего.

— Команде седьмого «Волка», — не хотелось бы так поступать, но выбора нет. — Вас подвезут до берега, дальше своим ходом идете в гарнизон Ревеля и возвращаетесь в Санкт-Петербург.

— Ваше благородие! — командующий пострадавшей аэролодкой поручик Барановский вытянулся в струну. — Разрешите занять места на других «Волках»!

— Вы же проходили обучение, поручик, — остановил его Лесовский. — Вес строго рассчитан. Возьмем вас и рискуем не выполнить само задание.

— А то, что мы часть угля уже потратили, не поможет? — поручик вытер лоб, размазав следы от угольной пыли. Судя по всему, он не только командовал лодкой, но и помогал своим матросам. А это уже хороший знак для командира. Как и умение делать выводы.

— Поможет, — ответил я. — Занимайте места на «Волках», начиная с десятого номера. И… Снимайте оборудование с седьмого, а потом подрывайте!

А вот с этим неприятным приказом уже ничего нельзя было поделать. Лодку с собой не взять, оставлять котел, машину и приборы на волю случая тоже нельзя. Так что оставалось вытащить то, что можно, и взорвать остальное. Все это понимали, подобные ситуации мы обсуждали еще на берегу, так что споров не было. А вот грусть и ожесточение — да. Не принято было на русском флоте разбрасываться кораблями.

В итоге продолжить путь получилось только через пятнадцать минут. Позади остался пылающий остов седьмого «Волка», а все остальные уже привычной вереницей скользили вдоль берега. Шестьдесят километров в час — цель становилась все ближе. Точных карт у нас не было, так что ориентировались по компасу да береговой линии… А еще о близости цели нам должна была сказать такая малость, как открытая вода.

Скажу честно, было страшно направить лодку со льда на нее. Привычки, впитавшиеся в память, твердили: то, что ездит по твердой земле, плавать не может. Даже зубы сжал, когда перелетали границу, разделившую мир на белую и черную половины. Удар о воду — воздушная подушка просто потерялась. Кажется, надо было притормозить… К счастью, наши лодки умели и просто плавать, а через несколько мгновений горизонтальные вентиляторы снова нагнали воздух.

Полет продолжался!

Утро 18 декабря 1854 года в Мемеле было точно таким же, как и всегда. Хотя нет. Два дня назад в порт пришли корабли лягушатников и лайми, и рядовому Бонсе очень хотелось бы их послать, но… Союзников было много, и комендант был вынужден пойти на уступки. Пустил их в порт, но в рамках нейтрального статуса Пруссии отказал в высадке нижних чинов и бункеровке углем.

А еще Бонсе слышал, что инженер Лейнборгер, приехавший из Нюрнберга с неделю назад, именно сегодня планировал какие-то эксперименты с летающими шарами. Однако подобные мелочи почти не трогали обычных солдат. То ли дело война, о которой все только и говорили в последнее время. Только бы чужие корабли не принесли эту заразу, словно парижские крысы.

— Смотри, — рядовой Матто указал на огромную фигуру, медленно поднимающуюся над старым городом. — Действительно похоже на летающего дельфина.

Бонсе кивнул. «Дельфином» называли модель шара и паровой машины, что планировал испытывать Лейнборгер. Тетка Бонсе знала сестру мясника, который обслуживал гостя из Нюрнберга. По его словам, важный инженер много нервничал, порывался курить, но сам себя останавливал. Возможно, епитимью на него наложили — решили в городе. И, кажется, она помогла. Шар длиной 85 футов все-таки смог оторваться от земли.

Сколько бодрюша на него ушло… Бонсе покачал головой и отвернулся. Вовремя — где-то в глубине залива в сером мареве утренних сумерек появились светящиеся точки, горящие в окутавшем их черном тумане.

— Матто… — с трудом выговорив имя друга, Бонсе ткнул пальцем в сторону моря. — Смотри! Кажется, мы прогневали бога!

— Машина взлетела! — Матто тоже все понял. — И вседержитель отправил по нашу душу саму дикую охоту!

Оба солдата медленно попятились от края крепостной стены, совершенно забыв о том, что нужно было поднять тревогу. А черное облако и спрятавшиеся в нем адские твари, которых выдавали разве что красные глаза, становились все ближе.

Перед заходом на город я приказал поменять стекла передних фонарей на задние. Вряд ли, конечно, сработают, но вдруг… И вот на полной скорости мы сначала обошли город по дуге и зашли на него строго с севера. Мемель ведь чем славен — что его порт находится не в открытом море, а прикрыт Куршской косой, и кораблям, чтобы прорваться внутрь, нужно проходить мимо готовых к встрече фортов.

Нам же было проще… Вода, земля — какая разница. Так и не подняв никакого переполоха, мы добрались до косы, замедлились, чтобы на этот раз без посадки на пузо, и неожиданно для любого наблюдателя оказались прямо на траверзе прусского порта. Здесь уже время терять было нельзя — двигатели снова заработали на полную, и «Волки» рванули к стоящим на рейде кораблям.

