Рутея

Глава 5 Черная Серьга

Летели мы минут двадцать. Тяжелые машины летают в дождь медленнее, эффективность сферополя падает из-за расхода мощности на испарение воды.

Во время полёта, показавшегося вечностью, я с трудом боролся с мандражом. Время уходило. Сдаться властям — слишком смелый поступок. Даже после недель «работы» в синдикате я не представлял, насколько у него длинные руки и насколько они связаны с властными структурами. Мне было сложно доверять подобравшим меня парням, тем более, я не знал, хватит ли у них инструментов и связей, чтобы отключить чип.

Центр посёлка оказался типичным бункером-бастионом с четырьмя многоэтажками, коробкой шахты и сферовокзалом. А местность вокруг выглядела живописной — улочки окраин карабкались по крутым склонам вверх от большого озера, деревянные и бетонно-печатные домики с разноцветными крышами облепляли окрестные холмы, словно глазурь, которой посыпали большой пирог.

Я думал, что мы сядем в сферовокзале, но мы зависли над самым центром и затем вертикально вниз приземлились в открывшиеся створки ангара бастиона.

Сферополе погасло, и старлей скомандовал выходить. Я выпрыгнул из люка и едва не поскользнулся в грязи на полу ангара. Рядом в полумраке на площадке стоял большой сферолёт пожарников, тройка небольших патрульников горохраны и несколько частных машин.

— Стефан, проводи Стояна в департамент прокураторов, в технический отдел. Всего доброго!

Я ожидал такой поворот, но туда мне хотелось меньше всего. Старлей пожал мне руку.

— Той, погодите, — решил всё же сказать я. — Может, не стоит к прокураторам?

— Больше некуда. Время не ждёт, а в этих краях только у них может быть нормальный арсенал.

— Я ошибаюсь, или вы раньше работали в Сиянь-граде? Мне рекомендовал вас один прокуратор из Шимака. Для трудоустройства.

Он округлил глаза, потом вздохнул и помрачнел.

— Алексей сказал? Вот ведь дороги как пересекаются… В нынешнем положении мне будет сложно повлиять на трудоустройство. Я уже не майор. Впрочем, разберётесь с вашей проблемой, и я попробую вам помочь.

Мы пошли по хмурым коридорам бункера, использовавшегося как поселковая администрация и как воинская часть одновременно. Дорога закончилась у широких бункерных дверей с табличкой «Департамент прокураторов Восточной Субдиректории. Сектор Чёрной Серьги».

— Альберт, это Стефан из третьего отряда, я вам подарок привёл, с «Токси-чипом», — сказал Стефан в переговорное устройство.

— Ой! Давай, впускай.

— Не бойтесь, проходите, — сказал Стефан и провёл своим УНИ по считывателю.

Я не спешил заходить.

Прокураторов я недолюбливал по той причине, что за дверью с похожей табличкой оборвалась моя воинская карьера в Западной оборонительной армии.

Во время конфликта в Югроси меня подставили. Я дослужился до сержанта и надеялся поступать в военную академию. Когда основная фаза конфликта уже завершалась, а войска были отведены, мой полк расквартировали в Белополисе, юго-западном городе недалеко от новообразованной границы. В ту ночь кто-то проник в один из двух танков-сферолётов моего взвода, воспользовался моей картой активации и дал из наземного положения залп по границе. Возможно, это был кто-то из моих мичманов, возможно — пара недолюбливавших меня парней из других взводов. Снаряды легли в пустом поле, никто не пострадал, но ситуация тянула на международный скандал. Сначала к прокуратору вызвали моего командира, он перевёл стрелки на меня. Меня допрашивали на детекторе лжи с визиопрограмматором, результат, разумеется, оказался отрицательным. Прокуратор поразмыслил и сказал:

— Сам понимаешь, всё указывает на тебя. Даже если это сделал кто-то из твоих парней, позволять им пользоваться своим идентификатором — серьёзное преступление. Короче, давать тебе срок я не стану, но сделаю всё от себя зависящее, чтобы ты не продолжил военную карьеру.

После демобилизации я дважды проваливал вступительные экзамены в военную академию в Рутенграде и один раз — в нашу, в Средополисе.

Не скажу, чтобы я во всём винил то решение прокуратора и не чувствовал вины за собой. Моя вина в том, что я не смог распознать мерзавца среди «своих» и плохо прятал свой идентификатор. Впрочем, гораздо позже я стал подозревать уже совсем другие силы.

