Рыцарь в Старшей школе. Том 5

Глава 7

После разговора с госпожой Чамар я два дня приходил в себя. Успокаивался. Отдыхал. Размышлял над сказанным. Над своей жизнью. Над тем болотом, в которое загонял друзей, не замечая, как ими манипулирую. Хорошо хоть только словами, без привлечения способностей. Хотя в свете открывшихся фактов начал в этом сомневаться.

Благодаря очередному замыканию в моём мозгу, я стал ещё лучше взаимодействовать с мировым полем Авроры. Став его ощущать безо всяких вспомогательных устройств. И даже немного мог на него влиять. Конечно, не так эффективно, как если бы делал это с помощью силового снаряжения, но всё же. Пускай волшебником так и не стал, но ведь останавливаться на достигнутом не собирался. Даже если бы сумел. Тут как спуск с горки, где с каждым шагом приходится перебирать ногами всё быстрее и быстрее, чтобы не упасть.

Сейчас мне доступны лишь мелкие фокусы. Чему всё равно очень рад. Очевидно же — лучше иметь хоть что-то, чем совсем ничего. Если приводить аналогии, я стал кем-то вроде гипнотизёра и экстрасенса в одном лице. Таких людей в мире довольно много. Одни сильнее, другие искуснее, третьи опытнее, четвёртые лживее. Для того, чтобы воздействовать на людей им тоже не требуется силовое снаряжение. Однако разница в том, что я шагнул в этом направлении намного дальше. Дойдя до той границы, где мог влиять и на неодушевлённые предметы. Вроде той монеты, фокус с которой показывал Кэмпбеллам. Наука называла это явление психокинезом. Не такое уж мистическое явление, невозможное в принципе, как могло показаться. Согласно выводам учёных, человек способен им овладеть, но проблема в том, что у него не хватит энергии на что-то существенное. Для этого нужен более развитый мозг и источник энергии.

Школу я нагло пропускал, сославшись на болезнь. Всё равно сильно сомневаюсь, что смогу сейчас сосредоточиться на учёбе, ни о чём другом не думая. Не переживая, что начну неосознанно влиять на свободу выбора окружающих. Пока не разберусь с этим, не пойму, что мои способности под контролем, побуду на самоизоляции.

Найдя в себе достаточно смелости, обзвонил всех членов команды Мятежники Сент-Лоран и извинился перед ними за доставленные неприятности. За свою слабость и глупость. Попросил в случае, если к ним начнут по этому поводу приставать, посылать ко мне. Заверив, что я со всем разберусь.

После этих звонков на душе стало немного легче. Узнал, что никто из ребят меня не проклинает. Не жалеет о том, что во всё это ввязался. Для них всё закончилось относительно удачно. Мы начали свой путь никем и закончили его непобеждёнными. На пике славы. Ну а то, что она оказалась немного скандальной, только добавляло ей громкости. И даже некоторой пикантности, подогревая интерес у публики. Как утверждали близняшки Гловер — «Не так важно, что о тебе говорят другие, главное, как часто они это делают.»

Многие французские рыцари были нами повержены. Официальных обвинений Мятежникам Сент-Лоран никто предъявить так и не смог. По причине отсутствия доказательств. В газеты и интернет-блоги наши имена попали. Какой-никакой новый опыт мы получили. Эльза, Рой, Эвен и Поль даже смогли поднять на этом репутацию, доказав, что в последнем бою бились честно. Заслужив уважение. Мари и Джейн распирало от гордости. Девушки были счастливы, что смогли прославиться, одолев паладинов, будучи ещё оруженосцами. Прыгнув выше головы. Ну, а то, каким образом они это сделали, их личное дело. Кому не нравится, пусть жалуется куда хочет. Если он аристократ, то этим лишь повредит своему достоинству.

Когда моя мрачность, плохое настроение и затворничество вконец достали Ивон, девушка вновь проявила инициативу. Объявила о том, что завтра мы идём в клуб, развеяться. Всей командой. Отметить нашу победу, о чём как-то позабыли. Жизнь-то продолжается. Всё хорошо. Наш проект рано или поздно должен был закончиться чем-то подобным. Это же не значит, что мы не можем теперь ввязаться в другую драку? То есть… другое дело. Такое впечатление, что Ивон оговорилась не случайно, лишь бы это подняло мне настроение.

С учётом страшилок госпожи Чамар я не был уверен, как родители Ивон отнесутся к тому, что она поздним вечером пойдёт с таким пугающим мною в клуб. Однако эти опасения оказались напрасными. После работы, пригласив меня в свой кабинет, господин Жерар предложил выпить, чтобы создать непринуждённую обстановку. Завязал откровенный разговор, в котором объяснил, что не видит в просьбе дочери ничего странного. Она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения, куда и с кем идти. И вообще, в нашем возрасте ходить по клубам вполне нормальное явление.

Ничуть не смущаясь, также отец Ивон признался в том, что несколько раз проверял её на предмет «промывки мозгов». Разными методами. И все показали, что если она и дура, раз совершает одну глупость за другой, то не из-за меня, а от природы. Тогда уж претензии следует предъявлять им, как родителям. Поэтому господин Жерар попросил простить Виардо за её выходки, если таковые имели место, а также позаботиться о его старшей дочери. Отчего почувствовал себя неловко. Такое ощущение, будто мне её уже сватают. Хотя напрямую об этом речь не заходила. Господин Жерар не стал загонять меня в угол, заставляя сделать выбор. Вместо этого рассказал о том, что говорят в обществе и в высшем свете Парижа о нашем сражении с Ле Мартен.

По его словам, это стало заметным событием местечкового характера, поднявшим небольшую шумиху, но не более того. Поскольку и масштабы не те, и не влияло оно ни на что, и закончилось приемлемо. Без жертв и разрушений. Не потребовав вмешательства властей или выделения бюджетных средств.

Подумаешь, англичане сбили немного спеси с четырёх французских школ. Проучив их не в рамках официальных мероприятий, а в частном порядке. Одолев не силой, а хитростью. Будет им впредь наука. Пусть скажут спасибо, что сражения проходили на интерес, а не на серьёзные ставки, что тоже сыграло в нашу пользу. Небольшие выигранные пари Ивон не в счёт. Это дань традиции. К тому же, в составе Мятежников в этом «завоевательном» походе участвовали и настоящие ученики Сент-Лоран из уважаемых семей, и шотландцы, к которым у французов исторических претензий имелось гораздо меньше, чем к англичанам.

— Значит, всё обошлось? Никаких последствий не будет? — обрадовался.

— Я бы не стал торопить события, — возразил господин Жерар, взболтнув янтарную жидкость на дне стакана.

Разглядывая её на свету, любуясь переливами.

