Рысюхин, надо выпить!

Глава 12

— Даже так⁈ И когда только успел? Хотя, ты же постоянно в город и обратно мотаешься. И что, можешь мне рассказать про свой идеал?

— Конечно! Девушка из хорошей семьи — отец в неполные сорок пять имеет чин, примерно равный полковничьему и к сорока восьми имеет все шансы дослужиться до генерала просто по выслуге, с шестого класса перейти в пятый. Причём у него вот-вот очередное поощрение будет, которое может ещё ускорить процесс.

Петровна кивнула задумчиво, принимая аргумент. Семья и происхождение невесты — это очень важный аспект, бесспорно.

— Сама она — маг с потенциалом около трёх с половиной, мы с ней, если всё удачно сложится, в нашем роду будем самыми сильными за всю его историю. Причём тотемы у нас родственные, при переходе потери сил быть не должно. Можно значительно усилить род.

Снова задумчивый кивок. Сила рода и сила магии в роду вещь важная. Конечно, официально считается, что дар зависит в основном от воли бога — Хранителя рода, но люди давно заметили, что и наследственность играет свою роль. Да и пробудившиеся простолюдины, многие из которых вообще не посвящены никакому богу, даже в качестве слуг, не вписываются в эту концепцию без сильных натяжек.

— Учится она на композитора, заканчивает учёбу в следующем году. У нас уже есть опыт совместной работы над оркестровкой и аранжировкой песен. Уже за прошлый год чистый доход от продажи песен у меня сопоставим с доходами от семейного дела. Пусть я сейчас работаю над расширением производства фактически вдвое по объёму и как бы не строе по ассортименту, мы с ней вдвоём можем заработать достаточно, чтобы удержать род на плаву даже при самом неудачном раскладе. Да, я понимаю, что песню мало написать и записать — её надо ещё продать, но и над этим я работаю.

Опять молчаливое согласие от коменданта. Ещё один источник дохода — это тоже играет на укрепление рода, почти как получить прибыльный заводик в приданое.

— Далее, что касается «плодовитости», — я не удержался и кривая ухмылка ненадолго, но вылезла на лицо. — Она старшая из трёх сестёр, плюс есть старший брат. Мама её — из семьи с пятью детьми. То есть, с этим всё вроде как тоже нормально. Ну, и последнее, по порядку, но не по значимости. Она мне нравится. Очень сильно нравится — и внешне, и по характеру, и вообще есть чувство, что она моя, всегда ею была, но я этого просто не знал.

Надежда Петровна помолчала с минуту, а потом неожиданно спросила:

— А бабушка твоя это всё знает?

— Отчасти. Я ей сказал вкратце, уже после знакомства с её кандидатурами.

— А, собственно, почему⁈ Ты не думаешь, что узнав всё это — она вела бы себя иначе?

— Да просто не успел сказать! Я с родителями познакомился в тот день, когда уезжал на праздники, тогда же узнал, что по крайней мере категорического неприятия не вызываю. А окончательно убедился в том, что они не против меня — только сегодня, когда её отец меня не только «зятьком» обозвал, но и дал несколько полезных советов, которые уже пригодились. В отношении того, что тут у нас в академии происходит, чего мне в связи с этим ждать и как себя вести.

— Плохо. Очень плохо, что ты не сказал её ничего, пусть и по телефону после знакомства с родителями своей невесты.

— Да кто же знал, что она там всё настолько накрутила⁈ У нас ещё траур официальный до мая, по идее ни о каком официальном сватовстве до этого и речи идти не должно! Так, максимум — общие рассуждения на тему «как дети растут, скоро женить пора». Я и думал, что отметим Новый год и поговорим обстоятельно, что и как по весне делать будем. А она уже чуть ли не договора брачные подписала! Как будто ей горит что-то!

— Так, подожди, а откуда твой будущий тесть знает, что у нас здесь происходит⁈

— Так он, по сути, и руководил расследованием, вместо и в обход Жабы. Он жандармский полковник, мы с ним по службе познакомились.

— То есть, тебя с тестем ещё и служебные отношения связывают?

