Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 3 - 2018

О СЕРДЕЧНЫХ СКЛОННОСТЯХ И ПОЛИТИКЕ. МАГНАТСКИЕ РОМАНЫ XVIII ВЕКА

Времена меняются, а человеческие пороки и достоинства остаются. Сегодня все следят за жизнью звезд. Кто-то развелся, кого-то заметили на вечеринке с посторонней дамой... Вы думаете, в XVIII веке было иначе? Только вместо артистов и певцов обсуждали поведение магнатов и королей. Поводов хватало: век Просвещения отличался вольностью нравов. О чем же сплетничали наши предки в эпоху плаща, кинжала и политических интриг?

Магдалена-Агнешка из Любомирских

Александр Сапега, воевода полоцкий, человеком был амбициозным. Например, мечтал о гетманской булаве. Ну пускай не великого гетмана, а гетмана польного... В то время правил король Август III Саксонец. Был он тучен, равнодушен к интригам, тем более так и не удосужился выучить язык своих подданных. Больше всего любил сидеть в покоях и искусно вырезать бумажных человечков. Все вопросы решал всесильный министр Генрих Брюль. К нему обращались, чтобы купить должность или патент на нобилитацию — придание дворянского звания. Последнее исконной шляхтой не одобрялось, но Брюль, думается, с удовольствием производил на свет «новых шляхтичей»: ведь его самого, потомка обедневшего рода, кичливые магнаты презирали. В свое время он пытался породниться с Радзивиллами, с Чарторыйскими, но получил высокомерный отказ. Зато подсылать к нему своих жен и дочерей, чтобы что-то выпросить, никто не стеснялся. Когда после смерти Николая Радзивилла освободилась должность гетмана польного, Брюль был уже в летах, и жена Сапеги, Магдалена-Агнешка из Любомирских, обратила свое внимание на сына министра. Младший Брюль проводил время с родовитой светской красоткой, но должность для ее мужа выбивать не спешил. Шла борьба между «Фамилией» — магнатской группировкой во главе с Чарторыйскими, которые хотели сделать гетманом польным Михала Бжостовского,— и так называемыми «республиканцами», которые стояли за кандидатуру Александра Сапеги. Так что каждое свидание любовников приравнивалось к политическим переговорам. В конце концов 20 000 золотых для министра Брюля и услуги жены претендента для его сына сделали свое дело. Александр Сапега получил «малую булаву».

Человеком он был интересным: изучал естественные науки, занимался альпинизмом, спускался в ртутные шахты Словении, даже писал учебники по химии и минералогии. Но твердых политических убеждений не имел, оттого и метался между партиями. Когда на трон взошел Станислав Понятовский, магнат оказался в опасности: отметился выступлениями против будущего короля...

Действовали проверенным способом. Красавица Магдалена, пышногрудая, в огромном напудренном парике и с вызывающим декольте, появилась при дворе и начала бросать томные взоры на короля Стася.

Вскоре Сапега, живший в родовых имениях Ружаны и Головчицы, стал видеть жену лишь изредка. А та играла в придворных спектаклях под псевдонимом Магдалена Сапежина, танцевала на балах. Тем не менее в семье родилось пятеро детей. Двое младших, особенно сын Франтишек, были маленькими копиями Станислава Понятовского.

Впрочем, говорят, и князь Сапега не отличался целомудрием, и один из его внебрачных крестьянских детей по имени Нил стал предводителем восстания, был казнен, а его приспешники выселены в деревню Ворониловичи (от «вор Нил»).

О Магдалене же княгиня Наталья Биспинг-Кицкая рассказывает в мемуарах такую легенду... Когда та умерла, открытый катафалк с телом стоял в Березовском монастыре картезианцев. Один из монастырских служек был так очарован красотой покойницы, о которой ходили нехорошие слухи, что принял решение своими молитвами проложить грешнице путь в небо. «Умярцвенне цела і безупынныя малітвы за князёўну канцлершу прывялі, нарэшце, паслушніка да страты розуму».

Изабелла Чарторыйская из Флемингов

19 октября 1761 года в костеле в Волчине состоялись сразу две свадьбы. Александра из Чарторыйских, дочь великого канцлера литовского и вдова Михала Антония Сапеги, выходила замуж за Михала Казимира Огинского, а ее племянница Изабелла Флеминг — за... собственного двоюродного дядю, Адама Чарторыйского.

Брак был чисто политическим, в интересах рода и укрепления «Фамилии». Но молодые не были друг другу противны: Изабелле — шестнадцать, Адаму — двадцать шесть. Он — блестящий молодой человек и один из претендентов на трон. Юная Изабелла — хороша собой и дерзка. Уже во время медового месяца, проведенного в Париже, новобрачная увлеклась известным ловеласом Арманом-Луи де Гонто-Бироном, герцогом де Лозеном. Последний уверял, что именно он является отцом сына Изабеллы Константина (современные генетические исследования это подтвердили).

