Проснувшись, я обнаружил себя полусидящим на заднем кресле сферолёта. Мешок был расстёгнут до груди, но руки всё ещё были не свободны — видимо, меня передвинули во время полёта. Огляделся — я сидел в семиместном сферолёте марки «Алконост». Новая модель, очень дорогая, почти военная — такие оборудованы реактивными компенсаторами, поэтому рекреации практически не ощутимы. Только душно очень. Спереди в центральном кресле сидел Радик, по бокам — его напарник, чьё имя я так и не спросил, и Майк. Судя по ощущениям, я спал не меньше трёх-четырёх часов.
Снаружи было темно, видимость была почти нулевой. Накрапывал дождь, рассыпаясь двумя веерами на пути сферолёта, а над приборной панелью горела навигационная карта местности. Мы двигались на низкой высоте над степью, вдалеке от оживлённых трасс. Впереди виднелись какие-то горы — какие, я понял не сразу, но точно не Новоуралье.
— Я проснулся. Может, расстегнёте уже этот мешок и расскажете, куда мы летим?
Майк обернулся и дал знак. Сидящий слева от пилота поднялся, прошёл между сиденьями и помог мне освободиться. У него был некрасивый, плохо залеченный ожог на шее, видимо, от импульсника. Лицо его мне показалось знакомым.
— Как тебя звать? — спросил я, разминая ладони.
— Артур.
Я вспомнил, где я видел Артура раньше — он был одним из репортёров, снимавших меня на ферме после налёта Стояна и его подельников.
— Мы везём тебя на перешеек, — отозвался Майк. — На нашу базу. Там мы обрисуем ход дел и отправим к месту работы.
— Куда?
— В восточные субдиректории.
Дальше летели молча. Летели долго — ещё часа два.
А я сидел и думал. На душе было паршиво. Не столько от мыслей о своей судьбе и о том, какими паршивыми вещами мне предстоит вскоре заниматься, сколько от чувства, что всё пошло не по плану. Наперекосяк. Думал и о матери, о немногочисленных друзьях и родственниках, которые теперь будут думать, что я погиб. О Леониде, который может наделать глупостей и умереть по-настоящему.
Успокаивала мысль о том, что я от пути практически не отклонился — меня собираются отправить как раз туда, куда я и хотел направиться самостоятельно. Более того, нахождение в синдикате, причём в его верхушке, открывает новые возможности. Возможно, здесь что-то знают про таинственные исчезновения людей, и мне удастся разгадать тот таинственный список. Только удастся ли потом оттуда уйти во владения мрисса? И оправдает ли цель средства?
Дождь вскоре кончился, за тучами показался Лунар — крупнейший спутник Рутеи, ярко-жёлтый, как яичница. Есть ещё крохотная Сонора, которая вращается на более далёкой орбите и которую сложнее заметить невооружённым глазом. Земная Луна крупнее Лунара, но её орбита дальше, из-за чего круг нашего спутника кажется крупнее. В детстве мне рассказывали страшные байки про то, что на спутниках есть земные базы, с которых в любой момент могут прилететь ракеты со страшным древним оружием, уничтожающим всё живое. Никто не знал, есть ли сейчас, в эпоху развитого сферотранспорта, какие-то колонии на спутниках.
Может, спецслужбам и действительно было известно чуть больше, чем нам, простым смертным, но я никогда не интересовался этим. К тому же, сейчас волновало совсем другое.
Мы свернули и полетели южнее, к побережью перешейка.
— База в Дальноморске? — прервал я молчание.
— В пятидесяти километрах, — ответил Радик, обернулся и зачем-то принюхался. — На побережье. В обители обезьяньих раскольников.
Я мысленно выругался. Не люблю монастыри. Ещё до Александрита-пять мне приходилось работать несколько месяцев в одном из храмовых комплексов секты Четвёртой Планеты. Это было жуткое заведение — адепты верили в существование на планете Скрадо, следующей за Дарзитом, расы великанов-полубогов. Якобы, они уже уничтожили жизнь на Земле, следят за нами из космоса и готовы устроить кровавый апокалипсис в случае, если люди не перестанут употреблять мясо зверей и пить спиртное. Сферотранспорт они также почитали изобретением «от лукавого» и пользовались исключительно электровозами, которые из-за ветхости ломались если не ежедневно, то с завидным постоянством. Я сбежал оттуда через два месяца, устав от вегетарианской пищи и жестоких правил.
