Глава 3 Шимак

Наверное, пора уже сказать пару слов о том, откуда я ушёл и куда собрался идти.

Александрит-пять — закрытый посёлок, каких что у нас, что у амирланцев наберётся по полсотни. В Соединённых Королевствах всё устроено по-другому, но закрытые города с заводами существуют точно также. Дело в том, что производство и изготовление сферодвигателей и всех сопутствующих вещей — государственная монополия и государственная тайна, как некогда это было с ядерным оружием на земле. Банановые республики вроде Ирниатана сделать сферолёты не могут. Во-первых, из-за сложности добычи материалов, во-вторых, из-за большой наукоёмкости производства. Из двух десятков государств Рутеи всего два — Рутенийская Директория и Амирлания — смогли за последний век заново открыть потерянную со времён Колонизации технологию и восстановить производство летающих машин. Теперь их три, считая отколовшуюся Югрось.

В Александрите-пять производили фреон и микрогель. На самом производстве я не работал и в цеха не заходил, но помимо завода в десятитысячном поселении был ещё с десяток мелких контор и служб, которые нуждались в механиках и разнорабочих. Платили хорошо — в обмен на запрет в перемещении за границы поселения. Сбежать оттуда при всём желании было трудно — городок стоял на скалистой горе, а с другой стороны, был огороженный природный парк с горными львами, через который безопасно можно было проехать только на наземной машине. Для гражданских над всем парком была бесполётная зона.

Поезда и сферолёты в посёлок в обычное время ходили только грузовые, и пассажиров не брали. Два или три раза в месяц прилетал сферобус из Средополиса, привозил в буферную зону новых и забирал «освободившихся». Свой рейс после выписки я проворонил, уже освободив место в съёмной квартире, а полторы недели кантоваться в ночлежке для отъезжающих без нормального жилья не захотелось. Вот и пришлось топать пешком по пустынной местности.

Куда я шёл? Собственно, у меня было два плана, два варианта моей следующей жизни. В первом случае я хотел уйти на дальний северо-восток, за перешеек, в Восточную или Сиянь-градскую субдиректорию. К мастодонтам, в самую глушь. Завести семью — может, в третий раз получится? — и прожить остаток жизни, латая старую технику и, возможно, преподавая в каком-нибудь ремесленном училище.

Но была и небольшая надежда. Была идиотская мечта, почти больное желание, не дававшее мне покоя последние два десятка лет и обострившееся после ухода второй жены.

Я хотел отыскать Ирэну, свою первую жену, которая без вести пропала во время моей службы в армии.

История с её исчезновением казалась мне тогда странной, непостижимой. Жена рано стала сиротой, и когда меня забрали стрелять в анархистов, за моей вчерашней невестой осталась присматривать моя мать. Отношения у них сложились хорошие, мать относилась к невестке, как к своей дочери, и волноваться не было причин. Но буквально спустя две недели я получил от матери письмо, в котором она писала, что обнаружила утром её комнату пустой, при этом и окна, и двери были закрыты изнутри. Я, разумеется, не поверил этому и уже хотел готов обвинить свою матушку в безумии, но после того, как она прислала видеосъёмку, сделанную городской охраной во время досмотра, я почти поверил. Охрана зафиксировала также повышенное содержание озона в квартире и другие странные улики — например, на полу около кровати лежала одежда и бельё так, как будто мою жену буквально выдернули из одежды. В тот же день я прочитал истории о десятках подобных исчезновениях, произошедших за последние месяцы. Возникали мысли, что её перенесли, украли или таинственные спецслужбы, или инопланетяне, владеющие телепортацией — или вообще полумифические Собиратели.

Так или иначе, боль утраты, притихшая во время службы в армии, после возвращения на гражданку разгорелась с новой силой. Несколько лет я искал её следы везде, где можно — отправлял запросы по всем иногородним цифровым сетям, вплоть до амирланских, добивался встреч со спецслужбами — всё тщетно.

Через лет десять успокоился. Появились новые знакомства, увлечения, старался выкладываться на работе — для грусти места не оставалось. Всё всплыло полтора года назад, когда отношения со второй супругой окончательно пошли наперекосяк. Я получил письмо от старого приятеля, офицера городской охраны, живущего в Дальноморске — крупнейшем городе перешейка. Он сказал, что ему попал в руки странный документ «для служебного пользования» шестнадцатилетней давности — как раз примерно того времени, когда Ирэна пропала. Там был список из трёх с половиной тысяч человек — разного возраста и национальности. Документ, многозначительно озаглавленный «переселенцы», был адресован пограничной службе Восточной субдиректории.