Так или иначе, дверь с надписью «Департамент прокураторов» вызывал у меня в душе не самые приятные воспоминания и подозрения.

Внутри оказалась небольшая приёмная с двумя дверями. Маленькая брюнетка-секретарь с восточными глазами испуганно вскочила, увидев нас.

— Альберт занят! Нужно пока что снять голограмму для дела!

— Погодите, Лариса! — Стефан перешёл на бас, явно заигрывая с девушкой. — Дело мы будем заводить позже. Мы с Альбертом уже обо всём договорились.

Секретарь, немного посомневавшись, скопировала данные с УНИ и пустила нас в кабинет своего начальника.

Прокуратору, казалось, нет и двадцати лет. Он глядел на меня испуганными глазами студента-хирурга, первый раз делающего операцию.

— Вот, привёл, — Стефан указал на меня жестом, которым, наверное, работорговцы указывают на товар. — Нашли на заброшенном тракте, утверждает, что чип вживили в монастыре. Сейчас на программаторе аварийный режим.

— Ой, наверное, надо проверить на детекторе лжи? Или нет, не стоит?

Я не выдержал и рассмеялся — скорее нервно, чем надсмехаясь над ним. Парень был настолько зелёный и неопытный, что, казалось, он задаёт мне вопрос, а не решает сам. Впрочем, не удивительно — в настолько глухих посёлках или начинают карьеру парни вроде него, или, наоборот, заканчивают свой трудовой путь уставшие от суеты пенсионеры.

— Может, сначала проводите меня в техническую службу и обследуете? — предложил я.

— Да, нужно обследовать, идёмте, — Альберт слегка покраснел, поняв, насколько глупо выглядит его интонация.

Стефан раскланялся и ушёл. Прокуратор проводил меня в соседний кабинет — большую лабораторию, под завязку забитую оборудованием. Там сидели два мужика, по комплекции и внешности мало отличавшихся от головорезов синдиката, и играли в какую-то увлекательную настольную игру. Увидев начальника, они быстро выключили голопроектор.

— Ребята, помните, у нас где-то был программатор «Токси Чипа»?

— А что, опять? — лениво потянувшись, сказал один из них.

— Да, вот, привели.

— Не поможет, — сказал второй. — У нас старая модель. Как и у тюремщиков. И у них серии разные. И пароль мы не знаем. Нет, конечно, он может быть «один-два-три-четыре», но мы же не в Денне, синдикаты обычно поумнее действуют.

— Синдикаты⁈ — чуть не взвизгнул Альберт.

— А вы что думаете? Это явно какие-то их внутренние разборки. Откуда у тебя чип, парень?

— Я тебе не парень, — огрызнулся я в ответ. — Монастырь. Я проштрафился, работал там батраком. Выкрал программатор, пытался бежать.

Врать становилось всё тяжелее. Я почувствовал, что зря расслабился, увидев такого молодого прокуратора.

— В наручники… — немного неохотно скомандовал Альберт. — Возьмите анализ генной пробы и фото сетчатки для сравнения с базой заключённых. Пока что в камеру для защиты свидетелей.

Сопротивляться было бессмысленно, и надежда ещё оставалось, поэтому я выругался и покорно позволил скрутить руки за спиной. Потом неожиданно для себя у меня проснулось красноречие.

— Проверяйте, делайте, что хотите, но помните, что чип сработает через сорок четыре часа. Я уже записал видеообращение и отправил его другу. Если вы хотите, чтобы у вас на руках оказался труп или человек-овощ, которого вы не спасли — можете и дальше проводить ваши… следственные мероприятия.

— Не беспокойтесь, мы всё успеем.

Меня снова повели по коридорам и лифтам куда-то вниз, впихнули внутрь, сняли наручники и закрыли дверь. Камера оказалась вполне приличной и походила скорее на небольшой номер в отеле. Здесь оказался холодильник с продуктами, мультиварка, терминал для выхода в сеть, нормальный санузел. Программатор оставили при мне.

От нечего делать я приготовил обед и поел. Посмотрел новости — показывали видео с дикарских войн в Денне, землетрясение в Новой Персии, спуск на воду нового авианосца в Бриззе, сезон размножения шерстистых носорогов в Амирлании. Взглянул в программатор — оставалось жить сорок два с половиной часа.