Про обезьяньих раскольников я знал не так много. Слышал, что они откололись от единой церкви креационистов, заявив о том, что на Рутее была допущена ошибка в божьем промысле. Высшей формой жизни стали не приматы, как на Земле, а амфибии — мрисса. По мнению сектантов, обезьян следует довести до разумного состояния самостоятельно и вывести новую расу, которая придёт на смену людям и мрисса.
Тонкостей я не знал и встречи с адептами, прямо скажем, опасался. Не люблю фанатиков, особенно связанных с синдикатами.
Впрочем — в моём ли положении чего-то бояться? На тот момент казалось, что худшее уже произошло.
Мы зашли на посадку настолько быстро и неожиданно, что я не успел рассмотреть храмовый комплекс как следует.
— Помалкивай, — посоветовал Майк, выбираясь из сферолёта. — Среди монахов осведомлены не все. Сейчас поешь и ляжешь спать, займёмся тобой с утра.
Мы сели на внутреннем дворе, с трёх сторон возвышались белоснежные каменные стены с башнями, с третьей был невысокий забор. У одной из стен была решётчатая секция, за которой виднелись десятки светящихся глаз и слышались приглушённые крики. Обезьяны, как же. Было бы странно их тут не встретить.
Из подъезда к нам поспешили два монаха в таких же белых одеяниях, как на Артуре и Радике. Один был конзанцем, а второй оказался мулат. Я не удивился — в Приморской субдиректории всегда было много приехавших из южных колоний.
— Мы привели вам нового адепта, — сказал Майк, похлопав меня по плечу, словно показывая собравшимся товар. — Это заблудившийся бродяга, подобранный у Средополиса.
Лысый конзанец с пониманием кивнул, а мулат, нахмурившись, вышел вперёд.
— Нам не нужны бродяги и бездельники. Мы ценим вашу финансовую поддержку, Майк, но вы должны понимать, что не каждый…
— Грегор, не кипятись, — пробасил Радик. — Ведь нашей церкви требуются новые миссионеры в Восточной и Сиянь-градской субдиректориях. Скоро мы соберём команду и отправимся туда.
— Но вдруг он преступник! — продолжал мулат. — Мы уже один раз приютили преступников, и что из этого вышло?
Конзанец, стоявший рядом с негром, потащил его за локоть обратно ко входу.
— Настоятель уже в курсе, — сказал Майк вдогонку. — Долго Антон здесь не задержится.
Мы сходили до уборных и прошли в столовую, мрачную и пустую. Полный повар бросил нам в тарелки какой-то подгоревшей каши и дал стеклянные стаканы с травяным чаем. Сели за длинный общий стол, я жадно набросился на еду, попутно оглядываясь вокруг. Мои пленители ели размеренно и спокойно.
— Такое чувство, что здесь вообще нет цифровой техники.
— Ага, — оскалился Артур. — Максимум, что есть — электроплиты, холодильники и осветительные приборы. Всё остальное — от лукавого.
— И в таком состоянии нам придётся работать?
— Ничего, ты здесь пробудешь недолго, — успокоил меня Майк. — Это второй по величине монастырь культа, и далеко не все адепты входят в синдикат. Здесь много настоящих фанатиков. Все более мелкие подразделения давно входят в нашу юрисдикцию. Это удобно — религиозные учреждения вызывают меньше подозрений. Доедай, завтра пройдём некоторые формальности и ознакомишься со структурой. Твоя келья на втором этаже.
В коридоре меня встретил мулат. Хмурясь, бросил мне:
— Отдельная келья? Да ты тёмная лошадка, нищий.
— Я не нищий, — я остановился, злясь. — Ещё вчера у меня было всё. Я ни в чём не виноват, что судьба занесла меня сюда.
— У тебя много тайн. Ну, хочешь ты, или нет, но обряд посвящения ты обязан будешь пройти, как и все остальные, — процедил он сквозь зубы и удалился.
