Рыцарь без позывного III

Глава 1: Ветра зимы.

После ледяных порывов улицы, духота крохотной и примитивной кузницы казалась почти благословлением. Прорывающиеся сквозь слуховое окно снежинки, мгновенно превращались в пар, тщетно пытаясь прикоснуться к высокой каменной печи.

Невероятно грузный мужик, с руками толще, чем обе мои ноги вместе взятые, в очередной раз покачал залысинами:

— Коли бы речь шла о простом баке, сир, я бы без затей вбил обруч да смиренно принял вашу щедрость, но ведь мы говорим о нагревательном котле! Об огромном нагревательном котле, осмелюсь сказать!

Кузнец надул красные щеки и обхватил воздух, стараясь продемонстрировать всю необъятность разбитого котла резиденции. Долбанное бревно из «мантикоры», разворотив стену, напрочь разломало и без того не самый целый резервуар.

— Ну, завари его чем-нибудь! Сварка какая-нибудь, автоген или хоть клеем замажь... — в очередной раз, заметив непонимание на морщинистом лице, я устало вздохнул. — Ну, можно же хоть что-то сделать?

— Конечно можно, сир. Возродить империю, вернуть хвостатых в цепи, подождать пару веков, прежде чем рудники вновь извергнут несметные горы качественных руд, а мастера сызнова докумекают, как отливать котлы в сотню мез. Пустяки, сир, нужно только подождать, — как говаривала моя покойная жинка на брачном ложе...

Меза, меза... А, объем бочки с тысячью селедок. Блин, долбанные аборигены — когда они уже литры придумают? Не жизнь, а сплошной кроссворд...

— Ладно-ладно! — мой палец брезгливо ткнулся в небольшой котел, больше похожий на самовар-переросток. — Эта хрень хотя бы западное крыло обогреет?

— Сир... — кузнец устало вздохнул и стрельнул глазами на своего юного помощника в стиле: «говорил же, что он идиот?» — Стали бы наши мудрые предки отливать котел в сотню мез, ежели могли ограничиться «этой хренью»?

Бронзовый «самовар» обиженно зазвенел, получив сапогом от кузнеца.

— Ай, хрен с ним...

Оставшийся час прошел за торгом и разговором на повышенных тонах — мало того, что за сам котел чуть последние штаны не сняли, так еще и за установку цену заломили! Из-за малого объема, просто подключить бак к старым трубам нельзя — придется большую часть заглушками забить, чтобы тепло шло куда нужно, а не рассеивалось по всему особняку, повышая температуру на жалкую пару градусов.

Облегчив и без того не самый толстый кошелек, я наконец покинул этот заповедник адского пекла и криворуких крохоборов.

Долбанный салон! Награда, как же! Холодно, как в заднице эскимоса, дед бухает целыми днями, а мне из своего кармана еще котлы покупай! Денег, что князь оставил, хватило только чтобы проломленную «мантикорой» стену кирпичами заставить да вагонкой оббить. Вот и живи теперь — отопления нет, вода только в подвале, решетки на окнах да доски, взамен стекол. На лампах и свечах разориться можно!

Зато ковры дорогие, одеял много и кладовая бухлом да жратвой забита... Тьфу!

Продать хотел, невзирая на возражения деда — так нет же! Никому эти хоромы даром не нужны. Отапливать их офигеешь, ремонтировать тоже, а тупо разграбить я и сам могу. Да только жалко все это серебро с плинтусов и золото с люстр переплавлять — им же лет хренова тонна! Мне воспитание не позволяет культурное наследие на кольца и серьги переплавлять.

Блин, такое чувство, что меня как лоха кинули... Титул даровали, поместьем наградили. Ничему меня "поле чудес" не научило — деньги надо было брать! Впрочем, мне никто и не предлагал.

Выйдя на главную улицу и похрустев тонким слоем снега под подошвами берцев, я оказался на площади. По случаю холодов, открытые лотки сменились шатрами и палатками, на части из которых все еще можно было различить эмблемы с желтой ящерицей. Торговцы и обыватели перебегали от одной дымящейся печки до другой — дешевые и некачественные нагрудники гвардейцев обрели вторую жизнь, в виде мелких переносных обогревателей. Даже переплавлять не пришлось, просто молотками в цилиндры загнули да дырок для угля или дров насверлили.

Подойдя к самому дымному прилавку, я ткнул на большую котомку с каменным углем. Черный поганец дорожал с каждым днем.

— Почем сегодня?

Молодой парнишка скучающе пожал плечами и назначил цену в три «розы», однако возникший рядом дровосек немедленно отвесил парню подзатыльник и расплылся в заискивающей улыбке:

— Одна монета сир и мой сын немедля приволочет вязанку в ваш борде... Салон.

— Без доставки обойдусь...