Дверь щёлкнула, вошёл один из сотрудников департамента с кучей приборов. Взял анализ крови, посветил камерой в зрачок. Я спросил:

— Что хоть решают? Удастся перепрограммировать?

— С чипом ничего не сделать, — покачал головой он. — Вообще, есть два способа. Рискованный и малоосуществимый. Или мы достаём чип хирургическим образом, при этом мы не знаем точно, что там за яд, и сработает ли антидот, если капсула вскроется во время операции. Или мы ищем программатор из той же серии. В этом вашем монастыре могли быть ещё такие программаторы?

— Понятия не имею.

— У кого вы его выкрали?

Я мысленно выругался. Пришлось называть имя наугад.

— У жреца Георгия.

— В общем, ждите. Альберт работает над этим.

Снова безделие, просмотр новостей, фильмов. Кажется, мне даже удалось вздремнуть.

Проснулся, когда на таймере оставалось тридцать девять часов, а за окном было уже три пополудни.

Вскоре дверь открылась во второй раз, и сказали выходить. Наручников надевать не стали, чему я немного обрадовался.

Альберт предложил присесть, подождал, пока из кабинета выйдут его коллеги, и спросил:

— Стоян, кто вы?

— В смысле?

— Кто вы на самом деле? Ваш генокод на сто процентов совпадает с генокодом Антона Этоллина, погибшего месяц назад на ферме под Шимаком. Как и сетчатка.

Я нервно сглотнул слюну.

— При этом в это же время, за несколько часов до его гибели, из лагеря сбежал ваш тёзка, Стоян Сиднеин. Анализ вашего лица и формы черепа показывает пятидесятипроцентное сходство и с тем, и с другим лицом. При этом в базе по обоим записям есть следы операций, авторство которых установить невозможно. Кто вы?

Альберт, казалось, даже вспотел от волнения. Мне всё сложнее было выглядеть правдивым, но я выдавил из себя:

— Не знаю. Психокоррекция. В монастыре на меня надевали визиопрограмматор.

— Я вызвал на допрос жрецов из монастыря, — он нажал кнопку вызова секретаря. — Лариса! Впускайте её.

В кабинет вошла настоятель Дальноморского монастыря «Креационистов Церкви Приматов» жрица Селестия.

«Берегись женщины», — почему-то вспомнил я последние слова Радика.

Департамент прокураторов — отдельное подразделение в структуре Директории и Субдиректорий. Исторически в Рутенийской (полётной) Директории прокураторами были корабельные судьи на космических сферолётах-ковчегах, избираемые из самых благочестивых и проверенных на детекторе лжи. Изначально все судебные процессы проводились удалённо, но вскоре стало понятно, что за время полёта, длившегося от полутора лет до десяти месяцев, судебные решения лучше принимать находящимся на корабле лицам. Вплоть до самого конца колонизации институт прокураторов обеспечивал порядок на прямых и обратных рейсах.

После окончания колонизации эти же лица стали выполнять функцию судей по важным делам и следователей на местах, в построенных колониях. С началом локальных войн и Великой войны внутри института Прокураторов оформился сектор Контрразведки. В период Малого Средневековья известны эпизоды, когда прокураторы брали на себя роль правителей\ в целых регионах, охваченных беспорядками и беззаконием. С этим же связаны самые спорные периоды истории (см. прокураторы Смирнополиса и Удмуртополиса).

(из краткого школьного курса истории и политологии)

Увидев меня, она улыбнулась какой-то странной, неприятно-знакомой улыбкой и села на кресло напротив, приняв царственную позу. Она была всё в той же полупрозрачной тоге, которую я видел в день, когда меня «зачиповали». Теперь я был почти точно уверен, что белья под ней нет.

— Вы узнаете этого человека? — сказал Альберт. Я заметил, как он немного покраснел.

— Да, ваша светлость, — кивнула она. — Это наш брат по вере, который принял крещение от моих рук в Дальноморском монастыре.

Молодой прокуратор кивнул. У него вдруг стал какой-то безразлично-отсутствующий взгляд.

— Чип… Это вы его вживили?

— Нет, ваша светлость, — покачала головой Селестия. — Но я предполагаю, что этим занимались неблагонадёжные члены нашего братства, которых ныне нет в наших рядах.

— Как их зовут?