Изабелла Чарторыйская из Флемингов — движущая сила «Фамилии». Поначалу это выигрышный билет: ставленник партии Понятовский занимает трон, есть поддержка России... Но вскоре отношения с Российской империей портятся. Магнаты убеждаются, что по их правилам играть никто не собирается, а для чего тогда были все уступки и жертвы? Адам Чарторыйский не мог простить, что под давлением Екатерины II отказался от претензий на трон в пользу Понятовского... Короче говоря, над Чарторыйскими нависла угроза опалы.

И тогда к российскому послу Репнину, любителю женского пола, была подослана Изабелла Флеминг. Что ж, ей приходилось очаровывать Вольтера, Руссо и Франклина. Справилась она и с российским послом.

Только благодаря любовной связи Изабеллы и Репнина Чарторыйские избежали ссылок, конфискаций и прочих неприятных вещей, хотя уже никогда не поднимались столь высоко, как раньше.

Сына Изабеллы Адама все считали ребенком Репнина. «Исступленным патриотизмом его мать заслужила от поляков название матки отчизны; в объятиях этой матки, польской Юдифи, русский Олоферн наш, князь Николай Васильевич Репнин не потерял, однако же, головы, и отчизну ее, когда был послом в Варшаве, заставлял трепетать перед собою. Князь Адам был плодом всем известного сего чудовищного союза»,— так писал в своих «Записках» русский мемуарист Филипп Вигель.

Теофила Моравская

В свое время в результате ожесточенных политических интриг к Адаму Чарторыйскому и его жене Изабелле Флеминг попал на воспитание Доминик Радзивилл, единственный наследник своего дяди, Пане Коханку.

В 1806 году двадцатилетний князь Доминик встретил свою двоюродную сестру, пятнадцатилетнюю Теофилу Моравскую. Она уже была замужем за графом Юзефом Старженьским. Тем не менее вспыхнул страстный роман. Теофила бросила мужа и уехала к Доминику в Несвиж.

Скандал получился на всю Европу... Чтобы его замять, в 1807 году родственники заставили князя жениться на графине Изабелле Мнишек. И какое-то время красавицы-соперницы Изабелла и Теофила — обеим по шестнадцать — жили в одном дворце. Представляете, как бурлил от сплетен Несвиж! Впрочем, очень скоро Доминик отправил жену к родителям, а сам с Теофилой уехал в Европу. В путешествии родился сын, считавшийся незаконнорожденным... Пожениться молодые смогли только в 1809 году после уплаты огромной суммы за разрешение на брак.

Перелистаем воспоминания графа Льва Потоцкого о местечке Свислочь, принадлежавшем референдарию графу Тышкевичу, о том периоде, когда Доминик и Теофила только ждали благополучного исхода своего дела:

«У другой карчме побач размяшчалася разведзеная Старэньская (Старженьская. — Прим. авт.) з Мараўскіх, якая стала жонкаю Радзівіла пасля яго разводу з Мнішкаваю. Князь уладкаваў для яе ў Свіслачы часовае жыллё ў яўрэйскім доме, але з пышнай раскошаю і заўсёды гатовы быў прыслужваць пані свайго сэрца...

Прабіла другая гадзіна, але ні Старэньскай, ні Феліксавай Патоцкай, ні кн. Радзівіла не відаць. З абедам чакаюць на іх. А пан рэферэндарый з вышытым на адзенні ордэнам Белага Арла, з-за сваёй акуратнасці вельмі балюча перажываючы, нецярплівіцца, сядае ў акне, выглядвае — дарма!

Раптам загрукацела на развадным мосце. І на поўным ходзе чацвёра англійскіх коней, запрэжаных у двухколку, заехалі пад ганак, выбудаваны па апошняй модзе. З яе вылезлі абедзве дамы, што пазніліся, а з коней саскочылі кн. Дамінік і Лопат, яго неадступны фаварыт, абодва апранутыя пад жакеяў.

Толькі князь паспеў скінуць з сябе пунсовую куртку і надзець фрак, рэферэндарый, выходзячы яго спаткаць: "Каго маю гонар вітаць у маім доме,— загуў дрыжачым ад гневу голасам, — ці князя конюхам, ці конюха князем? Да чаго гэта, зжальцеся, дайшло? Яшчэ нядаўна сябры с. п. кн. Караля насілі радзівілаўскі колер, а сёння Радзівілы надзяваюць ліўрэй сваіх слугаў!"»

Не правда ли, любопытная зарисовка о молодой паре, весело нарушающей традиции?

Кстати, отчимом автора этих мемуаров Льва Потоцкого был сын уже знакомого нам министра Генриха Брюля, генерал артиллерии.

Что ж, ветер времени сдувает все лишнее, наносное. Мы с вами попробовали перебрать эти унесенные сухие листья... Но остается на скрижалях вечности не то, кто кем увлекался, кто кому с кем изменял. Остаются деяния, скверные либо достойные. Остаются личности, если они — не временно возникшие мыльные пузыри, пусть и радужно переливающиеся.