Ирэна Этоллина, две тысячи пятьсот шестьдесят пятого года рождения, была в этом списке на предпоследнем месте.

Куда, зачем и, главное, кто переселял этих людей, оставалось неясным — ведь обычно списки покидающих страну находятся в открытом доступе. Эмиграцией занимается сама пограничная служба, а не кто-то другой, присылающий ей письма. К тому же пограничники никогда не стали бы тайно красть человека, чтобы переселить его в другую страну — это нонсенс. Я долго пытался выбросить это из головы. Пытался убедить себя в том, что это могла быть фальшивка, что это совсем другой человек, что за столько лет всё могло поменяться, но мысль прочно засела у меня в голове и не давала покоя.

Я пытался искать данные по остальным людям из списка. Оказалось, что они тоже пропали при загадочных обстоятельствах. Когда же узы второго брака перестали меня сдерживать, а контракт закончился, я не выдержал — решил возобновить поиски и поразмыслил логически.

Пограничники, Восточная субдиректория. Если перечисленных людей тайно перемещали куда-то, то из соседних стран это могли быть Кеолра — что маловероятно, это закрытая страна, населённая потомками земных корейцев и шведов, и «Мировой Заповедник», в закрытую территорию аборигенов-мрисса. Этим же можно было объяснить и закрытость проекта. Разумеется, перемещать их могли не только в приграничные страны, но начать поиск хотелось именно с той части света, где оставался последний след.

Если бы мне ничего не удалось найти в Восточной субдиректории, то я бы направился ещё дальше. Осмотрел бы страны Левиафанового моря, Экваториальный Архипелаг, южные Бриззу и Денну. Чёрт, тогда я даже был готов уйти из ареала человеческого обитания в дикие лесные болота цивилизации «лягушкоротых». Это звучит безумно, но мне всё чаще казалось, что именно там я найду Ирэну или её следы, думал я.

* * *

'Рутенийский (или Главный Северный, Mainnorth) материк — крупнейший материк планеты Рутея. Протяжённость материка с запада на восток — 23,5 тыс. км., с севера на юг — 11 тыс. км. Площадь ок. 64,4 млн. кв.км (+2,1 млн. — острова, всего — 43 % суши планеты). Общее население (2490) — 340–360 млн. человек (включая имеющее гражданство население колоний держав с других материков), ок. 400 млн. мрисса.

Крупнейшие острова: Ванкувер (260 тыс. кв.км), Ньюфаундленд (210 тыс кв. км), Констант (180 тыс. кв.км), Кеолра (150 тыс. кв.км), Ольхон (145 тыс кв. км), Ямайка (142 тыс кв. км). Также иногда к материковой зоне относят остров («малый континент») Семдестан из Экв. Архипелага (1,1 млн. кв. км).

Крупнейшие озёра: Меомрасотал (Система озёр Мрисса, ~130 тыс. кв. км), Верхний Каспий (~110 тыс. кв.км), Байкал Северный (95 тыс. кв. км), Ладога (82 тыс. кв. км), Онега (75 тыс. кв.км), Южный Каспий (~70 тыс. кв.км).

Климат от субарктического на крайнем севере до пустынного и экваториального. Форма фауны — Северная пост-плейстоценовая.

Колонизацией материка занимались восемь земных директорий из десяти, осваивавших Рутею'.

(из краткого курса географии)

* * *

Шимак, второй по величине город Уктусской субдиректории, встретил меня вонью труб медеплавильного завода, смешанной с запахами крупнейшего в субдиректории речного порта. Я всего в пятый или шестой раз посетил его, и с каждым разом городок мне нравился всё меньше и меньше. Вроде бы, и улицы здесь не были столь переполнены, как в Средополисе, и нет того столичного пафоса, свойственного всем городам-миллионникам, но уютным Шимак всё равно не назовёшь. К тому же, за последние годы в центре городка появилась парочка новомодных «башен» с зеркальной облицовкой, смотрящихся среди серых кварталов и заводских труб напыщенными франтами.

Не люблю небоскрёбы. И высоты побаиваюсь — летать мне не страшно, а вот стоять на последнем этаже такой «свечки» — бр-р.

Расплатившись с подвозившим меня курьером, я дошагал до вокзала. Опечатал там у ближайшего солдата городской охраны ружьё — в городах их полагалось упаковывать в пластиковые чехлы. Сложил рюкзак и чехол с сферобайком в камеру хранения и сходил в ближайшее конзанское кафе, которых в любом городке Уктусской субдиректории пруд-пруди. Там я заказал наваристую шурпу из баранины, плов и зелёный чай с жасмином — крепкий и душистый.