— Не напрямую — я числюсь сотрудником минской лаборатории, сюда прикомандирован. Плюс лаборатория — самостоятельное структурное подразделение, подчиняется начальнику Управления напрямую. Познакомились, когда он расследовал дело, где я потерпевшим проходил, потом я ему несколько раз экспертизы делал детальные, ну, и некоторые идеи подбрасывал.

— А вот это дополнительный плюс, кстати говоря. Общие, но не пересекающиеся, не мешающие друг другу, интересы с родителями невесты. Расскажи это всё своей бабушке, обязательно, с подробностями. Вот увидишь — это сильно изменит её отношение к тебе и поведение в целом.

— Приеду на каникулы — расскажу.

— Зачем тянуть? У вас же мобилеты есть — позвони, расскажи.

— Сейчас она злая, обиженная на весь мир и на меня в особенности. Она в принципе меня слушать не станет, даже если я ей скажу, что зимой холодно, а вода — мокрая. Кого другого — послушает, меня — нет. Поверьте, я её немножечко знаю. Остыть её надо. Хотя и страшно одну оставлять в таком состоянии — как бы она от злости из принципа ещё больше не наворотила. Очень, очень всё не вовремя, и сессия эта, и всё остальное.

В общем, хорошо посидели, душевно и продуктивно. И Петровна мне объяснила, с чего это бабуля так металась, будто укушенная, и что про другой род она даже не думала скорее всего. Ну, то что делала, не думая — это совсем не смягчающее вину обстоятельство, а как бы не наоборот, усугубляющее. Ладно, это в прошлом. Под конец вечера я даже спел под гитару — и «Надежду», и парочку «пиратских» песен, заодно удивившись тому, что песня о вреде пьянства стала любимой песней местных выпивох. Уже собираясь прощаться, я всё же не выдержал:

— Надежда Петровна, если не сочтёте вопрос слишком личным…

— Да-да?

— Отчество. У вас, у ректора, у нашего декана и ещё у двоих, у начальника охраны, у заведующего канцелярией — все Петровичи! Это специально так отбирали, или случайно совпало?

Комендант рассмеялась:

— Ой, ну тебя! Я уж думала и правда — что-то эдакое спросит. Конечно, случайно — кто ж так отбирать будет и зачем?

— Ну, мало ли… Может, ритуал какой…

— Иди уже, ритуалист малолетний! Иногда совпадения — это просто совпадения!

— И это радует…

Дед весь вечер и ночь провёл за «систематизацией знаний и составлением перекрёстных ссылок» по теме настоящей высшей математики и вашей урезанной версии'. Во внутреннем мире он с гордостью представил мне библиотечный каталожный шкафчик и рядом нечто, что я с помощью его памяти опознал как информационный терминал.

«Вводишь запрос — получаешь связанный с ним ответ. Считай, справочник по высшей математике в постоянном доступе. Супершпаргалка, не находимая и не отбираемая!»

«А это не мухлёж разве?»

«Тут три четверти — это то, что вы ещё не проходили или вообще проходить не будете. Я сам ошалел, когда понял, сколько всего забытого при помощи нового механизма памяти вспомнить могу».

На экзамене пришлось воспользоваться этим справочником, поскольку один из вопросов по моим представлениям вообще никак не соотносился с изученным в семестре. Или я полностью пропустил тему, или профессор обиделся на мой отказ от «автомата» и подкинул вопрос с подковыркой. Почитал дедовы справочники и нашёл красивое решение, буквально три преобразования, раскрыть, свернуть, сократить — и вот оно решение, красивое и правдоподобное. Пол странички всего-то и понадобилось!

Профессор, мельком просмотрев ответы на первые три вопроса вцепился в четвёртый:

— А вот это вот преобразование вы откуда взяли?

— Ну как же! — и осёкся. Чуть не ляпнул название из дедова мира, с фамилией тамошнего математика в заголовке! — это же довольно очевидно. Вот, смотрите…

Я взял лист бумаги и быстренько переписал туда доказательство соответствующей теоремы из того же источника.