— Артур и Радик. Первый погиб на теракте месяц назад, второй выбыл позже.

Альберт снова кивнул. При упоминании Радика холодок побежал по спине. Откуда она может знать про это? Ведь она не была в составе синдиката?Не менее странным показалось то, что он не спросил фамилии Артура и Радика.

После небольшой паузы он ответил.

— У вас есть программатор?

— Есть. Но не с собой. В Дальноморском монастыре.

— Хорошо… Забирайте и перепрограммируйте его.

— А как же база данных? Как же ваш рапорт об Антоне Этоллине?

— Сотру…

У меня волосы встали дыбом. Я вскочил со стула.

— Чёрт возьми, Альберт, она же гипнотизирует тебя! Это психоиндуктор! Эй, парни!

— Тише, тише, — Селестия поднесла палец к губам. — Не бойся, так надо.

Я посмотрел на Альберта. Он, казалось, не слышит нас — он ушёл в транс и, не мигая, глядел на стенку с портретом Верховного Директора. Селестия поднялась и повторила.

— Так надо. Поверь. Идём со мной.

— Что надо? Куда надо? Обратно в синдикат?

Она перешла на шёпот.

— Надо отключить этот чёртов чип. Доверься мне, я не из синдиката. Или ты хочешь, чтобы тебя с риском для жизни резали эти болваны? Думаешь, откуда у них прошлый образец и знания о том, что бывают неудачный исход?

Мы прошли мимо Ларисы. Девушка сказала «всего доброго», даже не взглянув в нашу сторону. Вышли в коридор.

— Откуда у вас программатор?

— Я забрала один у Майка Фарвоздина. И можно на ты.

Её речь стала гораздо более спокойной и естественной. И какой-то… очень знакомой. А холодный взгляд бесследно исчез.

— У него⁈ У второго лица синдиката?

— Понятия не имею, какое он лицо. Так или иначе, программатор у меня в монастыре. Полетели.

Мы поднялись на площадку ангара — там стоял маленький, но быстрый двуместный сферолёт «Лебедь». Я остановился, схватившись за обруч. В голове всё ещё крутилось «берегись женщины».

— Почему ты медлишь, Антон? — улыбнулась она.

— Откуда мне знать, что ты не врёшь? И почему ты так назвала меня?

Она начала сердится.

— Ты знаешь, пока мы тут будем разбираться, Альберт может очнуться. Я не до конца уверена в том, насколько мой гипноз силён.

— Почему, кстати, не загипнотизируешь меня? Давай, пробуй!

Она смотрела на меня секунд пять, потом спросила, усмехнувшись:

— Ну, как, действует?

— Ни капли.

— Вот. Собственно, главная цель того обряда посвящения и была — лишний раз проверить, действует, или нет. Если ты хочешь узнать, почему не действует, и всё ещё не хочешь, чтобы капсула в твоей голове взорвалась через тридцать с небольшим часов — то отбрось подозрения и поторопись.

Я мысленно махнул рукой и сел в сферолёт. Действительно, мне уже практически нечего было терять.

Створки ангара раскрылись. Селестия села за руль и сказала, хитро улыбнувшись:

— Они ещё не знают, какую важную фигуру в игре упустили.

— Тебя? Или меня? — спросил я в порядке бреда.

— Обоих!

Мы взлетели над посёлком и полетели на восток. Она убрала руки от руля и полезла в сумку.

— Автопилот? Я не видел, чтобы ты его включила!

— Не бойся, случай с Радиком не повторится. Техника надёжная. А управляю им мысленно.

Я не сильно удивился. Нейроинтерфейсы уже давно были в разработке.

— Откуда ты знаешь о Радике?

— Следила. Через колобусов. Они были моими глазами.

Мне стало не по себе от осознания её возможностей.

— И много вас таких, в вашей Церкви?

— Ха, в Церкви! — рассмеялась она. — Ты до сих пор серьёзно думаешь, что я — жрица обезьянников?

— А кто же? Ведьма? — усмехнулся я.

— Ну, в средневековье, земное или местное, боюсь, моих коллег называли бы примерно также. Но — нет, это слишком грубо.

— И давно ты за мной следишь?

— Давно.

Дальше мы какое-то время летели молча. Внизу, после пруда Чёрной Серьги, лежали заболоченные равнины, среди которых виднелся дым костров.