Конзанскую кухню люблю с детства. Всё же, несмотря на всю их клановую систему и склонность к криминальным делам они ещё сохранили то легендарное гостеприимство, которым славились их земные предки.

Расплатился кредитным «уником», смуглый официант заметил краем глаза фамилию на чековой бумажке и проговорил себе под нос:

— Антон Этоллин? Что-то знакомое…

Фраза официанта показалась странной, но ничего подозрительного я тогда не подумал. Подозрения возникли чуть позже, когда я допил чай, вернулся к камере хранения и заметил двух крупных парней лет двадцати, вышедших из кафе и глядящих в мою сторону. Слежка? Скорее всего, просто заинтересовались редким гостем.

Дошёл до электронной кассы и выбрал рейс на Дальноморск. Ближайший сферобус отправлялся туда через четыре часа. Рука зависла над сенсорной кнопкой «оплатить», но неожиданно для себя я задумался. Стоит ли так быстро, поспешно бежать на восток? К тому же, ждать четыре часа, когда за тобой следят какие-то головорезы…

Прервал платёж и остановился. Вдруг захотелось домой — а настоящим домом, как ни крути, является не съёмное, а твоё собственное жильё. Я решил забрать кое-какие вещи из своей квартиры, где сейчас находился квартирант, заодно проверить — всё ли с ним в порядке. В последний раз он связывался со мной ещё в Александрите-пять две недели тому назад, и с тех пор так и не отзвонился.

К тому же, квартирант был моим родственником.

За четыре года, что я просиживал за оградой посёлка, мне жутко не хватало ощущения свободного полёта. Не мешало проверить подарок Радмира в действии. Отошёл от касс и нашёл автомат с биотопливом. Потолкавшись в небольшой очереди минут пять, купил литр самого лучшего хлорофиллового концентрата — столичного, из Скомлы, за двести рутен — после чего вышел из вокзального комплекса и осмотрелся.

Площадки для стартов у вокзала все были заняты — многие здесь пересаживались с сферо-транспорта на поезда. Я пошёл дальше по улице Уральской в сторону набережной. Через метров двадцать ко мне подбежала парочка подростков-попрошаек, в одном из которых я разглядел чистокровного кеолранца — светлые волосы, узкие глаза, круглое лицо. Удивительно, что ребёнок делает в этих краях. Кеолра — изолированное государство со столицей на восточном острове и узкой полоской земель на побережье. Оттуда редко бегут, ведь по слухам, у них неплохо живётся. Впрочем, сколько разных судеб я не перевидал за свою жизнь…

Милостыню парням я дал — две пластиковых полоски по пять рутен. Даже «спасибо» не сказали.

Зато остановку я использовал как удобный повод незаметно посмотреть назад. Двое подозрительных парней переместились на улицу и курили у входа в вокзал. Похоже на преследование. Я ускорился и свернул на небольшой переулок, где, наконец, нашёл свободную площадку для взлёта между двумя высокими тополями.

Раскладным сферобайком я пользовался третий раз в жизни, и собрать его с первого раза оказалось достаточно непросто. С радостью для себя отметил, что система охлаждения была исправной, лишь один сегмент из двенадцати немного подтекал на стыке, но его я быстро залатал.

Через минут десять я с лёгким трепетом залил топливо в бак, закрепил вещи в корзине и, защёлкнув ремень, попытался активировать двигатель. С первого раза не запустилось — вещи вывешивались за границы сферы, и потому сработал оптический датчик. Вещи подтянул, снова повёл перчаткой над панелью — со второго раза сферополе активизировалось, и аппарат приподнялся над землёй. На панели горели два красных голографических сообщения, оказывается, из шести датчиков два не работали. Хорошо хоть не нижний, и не передний — всего лишь задний и боковой, а с этих сторон касание и столкновение менее вероятны.

«Дарёному коню в зубы не глядят», — ещё раз повторил я и включил наушники плеера. Музыка серебра расслабляет.

Аккуратно поводил джойстиком — датчики работали исправно, высотомер — тоже, потому системы не позволили мне «разгуляться» на столь низкой высоте. Таймер рекреации начал отсчёт — к сожалению, срок оказался очень небольшим, всего три с половиной минуты.

Поднялся над переулком и вылетел на оживлённую улицу. Под ногами болтались электрогрузовики и дизельные машинки всех мастей — движение в таких городках было двухярусное. В городах с небоскрёбами оно бывает трёх, четырёх и даже пятиярусным,

На перекрёстке я краем глаза заметил тех самых парней, неторопливо шедших по направлению к набережной. Один взглянул наверх, но, похоже, внимания на меня не обратил.