— Вот, этот элемент представляем в виде переменной, для простоты записи, получаем… Далее преобразуем… И в конце очевидное преобразование, которое приводит к получению стандартной формулы… Сворачиваем многочлен, подставляем вместо переменной исходное выражение, раскрываем скобки и получаем результат. Если опустить стандартные и очевидные преобразования, то остаются вот этот, этот и этот переходы.

— Да уж. Если для вас это действительно очевидно, то остаётся только порадоваться и, возможно, позавидовать. Явных ошибок я не вижу. С вашего позволения, я возьму эти вычисления с собой для более тщательного изучения. Вызывает некоторые сомнения строгость доказательства. Если преобразование верно в общем виде — это одно дело, если же тут частный случай — другое, и совсем третье — если имеет место случайное совпадение. Зачётную книжку я тоже пока возьму с собой, но не волнуйтесь — верну не позже следующей вашей консультации.

«Деда, что делать⁈»

«А ничего. Это преобразование у нас ещё с середины девятнадцатого века известно, не думаю, что тут намного позже появилось. А вот к уровню компетенции профессора у меня возникли некоторые вопросы, да».

У Маши сессия была смещена относительно моей, за один из экзаменов им вообще засчитали новогодний концерт. Следующий она будет сдавать завтра, сегодня — консультация. Так что выйдя с изнанки чтобы ехать в лабораторию я тут же позвонил ей, рассказать о результатах. Вроде собирался только сказать свой первый экзамен и пожелать ей удачи, а в итоге не заметил, как проговорил целый час. Могли бы и дольше, но к Мурке зашла мама, узнать, как она готовится к экзамену, так что пришлось разговор экстренно прекращать.

В лаборатории меня ждала накопившаяся несмотря на праздники работа, а также приехавший на адрес учреждения, но на моё имя ящичек от Пробелякова. Знал бы об особом режиме, что установлен для меня в академии и что мой баул внесёт внутрь тот самый охранник, который должен был проверять его на недопустимые вложения — не стал бы усложнять, а уложил «боезапас» в баул между одеждой. Но что сделано, то сделано. Сегодня заберу с собой одну «Бруснику» и одну «Клюкву», а к концу сессии перевезу всё полученное.

С работой всё получилось как обычно — час на собственно экспертизу и запись результатов, час на обед с коллегами и пять часов на оформление отчётов. Поздравил Мефодьевну с наступившим Новым годом, вспомнив опять дедову идею о выпуске настоек в маленьких плоских бутылочках по двести — двести пятьдесят миллилитров. Пришлось одариваться историей про Сару и полярников[1]. Реакция была неожиданной. Светлана задумчиво пробормотала:

— Если это та Сара, про которую я думаю, то там и восемь поместится…

И ушла к себе в комнату с задумчивым видом. Вот это она всерьёз или надо мной издевается, а⁈

Разумеется, закончить с оформлением всех бумаг до конца рабочего дня не успели, а за сверхурочные никто никому платить не собирался, в том числе и Мефодьевне. Так что придётся ещё и завтра сюда ехать, проверять и подписывать чистовики. А проверять надо обязательно — в химии порой разные классы химических веществ либо родственные соли отличаются одной буквой в названии. И люди, которые не в теме, иногда воспринимают это различие как грамматическую ошибку и норовят «исправить» при переписывании. Уже трижды ловил на этом, причём если в двух случаях это было в пояснительной части и просто путало читателя, сбивая с толку, то ещё в одном — произошло искажение смысла заключения. Но нет худа без добра — пока буду возиться в лаборатории, Маша сдаст свой экзамен и можно будет сходить погулять вдвоём. Может, даже в театр сходим.

Вечером в своей комнате, убирая бутылки в оружейный шкаф — там и места свободного много, и запираю я его вполне официально, подумал: а ведь хорошо, что у меня не оставалось ничего запрещённого! Ведь во время замены мебели все мои вещи перекладывались с места на место под бдительным взглядом Надежды Петровны! Надеюсь, на каникулах никто по моим вещам ни с какой благой целью лазить не будет. Конечно, часть будет выпита при праздновании сессии, но ведь только часть. Надеюсь, что точно часть.