— Там живут мрисса, — зачем-то сказала она.

После всего произошедшего это показалось наименее удивительным, но я всё же спросил:

— Граница же намного восточнее?

— Да, но здесь живут только фратрии Са — изгнанники и Огогигл — которые отшельники, люди искусства и прочие странные товарищи. Они тоже пытаются колонизировать мир, уже не в первый раз. Только выходит у них это намного хуже, чем у людей.

Я кивнул. Она поняла, что попытка разрядить неловкое молчание оказалась не очень удачной, и спросила:

— Что, Антон, всё ещё не доверяешь мне?

— А как сама думаешь? — Я поёжился в куртке. — Конечно, не доверяю. У меня просто нет выбора.

— Вот что мне нужно сделать, чтобы ты поверил? Наверняка хочешь задать ещё кучу вопросов? Потерпи, у нас теперь будет куча времени обо всём рассказать.

Мы взяли южнее, и через минут десять оказались над небольшим полем на берегу пруда, посреди которого стоял домик уже привычной архитектуры с остроконечной крышей. Рядом с монастырём виднелись вольеры с обезьянами, а небольшое посадочное поле было сплошь занято сферолётами. Это меня насторожило, ведь по описанию Радика монастырь должен был быть гораздо более тихим местом.

— Идём, — Селестия плавно приземлила сферолёт на той самой дороге-бетонке в сотне метров от монастыря и выпрыгнула наружу. — Я должна отлучиться, стой пока что здесь.

Она убежала в кусты. Выглядело это по меньшей мере странно, но я промолчал. Отошёл на обочину и послушно постоял минут пять. Только тогда вспомнил, что оставил плеер, терминал и несколько других личных вещей в камере в Чёрной Серьге, стало скучно и обидно от этого.

Подошёл чуть поближе. Из ворот вышло двое мужчин в кожаных куртках, достали сигары и закурили. Тут же к ним подбежали три мартышки, сели в метре от них и стали клянчить еду. На монахов парни не походили, на знакомых мне солдат и капитанов синдиката тоже, а состав восточного крыла «Степных Волков» я знал уже практически весь.

Еще мне показалось подозрительным, что они даже не смотрели в нашу сторону, хотя из особняка наверняка было заметно, как мы приземлились. Видимо, они знали, что Селестия прилетит, и тогда ситуация очень походила на ловушку. Оружия у меня не было. Я уже подумал о том, чтобы угнать сферолёт и вернуться в Чёрную Серьгу, как вдруг почувствовал, как в спину мне уткнулось что-то твёрдое и круглое.

Я инстинктивно поднял руки над головой, сделал шаг вперёд и медленно повернулся.

Передо мной стояла Рина. В руках она держала автомат-огнестрел, на плече виднелся ремень какого-то другого оружия. Но странным было другое. Сетчатая кираса была надета поверх полупрозрачной туники, точно такой же, которая только что была на Селестии.

По взгляду её карих глаз мне показалось, что она не шутит. Что-то странное было в её взгляде. Я напряжённо сглотнул слюну.

Она медлила. Я перехватил дуло, отвёл его в сторону и был уже готов болевым приёмом выбить автомат из рук, как вдруг Рина поменялась в лице, улыбнулась и сама сунула автомат мне в руки.

— У нас тут гости. Думаю, с ним ты управляешься не хуже, чем с импульсником. Я возьму что-то посерьёзнее.

Она сняла с плеча армейское мультиружьё и спокойным шагом направилась к особняку.

— Что ты здесь делаешь?..

— Ты что, ещё не понял? — она обернулась.

— … И где Селестия?

Секундой спустя я понял, какую глупость спросил. Стало страшно, и я машинально навёл на неё автомат.

— Я и есть Селестия. У таких, как я, может быть много лиц.

— То есть?..

Я почувствовал, как от поднявшегося пульса у меня застучало в висках. Как? Почему? Десятки вопросов запросились наружу, но я понял, что сейчас не лучшее время их задавать.

— Потом, — я отвёл автомат в сторону.

— Потом, — кивнула она. — Бери вот тех.

Начали работать забытые с армейских времён инстинкты, в кровь вспрыснулся адреналин, но спокойнее мне не стало. Вопросов становилось всё больше. Зачем столько времени врать? Почему я?