Положив на прилавок большую горсть медных лепестков, я молча подхватил увесистую котомку, накрытую промасленной тряпкой, и двинул дальше меж палаток.

Все-таки, не так уж плохо быть рыцарем — хотя бы на рынке торговаться не приходиться. Только с кузнецами. А то здешние барыги про ценники не слышали — одному назначат цену в две монеты, а другому в десять. Все зависит от наглости, достатка клиента и наличия у него пары симпатичных сисек.

Я уже почти покинул торговые ряды, когда вдруг почувствовал чью-то холодную ладонь под своим плащом. Среагировав, я немедленно заломал руку незнакомому мальчугану. Старый кошель, отысканный в недрах опустевших комнат борделя упал под ноги.

— Ах тыж ворье малолетнее...

Пацан попытался укусить меня и высвободиться, но толстая кожаная перчатка без труда сдержала натиск молочных зубов. Глядя в злобные глазки мальчишки, я заметил, как вокруг начали толпиться зеваки. Оханье и аханье разносилось со всех сторон, кляня «проклятущих ворюг», от которых «никакого продыху» и «толстозадых северян», которые нифига не «рубят вороватые ручонки.»

А пацан все продолжал вырываться из моей хватки, тщетно вцепляясь замерзшими пальцами в мой кулак.

Сирота очевидно. Как бы быстро не улепетывали войска барона, как бы сильно не тряслись их коленки, но ополчению все же довелось исполнить свою мечту и помахать оружием. Само-собой, не все из них дожили до заката. И нафига они в ополчение поперли, если у них дети были? Денег на трофеях поднять мечтали или приключений на жопу выискать?

Несчастные дебилы...

Не отпуская пацана, я нагнулся за своим кошельком и молча сунул ему в руку. Но вместо «спасибо дядя» я получил лишь дешевым башмаком по берцу и недоуменные взгляды горожан, ни разу в жизни не видавших такой щедрости.

Хотя как уж тут щедрость? Организовать ополчение было моей идеей...

Закидывая котомку за спину и отгоняя хмурые мысли, я двинул дальше по дороге.

Кабинет главы гильдии встречал все той же мешаниной из дорогих женских духов и крепкого алкоголя. Светловолосая девушка презрительно поджала губы, явно оскорбленная тем, что кто-то ворвался к ней без стука, но увидав меня, тут же расплылась в сияющей улыбке.

Оторвавшись от бумаг и поднявшись с кресла, Эмбер чинно поклонилась:

— Ваше присутствие делает мне честь, о достойный сир! Чем такая низкорожденная шваль, как я, может вам угодить?

Опять эти ролевые игры... Как титул выдали, так каждый раз одно и то же! Завидует, что ли?

— Слышь, ты задолбала со своими приколами... — затащив котомку с углем, я облегченно прислонил ее буфету с выпивкой.

— О! Воистину, подвиг, что восславят в веках! Благородный муж щедро заботится о скудоумных плебеях, согревая их в эти отчаянные времена...

— Иди в жопу, ладно? Я просто угля в печку принес...

Эллис тут же театрально вздрогнула и начала быстро-быстро кланяться, сверкая короткой челкой:

— О сир! Прошу прощения, сир! Недостойным плебеям вроде меня недостает манер, сир! — она изогнулась и легла грудью на стол, выставляя на обозрение узкую юбку. — Ну же, накажите меня, сир! Заставьте проглотить оскорбление, и молить о милосердии, сир! Как и подобает истинному рыцарю...

Янтарные глаза уставились куда-то за мою спину, и Эмбер резко оборвала комедию. Поднявшись и скрывая покрасневшие щеки за разглаживанием форменной рубашки, она немедленно сменила амплуа:

— Жетон шею натирает?! — от железных ноток в ее голосе, я аж заслушался.

На пороге испуганно замер молодой парень, в красивой меховой накидке, с закрепленным на вороте железным жетоном:

— Да я просто...

— В вашем сарае, уважаемый, не учат стучаться? Или вы считаете, что ваш стальной ранг позволяет врываться в мой кабинет когда вам угодно? Что же, прошу! Проходите! Садитесь на мое кресло и чувствуйте себя как дома! А я пока спущусь к регистрации и удостоверюсь, чтобы наше отделение не слишком долго наслаждалось вашим обществом!

От такого напора несчастный мгновенно скрылся за проемом, поспешно застучав сапогами по лестнице вниз.

— Похоже, давненько я в зал не спускалась... Распустились! — покачав головой, «дюймовочка» закрыла дверь в кабинет. — А все из-за твоей печки!

— О! То есть это я виноват, что ты ленивая жопа и нихрена не работаешь?

Вытащив из-под ее стола переносную печку, я надел грязную рукавицу и начал заправлять аппарат углем.