Я настолько сильно хотел спать, что даже не стал его расспрашивать, что он имел в виду. Чуть позже возникла мысль — а не попросить ли его помочь с побегом? Но разум возобладал. Вероятность, что от такой влиятельной организации получится сбежать, была небольшой. Зашёл в келью, приставил стул к двери — чтобы услышать, если кто-то зайдёт, и завалился на койку.
'…Ибо сказано было — плодитесь и размножайтесь, и твари, подобные земным будут на любой планете, в любом уголке солнечной системы, и созданы они будут вам на потеху и для пропитания;
И будут на других планетах иные твари разумные, одни — с пёсьими головами, другие с лисьими хвостами, третьи с исполинским ростом, третьи с лягушачьим языком;
И есть таких тварей, даже если не ядовиты они, не след, ибо разумны они, и плохо сие, подобно поеданию друг друга; и брать в жёны и мужья их не след, ибо подобно это скотоложству;
И не будет среди них равных вам, ибо человек — венец творения, а кои попытаются быть равными вам или выше вас — то от лукавого, и покарает человечье оружие тех тварей за насмешку над великим замыслом;
И станут те твари говорить на незнакомых языках, незнакомым способом, плодиться и размножаться, рожать потомство путём деления, вылупления из яиц или метания икры, и нет в том печали и злого умысла…'
(Из всё тех же апокрифических трактатов многочисленных сект Малого Средневековья).
Проснулся я под утро, часа в четыре, от того, что кто-то постучал в моё окно. Продрав глаза, я обнаружил на внешнем карнизе крупного самца степной мартышки. Увидев моё пробуждение, мартышка торопливо забегала взад-вперёд, протягивая тонкие ручонки к форточке. Видимо, приучены здесь получать угощения от всех подряд.
Вспомнилось, как в детстве, в сельском квартале у бабушки мы прикармливали их. Кусаются они не хуже кошек и мелких собак, что не мешало некоторым из знакомых содержать мартышек как домашних питомцев.
— Иди, нету у меня ничего, — пробормотал я, махнув рукой. Мартышка всё поняла и убежала.
Окна выходили на восток. В паре километров к югу виднелось море, от ограды монастыря вниз на побережье вела грунтовая дорога. Рассвет уже забрезжил на горизонте, выше висела жёлто-зелёный кружок планеты Дарзит, готовый скрыться от моих глаз в зените. Я мог ещё долго наблюдать за вращением небесных сфер, но вдруг заметил на прикроватной тумбочке стерео-очки визио-программатора.
«Визик» — аппарат, изобретённый полвека назад, позволял быстро записать в мозг большой объём информации — текстовой, графической и даже двигательной. Его применяли теперь даже в учебных заведениях, в частности, для обучения вождению. Когда я входил вечером, этих очков не было на месте,– получается, принесли ночью. Стул у двери не помог, то ли я так крепко спал, то ли «монахи» были обучены бесшумной ходьбе. Получается, они могли во сне сделать со мной всё, что угодно, но почему-то не сделали. Боятся? Неужели я действительно так нужен им? Размышлять об этом не хотелось, я, недолго думая, нацепил очки, прикрепил электроды на виски и приступил к просмотру.
Там были документы про синдикаты. Сжатые, ясные данные– не больше и не меньше того, что я должен был знать. Фотографии, имена и клички главарей и «братьев», явочные квартиры, склады проносились перед глазами, как в безумном калейдоскопе.
Перед глазами возникла большую схему. Получалось, что Майк Фарвоздин — второе или третье лицо в синдикате, а я, то есть Стоян Сиднеин — четвёртое или пятое. Такой высокий уровень в иерархии подразумевал высокий доступ к секретной информации. Всего в организации состояло более четырёх тысяч «братьев», запомнить всех из которых не представлялось возможным. Над всей организацией, в верхушке схемы был ещё некий «Верховный Отец», но кто он, мне не было известно — вместо фотографии на схеме был изображён лишь чёрный силуэт. Про связь с властями Директории не говорилось — и это логично, знать это рядовому «брату» было совсем не обязательно.