Курящие на крыльце парни отвлеклись от мартышек, заметили нас и полезли в кобуру за пистолетами. Я опередил их и выстрелил дважды. Из открытого окна на втором этаже кто-то выглянул, и следом посыпалась очередь из импульсника.

Шары летели мимо меня, отклонялись и с шипением впивались в грунт. Я машинально отпрыгнул в сторону и сделал пару выстрелов по окну. Параллельно на периферии сознания всплывали всё новые мысли, совпадения фактов и догадки.

— Не спеши, тебе всё равно ничего не будет, — прошептала Рина и крикнула наверх. — Я включила отклоняющее поле. Эй, ребята, мы входим, кончайте стрельбу!

— Нет, я уже ни хрена не понимаю! — я психанул и дал очередь по фасаду. — Что, чёрт возьми, происходит?

— Ничего особенного. Монастырь захватили «Тритоны». К ним прилетели на переговоры наши.

Я остановился и отдышался.

— И у них есть то, что нам нужно? Пароль для программатора?

— Нет.

— Тогда зачем врать? Почему бы тебе не выложить сразу все карты на стол?

Рина вздохнула.

— Наверное, неправильно делать из этого сюрприз. Там твой родственник, Леонид. Они требуют выкуп. С программатором разберёмся позже.

Я рванул наверх, перепрыгнув через тела — живые или уже нет, я не знал — охранников. В маленьком холле было пусто, я шагнул на лестницу. В углу сидел испуганный, читающий молитвы монах, в котором я с трудом узнал Георгия. Он поднял глаза и через миг со смесью страха и надежды воскликнул уже мне в спину.

— Стоян⁈

Мне некогда было объясняться с ним, я скользнул наверх вдоль голых кирпичных стен. Лестница закончилась в небольшом коридоре, который вёл в церемониальный зал. Из двери сбоку вылетел парень, стрелявший из окна. Две пули просвистели рядом с ухом. Я выстрелил по ногам, шарахнулся в сторону зала и замер. Из дверного проёма на меня было наставлено ружьё, которое держал в руках незнакомый рослый денниец.

— Опусти автомат, — скомандовал он.

Шагнул вперёд.

— Опусти! — повторил «тритон».

Чувство страха проклюнулось через адреналиновую блокаду. На миг я перестал верить в слова Рины про то, что мне ничего не будет, и опустил ствол. Денниец дёрнулся и посмотрел через меня в коридор. Меня толкнули в спину, я услышал голос Рины.

— Дай пройти.

Я пропустил её, сделал ещё один шаг вперёд и бросил автомат. Оглядел зал.

Слева и справа стояли стражниками два деннийца в кожаных куртках с импульсниками — трое у стены и двое у окна. У алтаря лежал один из наших солдат и два мёртвых павиана. Зачем убили последних — непонятно. Скорее всего, просто потому что шумели. В боковой ложе сидели трое в рясах монахов и один пожилой лысый мужик в представительском чёрном костюме.

Лицо его было мне прошито визио-программатором среди прочих. Ольгерд, дальноморский отец. Ещё одного из монахов я видел в первом, Дальноморском монастыре. С другой стороны сидели два наших, «волчьих», капитана восточного крыла — оружейник и контрабандист.

Оглядевшись по сторонам, я наконец-то обратил внимание на сидящих в центре зала. Там в просторном кресле развалился грузный метис в блестящей сине-перламутровой куртке, в его руках был старинный револьвер, который он, играясь, покручивал на пальце. Эдуардо, один из отцов «тритонов». Рядом с ним на стуле сидел парень со связанными руками, которого я узнал спустя секунду.

Обросшее небритое лицо с синяками, длинные косички-дреды. Я с трудом узнал своего троюродного племянника. Мы встретились глазами.

Рина бросила мультиружьё в центр зала, к ногам Ольгерда.

— Я привела его, — сказала она.

Леонид тихо спросил:

— Антон, это ты?

— Антон, говоришь, — сказал дальноморский «отец» и повернулся ко мне, наклонив голову на бок. — Я думал, ты Стоян. И все мы думали, что ты Стоян.

Ольгерд поднялся из ложа и неторопливо пошёл в мою сторону, словно пытаясь разглядеть.

— Я привела его, — повторила Рина. — И это Стоян Сиднеин. Ему проводили сеансы визио-программатора. В тюрьме и у нас. Личность изменилась. Внешность изменили мы, чтобы скрыть.