— Всё же вы обидели несколько аристократических семей, чьи дети обучались в этих школах и гордились своим членством в их командах по фехтованию. Вполне допускаю, что у кого-нибудь из них может сыграть горячая кровь. Обостриться нетерпимость к подобным жизненным урокам. Особенно если посчитают, что задета их дворянская честь. Тогда обязательно придут выяснять отношения. Чтобы не создавать прецедентов. Поскольку им нужно будет выгодно подчеркнуть, что они отличаются от вас в лучшую сторону, что далеко не всегда соответствует истине, — на этом месте Жерар рассмеялся, — падения кирпича на голову в тёмном переулке можешь не опасаться. Не тот случай. Но напакостить ведь можно и другими способами. Не летальными.

— Например, убить, — подсказал исходя из худшего сценария.

— Ну что ты, — Жерар аж поморщился от подобной глупости. — Было бы из-за чего. Между вами же не кровная месть или смертельное оскорбление? Этим они лишь выставят себя мелочными, вредными и мстительными людьми, без чувства юмора. Не говоря уже о риске попасть под расследование, которое наверняка возьмёт под личный контроль либо министр общественной безопасности, либо премьер-министр, либо сам король. Всё же иностранных магистров в столице не каждый день убивают из-за детских, надуманных обид. Более того, ещё школьников, что вообще недопустимо. Доказывая свою непричастность к этому делу, власти проведут максимально честное и открытое расследование. Найдут и показательно накажут всех виновных. Филипп III сейчас не заинтересован ссориться из-за пустяков с английским монархом. У него серьёзные проблемы на востоке. С османами и итальянцами. В последнее время наши южные соседи что-то подозрительно нагло себя ведут. Как бы на границе не грянула очередная заварушка. А уж если к ним, в правильные руки потекут ручейки английских фунтов, или ещё хуже, оружия, тогда точно полыхнёт, — немного посвятил меня в местные политические расклады.

— Значит, вы советуете пойти с Ивон, но быть осмотрительным?

— Осмотрительность никогда не бывает лишней, — подтвердил банкир. — А в клуб обязательно сходите. Повеселитесь. Отдохните. А то мне будет стыдно перед твоей матерью, если вернёшься домой в таком ужасном состоянии, — осуждающе на меня посмотрел, как будто я в этом виноват. — По поводу всего остального не переживай. Если не в юности искать себе приключений на одно место, извлекать из них опыт и учиться преодолевать трудности, то когда ещё? В старости? Или когда обзаведёшься женой и детьми? Поверь, потом будет некогда.

Сказал об этом с иронией, давая наставление взрослого человека.

— А так, многое испытав, потом будешь лучше понимать, о чём говорят люди. Улавливать больше нюансов. Поэтому езжайте спокойно. Я уже попросил начальника безопасности банка за вами присмотреть. Кроме того, — господин Жерар прекратил играться со стаканом, отставив его в сторону, так и не допив, — я позвал тебя, чтобы прояснить ещё один момент. Мои люди доложили, что за тобой следит целая толпа народу. Они буквально друг другу на пятки наступают, так как удобных мест для ведения скрытого наблюдения не так уж и много. Если большая их часть занимается этим по работе, то вот появление Анжуйцев меня несколько удивляет. Вроде бы вы с ними никак не пересекались. Я бы предположил, что они затевают что-то нехорошее, если бы ты каждую неделю не садился в машину к личному секретарю их герцога. Поэтому хотелось бы прояснить этот момент. В каких вы отношениях? Мне стоит рассматривать их, как твоих врагов, союзников или нейтральных наблюдателей? Чтобы знать, чего от них ожидать.

Несмотря на выпитое, голос у господина Жерара был твёрд, а взгляд внимателен и серьёзен.

— Предполагаю, их можно считать союзниками, — всё же не стал утверждать это с полной уверенностью. — Могу ли я попросить, чтобы это осталось между нами? — вопросительно на него посмотрел.

— Разумеется. Для этого мы и разговариваем здесь, — отец Ивон жестом показал на обстановку кабинета, имеющего отличную звукоизоляцию и встроенную систему защиты от прослушивания.

Куда ни дочь, ни жена, без разрешения не входили.

Посчитав это необходимым, рассказал о том, что являюсь крёстным отцом сына герцога Анжуйского. Став им после того, как спас жизнь маленькому Луи. Каждую неделю обещал его проведывать. Поэтому за мной каждые выходные приезжает секретарь Его Светлости.

Эта новость не только успокоила отца Ивон, но и обрадовала.

— Это же замечательно, мой мальчик, — он тут же налил мне ещё один бокал хорошего, красного вина.

Наполнив его на треть, чтобы не споить. Сам-то он пил нечто другое, покрепче.

— Теперь, если тебе вдруг станет неуютно в Париже, ты всегда можешь перебраться в Анжу. Назло местным недоброжелателям. Французы хоть и едины против чужаков, но друг с другом грызутся не хуже дворовых собак. У нас каждая провинция — почти независимая, отдельная страна. Анжуйцы чихать хотели на пожелания Парижан. Они даже порадуются вашим победам. Особенно, если скажешь, что устроил свой поход, чтобы порадовать герцога. В его честь. Это многое бы объяснило, заткнув большую часть недовольных ртов.

— Я бы не хотел вовлекать в эту историю род Бонне, — отказался от простых решений.

Подозреваю, у этого варианта тоже немало скользких подводных камней. Он скорее поднимет ставки, чем сбросит их. Не то чтобы отец Ивон намеренно меня обманывал. Скорее, не все учитывал. Госпожа Чамар была права по-своему, а месье Жерар, по-своему.

— Как скажешь, — не стал настаивать хозяин этого дома, сменив тему разговора. — Есть ещё кое-что. Маленькая просьба. Если она тебя не затруднит.

— Слушаю вас, — выразил готовность к сотрудничеству.

Желая отплатить добром за добро.

— Видишь ли, мне бы хотелось избавиться от опасений и в другом вопросе. В последнее время один из моих ближайших помощников несколько странно себя ведёт. Я бы даже сказал, подозрительно себя ведет, — перефразировал предложение. — Полагаю, это связано с проблемами в его семье, о которых мне известно. Но, возможно, дело в чём-то другом. Был бы рад ошибиться на этот счёт.

Господин Жерар печально вздохнул, показывая, насколько ему тяжело об этом говорить.

— У банка Виардо много конкурентов. Один из них неожиданно стал проявлять невероятную осведомлённость в наших делах. Перехватывать договора и выгодных клиентов. Уводить их почти у нас из-под носа, предлагая лучшие условия. Перебивать суммы, что мы указываем в тендерах. И прочее и прочее. Не иначе как он получил доступ к нашей конфиденциальной информации, предназначенной исключительно для служебного пользования. Служба безопасности банка провела внутреннее расследование, но источника утечки этой информации не выявила.

— Вы хотите, чтобы я проверил вашего помощника на лояльность? — проявил сообразительность.