Имелась и карта «зон ответственности» синдикатов. Зона «Степных волков» занимала половину Уктусской субдиректории, весь перешеек и простиралась дальше, в восточные земли, где пересекалась с зонами ещё двух преступных сообществ. На северо-востоке, в Сиянь-градской субдиректории, главенствовали «Мастодонты», а на границе с Заповедником мрисса — «Горные тритоны». Про них говорилось очень мало, обзор сразу перескочил к страницам с заголовком «Деятельность».
Браконьерство. Контрабанда. Работорговля. Оборот драгоценностями и предметами старины. Наркоторговля и оружие. Загадочные «инновационные сферы деятельности». «Степные волки» держали гигантскую подпольную империю, настоящие государство в государстве, и мои волосы встали дыбом, когда я почувствовал, куда я попал. Меня не спасало даже осознание того, что они подчиняются Директории, я всё равно понимал, что тут совсем другие законы и правила.
В висках беззвучно застучало: «Ты наш, ты должен, ты должен…», но я сопротивлялся внушению. Что я делаю во всём этом? Почему я, случайный человек, должен этим заниматься? И главное — почему мне доверили столь страшные тайны? У каждой «отрасли», помимо верхушки главарей, были свои «капитаны» на местах, в городах, и, судя по высокому рангу Стояна, мне предстояло руководить всеми капитанами на востоке. За что я буду отвечать? Торговля рабами? Браконьерство? Заказные убийства? Я задумался, смогу ли заниматься чем-то подобным, и вдруг понял, что смогу.
Но что самое главное — я напрочь забыл о том, что Майк Фарвоздин работает на Директорат. Забыл почти весь эпизод с моим пленением. Вернее, я забыл это на время, а сознание прояснилось позже.
Намного позже.
Осознание изменений пришло слишком поздно. Я слышал раньше, что визик много и часто использовать нельзя, потому что это вредно для психики. Несложно было догадаться, что разные аппараты имеют разную глубину воздействия, и программатор синдикатов может иметь много недокументированных функций, вплоть до коррекции психики.
Я понял, что изменился и сорвал с себя программатор. Толкнул дверь — она оказалась запертой снаружи. Подошёл к окну, подёргал раму. Сплошная, будет слишком громко, если попытаюсь взломать, а в форточку мне не пролезть. Да и куда потом? Я не знаю планировки, не знаю, удастся ли сходу пролезть через ограду. В бессильной злобе я врезал кулаком по стене, сел на кровать, и стал массировать себе брови и виски, чтобы успокоиться и прийти в себя. Потом лёг обратно и снова уснул, словно пытаясь забыть всё прочитанное, как страшный сон.
Заснул я не сразу, и выспаться не успел — скоро меня разбудили, тронув за плечо. Я резко вскочил, готовый дать в морду, но увидел над собой женское лицо. Немного моложе меня, худое и с холодным взглядом. Женщина была одета в золотистую шёлковую тогу. В другое время я бы заинтересовался, есть ли под тогой что-то ещё, но спросонья меня волновало совсем другое. Даже не голод и не естественные надобности — что будет дальше.
— Вставайте, — властно скомандовала она. — Мне нужно проверить вас.
Она вывела меня в коридор, где нас ждали Артур и Майк, переодетый, как и остальные, в белый балахон. Мы спустились на первый этаж и прошли в соседний флигель, где оказался просторный зал с узкими окнами у потолка. В зале не было людей, пустые сиденья небольшим амфитеатром спускались к алтарю, у которого на привязи сидели два крупных тигровых павиана — примерно такие же, что напали на меня тогда, на пути из Александрита-пять. Людей в зале не было.
— Оставьте нас, — скомандовала Майку и Артуру жрица — монахиней её язык не поворачивался назвать. — Я должна задать ему вопросы.
Мы вдвоём прошли в зал, и жрица села в позе лотоса посередине, между павианами, и закрыла глаза. Я присел на ближайшее сиденье.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Селестия. Я настоятель монастыря. Помолчи, я концентрируюсь.
— Я, конечно, извиняюсь, но нельзя ли мне сначала сходить в уборную и позавтракать? А потом приступить к разным…
— Молчи! — оборвала она меня, подняв руку. — Обряд посвящения производится натощак. А теперь я буду спрашивать. Ты веришь в исключительность человеческой расы? В её высшее предназначение?