Маша сдала свой экзамен на «хорошо» и была этому искренне рада, тем более, что там было что-то не совсем профильное — как я понял из сбивчивых пояснений Мурки, касавшееся юридического сопровождения массовых мероприятий. Знать такое, конечно, нужно — но на уровне юриста всё равно не освоишь, а для общего представления о том, как надо и как нельзя — «хорошо» более чем достаточно, на мой взгляд. К сожалению, в связи с праздниками билетов в театр не было — точнее, не было свободных лож, партер же нас интересовал мало. Но и по городу Маша гулять не захотела, решительно потащив меня домой.

Там я получил новое доказательство, что семья Мурлыкиных меня приняла — появились мои домашние туфли. Вообще мода переобуваться при входе в дом была сравнительно новой и не везде ещё прижилась, причём по словам деда в его мире было примерно так же. Как правило, гости по дому ходили в уличной обуви, снимая только галоши, если они предусматривались обувью и погодой, да ещё дамы порой переобувались в принесенные с собой туфельки. А причина была простая — портянки. Если хозяин дома мог себе позволить снять это химическое оружие и бросить в стирку, после чего помыть ноги и обуть тапочки, то проворачивать всю эту малоэстетичную процедуру с гостями (а потом ещё наматывать всё обратно) — желающих не было. Да и носки нормальные, с резинкой, появились не так давно. Причём вошли в моду заметно раньше и быстрее, чем у деда. А до того они крепились при помощи зажимов и подтяжек, причём для того, чтобы поправить эту конструкцию порой приходилось снимать брюки — тоже не та операция, что можно проделать в прихожей в присутствии хозяйки дома, да. Вот так вот мода, точнее — прогресс в трикотажной промышленности, влияет ан этикет. Становится неприличным корябать хозяйский паркет сапогами, да-с.

Екатерина Сергеевна тут же развернула деятельность по подготовке обеда — «детей надо кормить», конечно. Василиса же встретила суровым изучающим взглядом и смотрела, не мигая, пока не получила купленную по дороге коробку с эклерами. Проверив начинку (никакого белкового крема) она, пару секунд поколебавшись, благосклонно кивнула и утащила добычу в своё логово — прятать от мамы, как я понял.

— Разбалуешь ты мне Ваську. И так уже наглеть начала! — Попеняла для порядка Маша. Почему «для порядка»? Так ведь присутствовала при покупке пирожных, и знала, для кого они, но не возражала.

— Это не наглость, это подростковый гормональный взрыв и вызванный им одноимённый бунт. Может быть, слегка затянувшийся, — последнюю фразу я добавил в лёгкой задумчивости — вроде бы у девочек пик это двенадцать-тринадцать лет, если дедова память не врёт? А тут все четырнадцать.

После обеда, который прошёл в сокращённом домашнем кругу — Мурлыкин был на службе, а Ирина ушла с подругами в гимназию, что-то они там готовили по просьбе учителей к началу четверти, Маша под понимающе-ехидным взглядом матери увела меня в свою комнату. Едва усадив меня на диван, она тут же устроилась у меня на коленках. Обняв свою будущую невесту, я прошептал ей на ушко:

— Машенька, милая моя. Как же я по тебе соскучился, родная моя!

— Точно родная? Не двоюродная?

­– Безо всяких сомнений…

Дальше нам было не до разговоров. Нет, конечно, некоторую грань мы не переходили, и вообще старались держать себя, а не только друг друга, в руках, и помнить, что в любой момент может кто-то войти. Но даже и так время проходило просто замечательно. Замурчательно, я бы сказал. Но счастье было недолгим — не прошло и получаса, как в дверь постучали, и Машина мама позвала нас в гостиную. Мы с Мурочкой синхронно вздохнули и, приведя себя в порядок, двинулись на «светскую часть визита».

[1] — Скажите, Сара, ваша девичья фамилия Айсберг?

— Да, а шо?

— Так это с вас вчера сняли шестерых полярников?