Вылетел на речку Шимву, также служившую транспортной артерией, и полетел вверх по течению, в сторону из города. Скорость уже достигла сотни километров в час, и я с радостью отметил про себя — стабилизация и искусственная гравитация не шалили. Это хорошо, двигатели сферолёта — это даже для меня, механика, «чёрный ящик», и отдавать их на настройку в государственные ремонтные бюро проблематично даже в таком большом городе, как Средополис. Издержки монополии и формы правления.

Ведь что, по сути, Директория? Это бывшая корпорация по управлению полётами, одна огромная организация, одно предприятие, каким оно было в начале колонизации. Каждое отдельное предприятие — это всего лишь департамент, кусочек большой структуры. Даже криминальные структуры, насколько я понимал, каким-то образом входили в эту иерархию, выполняя роль «общественных санитаров». Департаменты могут конкурировать, могут возникать и закрываться, могут спорить и судиться между собой и начальством, но все финансовые потоки между ними управляется едиными цифровыми системами. Часть должностей — назначаемая, часть — выборная. Но выбирается не всеми, а только частью населения — Директора обороны, например, выбирают только старшие офицеры всех видов войск, а Директора департамента образования — учителя и учёные. Нет ни партий, ни парламента, ни иной политической дребедени — только прямые выборы и единый аппарат.

Батраки вроде меня — вольнонаёмные, то есть, — выбирать могут разве что территориальных управляющих и всяких социальных работников. Мы, получается, порушенные в избирательных правах, равно как и беженцы из других стран. Досадная мелочь, по сравнению с уголовным преследованием за бродяжничество — пустяки. А лет пятнадцать назад нетрудоустроенных могли и привлечь к исправительным работам, благо, тогда я имел должность в мастерской.

Мысли о политике прервал писк приборной панели: осталось полминуты до рекреации. Я вырулил из поредевшего уже за городом транспортного потока и начал набирать высоту над холмами садоводческого хозяйства.

Рекреацию, то есть «продувку», я не люблю. Кроме того, парашютов у таких аппаратов не предусмотрено, амортизационные подушки слабые, и в случае отказа двигателя я рисковал разбиться о землю.

Двигатель погас. Секунду я двигался вперёд, потом начал падать. Аппарат перевернуло и закрутило, как щепку в водовороте. Я сполз с сиденья, ударившись об верхний обруч головой — ремень сдержал меня, и я чудом не вывалился наружу. Рекреация продолжалась считанные секунды. Когда двигатель снова включился, и аппарат завис в метрах тридцати над землёй, я оказался зависшим вверх головой с желудком, готовым вывернуться наизнанку.

Да, давно я не летал на сферобайках. Забыл — перед рекреацией в таких маленьких машинах нужно самому перевёртываться на спину, центром тяжести вниз, чтобы аппарат не начало вращать. Сам виноват.

Кое-как дотянулся до панели, повернул аппарат в нужной плоскости, растёр ушибленное место и осмотрелся. Меня развернуло лицом в обратную сторону, в сторону Шимака. Отсюда город напоминал большой пчелиный улий на пасеке, к которому со всех сторон торопились сверкающие точки трудолюбивых пчёл. Одна из точек выделилась из потока над рекой и двинулась в мою сторону.

Это был средний сферолёт — примерно такой же, в котором меня подвозили пограничники, пятиместный, только более крепкий. Аппарат приблизился и завис около меня. В нем сидели те два бритых парня с вокзала. Сидящий в кресле пилота коренастый конзанец жестом показал мне спускаться вниз и два раза качнул корпусом, мол, садись.

Хотят поговорить. А стоит ли?

Я начал снижение. Снижался медленно, поддразнивая их, потом в пяти метрах над землёй резко развернулся, выворачивая ладонь, и полетел на север.

* * *

Сначала мне показалось, что я оторвался от них, но скорость полноценного сферолёта всегда выше скорости лёгкого сферобайка, вроде моего. Спустя минуты две они настигли меня и полетели сверху, пытаясь прижать к земле. Похоже, намерения у них более чем серьёзные.

Где-то на периферии сознания я отчаянно просчитывал варианты — что это могли быть за люди, чего им от меня надо, и что могут сделать. Вполне очевидно было, что это как-то связано с событием на ферме, но что преследователи знают об этом? Откуда знают, из новостей, так быстро?

О мафиозных синдикатах я тогда знал очень мало. Знал, что с ними безуспешно борются ещё со времён отделения Конзатана, что в Уктусской субдиректории они проросли корнями в какие-то офицерские круги, и их «братьев» время от времени ловят и отправляют на исправительные работы, то есть на каторги.