— А как иначе?! Знаешь, как тепло и уютно в кресле? Клянусь своей "Шарлоттой", еще немного, и я с этой печкой пересплю! Она хотя бы греет меня морозными ночами... В отличие от некоторых.

— Так, если опять будешь домогаться...

— О, сир-недотрога, не волнуйтесь, я уже смирилась, что скорее уж пони откажутся от яблок, чем вы нарушите свой обет безбрачия... К слову о безбрачии, как там твоя старая слива поживает? Из него уже можно спирт сцеживать или стоит еще подождать, пока настоится? А то у меня запасы заканчиваются...

— Не трави душу, а? Бухает он и девок водит. Каждое утро из его комнаты очередную... «Даму» выгоняю. Еще и на уши приседает, — хочет заново бордель открыть. Как всегда, короче.

Пока я возился с этой долбанной жестянкой и растопкой, глава гильдии уже успела наполнить стаканы и убрать папки со статистикой со стола. Когда я сел в гостевое кресло напротив, она уже расставляла фигуры на игральной доске:

— Проклятая зима... От скуки уже на стену лезу.

— Работать не пробовала?

Я наугад ткнул в зажатый девичий кулак и мне достались синие фигуры. Потягивая бренди, Эмбер размышляля над своим первым ходом:

— Знаешь, как тяжело не выполнять служебные обязанности? Нужно принимать тяжелые решения — какую одежду не надевать, какую еду с собой не брать, и самое важное, чем занять себя во все это неслужебное время...

Елозя фигурами по игральной доске и кидая кости, я вполуха вслушивался в поток девичьего сознания. За пару недель, прошедших с конца осады и первого снега, бедолага совсем одичала в своей гильдии.

Чересчур южное происхождение давалось бывшей графине нелегко, — выходя на улицу, она напяливала столько шуб, что прохожие умирали со смеху, тыча пальцами в мохнатый колобок, грозно катящийся по улице.

В итоге, завидев в зале гильдии клубок из шуб, что с несчастным видом чихал и шмыгал носом возле общего камина, я не выдержал и расщедрился на обогреватель. Правда, я не подумал, что теперь каждую неделю мне придется таскать ей уголь...

Но хотя бы не зря — агентурная сеть у особистки, даже в эти холодные зимние дни работала как часы .

— Парочку «с-краю-стоящих» утром с фонарного столба сняли и еще одного нашли с разбитой головой. Зато сразу троих рыжий недоумок к себе в стражу записал. — задумчиво протянула девушка, елозя фигуркой рыцаря по столу, никак не решаясь напасть на мою фалангу.

Дезертиры из войска барона, которые оказались достаточно удачливыми, дабы скрыться в лесах, но недостаточно приспособленными, чтобы добраться до Молочных холмов самостоятельно, с началом настоящих холодов все чаще приближались к городским воротам, пытаясь сойти за обычных заплутавших путников или отбитых на всю голову охотников.

Поначалу промерзшие бедолаги как могли, сторонились северных городовых, считая их главной угрозой для себя, но быстро раскаялись в своей ошибке. Бояться им нужно отнюдь не стражников, а крестьян, что еще не забыли свои сожженные деревни. Из переулков все чаще и чаще выносили обобранные трупы неизвестных мужиков, пока я наконец не приперся к рыжему сотнику.

Тот долго брыкался, называл меня разными нехорошими словами, но в итоге сдался, и теперь городская стража насчитывала не меньше десятка бывших солдат из войска барона. Не все из них были приятными людьми, однако и кончеными подонками тоже не являлись. Замполит мог сколько угодно рассуждать, что «враг всегда остается врагом», но я считаю, что они в первую очередь люди. А людям свойственно ошибаться и оказываться в хреновом положении.

Уж я-то знаю.

— Ты опять проиграл. — девушка пожала плечами и сходу съела своей «мантикорой» весь мой правый фланг. — Ты слишком сосредотачиваешься на построении, и забываешь про кости.

Я лишь вздохнул и одним махом допил свой стакан. В полузабытый опыт компьютерных игр не входило умение правильно бросать игральные кубики.

На осиротевшую игральную доску упал кусок дорогой парчи с криво вышитой золотой дубиной.

— Но-но! Бровки не поднимай! Шить я не умею — даже не начинай.

— Я не к тому... Это вообще, что?

— Действительно, и что же это может быть... — янтарные глаза изумленно уставились на кусок плотной ткани. — Погоди-ка... Я еще юна и неопытна, но... А вдруг это герб?!

— Говорил же, не хочу я никакого герба...

Не желая расстраивать хозяйку кабинета, я нехотя взял очередной «эскиз» рыцарского герба, и пообещал "подумать". Уже пятый раз по счету. Мда, шить Эллис совсем не умеет... Больше на самотык похоже, нежели дубину.