— Да. И если можно, незаметно. Будь с ним помягче. Не хочется портить человеку жизнь и терять хорошего сотрудника из-за ошибочных суждений. Предъявить-то мне ему нечего. Месье Горинье живёт по средствам. В связях с нашими конкурентами замечен не был. Проблем с законом не имеет. Куда попало не ходит. Много лет проработав в банке, зарекомендовал себя отличным сотрудником. Начинал с низов. С обычных клерков. Если бы не необходимость срочно отыскать наглую крысу, которая завелась в банке, я бы о таком и не просил.

Просьба господина Жерара поставила меня в сложное положение. С одной стороны, он просит совершить незаконное ментальное сканирование человека. С другой, оказывает не только знак доверия, но и проверяет серьёзность моих намерений в отношении семьи Виардо. В-третьих, предлагает обзавестись неопасным компроматом друг на друга. Для начала. Что послужит прочным основанием для укрепления дальнейших отношений. Насколько я понял, этим делом должна заниматься полиция, но господин Жерар не хочет выносить грязное бельё из дома. Его можно понять. Репутация банка под угрозой. Если откажусь, он не обидится, решив проблему другим способом. Однако будет иметь в виду, о чём со мной можно разговаривать, а о чём не следует.

Думаю, помимо прочего, таким образом отец Ивон также хотел убедиться, что за «тип» крутится около его дочери. Даже, если всё наоборот. Надёжен ли он? Подумав, я согласился. Обрадовавшись, любитель клетчатых костюмов и старомодных бабочек немедленно вызвал к себе месье Горинье. Будучи личным помощником господина Жерара, с большой зарплатой и ненормированным рабочим графиком, а также частым гостем в этом доме, он не увидел в этой просьбе ничего странного. Через сорок минут месье Горинье уже сидел на моём месте.

Господин Жерар предлагал спрятать меня за портьерой, или под столом, видимо, начитавшись бульварных детективов, но я предпочёл перейти в смежную с кабинетом, крошечную комнату отдыха, имеющую с ним общую дверь. До его прихода успев сходить за силовым снаряжением. Пока мужчины обсуждали рабочие вопросы, в которых я мало что понимал, быстренько провёл все необходимые процедуры. Несмотря на просьбу сделать всё незаметно, для беседующих в соседней комнате месье они не остались незамеченными. Поскольку я усыпил месье Горинье прямо посреди разговора.

Отец Ивон, не выразив никакого удивления, воспринял это совершенно спокойно. Не стал суетиться, беспокоиться, звать на помощь, молча дождавшись меня, не вставая со своего места. Демонстрируя отменную выдержку.

— Это было так необходимо? — с укоризной кивнул на своего помощника, уснувшего в кресле, опустив голову на грудь.

— Решать, только вам, — уклончиво ответил.

Подойдя к столу, взяв ручку и чистый лист бумаги, написал на нём имя, адрес и телефон.

— Вы оказались правы. Вот человек, которому месье Горинье продавал доступную ему информацию. Понятия не имею, кто это. Мотив, деньги. У него появилась роскошная, молодая любовница с большими запросами. Жена окончательно достала, перестав устраивать. Сын взрослый. Живёт отдельно. Тёщу называет не иначе как старой ведьмой. Коллеги его раздражают. Свою жизнь считает унылой и однообразной. Решил всё поменять. Заработать побольше денег и сбежать с любовницей на средиземноморский курорт, начав новую жизнь с чистого листа. А ещё, он у вас подворовывает на поддельных страховых полисах. Поэтому я решил, что вам нужно это знать до того, как месье Горинье покинет дом Виардо.

Господин Жерар с большим огорчением посмотрел на своего, теперь уже бывшего сотрудника.

— Ты всё правильно сделал. Спасибо, — искренне поблагодарил. — Сколько он ещё так проспит? — полюбопытствовал.

— Час. Если хотите, могу разбудить раньше.

— Не нужно, — тут же отказался господин Жерар. — Пусть отдохнёт. А то, как я понимаю, бедняга усердно трудился не покладая рук. С утра до ночи. Устал, наверное. Не будем ему мешать.

Попросив оставить всё, как есть, господин Жерар с намёком пожелал мне спокойной ночи. Когда я уходил, то заметил, как он принялся кому-то звонить. Выглядя совсем другим человеком. Непохожим на того добряка и приятного собеседника, с которым я недавно общался.

«Мда уж. Весь мир театр, а люди в нём актёры», — грустно подумал, возвращаясь в свою комнату.

Впрочем, будь господин Жерар таким тюфяком и подкаблучником, каким казался дома, то не стал бы настолько богат.

На следующий день господин Жерар ни словом не обмолвился о вчерашнем вечере и месье Горинье. Вёл себя как обычно. Был весел и жизнерадостен. Отпускал несмешные шутки. Часто не к месту. Во всём поддакивал жене. Выдал Ивон и Люси очередную порцию денег на мелкие расходы. По их мнению. У Йохансонов это называлось несколько по-другому — Мама сошла с ума, вызывай экстренную, медицинскую помощь. После чего, стащив со стола пару бутербродов, отец семейства убежал на работу, крича, что опаздывает. Что не помешало ему поцеловать на прощанье жену и дочек. Шутливо мне пригрозив, чтобы не смел за ним повторять.

После завтрака я ушёл тренироваться в свою комнату, чувствуя, что уже достаточно для этого восстановился. Ивон ждала репетитора, проводя время за фортепьяно, занимаясь музыкой. Люси, Джейн и Эльза уехали в школу. Перед чем Люси, завистливо глядя мне в спину, решительно объявила о том, что тоже собирается стать магистром, чтобы тоже иметь законное право бездельничать дома. Не стал разочаровывать наивное дитя, не понимающее, насколько она заблуждается.

Сколько бы ни бился над советом госпожи Чамар, рекомендовавшей расширить временные границы Оракула, никак не мог этого добиться. Задача была слишком сложна. Только очередную головную боль заработал. Аж в глазах всё начало двоиться.

Вечером, перед поездкой в ночной клуб, в гости, без предупреждения, что не принято, нагрянула де Лагранж. Сообщив, что выполняя обязанности старосты, собирается серьёзно поговорить о моём безответственном поведении. Уполномоченная на это классным руководителем. Пригласил её в свою комнату. Как полагается гостеприимному хозяину, предложил чаю или соку.

— Чаю, если можно, — милостиво согласилась де Лагранж, ведя себя как знатная графиня в гостях у бедного, безземельного рыцаря.

Милостиво прощая мои промашки. Держа спину прямо, а подбородок приподнятым.

— Если можно, в том ресторане, в котором я имела удовольствие попробовать курицу по-пекински, — сделал весьма прозрачный намёк на желание продолжить наше общение в приватной обстановке.

Не доверяя этим стенам, у которых могли обнаружиться уши. И правильно делала. Что могла подтвердить Ивон, которая стояла в соседней комнате с пустым, высоким стаканом в руке, приложенным к стене. Спустя пару минут подготовки, мы вновь оказались в виртуальном пространстве моей памяти.