Говорят, у них кровная месть. Говорят, они мстили даже региональным прокураторам. Я понятия не имел, кто был этот Стоян Сиднеин, которого я прикончил, и чем это может мне грозить. Может, они вовсе не собираются меня убивать, а надеются получить какую-то информацию? Мысль идиотская, но от неё становилось спокойнее.

Я уже пожалел, что не вернулся в транспортный поток — в нём бы они не стали меня преследовать столь явно, и можно было раствориться среди других сферомобилей в местах пересечений. Средополис теперь был западнее того курса, куда я направлялся, он стоял ближе к границы субдиректории, а я же ломился прямиком на север. Через три минуты снова пришлось сделать «продувку» — рискованную и короткую, которой успели воспользоваться преследователи, тоже снизившись и почти прижав меня к земле. Во второй раз такого кручения не получилось, я быстро успел выровняться и продолжил полёт.

Под нами проносились виноградники и овощные поля, падение на такой местности в случае срабатывания датчиков касания оказалось бы не очень приятным — куда лучше падать на ровную поверхность, где поменьше острых предметов. Прямо по курсу показалось фермерское хозяйство, которому, вероятно, и принадлежали угодья — усадьба и постройки были чуть больше фермы Радмира. А левее я заметил холмистую местность, поросшую сосновым лесом, к которому вела то ли тропинка, то ли просёлочная дорога.

Я попробовал обмануть преследователей — снизил скорость в два раза, полетел медленно, словно раздумывая — садиться или нет. Они поддались и тоже замедлились, продолжая давить меня сверху. Тогда я «сыграл дурака», остановился, резко развернулся на девяносто градусов, пролетел в считанных метрах под их килем и помчался к лесу. Манёвр рискованный — издалека невозможно было разглядеть какой ширины тропинка вела в лес. Если слишком широкая — то это бессмысленно, так как они последуют за мной, если узкая… У самой опушки я снизился до каких-то пяти метров и повернулся — сферолёт сзади резко пошёл вверх, то ли набирая высоту для рекреации, то ли с целью выслеживать меня среди верхушек деревьев.

Лесная просека оказалась всего три метра в ширину — самый раз для меня, чтобы не вляпаться в ветку, но и преследователи при желании могли пролезть в этот коридор. Я снизил скорость и стал медленно лететь вперёд, поглядывая наверх и на голо-экраны заднего вида. Сначала мне показалось, что преследователи ушли. Я пролетел метров триста вперёд и сел на землю. Отдышался, выключил плеер — теперь музыка стала раздражать, а раньше выключить я не успевал — и развернул рулонный терминал. Увеличил масштаб. Соседняя ферма принадлежала какому-то Као Тхи — судя по фамилии, иаска или кеолранца. Народ обычно закрытый, могут и не пустить. Прокатился по карте немного на запад — старая дорога, как оказалось, вела к соседней деревне, но местами выходила на опушку леса, где могли настичь преследователи. Что лучше — отсидеться, подождать, пока уйдут, или сразу двинуться вперёд?

Пара минут ничего не решат, подумал я, и только вылез из сферобайка, чтобы размять затёкшие ноги и поясницу, как у въезда в лес замаячил шарик преследователей. Сферолёт двигался медленно, осторожно, чтобы не задеть соседние деревья. Будут стрелять, понял я, и поспешно залез внутрь. Буквально через метров двадцать их сферолёт сел и выключился.

— Эй, погоди, поговорить!.. — послышался голос через бортовой усилитель, концовки не расслышал — включил поле и помчался вперёд.

Через пару километров я пролетел над лесным мостиком и заметил, что ручей слева разливается в небольшой пруд. За поворотом тропинку преградили три массивных тела — самка степного бизона с двумя бычками-подростками шарахнулись в листву от светящегося шара. Видимо, шли на водопой. Я остановился: возникла мысль повернуть и пролететь над ручьём, но я передумал — мало ли, может, конзанцы выслеживают меня сверху и снова станут преследовать на открытых пространствах. С другой стороны, где вероятность, что они не обогнали меня и не ожидают на выходе из леса? Ситуация была патовая. Я пролетел ещё полкилометра и остановился.

Ещё раз развернул карту, посмотрел ближайшие населённые пункты. От леса до деревни ещё километра полтора через поля, за это время могут достичь. Оказаться запертым в этом лесу надолго не хотелось. Посмотрел, что дальше на севере — оказалось, в трёх километрах к северу проходит трасса, ведущая от Средополиса к портовому посёлку на побережье.

Я решил сделать ход конём. Вышел из сферобайка и начал разбирать его, чтобы пойти к сферотрассе пешком, через кустарники.

Загрузка...