Бегали матросы дежурных команд, кричали офицеры, подавали какие-то сигналы с батарей фортов, которые пока были просто бесполезны.

— Пруссаки, датчане, норвежцы. Даже наши есть… — капитан Иванов бормотал, просматривая стоящие на рейде и вдоль причалов суда. — А вот и англичане!

Капитан указал на три крутобоких транспорта, а потом еще сразу на два линейных корабля.

— «Ройял Джордж» и «Джеймс Уатт»! — голос Иванова дрогнул. — А за ними «Корнуэльс», «Пемброк» и «Хастингс».

Последние три — это фрегаты. Всего на шестьдесят пушек и даже без паровых двигателей, но как будто от этого легче. Ладно, хоть французов нет!

— И еще французы! — Иванов на мгновение потерял голос. — «Инфлексибль» под флагом вице-адмирала Персеваль-Дешена и пять винтовых шлюпов. Кажется, они готовились зайти куда-то на мелководье…

Капитан паниковал и болтал вслух. Для меня же время словно остановилось. Мы летели вперед на силы, к которым были не готовы. Впрочем, и они тоже не готовы… Сколько нужно, чтобы развести котлы и поднять давление, достаточное, чтобы паровые суда сдвинулись с места? Минут десять минимум! А паруса? Сейчас самое утро, штиль… То есть если не испугаться, если ударить, несмотря ни на что, то можно будет сыграть в Давида, добравшегося до мягкого подбрюшья сонного Голиафа.

— Передавай! — не оборачивая, я отдал первый приказ. — В одну линию!

Лесовский сглотнул. В одну линию идут в атаку большие корабли — мы же планировали в две. Первая бьет тех, кто подставится. Вторая — прикрывает. Однако, учитывая количество целей, для подстраховки нет времени.

— Дистанция? — уточнил Иванов.

— Сто метров… пятьдесят саженей! — решил я.

Ох и прибил бы меня за такое Павел Степанович, хотя у кого я и научился… Нахимов полез при Синопе на 300 метров, хотя те же французы и англичане в большинстве случаев старались держаться за тысячу. Ну, а мне нужна еще большая точность!

— Транспорты игнорировать, бьем по линейным! — последний приказ.

Дальше все зависело от машин, чтобы не подвели. От пушек, чтобы выстрелили. От ядер, чтобы взорвались, как положено! И, конечно, от людей, которые превратят обычное железо в смертельное оружие.

Мы пролетели торговые корабли, и я плавно развернул своего «Волка», заходя правым бортом на «Ройял Джордж». У Лесовского уже выставлены дистанционные трубки для ядер и настроен прицел. Я тоже иду по дальномеру, медленно забирая вправо… Грохот! Пушка выбросила ядро и облако порохового дыма — к счастью, уже через секунду мы из него вылетели, чтобы увидеть результат.

«Ройял Джордж» получил почти метровую дырень на самой ватерлинии, и теперь в нее с огромной скоростью затекала вода. Перезарядка — как же мне сейчас хотелось броситься помогать Лесовскому и матросам поскорее готовить пушку к новому выстрелу! Как же сейчас не хватало хотя бы еще одной!

К счастью, за нами шли остальные «Волки», довершая разгром. Попадание, еще и еще… Несколько ядер разорвались даже где-то внутри корабля, что-то захрустело, и огромная громада, которая стоила в тысячи раз дороже нашей небольшой эскадры, начала заваливаться набок.

— Не трогать! Сменить цель! Пропускаем «Джеймса Уатта»! Бьем по «Пемброку», потом готовимся наводиться на «Инфлексибль»! — я орал и молил бога, чтобы капитан Иванов успел все это быстро передать.

У нас, к счастью, сообщения идут не по буквам, для большинства ситуаций придуманы коды, у каждого корабля в бухте свой номер… Но все равно каждая вспышка — это уплывающие драгоценные секунды. И вот целых четыре «Волка», которые могли бы придержать выстрелы, спустили их на уже и так падающую громадину «Ройял Джорджа». Еще один без особого вреда зацепил борт «Джеймса Уатта». Ничего, ничего… Перезаряжаемся мы быстро!

Дистанцию поражения я уже не стал менять — так и шли линией в ста метрах от суетящихся кораблей. Оттуда уже прилетело несколько ружейных выстрелов. Одиночные не страшны, а вот когда офицеры построят матросов и дадут залп, тут может и скорость не спасти.

— Готовьсь!.. — Лесовский закончил перезарядку.

Грохот выстрела! Даже сквозь него я услышал крик с одного из идущих вслед за нами «Волков». Услышал, потому что ждал, что рано или поздно это случится. Вот и первая наша жертва, и единственное, что помогает с ней смириться — цена, которую заплатит враг. Серия пробоин расцвела на борту французского линкора. Какой же он невероятный! Кажется, ну как можно было сделать такое — толщина переборок на уровне моря достигала чуть ли не метра… Но мы и ее пробивали.