— Благодарю, — величественно поблагодарила девушка.

Взглядом, игрой бровей и мимикой дав понять, чтобы я, болван такой, не стоял столбом, а поскорее отодвинул перед ней стул, приглашая за стол. Что и сделал. Я, вообще, понятливый. Особенно когда мне угрожают.

— Что за тайны Французского двора? — с улыбкой поинтересовался у девушки.

— Ты школу посещать собираешься? — задала вопрос де Лагранж, пропустив мои слова мимо ушей.

— Нет.

— Почему?

— Потому, — лаконично ответил.

— Почему? — повторила она с той же интонацией и тем же выражением лица, давая понять, что столь детские отговорки не помогут.

— Потому что школа для меня сейчас не главное, — привёл очевидный довод.

— Почему? — старосту он не удовлетворил.

Какая привередливая графиня.

— Сделай вот так, скажу, — шутливо растянул пальцами кончики век, делая глаза раскосыми.

На секунду де Лагранж растерянно моргнула, сменив позу. Впрочем, быстро опомнилась. Потянувшись, с тем же нечитаемым выражением лица послушно растянула мне кончики век.

— Вот так? — спокойно уточнила.

— Да, — помедлив, подтвердил, чувствуя себя идиотом. — У меня нет на неё времени, — выполнил условие сделки.

Де Лагранж в удивлении приподняла брови, но… ответ приняла.

Все силы я бросил на освоение Оракула, серьёзно отнёсшись к предостережению госпожи Чамар. Посвящая этому каждую свободную минуту, когда не отдыхал от тренировок, ел, спал или мылся. Ну и немного дурачился с соседками. Это святое.

Текущий распорядок жизни воспринимался мною именно работой, а не увлечением. Я, наконец-то, расставил приоритеты в вопросе, — Что важнее, моя жизнь или хорошие отметки в журнале? Экзамены и так в любое время могу сдать на отлично. Предварительно скопировав память какого-нибудь профессора. Чего уж теперь скромничать?

— К тому же, не вижу в этом особого смысла. Меня ведь собираются отослать домой. Или нет? — проверил одно из предположений.

— Собирались, — не стала скрывать староста. — Однако из Министерства пришло распоряжение, предписывающее с этим не спешить. Как и не отменять процедуру твоего исключения из программы по обмену учеников. Школе приказали подготовить все необходимые бумаги и ждать команды. А раз так, классный руководитель попросила меня обеспечить твою явку. Либо же, прояснить ситуацию с твоим здоровьем. О чём я должна подробно отчитаться в письменном виде.

Интересное требование.

— А что насчёт остальных переведённых учеников? — побеспокоился о своих друзьях, обратив внимание на её уточнение, сделанное в конце.

Впрочем, это для меня не столь уж и важно. В текущей ситуации.

— Их решили не трогать. Исключение касается только тебя.

— Отлично, — облегчённо улыбнулся, радуясь за них.

— Помимо этого, — продолжила де Лагранж с нечитаемым выражением лица, — на меня возложили обязанность выполнить ещё несколько поручений. Мой отец, посоветовав воспользоваться нашей дружбой, — интонацией выделила, насколько в этом сомневается, — общим делом, твоим доверием и моим положением, попросил разузнать, что именно ты сделал, чтобы Мятежники Сент-Лоран победили команду Ле Мартен. И для чего тебе это понадобилось?

— Так и просил передать? — изумился его потрясающей прямоте и непосредственности.

А ещё больше, наглости.

— Напротив, он хотел бы, чтобы ты даже не догадался о причине моего интереса. Не говоря уже об источнике вопросов. Помимо этого, несколько учеников Сент-Лоран изъявили желание, чтобы магистр Йохансон посетил ряд вечеринок и встреч, на которых они собираются присутствовать. Попросив меня стать посредником в этом деле. Далее, некий месье, представившийся инспектором четырнадцатого департамента полиции, нашёл меня в школе для разговора, во время которого сначала настойчиво расспрашивал о тебе, после чего не менее настоятельно рекомендовал не допустить упомянутых выше встреч с учениками Сент-Лоран, о которых он, по идее, не должен был знать. Пригрозив серьёзными последствиями, если это произойдёт. Я потом в четырнадцатом департаменте узнавала, числится ли у них такой сотрудник? Оказалось, что нет. Впервые о нём слышат. Однако документы странный месье предъявил настоящие. Месье Лассаль в этом абсолютно уверен. Я склонна ему верить.

Догадываюсь, как такое возможно. Не став перебивать девушку, предпочёл дослушать её до конца. Думаю, на этом интересные новости не закончатся. И де Лагранж меня не разочаровала.

— Проявив инициативу, выясняя, куда ты ездишь по выходным, я имела неожиданную беседу с другим месье, которому тоже склонна верить, в силу его должности и титула. В которой он, опять же настоятельно, не рекомендовал мне совать свой нос, куда не следует. Вот уж неожиданность, пригрозив серьёзными неприятностями. Причём не только мне, но и всему роду де Лагранж. В результате этих встреч у меня набрался целый ряд просьб, противоречащих друг другу. Заставляя сделать сложный выбор. Что скажешь?

— Что ты нескучно живёшь.

Меня гораздо больше занимало, почему она мне об этом рассказала? Чтобы узнать ответ на этот вопрос, достаточно было злоупотребить своей силой. Однако не было ли это хитрой ловушкой? Начинаю жалеть о том, что так рано вырос из «детских штанишек». В них большинство проблем решались гораздо более простыми способами.

— Очень смешно, — графиня без тени улыбки прокомментировала моё заявление.

— Я тоже так думаю, — грустно согласился.

Сошлись на том, что для решения всех возложенных на неё задач, старосте потребуется больше времени. Что нас обоих устроило. А пока, пусть всем говорит, что я очень болен, заразно. И ни на что не способен. Совсем.

Чтобы сделать девушке приятное, скрасив вечер, без коварного умысла пригласил её с нами в клуб. На что де Лагранж отреагировала довольно своеобразно. Прикрыла глаза ладонью и что-то неразборчиво долго ворчала. Какая удивительно знакомая реакция. Мои подруги часто так делали. Если это помогает сбросить напряжение, может, мне тоже попробовать? Прямо сейчас.

У Рашми Чамар, работающей в своём трейлере, возникло мимолётное ощущение, что число желающих убить Йохансона только что выросло, став на одного больше.

В клубе мы приятно провели время без каких-либо проблем. Что неудивительно, учитывая количество сопровождавшей нас охраны. Из-за чего расслабиться и получать удовольствие было несколько сложно. Не привык я к такому. Как и к ночным клубам. Зато девчата отрывались в нём так, будто в последний раз перед отплытием в дальнее, морское плавание. Соревнуясь, кто кого переплюнет. Если не в смелости, то в мастерстве. Это я о Джейн и об Ивон. Эльза вела себя поспокойнее, а скромняжка Мари, и вовсе, пряталась за моей спиной. Шумный, многолюдный клуб, полный сумасшедших молодых людей, нам одинаково не нравился. Вызывал опаску. Подсознательное ощущение, словно мы другие, не такие, как они. Не к месту.