— Нет, — интуитивно, не раздумывая ответил я. Это было грубовато, зато честно. — Рядом с нами живут мрисса, и известно о существовании по меньшей мере трёх или четырёх инопланетных рас. Одна из этих рас подарила нам сферодвигатели. Есть ещё и Собиратели, которые…
— Довольно! Ты правильно ответил на вопрос. Мы не исключительные. Мы одни из многих. Возможно, мы даже не входим в тройку самых развитых рас двенадцати планет. Но помимо нас есть ошибки программы эволюции, вроде мрисса, которые мы должны исправить. Ты согласен, что приматы — избранные, высшая форма развития разума?
Гамадрил в этот момент поднялся на ноги и грубо зачесался. Я подумал — уж не блохастые ли они? — и ответил:
— Возможно.
— Ты убивал когда-нибудь? Крал? Стремился к богатству?
— Убивал. Я служил в армии во время войны Югроси за независимость. Минимум троих я убил. Воровать — пожалуй, нет, стремиться к богатству — нет, всегда зарабатывал не больше и не меньше нужного.
Похоже, ответ был ей безразличен.
— Готов ли ты отречься от своей прошлой жизни? И начать новую, во достижение высшей цели?
— Ха, я и так это уже сделал, — усмехнулся я.
— Тогда я оставляю вас наедине с алтарными жрицами, — сказала Селестия и показала на гамадрилов, затем поднялась и направилась к выходу. — Они должны будут принять тебя, вступить с тобой в священное соитие, тогда ты будешь станешь послушником и будешь принят в братство.
— Что⁈ — я вскочил, шокированный подобным предложением, но спустя мгновение рассмеялся. Мысль о подобном извращении показалась настолько бредовой, что я даже не стал спорить.
Вот они, значит, какие, «Креационисты Церкви Приматов». Зоофилы.
Настоятель покинула зал, вслед за ней в зал вошли Майк и Артур. В руках у последнего были два чемоданчика.
— Мы должны присутствовать и контролировать процесс, — сказал Майк вполголоса, на его лице была ехидная улыбка. — Проследить, знаешь ли, что обезьяна признала тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что никто тебя заставлять заниматься извращениями не станет, и это пустая формальность.
Артур заржал.
— Ну, если хочешь, то — пожалуйста!
Майк был более сдержан:
— Настоятель прекрасно понимает, что у нас в организации совсем другие задачи.
— Какие, например? — я вспомнил прочитанное ночью и мне стало не до смеха. — Работорговля, браконьерство? Чем я буду заниматься в организации?
Майк присел на соседнее сиденье и тяжело вздохнул.
— Ты забыл? Это хорошо. Многим. Очень многим. На востоке у нас много дел. У нас там новая, очень перспективная сфера деятельности, которую тебе предстоит развивать. Но ты не должен бояться, что не справишься. Стоян Сиднеин нужен нам для того, чтобы наши и чужие боссы знали о том, что ты есть, что ты жив, и операция по твоему освобождению удалась.
— Но если обман вскроется? Если они узнают, что Стояна Сиднеина нет в живых?
— Ну, на востоке о Стояне многие слышали, но почти никто не знает. Мы постараемся свести твоё участие к минимуму — принимать поручения будет Артур, а ты будешь их раздавать, встречаться с боссами. Эдакий генерал в отставке. Стрелять, драться ты умеешь, хотя это может и не пригодиться. В общем, будешь публичным лицом. Кстати, о лице…
Майк раскрыл два чемоданчика и положил на пол. Увидев их содержимое, я понял, что сейчас произойдёт, вскочил и рванул вверх по лестнице.
Полевую хирургическую лабораторию я видел всего второй раз в жизни, но не мог спутать ни с чем другим похожим.
Артур, стоявший в проходе, сбил меня с ног и связал руки за спиной. Вдвоём с Майком они положили меня на пол у алтаря, сделали укол наркозом в шею и щёки. Тело обмякло. Несколько секунд я словно в замедленной съёмке я наблюдал, как разворачивается надо мной щупальца-манипуляторы, вооружённые скальпелями и готовые лишить меня моего родного лица, но вскоре провалился в беспамятство.
Наверное, именно в тот день во мне начал умирать прежний Антон Этоллин.