В этом вся сила бомбических пушек. Огромное ядро — 33 килограмма весом, 25 сантиметров в диаметре. В сражениях флотов и бастионов хватало двух десятков таких ядер, чтобы потопить линейный корабль противника. Но это с дистанции 800–1000 метров. А мы стреляли с сотни, и каждое ядро летело точно в цель! Сколько занял этот прорыв вдоль линии вражеских кораблей? Меньше минуты! И вот два огромных гиганта, английский и французский, уже медленно уходят под воду.

— Передавай отступление… — я попытался отдать приказ, но не смог. Показалось, голос пропал, но, к счастью, это просто во рту пересохло.

Несколько лишних мгновений ушли на то, чтобы победить себя, и именно в этот момент я понял, что у нас нет необходимости сбегать. Время опять замерло, давая рассмотреть ситуацию во всех деталях. Сотни солдат на кораблях, офицеры собирают взводы, на верхних палубах уже подкатили к бортам пушки… Если хоть один союзный корабль сможет повернуться к нам боком, и мы окажемся на линии выстрела — тут-то нам и конец. Но опять же враг готовился к тому, чтобы встречать нас там, где мы прошли в первый раз!

— Передавай разворот! И приказ номер один! — я досчитал про себя до пяти, чтобы Иванов успел просигналить, а остальные командиры «Волков» разобрали вспышки… А потом заложил плавный разворот направо.

Приказ номер один — это «делай, как я». Когда планы изменились и нет времени объяснять. Как сейчас… Мы могли уйти налево через косу и раствориться в утреннем тумане так же, как и появились. Но я повел всех направо — в глубину порта. Риск? Да, но в форте Мемеля стоят прусские войска, эти не должны будут открывать огонь просто так… И бастионы молчали, словно давая нам добро на продолжение атаки.

Я довернул руль, направляя нашу стаю прямо в центр порта. Мы снова пройдем мимо союзников! Только на этот раз с другой стороны.

Это же внешний рейд, тут корабли стоят не так часто, а «Волки» не такие уж и большие. И мы пролетели сквозь весь порт еще раз. Теперь прямо между вражеских кораблей. Жалко, опять не удалось добраться до «Джеймса Уатта», но зато с фрегатами и шлюпами мы не скупились. Каждому досталось хотя бы по паре ядер. Еще пришлось подбить слишком ретивого шведского капитана, который решил разрядить в нас свои крохотные пушечки. Дым, гарь, треск дерева и крики. Мы вылетели на открытое пространство, и на этот раз я больше не сомневался.

Сигнал отступления. Мы вскарабкались на Куршскую косу, подобрали нашего фотографа, которому, кажется, удалось сделать удачные снимки. Иначе с чего бы ему так радостно размахивать руками? И я, наконец, смог запросить потери.

— Семь человек, — через несколько секунд доложил Лесовский, приняв сообщения с других «Волков».

Семь? Много… Учитывая, что нас задевали только случайные выстрелы… А что бы нас ждало, прими мы бой с противником, который был к этому готов? А если бы не мы нападали, а враг зажал нас в своем порту? Нет, определенно для серьезных сражений нужны не только быстрые «Волки», но и что-то посерьезнее.

— Семь раненых… — я не сразу разобрал, что Лесовский, оказывается, еще не договорил.

— Раненых? А убитые?

— Убитых нет.

Я почувствовал, как тело расслабилось, и если бы не руль, в который я вцепился изо всех сил, то сейчас бы точно сполз на палубу. Стыдно-то как… Словно институтка какая-то! Но вроде бы получилось удержаться.

— Передавай! — я прикрыл глаза, выдохнул и окончательно пришел в себя. — По буквам! Спасибо, братцы! И… Курс домой!

Сквозь плески волн, шипение паровых машин и рев вентиляторов было невозможно ничего услышать, но я прямо-таки почувствовал, как где-то через минуту меня накрыло ревом дружного «ура».

Как и планировали, мы вернулись под вечер этого же дня. Раньше любых новостей о нашем налете, которые медленно расползались из Мемеля по Пруссии, а потом и по всей Европе. Можно было уже вечером попроситься на доклад к Николаю, но я потратил время на пару заказов для этого самого доклада и доложился в итоге уже только с утра.

Впрочем, даже так сразу принимать меня никто не стал, отправили подождать дома, но уже к обеду за мной прибежал запыхавшийся адъютант с выпученными глазами. Меня требовали на доклад… Без лишних объяснений и деталей. Кажется, слухи все-таки добрались до Санкт-Петербурга. Я надел заранее подготовленный парадный мундир, проверил Анну на сабле, поправил Георгиевский крест, захватил заранее подготовленную папочку и тубус. Вот теперь можно было и прогуляться к царю.

Спасибо Стерве. Без нее я бы думал, что меня ждут награды и благодарности. Сейчас же я знал, что на самом деле меня ждет еще один бой.