Всё же стоит признать, в клубе не получалось думать о чём-то серьёзном. О своих проблемах. О завтрашнем дне. Я постоянно на что-то отвлекался. Например, на девушек, которые вели себя на танцполе очень даже вызывающе. Казалось, что в ночном клубе все друг с другом заигрывали. Да что там, некоторые умудрялись прямо в нём же тискаться и целоваться, никого не стесняясь. А уж как его посетительницы одевались, не передать словами. Только слюнями.

А ещё я понял, что ни черта не смыслю ни в современной музыке, ни в моде, ни в том, как, по мнению моих спутников, нужно правильно отдыхать. Там же увидел, что напарницам, испытывающим не меньший стресс, усталость от тренировок и ощущение чуждости в незнакомом городе, в отрыве от родных и друзей, тоже нужна была психологическая разрядка. Не меньше, чем мне. С этой точки зрения, поход в это адское место оправдан на все сто процентов. Поэтому о том, что мы сюда приехали, я нисколько не жалел. Они долго терпели безумные выходки одного зазнавшегося магистра, теперь пришла моя очередь.

Нужно терпеть. Терпеть. Терпеть, я сказал! Что это ещё за урод покушается на выпуклости моих подруг? Даже я себе такого не позволяю.

Пока мы были в клубе, неожиданно позвонила Цзя Мей и сообщила, что, наконец-то, объявился Габа, который меня разыскивал. Не поленившись приехать во Францию. По словам служанки, с каким-то очень важным и срочным делом. Раз нужно, значит, нужно. Подобрав время, когда все занялись своими делами, позабыв о скромно примостившемся в уголке одиноком магистре, Ивон куда-то утянула Мари, провернул хитрый фокус, который давно уже хотел опробовать. Для чего создал слабенькое А-поле. С его помощью воздействуя на разумы людей, отвёл от себя фокус их внимания. Подобные приёмы были хорошо описаны в психологии, эзотерике и научной фантастике. Для всех я словно превратился в невидимку. С меня соскальзывали взгляды, а, запечатлённый в памяти, образ тут же стирался. Этот приём я назвал — «Уход в тень».

В то же время, он не давал мне возможности подойти и дать кому-то по морде, оставшись незамеченным. Да и долго поддерживать режим повышенной скрытности я тоже не мог. Концентрации пока не хватало.

В ночном клубе, конечно же, были установлены камеры видеонаблюдения, но точечный, крошечный разряд электричества, прямо в электронную плату, тут же выводил их из строя. Охраннику у задней двери я внушил, что ему сильно хочется покурить, снаружи. Вышел вместе с ним. Таким образом удалось незаметно покинуть клуб, чтобы встретиться с Габой. Который уже успел найти приключений на свою тёмную ж… голову. Незаметно подобравшись со спины к какому-то подозрительному типу в плаще, следившему за задней дверью клуба из подворотни, он его без затей оглушил. Нет чтобы сперва спросить: «Месье, может, вам чем-то помочь? Вам плохо? Точно? А сейчас?»

Расстроенно посмотрев на бессознательного мужчину, аккуратно уложенного у стены, не стал выговаривать африканцу за его привычки. Может, когда-нибудь они мне пригодятся. На заблудившегося, припозднившегося гуляку этот француз нисколько не походил. Да к тому же, он ещё и вооружён. Какой опасный город. Правда, Лондон в этом отношении не лучше.

— Рад тебя видеть, — приветливо кивнул телохранителю. — Что за срочность?

— Хозяин, тебя хотят убить, — пристально оглядевшись по сторонам, озабоченно сообщил Габа.

Тоже мне, совершил великое открытие.

— Я даже догадываюсь за что, — сыронизировал, ещё раз посмотрев на оглушённого бедолагу.

Не став проверять его карманы на предмет служебных удостоверений. Чтобы при необходимости с чистой совестью заявить — Не знал, не видел, да вы что?

— Вы знаете о Мугару? — сильно удивился Габа.

Тяжело вздохнув, попросил изложить его версию событий. Оказывается, он весьма не скучно провёл отпуск на родине. Попав в цепкие руки племени макуа, колдунов и какого-то местного царька провинции Намплуа, где я в своё время отжал у контрабандистов две шахты с рубинами. Которые потом благополучно продал графу Адамсу. Я уже и забыл об этом приключении, а вот они, смотри какие злопамятные, нет. Ещё удивительнее было узнать, что эти ребята хотели меня нанять, в добровольно-принудительном порядке, желая разобраться со своими конкурентами. Причём у каждой стороны треугольника в этом деле имелись свои интересы. Не во всём совпадающие.

От меня они хотели, чтобы я зомбировал, а ещё лучше похитил душу Мугару Тонхо, министра природных ресурсов Зимбабве. Сделав из него такую же марионетку, как из Габы. Сколько бы я ни пытался его переубедить, так и не смог. Бесполезно. Более того, все нити контроля над новоприобретённой марионеткой требовалось передать определённому человеку. А если не получится, например — защита ручных колдунов Мугабы окажется сильнее, то нужно заставить его кое о чём забыть. Это «кое-что» мне передадут списком на месте. Слушая суеверного Габу, я аж восхитился его представлениями о мире, в котором колдуны, демоны и зомби, являются обычным явлением. И таких у него на родине полстраны.

По словам людей, использовавших Габу в качестве посыльного, министр Мугару являлся их врагом. И либо они достанут его первыми, либо министр доставит им кучу неприятностей. Причём совершенно законных. И не обязательно совместимых с жизнью. На этом забавная история, которая тянет на приключенческую книгу с фантастическим уклоном, не заканчивалась.

Мугару, собака такая, метит в премьеры Зимбабве. Садиться на поводок губернатора Намплуа он совсем не собирался. Каким-то образом проведав о том, что на него хотят натравить иностранного колдуна, ах, я, оказывается, ещё и колдун, да ещё невероятно сильный, тот решил избавиться от угрозы самым радикальным образом. Для чего отправил за моей головой отпетых головорезов. Заодно, тоже решив нанять иностранного специалиста, чтобы тот немного подрезал крылышки его африканским врагам. И теперь у них неразрешимый, принципиальный спор, кто успеет первым. Я ещё даже ни на что не соглашался, а уже залез в их дерьмо по самое горло. Замечательно! Просто нет слов!