— А вот Аллерия умела...

— Что ты сказал?!

Блин, задумался!

Строгий взгляд медовых глазок чуть смягчился, столкнувшись с моей невинной моськой. Эллис откинулась в кресле и шумно отхлебнула бренди:

— Ладно, отомри... Я не против ваших прощальных лобзаний. Во всяком случае, до тех пор, пока в городе не поползли слухи, что ты мною пренебрегаешь. — она закинула меховой тапок на стол, откидываясь на спинку еще больше. — Девушка моего положения и происхождения не может позволить, чтобы ей предпочли другую. Это вредит дисциплине и мешает...

— Интересное оправдание... — поглядев на вечернюю мглу за толстым окном, я заблаговременно поднялся с кресла.

Надо бы валить, пока она «приз» за победу в игре клянчить не начала. В прошлый раз еле отбился!

— Что? — бледное лицо приобрело жесткие черты.

— Спрашиваю, ты так свою ревность оправдываешь? Или пытаешься сделать вид, что тебе не интересно, кто из вас лучше целуется?

От такой наглости у Фальшивки аж челюсть отвалилась.

— Пшел вон! Чтоб ноги здесь твоей больше не было! Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, дерьмо конское! — из-за резко захлопнутой двери послышался истеричный звон разбившегося стакана.

Облегченно выдохнув, я заспешил к лестнице.

Уж лучше так, чем как тогда. В прошлый раз, получив отказ на предложение остаться на ночь — она вообще за шпагу схватилась.

В резиденции было на удивление шумно. За пару недель я уже успел привыкнуть к гробовому безмолвию здешних стен прерываемому лишь приглушенными сквозняками, прорывающихся из-за забитых досками и замазанных глиной окон.

Миновав криво заделанную дыру в полу, я едва не столкнулся с парой смутно знакомых барышень. Их бесстыжие взгляды, кокетливые приветствия, и забористый аромат духов, вкупе с дешевыми платьями из овечьей шерсти быстро скрылись за дверью на улицу.

Пожав плечами и пройдя по коридору, я случайно протаранил ошалевшего Гену, что едва ли не бежал с лестницы, сжимая в руках метлу. Щеки низкого, но симпатичного парня пылали румянцем, а со второго этажа раздавался заливистый женский хохот и звон бокалов.

— Сир!!! — только и выдохнул пацан, едва сдерживаясь, чтобы не накинутся на меня на радостях. — Сир, там... Там! Там катастрофа... Там... — он ткнул рукояткой метлы в лестницу и начал отчаянно жестикулировать, пытаясь описать весь пережитый им ужас.

— Я уже понял, не продолжай...

Поднявшись на второй этаж, я вошел в главный зал и едва не задохнулся от запаха дешевых духов, алкоголя и низменных удовольствий. Не меньше пары десятков барышень не очень тяжелого поведения раскинулись по многочисленным столикам. Завидев Гену, они принялись призывно подманивать его пальцами и демонстрировать декольте, однако оценив мой хмурый взгляд, быстро бросили эту затею и отвернулись к сцене.

На невысоком помосте стоял пьяный в задницу дед и декламировал некие «правила работы в салоне». Его сумбурные речи приводили «продажную» половину зала в дикий восторг.

Постучав деревянным протезом по пыльному полу, покрытый шрамами северянин призвал собравшихся «дам» к тишине:

— И третье правило, «честной сударыни»! За грош, любой клиент хорош! Чтоб, значится, дверями сраки не щемили и носы не воротили, а лаской окружали, как надобно! Хоть за «розу», хоть за «лепесток», хоть за корки кусок! Чтоб, значится, всем и каждому и никто не ушел обиженным... — пьяная физиономия непроизвольно дрогнула, когда серые старческие глаза уставились на меня.

В помещении стало так тихо, что из угла зала до меня донесся пьяный хохот подмастерьев кузнеца. Судя по красным рожам и раскрасневшимся девушкам, сидящим у них на коленях, ни о какой установке «самовара» они и не помышляли.

Понятно... Дедушка перешел от разговоров к делу. Устал таскать всяких прошмандовок по одной и решил затариться сразу оптом... То-то я думал, — кто это вывеску на входе поправил.

— Гена, дай-ка на секунду... — я взял из рук пацана метлу и с хрустом переломил ее через колено. — Сейчас я его так обижу, что даже в военкомате брать не побрезгуют.

Старик судорожно замотал головой, очевидно ловя флешбеки с плеткой и, промямлив нечто нечленораздельное, быстро застучал деревяшкой по полу, стараясь скрыться от праведного гнева. Но, увы, на одной ноге далеко не убежишь.

Под заливистый женский смех прутья метлы опустились на мешковатую старческую задницу.

Ни на минуту оставить нельзя, пень старый!