— Кто она такая? — спросил главный «тритон» Ольгерда. — Почему она отвечает за него?

— Наш агент по работе с внешними структурами, — отмахнулся Ольгерд. — Прикрывает нас от легавых. Так что, получается, у тебя, Стоян, есть троюродный брат, который работал на «Тритонов»? И мы об этом не знали?

Дилемма — открещиваться от родственника, чтобы спастись самому и спасти собственную репутацию, либо признаться обо всём, никак не решалась. Я посмотрел на Рину. У неё было какое-то хитрое выражение лица. Такой же взгляд бывает у кошек, когда они играются с мышами, и кто в данной ситуации мышь, я или все остальные, мне оставалось неясным. Я тоже решил поиграться. Мне составило немало труда сконцентироваться, нацепить на себя выражение лица Стояна и войти в роль.

— Кто ты такой, чтобы меня судить? — рявкнул я. — И что ты делаешь здесь? Почему бы тебе не убраться и не навести порядок в своих краях? Пока я добирался сюда через Дальноморск, меня чуть не прикончили!

— Я не работал! — почти синхронно со мной сказал Леонид, оправдываясь передо мной. — Меня заставили. И я его троюродный племянник, а не брат. Задолбали уже путать!

Кто-то из солдат засмеялся. Действительно, уточнение по поводу нашей степени родства прозвучало нелепо. Очень в духе Леонида — в нём всегда было что-то бесшабашное, по-хорошему шутовское. Все ненадолго замолчали. В тишине я услышал писк от окна. Там в клетке сидел Джеф, самец игрунки. Дверца была открыта.

— Эдуардо, что ты хочешь, в конце концов? — спросил я.

— На твое происхождение мне не-лес-импортэ, сами разбирайтесь. Верни снайпера, Ксандра. Хочу махнуть его на твоего родича. И заткните эту тварь, или я её прикончу! — рявкнул тритон, взмахнув револьвером в сторону окна.

Джеф взвизгнул, словно уловив, на кого обращён гнев, вылез из клетки и по шторе спустился на пол. Прыжками преодолел расстояние от окна до угла комнаты, поковырял между плинтусами и поймал там не то таракана, не то клопа. Рина тем временем снова начала говорить.

— Ольгерд, я видела, как Стояна зачиповал Майк. Я знаю, что и ты тоже чиповал своих капитанов. Ты помнишь пароли от программаторов?

— А не обнаглела ли ты такое спрашивать, милочка?

— Я знаю пароль от программатора, — с долей безразличия в голосе сказал монах, сидевший рядом с Ольгердом и пояснил мне. — Я прибыл по поручению Майка разобраться по поводу смерти Радика.

— И какой же пароль? — Рина подошла чуть ближе и неотрывно глядела ему в глаза.

Я же продолжил следить за игрункой — скорее машинально, чем осознанно. Наевшись, Джеф пропрыгал до двери, потом, не то унюхав меня, не то увидев, издал радостный писк и прыгнул мне на штанину. Повисел немного, и я думал уже наклониться и поднять его на руки, но зверёк вырвался из рук и прыгнул в центр зала.

— Всё ясно, — Рина повернулась ко мне. — Я знаю пароль. Они нам больше не нужны. Стой спокойно.

Повисла гробовая тишина. Затем все люди за пару секунд выстроились в зале, словно фигуры на гигантской шахматной доске. Солдаты «тритонов» встали строем, вскинули ружья и наставили их на солдат на противоположной стороне комнаты. Монахи «волков» поднялись с ложа и молча, со стекленеющим взором вышли на середину комнаты. Джеф в два прыжка оказался около мультиружья, брошенного в середине комнаты. Крохотные ладошки нащупали кнопку автоспуска.

Всё оружие выстрелило одновременно, зал закружило в безудержном хороводе смерти. Солдаты застрелили друг друга. Три ствола мультиружья выпустили управляемые снаряды в капитанов и монахов. Мы стояли с Риной посреди этой безумной пляски, пули свистели мимо нас, а люди падали, захлёбываясь в крови и забрызгивая стены монастыря своими внутренностями. Осознание ужаса происходящего пришло с небольшим запозданием, я не выдержал и инстинктивно опустился на пол.

Действо, которой могло показаться вечностью, длилось от силы секунд пять. Затем, после последних агонических судорог умирающих, всё стихло.