Одна сторона конфликта хочет меня убить за сам факт моего существования, а вторая, если откажусь от их «выгодного» предложения и, что не исключено, после завершения работы. Поскольку тогда стану очень неудобным свидетелем, который слишком много знает. Лучше бы я через Антарктиду тогда летел, а не через Африку. Там из всех пингвинов мне стоило опасаться, разве что Шкипера, Ковальски, Рико и Рядового. Да и то, это вымышленные персонажи. Вроде бы. Хотя в мире, где «живых мертвецов» планируют посадить в кресло главы государства, пусть и колониального, я уже ничему не удивлюсь.

Чтобы Габа не привлекал к себе лишнего внимания и не маялся дурью, охотясь за прохожими, отправил его в помощь госпоже Чамар. Пусть ей ящики таскает. Не к Виардо же домой его вести? Озаботившись новыми проблемами, вернулся в клуб тем же путём, каким его покинул. Так и не увидев, как Габа, заботясь об окружающей среде, закинул француза в мусорный бак, прикрыв крышкой.

Тактика «отсидеться дома», не давая противнику ни шанса до меня добраться, не увенчалась успехом. Последствия, о которых предупреждала госпожа Чамар, не заставили себя долго ждать. Граф Лакруа, чьего старшего сына, гордость семьи, я посмел унизить, избив руками маленькой, слабенькой Мари, решил отомстить. Не девушке, семьи которой опасался, имея на то веские основания, а мне. Посчитав именно меня источником всех бед и насмешек, обрушившихся на его семью. Ведь даже друзья Лакруа не упустили случая подколоть графа, что уж говорить о недругах. Пускай делали они это без злобы и желания оскорбить. Однако всё равно подобное выслушивать обидно.

Поскольку наказать меня было сложно, во Франции я не имел активов и точек интереса, а в Англии у графа не нашлось достаточных возможностей, Лакруа прибегнул к изящному решению проблемы. Нанял профессионального бретера, магистра ордена Звезды. Этот человек как раз специализировался на решении подобных вопросов. Он спокойно явился в дом Виардо, в сопровождении свидетелей. Действуя в духе традиций, без лишних эмоций, оскорблений или неприличного поведения, магистр официально бросил мне вызов на поединок чести. Вежливо попросив его принять, не доводя дело до публичных оскорблений и прочей, никому не нужной грязи. Не позоря рыцарский статус благородного человека. Чем не оставил выбора. Не мог же я подвергнуть это утверждение сомнению? Обычные люди над подобным курьёзом посмеются и забудут, а вот аристократы, запомнят на века.

Месье Лаваль Кернье, магистр ордена Звезды, был предельно честен. Сказал, что лично он ко мне никаких претензий не имеет, но… работа — есть работа. Перед уходом даже пожелал мне удачи. Учтиво раскланявшись, как с равным. Чтобы сохранить лицо, я поступил так же. Это был мой первый вызов подобного уровня. Не какая-то глупая разборка между школьниками. Всё серьёзно и по-взрослому. Господин Жерар пообещал найти мне секунданта. Своего я не имел.

Чуть позже со мной связался секретарь герцога Анжуйского, который уже был в курсе случившегося. Более того, знал то, чего я ещё не знал. По его информации, месье Лаваля наняли не просто для того, чтобы меня показательно избить, а чтобы покалечить, на чём настаивал граф Лакруа. О чём, естественно, во всеуслышание не объявлялось. Разведка рода Бонне не зря ела свой хлеб. Также месье Жак Пиньён успокоил тем, что Его Светлость пришлёт хорошего секунданта и позаботится о том, чтобы во время нашего поединка не было никаких неожиданностей.

Ладно Бонне, но вот откуда о вызове узнала леди Бедфорд, для меня загадка?! Неужели Ивон проболталась? Долго успокаивал Маргарет, посоветовавшей, вот уж от неё этого не ожидал, немедленно вернуться в Англию. Пообещал, что всё будет хорошо. Вернуться я всегда успею. А пока меня ждут очередные тренировки. Этак я скоро от них облысею.

Раз уж за дело взялся профессионал, то, не сомневаюсь, он разузнал обо мне всё, что только возможно. Поэтому, скорее всего, старые фокусы на него не подействуют. Нужно придумать что-то новое. То, чего месье Лаваль не сможет предусмотреть.

К сожалению, генерировать идеи оказалось намного проще, чем их реализовывать. По щелчку пальцев новый суперприём не появился. Получается, зря весь день вокруг меня ходили на цыпочках все домочадцы, стараясь не отвлекать от подготовки к поединку. И чем меньше до него оставалось времени, тем тревожнее у всех нас становилось на душе. Не скажу, что я был абсолютно уверен в своих силах.

Наш поединок должен был состояться не на стадионе, а на специальном полигоне. За городом, без посторонней публики. Это не развлекательное мероприятие. О нём даже не сообщалось в средствах массовой информации. Кто нужно и так знал, где и по какой причине я сражусь с магистром ордена Звезды. Что не помешало, по просьбе некоторых особ, как я понял, не только со стороны графа Лакруа, вести прямую трансляцию нашего поединка. Да ещё в открытом доступе. Так что зрителей у него может быть и десять, и миллион, и десять миллионов человек. Среди которых может оказаться и простой горшечник, и даже сам король. Удобно. Раньше люди прятались за картонными масками или вуалями, а сейчас за картинками в интернете. Суть та же, но разница огромна.

Облачившись в фантомные доспехи, мы сошлись на ровном поле, выжженном предыдущими боями. Мой оппонент в воронёном, вычеркнуто украшенном доспехе с кучей декоративных накладок, выглядел довольно грозно. Видно, что привык работать на публику. Я на его фоне смотрелся намного скромнее.

Дуэль мы начали без спецэффектов, резких движений или глупых выкриков. Действуя осторожно как по методичке. Я для прощупывания защиты противника запустил в него обычным пульсаром, а месье Лаваль, попытался сковать меня силовыми тисками. Простенько, но действенно.

Из-за приёма французского магистра я почувствовал, что не могу пошевелиться. Давление было настолько сильным, что казалось, ещё немного и у меня затрещат кости. Даже дышать удавалось с большим трудом. Признаю, месье Лаваль силён, но и я не так прост, как выгляжу со стороны. Воспользовался излюбленным приёмом по аннулированию вражеской атаки. Для чего мне достаточно было услышать «пение» его частиц Авроры.

Вернув себе свободу, вслед за пульсаром, размазавшегося кляксой по силовому щиту магистра ордена Звезды, который даже не стал от него уклоняться, нанёс по месье Лавалю сильнейший ментальный удар. Пытаясь ослепить противника. Однако, чуть не пострадал от своей же атаки. У магистра обнаружилась хитрая защита разума, работающая по принципу зеркала.

Ну что за жизнь у менталистов? У каждого приличного врага обязательно найдётся на нас управа. И как с ними «честно» биться? Из-за этого в верхних строчках турнирных рейтингов менталистов не найти. У нас не боевая специализация.

Завершив первый раунд обмена ударами, перешли во второй. С повышением ставок. Теперь уже в меня полетела россыпь мелких, юрких пульсаров, похожая на рой светлячков. С помощью Оракула я перешёл в режим замедления времени, разогнав сознание до сверхвысоких скоростей, в котором погасил их ещё на подлёте. Тут же запустив в ответ силовое копьё, которое месье Лаваль сбил силовым щитом, да так, чтобы удар пришёлся по касательной. Хотя энергии у него было полным-полно, магистр не собирался тратить её впустую. Разумно экономя силы, поскольку мы ещё не показали всё, на что способны.

Судя по увиденному, у меня не хватает мощности, чтобы подавить чужое А-поле. Лишить противника его главного оружия. У месье Лаваля ситуация обратная. Сил для этого предостаточно, если верить интерфейсу, показывающему данные с детекторов и наружных датчиков, но он пока не понимает, каким образом её применить? Как я обнуляю его атаки? Значит, полагаться на силовые приёмы он не может.

Впрочем, с выводами я несколько поспешил. Мой противник был опытным дуэлянтом. В его силовом снаряжении был установлен модуль контроля тепловой энергии. Если вдаваться в детали, то он воплощал в реальность крохотные частицы определённого элемента, разогретого до нужной температуры, которым управлял с помощью А-поля. Меняя его концентрацию в воздухе, направление движения частиц, чем регулировал теплообмен. Чтобы увеличить область поражения этим приёмом, как и сделать его более опасным для противника, он представлял собой создание бесцветного газообразного облака. Невидимого для обычного зрения. Зато на экране тепловизора оно было видно даже очень хорошо. Закрашиваясь сплошным, ярко-красным, насыщенным цветом.

Поскольку магистр Лаваль накрыл этим раскалённым облаком площадь в сотни квадратных метров, уклониться от него было невозможно. Только блокировать силовым полем. Посмотрев на счётчик расхода энергии, я нахмурился, почувствовав беспокойство. Броня доспеха начала постепенно нагреваться, увеличивая нагрузку на систему охлаждения. Стало ясно, что затягивать поединок не получится. Всё должно решиться достаточно быстро, пока я не сварюсь, подобно раку в собственном панцире.

За счёт рассеивания чужого А-поля и разрушения нагревательного элемента, подобрав частоту его резонанса, а также создав небольшой вихрь, отводящий избыток тепла, я выиграл дополнительное время. Хотя проблему это не решило, но отложило на более поздний срок. Окружающая среда всё равно нагревалась, с чем ничего нельзя поделать. Я же не Ледяная ведьма.

Она бы себя наверняка лучше чувствовала там, где земля под ногами потрескивала от жара. Воздух рябил, поднимаясь, словно над раскалённой пустыней. Для полноты картины здесь не хватало только извергающихся на заднем фоне вулканов и веселящихся у котлов с кипящей смолой чертей.

Видимо, месье Лаваль тоже посмотрел на счётчик расхода энергии, оценил свободную от его воздействия область вокруг меня и согласился с тем, что затягивать не стоит. Обнажив клинок, он с решительным видом направился в мою сторону. Ответил ему тем же. А что ещё нам оставалось делать? Силовые приёмы показали свою неэффективность. Исход поединка решит, как в старые добрые времена, честная сталь. Или модули, которые тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Однако, в другой ситуации это было бы смешно, но и здесь у нас сложилась ничья. Я не мог пробить его, а он задеть меня. Сшибка не мечах проходила на высоких скоростях. Атаки, парирование, уклонения, блоки, контратаки сменяли друг друга. Проходила минута за минутой. Никто не собирался уступать. Напряжение росло. Как у нас, так и у зрителей. Мечи постепенно покрывались зазубринами и нагревались. Казалось, что всё решит одна ошибка. Кто бы её ни допустил.

Думаю, французский магистр пребывал сейчас в крайнем недоумении, поражаясь тому, как мне удаётся с такой лёгкостью не уступать ему в фехтовании. С такой-то разницей в багаже опыта, знаний и базовой подготовки. Не догадываясь, что он сейчас дрался не со мной, а со своей «тенью», созданной Оракулом. Поэтому месье Лаваль никак не мог её победить. К тому же, его тень всегда была на несколько шагов впереди.

Со стороны могло показаться, что я одерживаю верх, полностью владея инициативой. Тесня своего врага. Рано или поздно, сломаю его силовой щит или стальной меч. Однако, на самом деле, в этом поединке уверенно побеждал магистр ордена Звезды. Хуже того, он это прекрасно понимал, поэтому не пытался переломить ситуацию. По нескольким причинам. Месье Лаваль физически выносливее. Уменьшив область поражения своим тепловым облаком, он значительно увеличил его мощность. Прочность силового щита у магистра ордена Звезды намного выше. Раньше, чем у него закончится энергия, я сварюсь в собственном соку. Мне уже было очень жарко. Интерфейс показывал опасный уровень нагрева фантомной брони, с которым охлаждение уже не справлялось. Постепенно мне становилось всё тяжелее двигаться, думать, сосредотачиваться. Ещё немного и получу тепловой удар. Тогда месье Лавалю ничто не помешает выполнить просьбу графа Лакруа.

Тайная надежда на ультимативный резонанс А-поля не оправдался. Французский магистр, мгновенно догадавшись, что я делаю, на короткий промежуток времени разрывал соединение со своим А-полем, не давая мне довести процесс резонанса до критической точки. Даже несмотря на то, что этот фокус заставлял его страдать от собственного жара. Вот только он нагревался маленькими урывками, а я постоянно.

В очередной раз столкнулся с ситуацией, когда, обладая огромными возможностями, идеальной синхронизацией и Оракулом, я ничего не мог сделать со своим более сильным противником. Ощущая бессилие. Страх. Сожаление. Растерянность. Это было невыносимо. Мысли лихорадочно метались в поисках выхода, но, не находили его.

— Мне нужна, сила, — взмолился от отчаяния, сам не понимая, к кому обращаюсь.

В этот раз я ни за что не должен проиграть. Ведь текущий поединок проводился уже не на интерес или потерю рейтинговых очков, как раньше. На кону стояла вполне конкретная, серьёзная ставка. Моё здоровье. Категорически не хочу превратиться в ещё одного «хромого кавалериста».

Отчаянно хватаясь за любую спасительную мысль, вспомнил слова госпожи Чамар. Сулившей, что самое страшное моё оружие, это вовсе не фантомный доспех, не телепатия, не хитрость, а будущее. Как бы странно это ни звучало.

«Внимание: температура зарядной батареи достигла критической отметки. Рекомендую немедленно отключить силовое оборудование», — предупредил виртуальный интерфейс.

— И сразу же сгореть? — горько усмехнулся, понимая, насколько это нереально в текущих условиях.

Несмотря на раздумья, я не прекращал сражаться с дьявольски сильным и опытным французом. Переложив это бремя на Оракула. Недаром месье Лаваль работал профессиональным бретером. Кажется, выбора не осталось. На краю возможной гибели, со всей своей силой, искренностью и верой, я вложился в самовнушение. Дав чёткую установку. Обращаясь к себе, как бы со стороны. Создав эффект зеркала.

— Ты не можешь проиграть! Ты не можешь умереть!! Ты не можешь не вернуться!!!

После чего «с головой» нырнул в бездонный омут Оракула, сделав самую крупную ставку за свою недолгую жизнь. Мгновенно проскочив и первый, и второй уровень слияния. Потянувшись в будущее своей, теперь уже ставшей алмазной, волей. Пронзая многомерную реальность Оракула. Не просто зная, о том, что ментальные установки сработают, а даже не сомневаясь в этом. Ни на микрон. Что поделать, вот такой вот я упрямый идиот. Весь в отца. Забывая о том, что он-то как раз из своего последнего похода не вернулся.

— Где это я? — несколько удивлённо моргнув, приспосабливаясь к резкой смене освещения, огляделся по сторонам.

Обнаружив себя в шумном, многолюдном Парижском аэропорту.

— Давай быстрее, — подтолкнула меня в спину Джейн, указывая на стол паспортного контроля.

— Внимание объявляется посадка на рейс Париж-Лондон… — начали объявлять по громкоговорителю.

Поражённый внезапной догадкой, проверил телефон. Судя по дате, я где-то умудрился потерять по дороге три недели. Как же так? Пропустив вперёд Джейн, ещё раз огляделся по сторонам. Вглядываясь в лица людей. Желая узнать, кто пришёл меня проводить? Что произошло? Собрать больше подсказок. Неужели никого нет? Очень странно.

Зато заметил парочку знакомых агентов BESS, следивших за мной в Лондоне, чему снова удивился. С трудом, но отыскал поблизости Юмерию Смит. Девушку было прямо не узнать. Она полностью сменила имидж, замаскировавшись выше всяких похвал. Если бы не внутреннее чутьё, усиленное Оракулом и восприятием мирового А-поля, ни за что бы её не признал. Также обратил внимание, как вдали появилась группа французских полицейских, с решительным видом направляющихся в нашу сторону. Что-то мне не нравится выражение их суровых лиц.

Поверив интуиции, не советовавшей с ними встречаться, поторопился пройти паспортный контроль. Всё вокруг выглядело невероятно реальным и цельным. Совсем непохожим на видение.

К счастью, не знаю по какой причине, полиция в самолёт не попала, хотя и пыталась. И меня оттуда не вытянула. Им не дали этого сделать. Что ещё более странно, агенты британской спецслужбы тоже за мной не последовали, оставшись во Франции. А потом, спустя час полёта, во время которого я никак не мог понять, останусь ли здесь навсегда или перемещусь куда-то ещё, и как это сделать, меня… убили. Какой-то придурок, достав оружие, попытался захватить самолёт. Причём сразу же выстрелив в меня для запугивания других пассажиров и членов экипажа. Первой же пулей попав мне прямо в голову.

И снова здравствуйте. Я вновь стою у стойки паспортного контроля, слушая объявление, — Внимание объявляется посадка на рейс Париж-Лондон…

— Странные дела тут творятся, — с большим подозрением посмотрел на агента Юмерию, которая тут же отвернулась, сделав вид, будто меня не узнала.

В этот раз в самолёт я не сел, дождавшись полиции. Которая арестовала меня за… хранение наркотиков?! Серьёзно?

Сев в их машину, в наручниках, внезапно почувствовал, как мне зажимают рот какой-то тряпкой, обладающей резким медицинским запахом, от которого я тут же потерял сознание. Очнулся в какой-то маленькой тюремной камере, переодетым в серую робу. Проведя в ней следующие несколько лет, пока не умер там же, полностью лишённый связи с внешним миром, для которого объявили, что Эрик Йохансон умер от передозировки наркотиков. Тело было сразу же кремировано.

В секретной правительственной тюрьме я не сидел без дела. Прослужил подопытной свинкой и подневольным работником так долго, как только смог. Вынужденно «ковыряясь» в мозгах других людей, которых привозили в усыплённом виде, делая всё, что от меня требовали. А требовали мои тюремщики, ни разу не сообщившие ни свои имена, ни на кого они работают, очень многого. Что неудивительно, исключительно незаконного, а порой и крайне аморального. В один из дней я просто умер от истощения. Замечательная получилась история. В которой никто меня не спас, что тоже заставляло задуматься. Как и о том, каким образом вооружённый террорист попал в самолёт, куда отказались заходить сотрудники британских спецслужб? Убедившись, что я в него точно сел.

— Давай быстрее, — подтолкнула меня в спину Джейн, указывая на стол паспортного контроля.

— А? — очнувшись, увидел всё тот же аэропорт. — А что, старина Фил из своей норы уже вылез, — поинтересовался с нервным смешком. — И как? Он увидел свою тень?

— Какой ещё Фил? — удивилась Джейн, странно на меня посмотрев.

С беспокойством.

— Панксатонский Фил. Не обращай внимание, — отмахнулся. — Потом всё объясню. Мне пора.

Не дожидаясь полиции, бросился бежать в противоположную от неё сторону. Где метров через сто наткнулся на двух африканцев. Не растерявшись, один из этих ребят выхватил из коробки с цветами обрез и с обоих стволов тут же нашпиговал меня картечью. Практически в упор. Шансов выжить после этого не было ни одного.

— Внимание объявляется посадка на рейс Париж-Лондон… — не дослушав объявление, сразу же бросился бежать, выбрав новое направление.

В этот раз я даже смог добраться до выхода, где какой-то европеец из пистолета разрядил мне в спину целую обойму. А ведь казался таким приличным человеком.

Что только я не перепробовал, пока не убедился, что, так или иначе, в тот день я умру. От рук французов, европейцев, африканцев, британцев, да кого там только не было. Такое впечатление, что в тот день в аэропорту собрали всех, кто желал мне смерти. И они сделали всё от них зависящее, чтобы я не мог добраться до силового снаряжения. Любого. Я даже на энной попытке смог обезвредить воздушного террориста, застав его врасплох, вот только эти сволочи не погнушались взорвать самолёт. Неужели к тому времени я стал настолько опасным? Что, чёрт возьми, произошло за эти три недели?!

Судя по всему, власти Франции и Британии смогли договориться по поводу того, что со мной делать. Печально. А что ещё я мог сказать? Так нечестно? Там, где учитываются государственные интересы, это выражение неприменимо. Кроме того, что ещё хуже, я не мог вырваться из порочного круга смертей. Застряв во временной петле, в которой умирал раз за разом. Возненавидев Оракула, виня во всём его.

Когда устал этим заниматься, направил все усилия на разрыв временной петли. Для чего потребовалось ещё больше сил… Мне нужно больше силы… Я хочу домой! Ведь я не могу проиграть! Не могу умереть!! Не могу не вернуться!!!